Отголоски тишины

Выйдя из душа, Канда вернулся на кухню. Аллен продолжал сидеть в том же положении, в котором его оставил мечник. Уолкер улыбнулся. — А ты долго. — А тебе какое дело до этого, мояши? — мечник почувствовал, как краснеет. — Просто я голоден! — мелкий стукнул кулаком по столу. — Еды мне! Суши! Пиццы! Спагетти! Блинов! Жаркого! Торта! Шоколадного... Мяса! Хлеба! Пирогов! Куриных бедрышек! И крылышек! И чая... Чая мне! И сока... Ах да! Омлета... — Уолкер начал загибать пальцы, перечилсяя, чего он еще хочет. — Омлета с сыром, омлета с помидорами, омлета с помидорами и сладким перцем... Омлета с помидорами, сладким перцем и кусочками бекона! Конечно, как я мог забыть? Бифсштекс с кровью! Бифстроганов! Салат... Оливье! Цезарь! Селедка под... Фу... Не, это не нужно... Кофе! Эспрессо, капучино, американо, лунго, латте! Горячий шоколад! Взбитых сливок! Гору взбитых сливок! Фрэнч дог! Соленые огурцы! И помидоры! Много-много помидоров! Клубнику! Вишню! Клюкву! Бруснику! Пироги со всем этим! Пироги со всем этим по-отдельности! Печенья! Печенья мне! Тостов! С маслом, сыром, колбасой, апельсиновым, клубничным, земляничным, кивишным — такое есть? -, лимонным, вишневым и брусничным джемом! И мандаринов! Килограммчик сойдет. Так... Это на завтрак..! — Ах*ел, — прервал поток речи Канда, который успел за это время что-то приготовить, и поставил перед Алленом тарелку с яичницей. — Я тебе не повариха. Жри, что даю, пока сам ходить толком не можешь. — М-м-м... — протянул Уолкер, посмотрел на яичницу и взял вилку. — Добавки мне! — Ты еще даже не... — Добавки... — тоном голодного каннибала, причем очень натурально, сказал проглот и начал уплетать скудноватый, для него, завтрак. — Может мне тебе слабительного подсыпать? — как бы невзначай спросил Канда. Аллен на это махнул рукой и доел яичницу. — Что же ты не отравился, мояши? Я так старался... — Вкусно было, Баканда, — шпендаль показал язык. Канда поперхнулся воздухом. — Не заливай, мы протекаем. — Я серьезно. Где добавка? — по тону и взгляду Уолкера можно было с уверенностью сказать, что он готов с потрохами и косточками, волосами, одеждой и рюкзаками, съесть мечника. Вместе с Мугеном и всем, что еще прилагается. Сам брюнет с обреченным вздохом вернулся к плите. На уме у него было лишь одно: "Урою придурка, как поправится... Вечно голодная бестолочь... Покрамсаю... Салат из него сделаю и потом буду давиться. И Комуи в глотку затолкаю. Вот зараза... Убью..." "И вые*у!" — снова подал сигнал жизни внутренний извращенец. "Да... Да... Вые*у... Но в живых оставлю и снова вые*бу... Будешь знать, как жрать столько, моэшный ты мой..." — воображение, с взглядом Малевича, талантом Фашота Зубова из 1 "а" и понятливостью Пикассо, рисовало на холсте мозга величественные картины спермовыми красками, увидя которые, Да Винчи бы съел все свои записи. Глубоко внутри азиатского сознания мечника застрелился здравый смысл. А на улице была гроза. В час дня по Лондонскому времени, Канда сидел перед телевизором и проклинал ту минуту, когда он утащил мояши с шоссе. За полтора часа, проведенные на кухне, мечник приготовил двенадцать яичниц, а именно: с кусочками помидоров; с кусочками огурцов; с кусочками колбасы; с сыром; с белым хлебом; с черным хлебом; с серым хлебом; с сахаром (да-да...); с базиликом; с макаронами, которые еще попутно успел отварить; прогорклую, просто Канда про нее забыл и простую. Он мог бы готовить и дальше, если бы не кончившиеся на этом нормальная фантазия, яйца и терпение Юу. Далее мечник отварил спагетти трех видов: недоваренные, переваренные и каша. А еще он сделал шесть бутербродов с сыром, помидорами, листьями салата, колбасой и злое*учей яичницей, просто оказывается, что у Уолкера еще и перепелиные яйца были. В общем, работа кухарки пришлась Канде далеко не по вкусу. При всем при этом, этот долбаный мояши еще и вышел из-за стола, по этикету, бл*ть, слегка голодный! И сейчас эта черная дыра пищевой промышленности сидела рядом и смотрела никакущим взглядом в телевизор, выпучив свои глазенки на комедию и давясь отвращением к отсутствию чувства юмора. Вспомнив одну маленькую и не очень примечательную деталь, а именно — то, что Уолкер тщательно скрывал свою внешность, Канда