Я смогу защитить тебя

Ричард сидел на заправленной кровати своего друга, обсуждая с ним важный вопрос. Он волнительно держал руки товарища в своих и мягко, но нервозно их поглаживая. — Перси, ты не обязан, — сотый раз завел пластинку паренек, отчего другой мальчик раздраженно вздохнул. — Я знаю это, — фыркнул он, — но я уже принял решение. — Очередное самостоятельное решение. Почему ты никогда со мной ничего не обсуждаешь, а просто ставишь в известность? — Потому что я хорошо знаю тебя, Ричи, — ответил парень, стараясь не поддаваться импульсивному другу, — с тобой нельзя решать такие вопросы… У тебя слишком горячая голова. — И теперь мне просто сидеть и ждать, когда моего друга заберут неизвестно куда? Спасибо. Все равно, что наблюдать за крушением поезда. — Вот про поезд не надо мне тут, — юноша слегка поежился, — лучше бы поддержал меня. Страшно, знаешь ли. — Я поеду с тобой, — его голос дрожал. — Ага. И Маргарет с собой возьмем, — юноша вздохнул и его нос вздернулся от обиды. Перси понял, что последняя фраза была неудачной после ее произнесения. Они не видели девочку почти неделю и чертовски волновались за нее. — Я не шучу, — Ричард посмотрел другу в глаза, но столкнулся лишь с печатью равнодушия. — Я тоже. — Ты не можешь уехать, — крепко сжав руки своего друга, произнес он так громко, что Перси слегка вздрогнул, — как я буду здесь без тебя? — Мы будем общаться друг с другом через почту, если, конечно, в Германии она есть. И может когда-нибудь мы встретимся вновь. — Пожалуйста, передумай… — парень еле сдерживал слезы, и сквозь мрачную тишину было слышно лишь тихое шмыганье. — Все будет в порядке, — Персиваль обнял своего друга, стараясь его утешить, хотя сам был на грани нервного срыва, — Ричи, я отойду ненадолго, посиди пока тут. — Ладно… — произнес парень с обидой в голосе, но легкий поцелуй в лоб заставил его смущенно улыбнуться. Когда Перси вышел, парень свободно разлегся на кровати и позволил грусти окончательно завладеть его сознанием. В мыслях крутились дурные мысли, пока с глаз струились горькие слезы. Он не любил, когда его видели плачущим, поэтому он выпускал свои эмоции в одиночку. Когда дверь отворилась, Ричард стер со своих глаз последние капли печали, дабы продолжить со своим другом тяжелый разговор. Но вместо Перси в комнату вошел юный мальчишка. — Это ты брат Перси? Артур, да? — голос юноши звучал агрессивно. — А ты один из друзей Перси? — мальчик смотрел на него умным взглядом, но с любопытством, присущим лишь детям. — Чего ты тут забыл? — Это мой дом, на минуточку, — ответил паренек, — и я пришел посмотреть. Полчаса назад отсюда доносились странные звуки, а дверь была заперта, — Ричард сразу понял о чем идет речь и кончики его ушей слегка покраснели. — Мы просто прыгали на кровати, — у парня не было желания искать нормальные оправдания, и он озвучил то, что первое пришло на ум. — Перси знает, что за такие вещи ему попадет от родителей, — нахмурился мальчик, отчего Ричи слегка усмехнулся. — Но ты ведь им не расскажешь? — Нет, иначе его накажут. А его нельзя наказывать, — строго, но заботливо произнес маленький брат. — Ты все выяснил, теперь уходи, — шикнул на него парень, отчего Артур в знак протеста запрыгнул на кровать. — Нет. Мне нужно поговорить с братом. Я буду ждать его здесь. — О чем поговорить? — напрягся Ричард, слегка ближе подсев к подростку. — Тебя это не касается, — недовольно ответил малец, нахмурившись. — Если Перси доверяет мне, то ты тоже можешь, — пожал плечами парень, — да и я старше твоего брата, а значит — более опытный. Думаю, смогу помочь разобраться с твоими проблемами. — Откуда ты знаешь, что у меня проблемы? — Твой бегающий взгляд, поджатые губы и дрожащие руки. Это все слишком очевидно. — Хорошо, ты раскусил меня. Дело в том, что в школе все вокруг имеют какие-либо отношения. Это, конечно, глупо, ведь учеба важнее всего, но… Меня немного задевает тот факт, что в школе я белая ворона. И даже не знаю, что такое поцелуй. — В твои годы не стоит думать о такой ерунде. Любовь — зло. — Почему? — Она может очень больно ударить. Так больно, что тебе захочется выть, рвать на себе волосы. Но ты ничего не сможешь поделать. Просто лежать и ждать, когда она сожрет твое сердце. — Очень глупый совет. Перестать испытывать эмоции невозможно. — Тогда можешь не переживать. Ведь скоро ты все равно никого из класса не увидишь, — это были грубые и обидные слова, сказанные под влиянием эмоций. Можно сказать, что попали в самую точку, мальчика нервно дернулся и с ненавистью посмотрела на юношу, не в силах вымолвить ни слова, — слушай… — Артур? — Голос