***
Я перебираю чистую одежду, сложенную в кучу на кровати, в поисках любимой футболки. Выходная неделя закончилась, а теперь и неделя липового больничного… Пора выходить на работу. На часах шесть утра, мы оба даже не ложились. Режим сбился в чертовой матери. — Как ты думаешь, если отстирать костюмы от спермы, их можно вернуть? — бросаю я через плечо, когда позади меня открывается дверь ванной. Томас только что вышел из душа в одном полотенце, обёрнутом на бёдрах, и вытирал волосы вторым полотенцем. — Не знаю, а зачем? Можно в принципе оставить их на всякий случай… — задумчиво ответил Том. В этот момент я услышал стук где-то вдалеке. Я резко замер, повернув ухо в сторону кажущегося шума: — Мне показалось, в дверь стучали... Кого могла притащить нелёгкая в такое время? — Пойду открою, — сказал Сангстер, так, будто встречать гостей в моей квартире для него обычное дело. — Подожди, ты же ещё мокрый! Но остановить парня я не успел, Том уже отправился к двери. Закатив глаза, я вернулся к своим поискам. Заболеет же... Дверь распахнулась, и снаружи мне послышался женский голос: — Привет, я, кажется, ошиблась квартирой. Дилан О'Брайен здесь живёт? — Да, он здесь. Диииил! Это к тебе. В ту же секунду я понимаю, КТО стоит на пороге, подскакиваю и торопливо иду к двери, быстро натянув просто «какую-то» футболку. Судя по тому, как она натягивается на мне, я догадываюсь, что похоже нацепил футболку Томаса. Как я и думал, на пороге Брит Роббертсон, собственной персоной, что-то печатает в своём смартфоне. — Привет, любимый, это твой друг? Или кузен? — спрашивает она, отрывая взгляд от телефона и направляя сначала на меня, а затем переводит его на Тома. — Нет, я его парень, — ухмыляется блондин, собственнически закидывая руку мне на шею, как только я подхожу в прихожую. — Привет, Бриттани, когда ты… — начинаю я, будучи уверен, что только что словил слуховую галлюцинацию. — Меня зовут Томас, — не дав мне закончить, вклинивается бестактный англичанин и дружелюбно протягивает ей свободную руку, вставая между мной и девушкой. — Забавный у тебя друг, — хихикает Бритт, проталкивая чемодан в квартиру, — тогда я его девушка — Бриттани. Приятно познакомиться. У меня столько новостей! Всё происходящее ставит меня в полный ступор. Томас сказал, что он мой «парень»? Бритт решила, что это шутка? Что здесь происходит? Это какой-то розыгрыш или реально самая неловкая ситуация в моей жизни? — Ты не говорила, что приедешь сегодня. Ты вообще ничего не говорила уже больше месяца… — У меня были съёмки, ты же знаешь. Раньше ты из-за этого не дулся. И вообще-то я тебе звонила, когда прилетела, у тебя телефон выключен, — оправдывалась, вновь погруженная в свой Инстаграмм, Бритт. — Раньше у него не было других дел... — вновь врывается в разговор Том, крепче сжимая моё плечо. — Каких дел? — непонимающе хлопает ресницами американка, поднимая голубые глаза на Томаса. — Дилан, ты что не рассказывал ей о своём новом «увлечении»? Можно я ей скажу? — засиял Томас, от чего мне почему-то стало жутко не по себе. Я сам выглядел при всём этом ещё более сбитым с толку, чем Бритт, но на автомате кивнул. Тогда Том перевёл цепкий взгляд на всё ещё стоящую в проходе девушку, и я услышал щелчок, с которым захлопнулась метафизическая мышеловка. Блондин отлепился от меня и подобно хищному зверю стал медленно приближаться к своей жертве, и по мере того, как он подходит девушка начинает пятиться назад, пока не упирается спиной в стену. — Видишь ли, в чем дело… — он упирается рукой над её плечом, нависая над ней и становясь совсем близко, делает тон голоса тише и интимнее. Из голубых глаз девушки исчезает недавняя весёлость, и она, затаив дыхание, внимательно следит за действиями своего нового знакомого, наконец-то опуская руку со смартфоном. — Мы с Диланом занимаемся невероятно страстным безумным животным сексом. Дилан обожает трахать меня и буквально сходит с ума, когда я ему сосу, — говоря всё это его лицо так близко к её, что я неосознанно начинаю ревновать, — а ты, красотка, вламываешься сюда без приглашения и мешаешь нам. Он смотрит ей прямо в глаза и заводит белокурую прядку волос за ухо, проскальзывая тонкими пальцами по её линии скулы, что окончательно выводит меня из себя. — ...