Голоса

— Ты прости, у меня бардак, не обращай внимания, — Даня закрыл дверь и, не снимая ботинок, прошел в комнату прямо возле входа. Оттуда послышался шум воды. — Ты раздевайся, в однушке особо не заблудишься. Даня, к удивлению Вовы, жил один. В квартире был типичный парнёвский бардак, носки, немытые чашки и тарелки, в комнате стоял компьютер. Напротив незаправленной кровати с каким-то тупым постельным бельем, на котором был нарисован Лунтик, стояло пианино — единственная вещь, на которой не было большого слоя пыли. На нём стоял цветок, который, на удивление, не был завявшим или жухлым, рядом с ним были раскиданы ноты. — Держи, — Даня вышел из ванной и протянул ему ватный диск и потрепанную банку с перекисью водорода. — Бардак у тебя значит по всей квартире, а ватные диски есть? — Мама принесла. У меня проблемы какие-то там, кровь из носа часто идёт. Вова тем временем обрабатывал царапины. — Чай будешь? — спросил Даня с кухни. — Давай, — парень пошел за ним на кухню и не удивился, когда обнаружил Мейлихова, убирающего грязную посуду в раковину. Под ней канонично находилась мусорка, куда Вова и выкинул грязный ватный диск. Даня поставил чайник. — Ты снимаешь или это твоя квартира? — Красовицкий сел на стул и продолжил наблюдать за Даней, который рылся в шкафчике, судя по всему, в поисках заварки. — Моя, по наследству досталась, — парень достал коробку с чайными пакетиками и развернулся к нему. — Три месяца назад съехал. — Девушки, у тебя, судя по всему, не наблюдается, — Даня понял, что чистых чашек нет, и включил воду, чтобы помыть. — Я холостяк, но ты можешь это исправить, — процитировал Мейлихов Егора Крида. — Я подумаю над твоим предложением, — оба засмеялись. Пока Даня наливал чай, Вова задумался над ситуацией. Они минут двадцать назад дрались в туалете музыкальной школы, еще тридцать минут назад не могли поладить на хоре, а сейчас Красовицкий сидит у него на кухне, ждет, пока Мейлихов заварит чай и смеется с какой-то тупой шутки. Как-то это… Странно всё. — Ты не находишь это всё странным? — Даня поставил перед Вовой чашку и вопросительно посмотрел на него, мол, что? — Ну, мы полчаса назад дрались, а теперь, я пью у тебя чай на кухне и шучу про Крида. — Пацаны всегда так делают, — парень отпил из своей кружки. — Предлагаю уяснить все разногласия между нами и заключить перемирие, — как-то официально сказал он. — Канцлера позвать? — Вова засмеялся, а Даня улыбнулся и ответил: — Короче, давай ты просто скажешь, что тебе во мне не нравится, и мы перестанем вести себя как две бешеные собаки, рычащие друг на друга. Красовицкий задумался. Его не то, чтобы не устраивало, он не понимал, с каких это пор парень, который стебал его с друзьями по разным причинам почти два года, прямо с того момента, когда Вова из младшего хора перешел в старший, внезапно решил начать с ним общение. Да еще и в такой странной форме, предложив ему, человеку, который никогда не пел сольно без хора на сцене, поучаствовать в очень серьезном конкурсе дуэтов. Этот вопрос парень и озвучил. — Ну, знаешь… — Даня задумался. — Хотел тебя как-то социализировать, заодно в процессе извиниться и доказать, что я не такой мудак. Мы с пацанами уже обсудили и пришли к выводу, что пора заканчивать уже, скоро замуж выходить, а мы какие-то тупые шутки шутим. — Жениться, — поправил его Вова. В процессе разговора чай они допили и Даня предложил уже наконец-то переместиться в комнату и начать петь. — Смотри, в хоре ты привыкаешь подстраиваться под соседей, чтобы твой голос сильно не выделялся, ибо это слышно. Когда поешь сольно, нужно думать только о своей партии. Меня, конечно, слушать тоже надо, но в мыслях ты должен держать только свои ноты, анализировать то, как именно ты звучишь, а самое главное — понимать, что вообще в песне происходит. Вот если ты поешь о чём-то духовном, ты и должен представлять себя в такой обстановке. Если какую-то русскую народную — представлять себя на гуляниях в Древней Руси, с кострами там, и всё такое. Да, я понимаю, звучит сложно, но иначе никак. — Хорошо, я понял. С чего начнем? — Вова подошел к Дане, который ковырялся у себя в рюкзаке в поисках партий. — Сначала ты попробуешь один, я подключусь в процессе, а дальше посмотрим, — Мейлихов сунул ему в руки партию с самой сложной песней, без сопровождения. — Песни с роялем будем в музыкалке репетировать, они лёгкие. Вообще, пора уже наизусть учить, полтора месяца осталось. Первая их репетиция вне школы прошла удачно. Они успели отрепетировать только две партии, и то, Вова пел один. Спустя ещё две репетиции они более-менее привыкли друг к другу, через две недели — Красовицкий научился держать свою партию и больше не подстраивался под Даню. Павел Викторович был несказанно рад, что у парней наконец-то все пошло хорошо, они постепенно учили все наизусть. К удивлению Мейлихова, голос Вовы оказался еще мягче и сильнее, чем казалось изначально. Он даже не понял, почему того не вызывали на конкурсы ранее, ведь с такими данными можно далеко пойти. С Красовицким помирились все тенора, они объяснились друг перед другом и не держали никакого зла, успели затусить вместе.