Перси, прозвучавший одновременно с Ричардом, заглушил недосказанную фразу, привлекая внимание на себя, — ты что-то хотел? — Нет. Твой друг уже мне помог. — Младший Гастингс, стиснув зубы, спрыгнул с кровати направился к выходу. — Что произошло? — Ничего, — поднявшись на ноги, Ричард направился вслед за мальчиком. — Кроме того, что я повел себя как идиот. — А день, утомляясь в заботах, уже свернул свои снасти, и, вечер взвалив на плечи, я возвратился домой… — Спасибо за стих, Билли. Но это никому не интересно! — Но ведь надо как-то скрасить вечер для вас, — усмехнулся он, — и мои произведения самое то. — А высокомерие всегда идет нога в ногу с талантом? — Ох, так ты считаешь, что у меня талант? — Билли мгновенно просиял. — Не смей, Ричард! Это провокация! — У него и правда есть талант. Но в любом случае, нам нужно скорее заканчивать с работой, а не прохлаждаться в стихах. — Он прав, господа! — Генри поднял вверх трость, указывая на часы, — давайте, напрягайте булки и заканчивайте, скоро должна прийти ночная смена. Рабочие засуетились, подобно муравьям, разбегались во все стороны, перебегая с места на места, стараясь поскорее завершить свои обязанности. В начале своей работы в нижнем отделе, констебль сильно удивлялся как в таком переполохе никто между с собой не сталкивался и с ужасом, неся в руках раскаленные растворы, следил за передвижением каждого человека, стараясь просчитать свое передвижением. Но спустя пару дней приспособился и спокойно передвигался в толпе. — Смотрю ты у нас освоился, — установив чан в комбайн для всасывания, Ричард обернулся к протягивающему махровую ткань мужчине, — Только не перетрудись, тебе еще город защищать! — Постараюсь, Генри — Вытерев выступивший пот предложенным полотенцем, Ричи облокотился к стене переводя дыхания. — Но вы же начальник, вам не положено жалеть людей. — А я вас и не жалею. Вы приносите мне хлеб на стол, да и плоть победы из воздуха не возьмешь! В этой фразе была доля правда, каждый человек на фабрике должен выполнить определенный план в течении смен и если все выполняется, начальник отдела получает определенный процент за человека. Но как бы Генри не старался казаться выглядеть суровым и угрожающим, все знали, он хороший человек, который заботится о каждом своем сотруднике. Его можно понять. Как выяснилось, мужчина работал в лаборатории на приличной должности, но из-за несчастного случая произошел взрыв, привязавший начальника к трости. Но ему еще повезло, ходили слухи, что один сотрудник лишился зрения и был вынужден уйти с работы. Генри же предложили отдел по ниже, но на хорошей должности. — Ты чего задумался? — Щелчки пальцев вывели констебля из омута мыслей, — пошли, смена закончится через пару минут. Нужно успеть сдать вахту. Подхватив мужчину под руку, Ричард направился в сторону раздевалки, надеясь поскорее стянуть рабочий комбез. — Не понимаю, как вы можете в этом работать, это же настоящая пытка. — Старик тихо посмеялся, поправляя покрывшиеся инеем усы. — Ко всему привыкаешь. Особенно, когда от этого зависит твоя жизнь, — указав на термометр мужчина с ухмылкой продолжил, — Ты же сам заметил, мы работаем с горячим веществом, но в помещении очень — очень холодно. Поэтому тут ты решаешь сам, либо комбез и хорошая работа, либо удобство и обморожение. — Очень… Толковое разъяснение. — Обращайся, сынок! Зайдя в раздевалку, мужчин окутал гнилостный запах немытых тел и грязного белья. Из-под двери в душевые шёл густой пар, и слышались хлюпанье босых ног по мокрому кафелю. Лицо тянуло от перемены температур, горячий воздух пробуждал заледеневшие мышцы, даря приятное покалывание на открытой коже. — Чувствуешь? Это конец рабочего дня! Посадив Генри на лавочку возле шкафчика, Ричард стянул с тела вверх комбинезона, разминая напряженные мышцы, изредка бросая взгляд на активно жестикулирующих начальника, который найдя свободные уши рассказывал свой план на вечер. — Вы как всегда активны, у меня вот все тело ноет, даже не знаю как доберусь до общежития. — Я тоже очень устал, но это приятная усталость. Я здорово соскучился без дела. — Вы очень любите свою работу, да? — Естественно! Никого в этом мире не заставляют работать. Если человека тяготит его дело — пусть выберет другое. Помещение наполнилось одобрительными возгласами, перерастающие в короткие смешные истории с производства. Но их прервало постукивание тростью по металлическому шкафчику. — Разговоры это хорошо, но нужно сдавать смену, — потянувшись до хруста костей, старик приподнялся над своим местом, и сразу сел обратно, — кто сейчас посмеется, будет работать на одной