Это очень невежливо, — подытоживает британец, соскальзывая кончиками пальцев с острого подбородка девушки. В этот момент я уже собираюсь оттащить его подальше или вообще выгнать за такое отвратительное поведение, но меня опережает смачная пощёчина, которую Бритт отвешивает Томасу абсолютно заслужено. Тот принимает удар с достоинством, нисколько не выказывая боли. Просто отходит на несколько шагов назад, возвращая девушке её личное пространство, а блондинка в ярости кричит: — Что он такое говорит, Дилан? Какого черта он так со мной разговаривает! Ты что, язык проглотил?! Я так и стою в стороне, шокированный поведением как одного, так и второй, и совершенно не знаю, как должен себя вести в подобной ситуации. Как я вообще допустил такую ситуацию? — Бритт, прости, я должен был сказать тебе раньше... Всё так запутанно... — начинаю оправдываться я, хоть и прекрасно понимаю: что бы я сейчас не сказал, это не имеет уже никакого значения. — Всё тут ясно! Твой дружок мне уже все сказал. Ты грёбаный гей! Ты изменил мне с парнем! Ну и катитесь вы оба! Я больше ни на секунду здесь не задержусь, — с этими словами американка хватает свой чемодан и пулей вылетает за дверь, та захлопывается, и мы с Томасом остаёмся вдвоём. Всё закончилось также быстро, как началось, хотя я должен был закончить это уже давным-давно... Больше двух лет я не мог расстаться с Бритт, а он сделал это меньше чем за десять минут. Почему я чувствую себя так хорошо? Как будто камень свалился с плеч. Какое-то время мы оба смотрим на закрытую дверь в полной тишине. — Ауч, — потирая ушибленную щёку, прокомментировал Том. — Ты только что подрался с моей девушкой или мне всё это привиделось? — Ну как «подрался»? Скорее получил по лицу... У неё тяжёлая рука, знаешь ли. — Ты перегнул. — Почему меня не покидает чувство, что если бы она меня не ударила, я бы огрёб от тебя? — А кто сказал, что ты не огребёшь? — теперь уже я грубо прижимаю почти обнаженного блондина к стене и повторяю его движения по отношению к Брит на нем самом, но быстрее и от того жёстче. Вместо лёгкого касания кончиками пальцев по щеке, я хватаю его за шею и припечатываю его голову к стене. — Не знал, что ты такой гадёныш… — Ты ещё много обо мне не знаешь... Но это был скорее «жест доброй воли», — улыбается британец без тени сожаления о содеянном. — Да ну? — с недоверием вскинул бровь я. — Теперь она проскочит стадию душевной боли и перейдёт сразу к ненависти. Ненавидеть проще, чем любить, а значит, — быстрее забудет о тебе! Только представь, если бы она вошла в квартиру, разделась, приняла душ, села рассказывать про свои дела. Ты бы струсил и так ей ничего и не рассказал. Я бы психанул и ушёл. Так что нельзя было дать ей перешагнуть через порог, я сделал это для нас обоих. — Да ты, оказывается, ревнивый? — Что? Нет! Я просто не стал ждать, пока ты... Впиваюсь в его губы жадно и глубоко, прерывая Томаса на полуслове. Мы целуемся минут пять как минимум. Оторваться от любимых губ заставляет только желание поскорее переключиться на соблазнительную тонкую шею. — Значит, ты теперь «мой парень»? Ты же вроде не гей? Или это снова «холодный расчет»? — спрашиваю я между поцелуями и засосами, спускаясь к ключицам. Его кожа такая чистая, такая приятная на вкус, что у меня кружится голова. Томас в ответ только глухо стонет, а на ноги мне падает что-то мягкое. Полотенце всё-таки соскользнуло на пол. Я