***

Воскресенье, солнечный холодный октябрь, люди неторопливо шагали по переулкам и площадям, и только Даня бежал по улице и думал, как же он так прогадал со временем, что опоздал аж на сорок минут! Наверное, Вова уже заждался его. Они договорились встретиться в парке возле магазинчика в пять, но нет, надо же было Мейлихову выйти из дома за пять минут до встречи, ещё и опоздать на нужный автобус. Вот и заветный магазинчик недалеко от парка, а вот и Вова, расслабленно стоящий рядом с ним. — Привет, ты прости, что так долго, собирался долго, автобус пропустил, в общем, жопа… — Мейлихов неловко посмотрел вниз. — Да ладно, с кем не бывает, я сам минут десять назад подошел, — протянутая рука и последующее приветствие, ставшее неким обычаем при встрече, как и в принципе у многих друзей. За три недели они успели неплохо сдружиться и даже нашли общие интересы. Вова понял, что Мейлихов на самом деле не такой мудак, каким хочет показаться, иногда Красовицкий сравнивал его с солнцем: такой же светлый и добрый. А Даня в очередной раз убедился, что внимание нужно было привлекать другим способом, и вообще зря он два года только и делал, что стебал его и задевал всеми возможными способами. Мейлихов осознал, что он вел себя все это время, как первоклассник, который влюбился в девочку, и пытается показать свое внимание дёрганьем за косички и обзывками. Даня ещё давно заметил за собой, что ему нравится Вова, не только, как хороший товарищ по хору, но и как человек. Он был красивым — ему очень нравилась его внешность. Да и судя из общения с его другом Ромой был парень достаточно неплохим человеком. Даня понял, что влюбился, когда словил себя на мысли о том, что уже двадцать минут подряд смотрит на Вову на хоре, вместо того, чтобы внимательно слушать и смотреть на Павла Викторовича. И именно в этот момент его переклинило, плюс ко всему ему еще и предложили участие в этом конкурсе, Даня и решил предложить Вове петь с ним, ведь он всегла подмечал для себя его сильный, но мягкий голос и способность никуда не съезжая ровно держать одну ноту, пока его товарищи по хору слегка плавали (как потом выяснилось, так хорошо у него получалось только в хоре, но это они быстро поправили за пару репетиций) — Ты помнишь, что у нас в понедельник концерт? Мы будем первый раз показывать программу, которую по идее уже должны хорошо знать. Ты не волнуешься? — спросил Даня. Они сели на скамейку и Вова задумался. Конечно, он переживает. Это будет его первый в жизни раз, когда он будет петь отдельно от хора, а тот самый хор будет сидеть на последних рядах и внимательно слушать. — Пиздец волнуюсь, — честно ответил он. — Это плохо. До конкурса три недели, там все куда сложнее будет. У нас дома еще можно налажать, а вот там уже нас сразу со счетов спишут. Туда по два человека от каждого региона едут, очень важное мероприятие. — Спасибо, ну теперь я вообще перестал волноваться, прямо как рукой сняло, — Вова поднял голову и ему прямо на лицо приземлился влажный кленовый лист. Даня улыбнулся и забрал его себе, убрал в портфель в какую-то книжку. — В гербарий засушу. Может, порепетируем еще сегодня? — Давай сначала погуляем, мы все-таки за этим тут собрались. Они одновременно встали со скамейки и пошли гулять по принципу " — ты куда идешь? — я за тобой. — а я за тобой.» по которому они действовали всегда. Обычно они куда-то в итоге приходили, либо к Дане, либо к Вове. Погода постепенно ухудшалась, плюс ко всему уже к шести часам начинало постепенно темнеть. Моросил противный дождь, поэтому негласно было решено двигаться все-таки по направлению к дому Мейлихова. По дороге парни болтали о всяком, в принципе, все было как обычно.