решил задать один очень волнующий его вопрос. Его обдумывание заняло у мечника довольно долгое время — пять минут — потому как Юу тщательно подбирал слова, чтобы не отпугнуть кое-как немного еле открывшегося ему Аллена. — Слышь, мояши, какого хера ты так параноишься по поводу своей внешности? Реакция на вопрос была предсказуемо непредсказуемой. Аллен широко раскрыл глаза, медленно повернул голову к Канде, попутно прошептав: — Ах ты ж бл*ть... Я же совсем забыл... Затем на его лице расцвела широкая безумная улыбка и он нервно захихикал. Канда нахмурился, но решил повторить вопрос, несколько его перефразировав: — Шпендаль, ты глухой? — Нет-нет, Канда, что ты! Я все слышал, — закивал седоволосый. — Ну? — Сам подумай... — Уолкер задумался. — Седой подросток с таким вот шрамом на лице привлекает внимание. Запоминается, в глаза бросается. Мне это не выгодно. И нашей организации, между прочим, тоже. У меня уже было много проблем из-за моей внешности. Даже слушать не хотели. Считали, что если я внешне так сильно отличаюсь от других то все — конец! Я не человек! Из-за таких вот людей, всю жизнь окруженных стереотипами, у меня не было возможности нормально ни с кем общаться! Внешность, что отличается от обыденной, отталкивает! А еще, плюс к этому, я иногда мыслю не стандартно. То есть, опять не по стереотипам. Ладно, когда можно просто притвориться обычным рядовым, когда ты рядовой с всплесками аутопсии. Но когда у тебя генеральские погоны... Тут уже, как ни крути, но в толпе рядовых тебе не затеряться...Это неудобно... Но, в моем случае, я нашел выход! С трудом нашел тональник, подходящий моей коже, а волосы спрятал под мешковидные головные уборы. Несколько минут перед зеркалом и — вуаля! Я как все! Здорово, правда? При этом я не теряю свою индивидуальность. Просто я хочу быть частью общества, а не изгоем. В наше время у толпы слишком извращенные моральные ценности. Канда задумался. В чем-то он был согласен с этим стручком. Но не со всем. — Вот скажи, Канда... — Чего? — Что ты почувствовал, когда увидел мое...кхм...истиное лицо, что ли...м? — Уолкер прикусил губу от напряжения. Было заметно, что этот вопрос его довольно сильно волновал. — Я? Когда тебя увидел? Ничего. Ты же внутренне от этого не поменялся. И общение наше осталось прежним. Эм... Ты чего это? — Канда немного опешил от полного восхищения взгляда Аллена. — Знаешь, Канда... А мы с тобой в этом плане похожи... — То есть? — Я вот всегда думал... Почему дети, когда узнают о том, что их родители вдруг оказываются приемными, обижаются и ненавидят весь мир? Ведь суть от этого не меняется... Эти люди, что воспитывали ребенка, любили и относились к нему все это время искренне... Почему люди, вдруг узнав страшную тайну о происхождении одного из их друзей, отворачиваются от него? Ведь этот человек внутри все такой же... Ничего не меняется... Единственное, что меняется — это количество известной информации... И ты... Ты... Нормальный! — воскликнул Уолкер. — Да... Удивил... — скептически заметил Канда и вздохнул. — Информация и внешность — страшные штуки! Эм... — Аллен замер. Минута молчания и медленного постепенного офигевания и он закричал: — Ой папа мой муж рыжей барабашки! Я пропустил работу вчера и универ сегодня! — Твою ж... — Канда беззлобно дал Уолкеру подзатыльник. — Нашелся тут... Швейцар... Хоть подзатыльник был беззлобным, но он оказался для пострадавшей головы Уолкера довольно ощутимым и мальчишка согнулся от острой раскатывающейся боли. Канда тут же кинулся к Аллену, разрываемый изнутри сожалениями. — Эй, мояши, ты как? — мечник обеспокоенно нахмурился. Уолкер еще с несколько секунд просидел в положении "меня рожают", после чего слегка, но не полностью, выпрямился и оказался нос к носу с Кандой, который стоял перед ним на полу на коленях, дабы убедиться, что с мояши все в порядке. Воцарилась тишина. Аллен чуть приоткрыл рот и прерывисто выдохнул. Юу продолжал стоять и неотрывно смотреть прямо в глаза объекту своих желаний. Нарастало напряжение. Мечник немного придвинулся к Уолкеру, сокращая расстояние между их губами до пары сантиметров. Седоволосый слегка облизнул свои пересохшие губы, разрывая оставшиеся тоненькие цепи выдержки у Канды. Пара