опускаю глаза вниз и отчетливо вижу эрекцию Тома, от этого у меня самого меркнет в глазах и даже в домашних штанах становится тесно. Беру его стоящий член в руку, и это так приятно, так правильно, что мне становится трудно дышать. В голове я снова и снова прокручиваю словосочетание «мой парень» пока эта мысль не приживается в моем мозгу окончательно. — Есть ещё вопросы? — говорит Томас с лёгкой улыбкой на губах. Я краду эту улыбку новым поцелуем и переполненный чувствами говорю: — Я так тебя люблю... Так я сказал это в первый раз. Я не собирался этого говорить, но ощущение вседозволенности вскружило голову настолько, что в ней осталось только одно слово — «мой». Он весь мой, только мой. В это невозможно поверить. Я опустился на колени перед полностью обнажённым Сангстером, который так и стоял прижатый к стене и смотрел на меня с нежностью из-под прикрытых ресниц. Мне хотелось ему отсосать до дрожи в коленях, но я никогда этого не делал и потому страшно нервничал, особенно на глазах асса. Я решил начать с живота, плоского живота с чётким рельефом кубиков, дальше тазовые косточки, поцеловал каждую из них. У Сангстера без преувеличения самый красивый член в мире, его не просто хочется сосать, ему можно посвящать сонеты и рисовать на гобеленах. Наконец я дал рукам полную свободу, позволив им с энтузиазмом изучать каждый изгиб стройного тела Томаса, щупать, гладить, мять, уделяя особое внимание тощей заднице. Осмелев, я сжал в ладонях две идеальные половинки, уткнулся носом в бритый лобок и первый раз коснулся губами нежной кожи самого полового члена. Это не было чем-то неприятным. Я провожу губами по всей длине вверх-вниз, затем повторяю то же самое языком. Одну из рук я оставил на ягодице, а вторую призвал себе на помощь, чтобы доставить больше удовольствия «своему парню». Сделав несколько движений вдоль ствола, я оголил головку и всё-таки взял её в рот. На вкус солёное, но опять же ничего неприятного, то ли потому что он только из душа, то ли потому что это «мой парень»… Мне нравится это ощущение, чувствовать его языком, губами. Мне нравится осознавать, что это член Томми у меня во рту, а ещё мне хочется двигаться. Естественно брать глубоко у меня не выходит, рвотный рефлекс мешает. Надо будет спросить, как Том решает эту проблему. А пока придется пользоваться руками. Вторая рука, кстати, перестала просто лежать на ягодице и поглаживала ложбинку, стремясь к заветному колечку мышц. Сам Сангстер награждал меня громкими стонами и поглаживанием по голове, когда ему было хорошо, и шипел, дергая за волосы, когда я случайно царапал его зубами. Когда средний палец приблизился к анусу, я стал поглаживать, мягко надавливать и тут же почувствовал, как член блондина дернулся. В этот момент я выпускаю член изо рта и тщательно смачиваю слюной указательный и средний пальцы. Затем я приставляю влажные пальцы к входу, блондин начинает шататься и хватается обеими руками за нависающую над ним вешалку. Не прекращая поступательные движения ртом, я разрабатываю пальцами его отверстие. Том стонет так откровенно и бесстыдно, что мне приходится сжать свой член через штаны, чтобы не кончить от одних только этих звуков. А тем временем пальцы внутри Томаса нащупали бугорок простаты, и я стал толкаться пальцами именно туда, пока другая рука надрачивала в такт этим движениям. Томаса выгнуло дугой, он тяжело дышал и громко стонал. Его ноги откровенно разъезжались, и единственной точкой опоры была навесная полка. Меня такие мелочи естественно не волновали, все мои мысли занимало удовольствие, которое я доставлял «свому парню», от которого он вот-вот достигнет пика. В последний раз я надавил на ту самую точку, когда ощутил, что колечко мышц сжимается вокруг пальцев, а блондин высоко застонал. Струя спермы брызнула мне в лицо, и в следующую секунду сверху