***

В квартире у Дани стало почище, после того, как к нему на постоянной основе начал ходить Вова, парень стал чаще убираться, однажды они вместе с ним протерли всю пыль с полок, столов, большого шкафа и холодильника. Как только они зашли в квартиру на улице ливанул дождь, послышался раскат грома. — Осенью же грозы не бывает, это вообще что? — Вова удивился. — Очень редкое погодное явление, — Даня стянул ботинки. — Сколько там времени? — Семь двадцать вечера, — ответил он, посмотрев на наручные часы. — Нормально, успеем порепетировать. За окном бушевала непогода, ветки клёна долбили в окно на третьем этаже, на котором и жил Даня, дождь барабанил по листьям и стеклам, на улице было темно и холодно, а в квартире так светло, тепло и уютно, что Мейлихов почувствовал себя очень спокойно, словно всё так и должно быть. Плюс ко всему с ним еще был Вова, который судя по расслабленному выражению лица, ощущал себя так же. Они сидели друг напротив друга и распевались, никуда не торопясь, потом повторили три произведения без сопровождения из пяти, два оставшихся они еще не знали наизусть. Даня ловил каждый момент, каждую чистую мягкую ноту в голосе Вовы, идеальную гармонию, в которую они сливались, и еще больше ощущал спокойствие и уют, его все сильнее и сильнее переполняли чувства, к этой обстановке, к парню напротив, к вокалу, к музыке. Он абсолютно перестал следить за всем, закрыл глаза и просто отдался безграничному потоку положительной энергии и песням. За всем этим быстро пролетело время, когда Вова еще раз посмотрел на часы, уже было почти девять вечера. За окном не прекращался дождь, казалось, он только сильнее начал стучать по асфальту, стеклам и проходящим мимо людям. Вова уже засобирался домой, и Даня резко потерял чувство умиротворенности. — Вов, — он встал в дверной проем и выразительно посмотрел на друга, который надевал кеды. — Может, останешься? Там погода такая плохая, промокнешь, заболеешь еще. И Даня сказал это таким голосом, с надеждой и какой-то обреченностью, что Вова не смог отказать. Мейлихова внезапно накрыло всеми чувствами, которые копились у него на протяжении долгого времени, он подошел к Красовицкому и обнял его. Сердце Дани забилось чаще, объятия с каждой секундой становились все сильнее. — Дань, все в порядке? — спросил Вова ему в плечо. — Ты лучший, — прошептал Даня в ответ. — Спасибо. Когда он отстранился, то для себя подметил, что парень улыбается, а щеки слегка покраснели. Мейлихов выделил ему одну из своих домашних футболок, приготовил ужин, который состоял из жареной картошки, потому что ничего заковыристого и особенного он готовить не умел. Вова тем временем позвонил маме и сказал, что переночует у друга. — Только у меня кровать одна, а на полу холодно. Будешь спать со мной, — Даня закрыл форточку, которую они открыли, чтобы проветрить перед сном. Дождь не прекращался, разве что ветер слегка ослаб. — Это я уже понял, — Вова зевнул. Он почему-то сегодня очень сильно устал, и все, что сейчас ему хотелось, это упасть на любую горизонтальную поверхность и вырубится. Мейлихов погасил свет во всей квартире, в комнате и приземлился к стене, рядом с ним лег Красовицкий. Кровать, которая изначально казалась достаточно широкой, чтобы вместить двоих парней, оказалась необычайно узкой на практике. Вова с нее чуть ли не падал. — Мне одному ее почему-то обычно хватает. — Так ты один, а сейчас нас тут двое, — Вова лежал лицом к противоположной стене и прислушивался к звукам. К тихому шепоту Дани, который он, если честно пропустил мимо ушей, шуму дождя за окном. Все это быстро усыпляло, парень уже сквозь дремоту почувствовал, что его обнимают, словно плюшевую игрушку. Мейлихов перекинул свою руку поперек Вовиной груди, прижимая к себе, его подбородок находился у него на макушке, их ноги как-то странно переплелись. Стало куда теплее, и, убаюканный еще и этим ощущением, Вова заснул.