***
На 17 сентября, как я уже говорила, была назначена премьера «Самоубийцы», что вызвало немалый ажиотаж как среди публики, так и среди актёров. За полчаса до спектакля труппа сидела за кулисами. Кто-то повторял, кто-то выпивал, а особо слабонервные шептали только что придуманные молитвы. Меньшиков, одёргивая ворот рубашки, время от времени спрашивал у меня «как я выгляжу?», и, получая ответ «шикарно» ненадолго успокаивался. Внезапно мне позвонил Алексей — Кира, я знаю, что ты сейчас в театре, спустись, пожалуйста, нужно поговорить. Схватив со стола пачку сигарет и зажигалку, я выбежала в коридор и через панораму окна увидела, что на улице страшный ливень.***
Владимирова выскочила через чёрный ход, и сразу же увидела Лёшу. Он стоял, повернувшись к ней спиной и нервно перебирал пальцами брелок. — Алексей? — он обернулся. — Знаешь, пока ты шла, я столько всего хотел сказать, а теперь даже не знаю с чего начать. Меня пригласили работать в Америку. Я согласился и уезжаю. — Как надолго? — Контракт на пять лет. Но ты сама понимаешь, что это значит… --… навсегда. Я понимаю. Ты пришёл за советом? — в голосе Киры прозвучало отчуждение. — Нет. Мы вместе учились, и, ты бы тоже могла поехать. Что тебя ждёт здесь? А там открываются огромные перспективы. — Лёша, нет. Я люблю свою работу, и — Дослушай до конца. Кино это вечное кидалово. То, что тебе платят по договору, большая редкость. А что потом? Вот снимите вы Притяжение и что? — Я в штате Ермоловского. Официально. — Кира, ты ведь не дура. Ты прекрасно знаешь, что никогда не будешь с ним. Он никогда не уйдёт от жены, да и ты не позволишь. И, никогда, даже если вы будете вместе, ты не сможешь ручаться за него. Знаешь в чём причина? Ты привыкла быть или первой или единственной. А он привык, что много и первых и единственных. Всех. Для него все мусор, понимаешь? Это человек, который с безразличием относится ко всем, от поклонников до собственной жены, которая для него скорее атрибут нормальной жизни, и будь ты на её месте, ничего бы не изменилось. Ты понимаешь? — Да, — прошептала она. — И, на какие мысли наталкивает? — Я люблю его. В любом случае. Такого, какой он есть. И менять его не собираюсь. Алексей схватился за голову. — Нет, ты не дура, ты идиотка. Кира почувствовала, как по спине побежали капли, и рубашка прилипла к плечам. Она закурила. — Скажи, если ты всё знаешь, зачем это мне говоришь? Ты уедешь, приобретёшь там дом, заведёшь семью и будешь жить как раньше. В чём проблема? — Я хочу, чтобы ты поехала со мной. — И поэтому, начинаешь диалог с унижения? Как же сильно ты это любишь, доказывать свою правоту не аргументами, а ударами в больные места. Научись сначала нормально разговаривать. — Я люблю тебя. — Что? Ты знаешь, я догадывалась. Но, скажи, ты хоть раз доказал это делом?***
— Где Владимирова? Меньшиков взглянул на охранника. — Она на улицу, через чёрный вышла. Выйдя во двор он увидел Киру, в мокрой насквозь рубашке, и парня, стоящего рядом с ней. Девушка резко развернулась и быстрыми шагами, дыша на руки, пошла в сторону здания. — Они все такие! — надрывался Алексей, — и ты сдохнешь от передоза! С этими словами, он сел в чёрное Ауди. Кира, заметив худрука, и поняв, что он все слышал, поджала губы и необъяснимо грустно взглянула на начальника. Олег быстро снял с себя пальто, и, накинув на плечи Владимировой, прижал её к себе. Она же, зарывшись носом в воротник его рубашки, расплакалась. Кира нещадно марала тушью белую шёлковую ткань, а со второго этажа уже доносились крики: «где Олег Евгеньевич?», но Меньшикову было всё равно. Пускай весь мир подождёт. Сейчас был один из немногих моментов в его жизни, когда он чувствовал себя действительно нужным.