послышался грохот. Полка начала падать. На каких-то сверхчеловеческих инстинктах я схватил сползающего по стене Томаса и в последний момент оттащил в сторону. Она рухнула в паре сантиметров от нас. Пыль стояла столбом. Какие-то вещи и коробки разлетелись по всей прихожей. Я давно хотел поменять эту дурацкую полку, но никак не думал, что демонтаж начнется прямо сегодня… На какое-то время повисло гробовое молчание. Я обнаружил себя, сидящим на полу, а Сангстера у себя на коленях, вцепившегося в меня руками, как кот, которого только что сняли с дерева. Том не сразу пришел в себя, далеко не сразу. Я то ли закашлялся, то ли засмеялся. Эмоции перепутались, слишком много их я успел испытать за долю секунды. — Сначала мой ноутбук, потом моя девушка, теперь моя полка. Кто твоя следующая жертва? Томас поднял на меня сонный взгляд, усмехнулся и, положив голову мне на плечо, устало выдохнул: — …Твои долбанные зубы. Сука весь член исцарапал… Я прижал его к себе с какими-то еле слышными словами извинения. — Кстати, на тебе моя футболка… и моя сперма… тебе идет, — сказал британец с улыбкой перед тем, как чмокнуть меня в нос и стереть липкие капли с моего лица. — Поверить не могу! Ты выдрал её из стены вместе с дюбелями! Откуда в тебе столько силы? — Я же Супермен, забыл? — Тогда я нашел твой криптонит! Тебе нравится, когда тебе одновременно сосут и трахают пальцами. — Это всем нравится. Так нечестно! Это грязный приём! Если бы я так делал, ты бы кончал за считанные секунды… — отмахнулся криптонец, тем самым сводя к минимуму все мои недавние старания.***
До выхода на работу оставалось, совсем немного времени, а отлипнуть от Тома мне так и не удавалось, как вдруг зазвонил телефон. Этот чужеродный звук заставил нас вскочить и синхронно посмотреть на его источник. За эти прекрасные дни мы оба почти не пользовались телефонами и, должно быть, отвыкли от их прямого назначения. Дисплей отразил фото моей небезызвестной коллеги по работе, Каи Скоделарио. Я почему-то выдохнул и взял трубку, на том конце сразу же раздался крик: — Где тебя черти носят?!! Вторую неделю от тебя ни слова! Все с ума сходят. Что происходит? — Кая, не кричи, умоляю. Всё в порядке, у меня просто был выключен телефон некоторое время. Я был занят... Пока я это говорю, я поглаживаю голень Томаса и беззвучно касаюсь губами тонкой лодыжки. Сам блондин в это время лежит наискосок, опирая голову на локоть, и улыбается. — Так трудно было позвонить? Твоя мама мне названивала... — О черт. Что ты ей сказала? — Ничего. Ты же не соизволил сообщить мне, чем был занят! Хотя, я и так догадываюсь. Томасом? — Что? Откуда ты..? — Так и знала, что это он! На видео плохо видно. К слову, мог бы мне и сказать, что меняешь команду! — Какую ещё команду? О чем ты говоришь? Каком видео? У меня наверняка очень напуганный вид, потому что Томас вопрошающе хмурится. — О том, которое Брит выложила с утра, конечно же! Все о нем говорят. Там уже наверное под полмиллиона просмотров... — Так. Давай помедленнее. Брит выложила видео с Томасом? Глаза британца округляются, когда он это слышит. — Не совсем... думаю тебе лучше самому взглянуть. — Я перезвоню, — резко завершаю разговор я, чтобы поскорее узнать, в чем суть шумихи. Том весь напрягается, хватается за свои пилюли и подсаживается ближе ко мне, заглядывая через плечо в экран моего телефона. Я захожу в твиттер, пролистываю ленту и почти сразу натыкаюсь на причину переполоха. Видео совсем короткое. Всего 6 секунд, но на нем хорошо видно, как я накидываюсь с жадным поцелуем на полуголого парня, прижатого к стене. Лица Томаса не видно из-за тени, зато мое полностью в кадре. «Небольшое объявление: мы с Диланом официально больше не вместе. Он, как вы должно быть заметили, теперь играет за другую команду))», — гласил её твит. Поскольку Брит актриса, подписчиков