ноге! Активная работа плохо сказывается на больных мышцах, которые уже успели расслабиться. — Иди домой. Я отнесу карты. — Ты не обязан. — Не я зависим от комендантского часа. Поэтому расслабься и иди к жене! — Как скажешь, сынок. Мне дважды повторять не надо! — Избавившись от костюма, мужчина, прикрывшись полотенцем, похромал в душевую, выпуская больше пара, — Билли! Потри мне спинку! — Мне бы столько энергии в его возрасте… С этими словами Ричард открыл шкафчик, доставая форменный камзол заменяя его на грязную униформу. Попытка вытереться специально для этого прихваченным полотенцем не дала особого результата, ткань промокла насквозь, хоть выжимай, а все равно приходиться натягивать одежду на влажное, липкое от пота тело. Руки трясутся, констебль с трудом попадает пуговицами в петли. — Все нормально? — Да, просто руки уже не держат, — решив дальше не мучиться с пуговицами, мужчина перекинул синюю накидку через плечо, при хватив с собой коробку с рабочими картами, — До среды! — Пока, Ричард! Не забудь нас отметить! Выйдя из раздевалки, Ричи представлял как примет душ, ляжет в кровать и если хватит сил, почитает книгу. Оставалось отнести коробку на верхний этаж, дойти до казарм и наслаждаться заслуженными выходными. Констебль не заметил как оказался в кабине лифта, чей ход казался таким медленным, неторопливым, хотя скорее так сказывалась накопившая усталость. Когда двери открылись, в лицо ударил яркий свет невидимых ламп, открывая светло розовые коридоры. За пару шагов до кабинета, из которого, словно прибой, бултыхался приглушенный гул множества голосов, Ричард испытал желание повернуть назад. Поставив коробку в отдел для контейнеров с рабочими карточками, мужчина прислушался к звукам из-за двери. Констебль никогда не имел привычки подслушивать, это любила делать Маргарет, подслушать нечто пикантное и пересказать все друзьям, это было ее страстью. Сейчас Ричард понимал ее как никогда. Разговор был слышен невнятно, приходилось прислоняться вплотную, стараясь уловить хоть слово. Приоткрыв дверь до Ричарда доносилось три голоса. — Мы не можем выпустить эту партию, прошлые опыты дали скверные результаты. — Нет! Надо предоставить новый продукт, и так скоро все начнут подозревать, что с радостином что-то не так. — Что показали исследования? — У более чувствительных препарат вызывал гнусную реакцию. — Например? — Подопытный расцарапал себе лицо. — Если не брать тех, кто коньки отбросил… Результаты вполне не плохие. — Тогда решено! Если реакция и будет, то нам же лучше, больше объектов для опытов! — Решено! — Тише. Кажется, у нас лишние уши. Ричард затаил дыхание, стараясь не выдать своего присутствия, но вдруг понял, что в комнате слишком тихо. — Тук — тук. — Дверь резко открылась, лишая констебля равновесия, заставляя упасть на пол. — Кто-же это тут у нас? — Звук работающего лезвия приводил в чувства похлеще ледяной воды, заставляя бежать не поднявшись целиком на ноги. — За ним! Ричи бежал быстрее и быстрее, не останавливаясь, ноги заплетались, равновесие держалось лишь на одном желании жить, а усиливающийся топот докторов за спиной придавал сил не хуже, чем таблетка флэша. Нужно лишь добежать до лифта, он бежал быстрее, пока они добегут, двери успеют закрыться. Главное добежать. Поворот, еще один, осталось немного, спасение уже близко. Пересекая порог кабины и нажимая не глядя на кнопку, мужчина собрался выдохнуть, как плечо обожгло болью. Лезвие вспороло кожу, мышцы, артерии и связки, коснулось кости. Потом появилась бордовая густая кровь. Может бегают доктора и медленно, но бросок у них удачный. Оружие было тяжелым, оно буквально приковывало к земле, вспарывая кожу еще сильнее. Боль была неописуемой. Ричард весь мгновенно покрылся холодным потом и первым же, ещё неосознанным и полуобморочным движением попытался вытащить циркулярную пилу из своего плеча. Но избавившись от тяжкой ноши, легче не стало. Сознание мутнело. Окружающий мир завертелся вокруг своей оси, все чувства потеряли свою яркость. Сознание забилось и рвануло прочь испуганной чайкой, но констебль продолжал шагать наугад. Лицо под маской было пепельно-серым, он тяжело дышал, а из раны ручьем лилась кровь, темная, пузырящаяся, она падала на землю оставляя следы на мраморном покрытии. Пару шагов за дверь и по ступенькам вниз. Кровь лилась потоком. Никого рядом не было. Да если и было. Никто не пришел бы на помощь. Все счастливы без этого. Все будут счастливы, когда его не станет. Тяжелое тело кубарем упало по ступенькам на освещенный фонарями асфальт, загоняя в горло едва появившийся крик, и сознание погрузилось во мрак.