Я смогу защитить тебя

Ему было плохо, больно, тело скручивалось в непонятных позах, которые Ричи раньше никогда не принимал. Всё внутри сжималось, эмоции были фонтаном, и его собрат по несчастью в сочувственном ужасе наблюдал за всем этим, пытаясь своими поглаживаниями и успокоить его, но мышцы будто отказывались принимать эти эмоции и вместо этого нервно вздрагивали, заставляя обоих мужчин чувствовать себя довольно неловко. — Нужно немного подождать, я не совсем уверен как действуют эти уколы… Но рана точно стала лучше! — Что ты вообще мне вколол? Шприц все еще был воткнут в здоровую кожу возле раны, медленно вливая медикамент. Холодным огнем лекарство растекалось по венам. — Санитол, он должен помочь — Артур как-то по-свойски удобно устроился на краю двухярусной кровати, поджав ноги под себя — Хуже точно не сделает. — Очень многообещающе. Говорить было сложно, но еще труднее давалось удерживать сознание на плаву. Боль распространялась по всему телу, как очаг возгорания в лесу. Эти мучения были настолько невыносимы, что глаза застилала пелена. Артур с сочувствием наблюдал за своим товарищем. Его пальцы касались холодной кожи, проминая возле ребер, стараясь хоть как-то сбить напряжением, словно массаж после усталого рабочего дня. Он старался прижать к себе Ричарда как можно ближе, желая хоть как-то успокоить его. Тело невольно дернулось заставляя руку отказчика испуганно сместиться назад, опираясь на паховую зону, продавливая плоть под тканью, отчего констебля пробило в непонятной вспышки боли, смешанной с чем-то удивительным. Туманный взгляд Ричарда пал на покрасневшее лицо Гастингса, рука не дрогнула, оставшись на месте. Левая рука раненного мужчины легла в том же месте у Артура. Они не ожидали, не были готовы, но стресс переполнявший их разум, ошибки поселившиеся в сердце отступали. Не хотелось прерывать это касание ни на единый миг. Словно такое событие должно было произойти уже давным-давно, словно ты после долгого погружения наконец вдохнул кислород — и они наслаждались этим мгновением, как можно дольше просто изучая друг друга. Но Ричарду этого было мало, хотелось большего жара, более тесного контакта, желанной близости. — Сядь на меня. — Что?! На мгновенье в расширенных глазах Гастингса блеснули испуг и замешательство, словно он собирался убрать руку, но не находил в себе сил этого сделать. Констебль сжал ткань между ног молодого мужчины, прекратив всякое движение рукой. — Не заставляй повторять. Подняв ладонь, Ричард прикоснулся к щеке партнера, мягкой, покрытой неровным загаром. Большим пальцем нежно провел по его губам. Глаза Артура предательски затрепетали, рот неуверенно приоткрылся позволяя пальцем пройтись по нему, в этот раз сильнее, задевая язык. Оперевшись свободной рукой возле лица лежачего мужчины, отказчик перекинул ногу через бедро констебля седлая его, прижимаясь нагревшийся тканью к ощутимому бугру. Первое движение бедер было сделано неуверенно, даже не умело, постепенно привыкая к новым ощущением с полным осознанием главенства над человеком под ним. Тело Артура двигалось само, создавая ритм имитируя половой акт. Он терся промежностью о член Ричи, стиснутый тканью брюк, желая увидеть результаты своих действий. Это не было пошлостью. Они вкладывали в это событие совершенно другие чувства, будто скрепляя тот союз, который у них выстроился. Словно сделав жирную пунктирную линию на карте, для обозначения сокровища. Боль ушла, плохие мысли следом, остался только Жар. Несколько мгновений было достаточно чтобы они синхронно получили то, чего добивались, это было прекрасно. После оргазма пришла неловкость, ощущалось как пятно спермы растекается под одеждой заставляя промокнуть тонкую ткань нижнего белья. Переместившись с бедер на пустующий возле кровати стул, отказчик старательно не смотрел в глаза мужчины, его лицо стремительно краснело, становясь по цвету приближенной к форме констеблей Парадного района. Никто не решался заговорить первым. В воздухе витал запах прелых листьев, мокрого гранита и вспотевших тел вперемешку с антисептиком. Тишина давила, но нарушать ее не собирались. Мысли Ричарда бешено бегали, переваривая происходящее. С одной стороны, он испытывал затаенное, почти подростковое, злорадство вперемешку с ликованием от осознания, что у Гастингса такого до него не было. С другой стороны поднималось смутное беспокойство. Для констебля отношения с мужчинами не были в новинку с юных лет и не вызывали никаких противоречий. Хоть разрыв с Перси оставил на его душе болезненные раны, которые начали снова открываться, выпуская болезненный гной вперемешку с кровью и слезами, не все вспомнилось, не все забылось. Но для Артура это впервые. Ричи не хотел, чтобы из-за минутной слабости, из-за необдуманного порыва он потерял единственного человека, который связывает его с прошлым, который его понимает, который не оставил его подыхать возле лаборатории как бездомной псине. — Здесь раньше все было окупировано больными мором. — Что? — Это место — Артур обвел помещение руками — В заборе были дыры и зараженные заползали сюда от света. Пришлось красться до выключателя и запускать электричество. — И они разбежались как крысы по углам? Гастингс тихо засмеялся, в уголках глаз залегли морщинки. Беседа получалась