у неё предостаточно. Просмотров и лайков впрямь было чуть меньше полумиллиона… мне конец. — Вот почему у меня нет твиттера... — задумчиво изрёк британец у меня над ухом. — Когда она только сумела это заснять? В этот момент парень потёр переносицу со словами: — Бляяяя... я забыл тебя предупредить, что к стадии ненависти почти всегда прилагается месть, — он откидывает чёлку назад, расчесывая пальцами, и выдавливает из себя нервную ухмылку, — ну что ж, поздравляю, неплохой каминг-аут... — похлопывание по плечу. Я молчу несколько минут, экран телефона гаснет сам. Секунда. Другая. Я взрываюсь: — Неплохой каминг-аут??? В виде поста в твиттере бывшей?!! — Не самый лучший, конечно, но не всё так плохо, — улыбнулся Томас, закидывая руку мне на плечо, — вот если бы она засняла, как полка падает, пока ты мне сосешь... мы бы взяли Оскара! Меня пробирает нервный смех, потому что шутка неуместная, но смешная! Томас тоже смеётся, а потом опять становится серьёзным. — Зато теперь тебе больше не придётся прятаться и врать всем подряд. Я чувствовал, что вот-вот расплачусь, мне хотелось выть от досады или спрятаться куда-нибудь, чтобы никто никогда не достал. Даже Тома в тот момент захотелось оттолкнуть. Я завалился на бок и накрылся одеялом с головой, свернувшись под ним в клубок. Спустя пять минут меня затормошили. — Дил? Ты опоздаешь на работу... — Я не пойду туда, — так и не высовывая носа из-под одеяла, заявляю я. — Почему? — Я не смогу. На несколько минут повисло молчание, последовал тяжёлый вздох, а затем кровать грустно скрипнула под весом ещё одного тела, я так и не вылез из своего укрытия. — Дилан, ты не можешь всю жизнь прятаться под одеялом. Да, твоя подружка растрепала всему миру, что ты гей, но это же ещё не конец света? — ...Просто дай мне умереть. — О Боже.. перестань разыгрывать трагедию! Ничего страшного не произошло. Вот увидишь, никому нет дела, кого ты трахаешь. — На неё подписаны мои родители... — Ну и что? Мне кажется, ты себе напридумывал то, что им обязательно нужен сын-натурал... Да и если они тебя любят, то примут любым! — не унимался блондин. — А если нет? — задаю я мучающий меня вопрос, наконец, высовывая голову из-под одеяла, и сразу сталкиваюсь с глазами цвета горького шоколада. — Это невозможно. Ты себя видел вообще? Как тебя можно не любить? — с тёплой улыбкой проговорил парень, поглаживая мои волосы. — Это значит, что ты…? — с надеждой переспросил я, полностью вылезая из-под одеяла и заглядывая в карие глаза напротив. Томас отвёл взгляд. — Я слышал то, что ты сказал в коридоре. — Да, насчёт этого... я не собирался... — сбивчиво начал было я. — Тебе не стоило делать таких громких заявлений, — резко прервал меня парень стальным голосом. — А тебе, значит, можно делать громкие заявления?! — неожиданно резко ответил я. А он наоборот вжал голову, сгорбился, стушевался, уставился на свои руки. (Он так делает, когда нервничает) — Ты прав, — тихо сказал Томас, — я не должен был этого делать. Это я виноват. Я не должен был грубить той девушке, она была милой. Всё произошло так быстро, я... — Запаниковал? — продолжил я за британца, пока тот крутил в руках баночку с таблетками. — Да. Прости... у меня проблемы... с самоконтролем. Ты, наверно, уже заметил. Томас говорил тихо и не поднимал глаз, но в его интонации было столько раскаяния, что я не мог спокойно на это смотреть. Я обнял его, утыкаясь носом в плечо. — У всех бывают проблемы с самоконтролем, когда нас что-то волнует... Мы все всего лишь люди, и даже ты, Мистер Совершенство. Британец усмехнулся. — Никакое я не совершенство. Ты поразишься, когда узнаешь, насколько я несовершенен... — устало выдохнул парень. — Вот и хорошо. А то я уже начал переживать, что ты не человек, — сказал я куда-то в светлые волосы, ещё крепче обнимая Томаса двумя руками. Так мы