мгновений. Аллен закрыл глаза, дабы еще немного помучить себя ожиданием. Расстояние между ними сократилось до пяти миллиметров. Никто из них не может решиться. Мечник глубоко вздохнул. Пытаясь унять дрожь нетерпения в руках, он аккуратно коснулся кончиками пальцев слегка покрасневших щек мояши. Четыре миллиметра. Уолкер еле заметно кивает, давая этим понять, что никуда не убежит. Три миллиметра. Канда прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям дыхания Аллена на своих губах. Два миллиметра. Аллен коснулся рук Юу своими и слегка проводит кончиками пальцев по кисти руки Канды. Один миллиметр. Легкое касание губ. Брюнет проводит языком по нижней губе своего мояши, запоминая их опьяняющий вкус. Уолкер чуть раскрывает рот и выдыхает, давая волю и полностью отдавая инициативу Канде. Мечник не теряет возможность этим воспользоваться, но решает еще немного повременить, слегка покусывая податливые, мягкие и такие вкусные губы партнера. Но надолго терпения и выдержки Канды не хватает и он приникает своими губами к губам Уолкера, проникая языком в его горячий рот. Почувствовав ответные действия со стороны Аллена, Юу практически теряет над собой контроль, резко подается вперед, вдавливая хрупкое, с виду, тело в диван и подминая его под себя и значительно углубляя поцелуй. Правой рукой мечник проводит по щеке мояши вниз, к шее и и плечу, оголяя его в силу того, что рубашка на Уолкере чрезмерно большая. Левой рукой Юу зарывается в мягкие седые волосы. Поцелуй получился страстным и переполненный желанием. Нехотя разорвав, в силу своего любопытства, долгожданный контакт, Канда немного отстранился от Уолкера и посмотрел ему в глаза, пытаясь в них прочитать хоть что-нибудь. Глаза Аллена блестели, выдавая шулера с потрохами. Юу сам не заметил, как слегка улыбнулся и легко поцеловал немного припухшие от поцелуя губы, намереваясь повторить, а то и продолжить начатое. — Дзы-ы-ы-ынь! — позвонила в дверь какая-то бл*дь. Канда, нехотя, отстранился от Уолкера и поднялся на ноги, отряхивая низ штанов. Аллен продолжил лежать на диване. Ему очень интересен стал потолок. — Это, наверное, Комуи... — высказал догадку мелкий. — Он уже на два часа опаздывает. — Может быть... — Юу бросил короткий взгляд на лежащего и направился к входной двери. — Я открою. Уолкер, в ответ, кивнул, пытаясь согнать красноту со своего лица. Не посмотрев в глазок, Канда открыл входную дверь и злобно посмотрел на пришедшего. В тот же момент его с головой накрыло ужасающее чувство дежавю. На пороге квартиры, во всей своей красе, стоял Тикки Микк. — Привестствую, — улыбнулся гость. — Это квартира Аллена Уолкера? Канда молча кивнул. Микк зашел в квартиру и осмотрелся. — Мило, мило... — тут он заметил лежащего на диване Аллена. — О! Малыш! Привет! Аллен испугано посмотрел на своего начальника. Канда, вошедший в гостиную следом за гостем, заметил этот взгляд и нахмурился. Тикки сел на диван в области талии "больного" и слащаво улыбнулся. — Как ты, малыш? Что с твоей головой? — Небольшая...авария, господин Микк... В понедельник постараюсь быть на работе... — Аллен нервно сглотнул, не отводя взгляда от своего начальника. — Что ты, что ты, малыш! Лечись, поправляйся... Надеюсь, с твоими руками все в порядке? — Да... Все в порядке... — Кстати! Причина, по которой я к тебе пришел..! — Микк порылся во внутренних карманах своего пиджака и выудил оттуда новенькую колоду карт. — Это не ты оставил? Я нашел ее на столе после твоего ухода. — Да, я хотел взять их себе, чтобы дома мог практиковаться. — Мне и так очень нравится твоя техника, но практика никому не помешает, не так ли? — Тикки подмигнул своему самому любимому сотруднику. — Да... Вы правы... Спасибо, что принесли... Большое... — Не за что, малыш! Хотя... — Микк задумался, Аллен и Канда напряглись. Тикки посмотрел на Канду, мысленно ухмыльнулся и вернул свое внимание Уолкеру. — Нет-нет, ничего не нужно мне от тебя, — Ной коснулся кончиками пальцев бедра седоволосого. Канда сжал руки в кулаки. Тикки довольно улыбнулся, провел пальцами до колена. — Увидимся на работе, малыш, — Микк встал и покинул квартиру, не переставая улыбаться. Канда закрыл дверь на замок, вернулся в гостиную и сел в кресло. Настроение было не ахти.