почти нелепой, но какой-то теплой и уютной. Говорили о всяких мелочах, спонтанные темы в которых они раскрывались друг другу. Разговор был душевным, ненавязчивым и веселым. Смех затих и лицо мужчины изменилось, взгляд стал серьезней, предзнаменую резкую смену темы. — Ричард… Ты подсел на радостин после войны? — Да, как и все здесь. Вопрос был глупый. Каждый в Веллингтон-Уэллс начал употреблять радостин после войны в попытке заглушить свое горе. — Я не про это. Каждый употребляет радостин по своим причинам. Большинство это делает из-за детей, но не думаю, что у тебя в том возрасте был ребенок. Констебль внимательно прислушался к себе, своему телу, своим чувствам в попытке найти ответ на вопрос друга, но находил лишь темноту, она была далеко и ощущалась слабыми отголосками боли. — Не могу тебе ответить. Я делал много ужасных вещей, но они не были причиной для забвения. Видимо было что-то еще. Причина была, должна быть. Военные действие побуждали сотворять вещи о которых многие жалеют и Ричи не исключение, но ошибки есть у каждого и не иметь возможность их исправить значить обесценить самого себя. Война не была причиной, было что-то еще. Из раздумий вывел голос Артура. — Ты помнишь его? — Кого? — Перси. От звука этого имени Ричард нервно сглотнул слюну. В мертвой тишине это прозвучало так, словно по пустой металлической бочке ударили трубой. — Ты знаешь где он? — Нет. Но знаю, что он вне города — Артур ненадолго закрыл глаза, размял пальцами уставшую шею — А это уже отправная точка. Ричи не понравилась эта фраза, она означала слишком много и к хорошему вести не могла. — Ричард, не смотри на меня так… — Как мне еще на тебя смотреть? Ты планируешь побег, Артур, это безумие! Тебе повезло, что тебя еще не обнаружили в городе как отказчика — Мигрень начала возвращаться вместе с болью от ранения — У тебя план есть? Отказчик согласно закивал. — Салли Бойл. У нее в знакомых генерал Бинг, знаешь его? — Слишком хорошо. — Она говорила, что может попросить его выписать мне пропуск… Я шел к ней, когда нашел тебя — Усталым движением мужчина облокотилась на спинку стула подняв глаза на лежачего констебля — Давай со мной. — Что? — Давай сбежим вместе! Нас двоих тут ничего не держит. — Артур, даже если Салли сделает так, чтобы Бинг улетел на седьмое небо, он не выпишет нам два пропуска. Тем более я участвовал в военных действиях, меня выпускать не в его интересах. Ричард медленно привстал на кровати, принимая сидячее положение, рука болела, но боль превратилась в фоновое гудение, которое раздражает, но уже не беспокоит. — Почему тебя не отправили? — Артур с удивлением, смешанным с непониманием посмотрела на констебля — Помнишь детей, которые заболели корью на момент отправления поезда? Их на такси до корабля отправили. Наверное была веская причина тебя не брать. — Была путаница с документами, я плохо помню тот день… Но домой меня отправили одного. — Тебе несказанно повезло. Настроение Ричи постепенно портилось. Мысли вновь и вновь начинали кружиться вокруг прошлых событий вперемешку с недавними. — Я не понимаю почему ты обиделся Ричи. — Действительно не понимаешь? — Раздражение переполняло юношу, он не отводил взгляд от книги, понимая, что стоит посмотреть в его темные глаза и он даст ей выйти — Может тогда спросишь своего друга Эдмунда? Эти чувства не имели смысла, он это прекрасно понимал. Эдмунд Макмиллан не плохой парнишка и злиться на него глупо, но осознание, что он понимал Перси намного больше, чем Ричард когда либо сможет понять. И это убивало его изнутри. — Эди? Погоди… Ты ревнуешь? — Не говори ерунды Перси! — То есть я могу выйти замуж за Ричи? — Маргарет! — Маргарет! — Ты и Перси… Вы были очень близки? — Да, были. Я не знал как выжить если он уедет — Тень печали промелькнула по лицу констебля, затемняя изумруды глаз — Но как видишь все не так плохо! Артур выглядел немного смущенным, как будто хотел сказать еще что-то, но не решался, подавляя в себе желание сболтнуть лишнего. — На счет… На счет пропуска. Я пойду к Салли через неделю, чтобы быть уверенным, что ты поправишься. — Спасибо за твое великодушие. — Не ерничай — Голос отказчика постепенно набирал обороты нервно подскакивая на окончаниях — Должен же быть способ провести и тебя! Идеи мелькали в голове со скоростью сверкающих фонарей, бегущих по кромке автострады. Побег никогда не занимал мысли мужчины, ведь как можно хотеть сбежать из города где все счастливы? Сейчас за данные мысли Ричи, больше всего на счете, хотел дать себе хорошую затрещину. В конечном итоге Артур был прав. Оставаться в этом городе не имеет смысла, но как выйти за пределы границы не привлекая внимания. Гастингс был прирожденным англичанином и легко терялся в толпе, констебль уверен, что его появление в ночное время суток не вызовет подозрений. Ричард совсем другой. Он больше и заметнее, с ним разбираться никто не будет и свои же братья по оружию разорвут его на части при любом удобном поводе. Это глупая идея и любая ошибка будет стоить жизни, но она осуществима. — Думаю он есть. Сток для Докторов. — Сток? — Да, он был предназначен для получения груза из вне, что бы, при случаи карантина, инфекция не попала в город. О нем мало кто знает… Думаю я смогу через него попасть на материк. Только нужно все продумать