просидели в объятиях друг друга около десяти минут, пока тишину не прервал серьёзный голос Сангстера: — Что будешь делать? — Без понятия. Пойду на работу. И буду работать по-гейски. — Это как? — Так же как и до этого, только параллельно буду рассказывать, как сегодня с утра мой парень отшил мою девушку и снял полку со стены голыми руками. Томас засмеялся на секунду. — Думаешь кому-то это будет интересно? — Ну судя по лайкам в твиттере Бритт, ещё как! Блондин на это просто улыбается, но взгляд, как у загнанного зверька, его выдаёт. Всё ещё переживает. Я беру его лицо в ладони и притягиваю к себе, соединяя наши лбы. — Ты действительно перегнул, и перед Бритт придётся извиниться, — начал я, неотрывно глядя в его глаза, — но я очень счастлив от того, что ты мой парень. Надеюсь это не слишком громкие слова... Томми отрицательно замотал головой и тоже обхватил мою голову руками, запуская пальцы в волосы. Его улыбка была просто лучезарной, когда он сказал: — Я тоже счастлив, что ты мой парень. А затем он притянул меня совсем близко и глубоко поцеловал, я задохнулся. Я ещё никогда в жизни не был так влюблён. Опасения по поводу незапланированного каминг-аута, если не исчезли совсем, то по крайне мере перешли на второй план. Остались только я, мой парень и наши тягучие нежные поцелуи.***
— Чего это ты такой довольный? Зарплату повысили? Кая поджидала меня у дверей начальства, я вылетел оттуда минуту назад чуть ли не вприпрыжку. — В этом месяце без премии, — говорю я с улыбкой от уха до уха. — И чему тут радоваться, прогульщик? — непонимающе протянула брюнетка. Я не знал, как теперь себя вести, как с Каей, так и со всеми остальными коллегами. Я пропустил две недели в офисе и понятия не имел, как снова включиться в работу. — Пойдём, пообедаем, шиканем на последние деньги! — Тебе лишь бы поесть... Хотя знаешь, идея-то не такая плохая. Кстати Ки Хонг обещал подъехать, давай звони Томасу, устроим двойное свидание. Сразу после того, как она это сказала, у неё зазвонил телефон, и со стороны британки полился поток отменной нецензурной брани. Так что возражать не имело никакого смысла, и я набрал Томаса, к счастью тот легко согласился. Не проходит и 20 минут, как мы уже сидим на летней террасе какого-то ресторанчика в составе Каи, Ки Хонга и меня. Светило солнце, погода просто идеальная для того, чтобы есть на улице. Кая понемногу вводила меня в курс событий, происходящих в моё отсутствие. Не таких уж интересных событий, но останавливать словесный понос британки не хотелось, потому что тогда пришлось бы объясняться, где я был и почему вернулся гомосексуалистом. Красный мотоцикл с шумом выехал из-за поворота, и я мог поклясться, что этот звук был для привлечения внимания. Томас припарковал байк, так чтобы его было видно с нашего столика. Он снял шлем, расстегнул кожаную куртку и подошёл к нам с сигаретой в зубах. — Привет, Том!! Давно не виделись, — закричали Кая и Хонг, когда он подошёл к нашему столику. — Привет, — неопределённо бросил он всем и никому одновременно. В этот момент я почему-то остолбенел, как-то неловко поднялся, и пролепетал: — Привет, Томми… Расстояние между нами при этом получилось совсем незначительным, которое он резко сокращает и оставляет на моих губах легкий поцелуй. Раздаётся приглушенный визг Каи и свист Ки Хонга, а я впадаю в кратковременный ступор. Но Томас этого не замечает, он садится за столик и по-свойски трещит с ребятами, будто он всегда был в нашей тусовке. Я вижу всё это, как в замедленной съемке, и мне кажется, что я никогда не привыкну к этой невероятной картине. Ребята перебрасываются шутками, что-то о Томасовом пижонстве и смешных солнечных очках Ки Хонга, но я толком не слушаю. Сейчас в лучах хиленького ньюйоркского солнца в компании своих лучших друзей и своего парня, я абсолютно счастлив. Я