Я смогу защитить тебя

Тишина была такая, что Ричарду показалось будто кровь, прихлынувшая к голове, пойдет у него из ушей, если не раздастся хоть звук. Лишь тихий шелест веревки у него в руках не давал сойти с ума. Мышцы болезненно напряжены. Приходилось прилагать усилия, чтобы держать себя в руках. Представляя, как во все стороны от самого предплечья разбегаются крошечные трещины по всему телу. По туловищу, по рукам и ногам, по лицу. Одно неловкое движение и юноша рассыплется на причудливые, острые как бритва, осколки. — Знаешь… Если человека ни к чему не принудишь — его можно лишь уничтожить. — Ты это к чему? — К тому, что мы могли бы отказаться, но все равно пошли на это, — Перси провел по бледной, холодной коже большим пальцем вытирая невидимые слезы, — война же, является актом насилия, чтобы заставить противника выполнить волю врага. — Принуждение отнюдь не всегда даёт лучшие результаты, — затянув узел, Ричард перебросил конец веревки через арку поднимая привязанный груз вверх, — иногда оно может сделать только хуже. — Например? — Ну, например, люди в деревне внезапно узнают, кто это сделал и нас забьют, как поросят, — вытерев масленые руки об ткань рабочих штанов, юноша с укором посмотрел на друга, — и если ты сейчас не начнешь работать, солнце встанет и тогда все это произойдет само собой! Перси не отреагировал на его слова, он лишь смотрел стеклянными глазами в лицо маленькой девочки, расчесывая пальцами её волосы. Ее голова лежала у него на коленях, расслабленно вытянув ножки по промерзшей земле. Ричард видел как тяжело его другу. Видел как больное сознание ограждает его от жестокой реальности в которой они вдвоем живут. И не собирался ему мешать. Он лишь смотрел, как приятель помогает закрыть глаза, которые просто не успели закрыться. — Они страдали? — Возможно. Все зависит от того, каким способом они умирали. — Знаешь, одного простого «нет» было бы достаточно. Голос друга прозвучал как-то странно, но в чем дело, Ричи понять не мог. Почему? Не его голос? Слишком низкий, слишком хриплый. — А ты знаешь, что за все время нашей работы, ты не сделал нихера! — Ричард понимал как Гастингсу сейчас тяжело, но он не мог выполнить всю работу в одиночку и нужно это донести своему приятелю, — ты только и делаешь, что сидишь и ноешь. Да, смерть детей это очень грустно. Но сейчас эмоции только мешают нашему заданию. Оставь скорбь их родителям. Перси слышал голос юноши, но смысл слов до него не доходил. Он продолжал смотреть пустым взглядом на девочку, поправляя ее колючие волосы. — Ее ты вешаешь сам. — Что?! — Если ты думал, что я буду работать один, то ты далеко ошибаешься, — мальчишка присел на холодный камень возле арки, безразлично глядя на друга, — Я сделал самое трудное, остальное — ты сам. Мужчина шел по длинному коридору, что, казалось, вел в никуда. В воздухе стоял ощутимый запах радостина с примесью сырости. Ричарда тошнило, тошнило от всего, но в желудке было пусто. Вытащили из зоны комфорта и заставили быть здесь. В месте, где люди мрут как мухи. — Вы неблагодарные куски дерьма! Кажется, я вам плачу, чтобы вы выполняли свою работу?  — Доносящиеся из-за угла крики эхом отражались от высокого потолка, распространяясь по длинным коридорам, — Вы должны благодарить судьбу, что большинство наших ученых умудрились помереть во время утечки, иначе все бы пошли на корм докторам! — Но сэр… — Заткнулись! Убирайтесь отсюда и выясните в чем проблема! Голос не успел умолкнуть, как его заглушил топот быстро передвигающихся ног, старающихся быстрее отдалиться от него. В то же мгновение толпа людей в рабочих комбинезонах, словно вихрь, промчалась мимо констебля, толкая со всех сторон, и если бы не высокий рост, рабочие раскрутили бы его на месте. — А ну-ка постой, — малая доля любопытства взяла над Ричардом вверх, и он схватил последнего бегущего работника за край формы, останавливая его на месте, — что тут произошло? Мужчина, не замечая, что его схватили, продолжал активно шевелить ногами имитируя бег. — Очень интересно, — разжав пальцы, Ричи отпустил человека, который, не справившись с внезапной свободой, врезавшись в ближайший косяк потерял сознание, — ой… Извините! Констебль, поправив форменный камзол и, в последний раз оглянувшись на несчастного рабочего, направился в сторону кабинета. — Постойте, постойте, молодой человек! — Громкий голос эхом прокатился по обширному помещению. — Куда вы собрались? Ричард на военный манер развернулся на каблуках, поворачиваясь лицом к лицу к мужчине, который не очень обдуманно пользовался своей интонацией в помещении, где шепот сродни крику. — Простите, мистер Констебль, — сослуживец проводил Ричарда до своего стола садясь в кресло напротив него. — Я не знал, что нужно здесь отчитываться. — А вы как думали, молодой человек?! Это вам не проходной двор! — Джеймс, я тебя старше. — Не усугубляйте свое положение!  — склонившись над бланком, констебль начал активно делать записи, театрально взмахивая пером, — назовите причину вашего визита! — Ты серьезно? — когда рука констебля потянулась в сторону тревожной кнопки, Ричи поднял руки в знак поражения, — Я здесь по приказу доктора Верлока сэр. Меня прислал отдел. — А! Так это ты наша подмога? Видимо в департаменте все хуже, чем я думал — драматично вздохнув и покачав головой, мужчина поднял светлые глаза на сослуживца, — Доктор Верлок готов тебя принять. — Спасибо, сэр. Кивнув в знак уважения, Ричард широким шагом направился в стороны железной двери, задерживаясь лишь для нажатия кнопки открывания двери. Контраст помещений был заметен сразу. Если в холле было слышно дыхание человека, в кабинете ты не услышишь даже собственные шаги. Единственно, что может выпустить посторонние звуки — это плохо закрывающаяся дверь. Нажав несколько раз на кнопку активации, мужчине не удавалось добиться того, чтобы бронедверь вставала в пазы. — Оставь. Она сломана уже неделю, а рабочие все не могут починить. — Извините, сэр. — Констебль подошел к мужчине сидящему за огромным столом, вальяжно устроившись в кресле. — За что? Это же не ты в порыве бреда выбил ее, — мужчина с седыми, почти белыми волосами, устало потирал глаза, поднимая очки на макушку головы, — сразу к делу. Я доктор Верлок и мне абсолютно плевать на твое существование. Его голос звучал настолько вальяжно, что Ричард не сразу понял смысл фразы. — Очень приятно, сэр? — Не паясничай. Для этого у меня другие люди, — Доктор склонился над бумагами и, пробежав глазами по записям в открытой папке, продолжил. — Да. Ты здесь для замены. Облокотившись обратно на мягкую обивку, Верлок окинул констебля оценивающим взглядом. — Ты какой-то болезненный. Да и хилый к тому же. — У меня стандартные показатели телосложения, сэр. — Да мне плевать, — Доктор прикрыл рукой широко открывающийся рот, но продолжил говорить через зевок, — пойдешь на минус третий этаж. — Хорошо, сэр. — А теперь проваливай и не попадайся мне на глаза! — Как скажете, сэр. Уважительные поклон, быстрый шаг и Ричард преодолел расстояние от кабинета до лифта, вдавливая кнопку нужного этажа. — Сучара… Констебль никогда не встречался с Верлоком вживую, хотя он наслышан о нем с лихвой. Его недолюбливают в деревне из-за скверного характера, но боготворят как великого химика. Кто бы, что не говорил, народ любит этого человека, так как он дарует им своего рода «счастье». И никто не думает об установленной им цене. Так же Ричард был наслышан о его сексуальных похождениях, когда не вовремя зашел к подвыпившей Салли Бойл. Ей до сих пор стыдно за тот случай, а Ричи долго не мог избавиться от картины настолько красочно описанного маленького члена ученного. Которая опять начинала появляться. — Господи. Лучше уж война. Звонок лифта вывел мужчину из своих нежелательных воспоминаний осведомляя о прибытии на нужный этаж. Ричард не был ни техником, ни инженером, но он точно знал, что этот этаж не сулит в себе ничего хорошего. Его взгляд опасливо скакал по сторонам. И пока он понял одно — здесь очень холодно. Судя по всему, здесь идет выработка вещества, что идет в радостин. Только зачем такой холод — Ричи не знал. Он лишь констебль, а не работник сего комплекса. По телу вновь прошли мурашки от столь неприятного холода. На какие отвратные задания его отправляет начальство. Пора бы уже уволиться. Да только куда потом деваться? Мужчина внимательно осматривался, как вдруг, мимо него пробежал рабочий с крупной телегой и довольно сильно толкнул его. Констебль пошатнулся и, не удержав баланс, упал на трубу, придерживая свое тело руками. Его в мгновение ужалило горячим и Ричард, прикусив губу, постарался не закричать от боли. Его знатно обожгло и как минимум целый день ему будет очень больно держать в руках всяческие предметы. — Не работа, а мечта… — сняв с рук перчатки, Ричард осмотрел пострадавшие участки кожи. Ладони сильно покраснели, но низкая температура не давала боли разыграться сильнее, чем она могла бы быть. — Неплохо, да? Климат способен творить чудеса! — К нему подошел, опираясь на палку, щуплый старик в рабочей форме. — Будь аккуратнее. Это место не прощает осечек. Перехватив запястье мужчины, рабочий ловким движением промазал обожженные участи прозрачной мазью. — Что это? — Бальзам из местной розы! Приобрети парочку, лишним не будет, — перекинув трость из одной руки в другую, новый знакомый Ричарда демонстративно облокотился на нее, — вы здесь по делу, господин Констебль? — Нет. Я здесь в качестве помощи, — надев перчатки на их положенное место, Ричи поправил фуражку в приветственном жесте, — Я Ричард! — О! Так это ты наш новенький! — радостно всплеснув руками, мужчина приобнял констебля, подталкивая его в глубь отдела, — меня зовут Генри! Мы тут все как одна семья! Прихрамывая на одну сторону, старик старался не отставать от компаньона, но скользящая по застывшим лужицам трость, не сильно в этом помогала. — Так как тебе у нас? Скажи, впечатляет! — Здесь немного прохладно… — А на мне тёплое нижнее бельё! — воскликнул рабочий. — Информация, в которой мы не нуждались, Билли! Тут же новенький на нашей ледяной планете! Рабочие, отвлекаясь от своей работы, посмеялись над фразой пожилого мужчины переводя взгляды на них, выдавая теплый поток воздуха в виде облака пара. — Не переживай, ты скоро к этому привыкнешь! Пойдем, я покажу тебе здесь все.