сажусь на стул рядом с Томом, закидываю руку ему на шею и целую по-настоящему. Он отвечает не сразу, но все же отвечает. — Хонг, ты тоже это видишь? — тихонько спрашивает Кая корейца. — Это теперь всегда так будет? — звучит недовольный ответ. Мы отстраняемся друг от друга, и Томас смотрит на меня вопросительно. — Чего это ты так внезапно? Смелым стал? — Просто захотелось поцеловать своего парня, — улыбнулся я, выпуская Тома из захвата. — Ну, парни, выкладывайте! Что же такого произошло после вечеринки Ки Хонга, что вы так «сблизились»? — наконец дала волю своему любопытству Скоделарио, — и что у вас такого стряслось с Бритт, что она выложила это в сеть, буквально вываливая всему миру, что ты теперь гей? А вот и он! Момент, который, я надеялся, никогда не наступит, но Кая не была бы собой, если бы оставила такие компрометирующие вопросы при себе. Мне ничего не оставалось, как отчаянно застонать и уткнуться лицом в свои руки, сложенные на столе. — Да что ты на него набросилась? — возразил Ки Хонг, вставая на мою защиту. Я поднимаю голову и смотрю на него с благодарностью. Томас тем временем отвлекся, чтобы заказать чай. Естественно. — Да потому что я знала, что так будет! Он узнал его, — указывая кивком на Томаса, сказала она, — Они уже были знакомы прежде, только Дилан другим именем его назвал, — выдвинула свою теорию она. Я потерял дар речи, не представляя, как остановить проницательную журналистку, пока меня под столом не коснулся Том. — Нет, он просто обознался — наконец-то включился в беседу блондин. — Да… да, мне просто показалось, — тут же подтвердил я, кажется, выдавая нас обоих с потрохами. — Тогда мне ещё интереснее, что было после вечеринки! — не унималась Кая. Был только один способ остановить журналистку… Нет, не выдавать ей правду, а дать ей что-то поинтереснее. — Мы переспали. Вот что было! Это ты хотела услышать, Извращенка? — со смущенной улыбкой сказал я, начиная её щекотать. Скоделарио завизжала от смеха, отбиваясь от меня. — Бляяяяя!! Ты действительно это сказал! Значит вы теперь вместе? Серьёзно? — с неприкрытым восторгом вопрошала Кая. Мы с Томасом одновременно посмотрели друг на друга, и он снова улыбнулся, прямо как тогда у кинотеатра — понимающе. А затем он перевел взгляд на Каю, но посмотрел куда-то сквозь нее, глядя будто не на неё. — Ну да… Я отойду на минутку, — сбивчиво сказал Томас, выходя из-за стола. — Вроде того, — кивнул я, уже провожая британца взглядом в уборную. — Что это с ним? — спросила девушка, тоже оборачиваясь. — Перенервничал слегка от твоего пристального внимания… — прокомментировал я с легким укором. Кая потупила взгляд, что можно увидеть практически никогда. В этот момент в разговор вернулся Ки Хонг: — Да уж, Кая, ты конечно журналистка, но нельзя же так нападать на людей. Оставь ты их в покое. Мне больше интересно, с каких пор Дилан может так просто поебаться с парнем? Этого я от Ки Хонга не ожидал. Теперь Томаса не было рядом, чтобы поддержать мои жалкие объяснения происходящего, теперь нужно было разом вскрывать карты. И к этому я, конечно же, был не готов. — Дил, как давно? — Не знаю! Около двух лет… может дольше. — Ты уже два года спишь с мужиками?! — Нет! Я только думал об этом. Я никогда раньше… — Боже, Ки! И это я-то набрасываюсь? Какая разница, как давно он стал задумываться об этом? Разве это что-то меняет? Разве ты выбираешь в кого влюбиться? Мы же его друзья и должны порадоваться за него! — на повышенных тонах высказала брюнетка. — Хватит на меня орать, Кая. Конечно, я рад за него. Тем более Томас просто охуенный чувак! Такой тактичный, я даже немного завидую… — Хонг! Заткнись, — обиженно пихнула своего парня Скоделарио , я засмеялся. Потом вернулся Томас, и мы продолжили болтать обо всем подряд, уже больше не возвращаясь к тем вопросам. В целом легко отделались.