Седьмой пациент

Губы Арона будто бы горели синим пламенем, и всё потому, что последние минут десять он занимался тем, что интенсивно жевал и кусал их, одновременно дожидаясь Вардана и пытаясь справиться с трясущимися руками. Он занял себе место рядом с выходом из столовой, прислонившись к одной из самых пустых и серых стен клиники, что так иронично описывало всё это место в целом. После проведённой с Джонни беседой больше всего на свете доку хотелось поговорить с коллегой и особенно уделить внимание поведению всей недавно прибывшей шестёрки. Он понимал, что происходит что-то странное, понимал и то, что у парней, вероятно, есть какой-то план, так что сейчас на первом месте было обсуждение всего это с другим психологом. Спустя примерно получаса ожидания, Вардан всё же явился. Выглядел он довольно усталым и нервным, совсем не в том настроении, в котором хотел бы его видеть Арон. — Привет, — промямлил он, пытаясь проявить себя как можно дружелюбнее. Встав рядом, тот несколько пренебрежительно хмыкнул, вытащил из кармана сигарету и тут же её закурил. — Ну, о чём хотел поговорить? — совсем неприветливо поинтересовался тот с плохо скрываемым желанием как можно быстрее закончить разговор. Подготавливая свою речь и в то же время пытаясь не разнервничаться окончательно, Эрличман тяжело вздохнул и сосредоточился на закружившихся в воздухе клубах дыма. — О шестёрке, — чувствуя, как вновь затряслись руки, ответил он. — Думаю, они пытаются сбежать; уверен, что у них есть какой-то план, и довольно-таки сложный план. Я до сих пор не понимаю, что именно они задумали, но они… очень подозрительные. Понимаешь, я разговаривал с Кёрлззом, и он… он странно себя повёл… — О чём ты? Давай конкретней, — выдохнув маленькое прозрачное облачко, недовольно выплюнул Вардан. Арон, вовсе не удивившийся тому, что тот перебил его, снова прикусил нижнюю губу и языком ощутил неприятный металлический привкус крови. — Он пытался соблазнить меня, — в попытке утаить значительную часть правды, произнёс он. Мужчина рядом повернул в его сторону голову и нахмурился. — Соблазнить тебя? — Именно, — с покрасневшими щеками ответил он. А следом подумал о том, что в случае, если доктор начнёт допытывать подробности случившегося, лучшим раскладом будет ложь; как-то не очень хотелось выдавать часть своих последних дней тому, кто с лёгкостью мог осудить его или, что ещё хуже, нажаловаться о неподобающем поведении какому-нибудь начальнику. Но Вардан лишь отрицательно помахал башкой, развернулся и, продолжая курить, уставился на свои ноги. — Арон, не в обиду будет сказано, но у тебя есть привычка… раздувать из мухи слона. Я имею в виду, что с Кёрлззом говорил и я, и Энтони, в отношении нас он не проявлял какого-либо странного поведения, исключая, может быть, парочку извращённых мыслей. Но, поскольку он психопат, ничего другого от такого человека, как он, ожидать и не следовало, поэтому его действия вполне объяснимы. Так или иначе, я считаю, что твоё беспокойство напрасно; больница полностью безопасна, никто не сможет убежать отсюда, но, даже если такое и случится, то мы вмиг поймаем заключённого. Не волнуйся об этом, Арон, просто расслабься и делай то, что должен. Что ответить, Эрличман не знал. Как и ожидалось, Вардан отреагировал на этой заявление скептически. Дать ему больше информации, но только той, которая не стала бы угрозой для него самого, было принципиально, он должен был осознать всю серьёзность ситуации. — Вардан, послушай. Дело не только в Кёрлззе, ещё и Джонни. Они оба странно разговаривали со мной, пытались убедить меня присоединиться к ним и помочь сбежать отсюда. Я ничего не придумал; Мэтта обвиняют в изнасиловании, Джорджа — в убийстве, эти двое манипулятивные и жестокие люди. Прошу тебя, поверь мне, я бы не говорил такого, если б не был в этом уверен. Казалось, в этих словах он засомневался ещё больше, его прищуренные глаза смотрели прямо на Арона. У его почти скуренной сигареты сгорели последние чёрточки фильтра, прежде чем серый пепел упал на пол. — Если Кёрлзз и Джонни были так агрессивны в своём поведении во время «допроса», почему не вмешался Джимми? Для этого он с тобой и находится, его задачей является обеспечить твою безопасность, чтобы никто не пытался надавить, запугать или соблазнить тебя. Если бы оба пациента делали то, о чём ты говоришь, он бы предпринял что-то, не так ли? Арон резко вдохнул, трясучка с пальцами, наконец, прекратилась. Нельзя было рассказывать Вардану о том, что камеры и жучки в камерах подменили, в противном случае тот обвинил бы его в «сокрытии информации», опять-таки, вероятно, сообщив о неэффективности работы своего коллеги начальству. Этого допустить Арон не мог, ему ведь нужно было продвижение по карьерной лестнице и в конце концов отпуск; потерять всё это лишь из-за предыдущих действий было бы безрассудно. Возможность не увидеться с Хлоей из-за всего этого дерьма казалась невыносимой. Нет, видеться с ней для него было почти жизненно необходимым, потому что делать это он мог лишь по праздникам. Психованно посмеявшись, он попытался натянуть на лицо как можно более правдоподобную улыбку. — Чёрт, Вардан. Возможно… возможно, ты прав. Д-да, я сейчас задумался об этом и, знаешь, я… просто слишком остро на всё отреагировал. Ты же должен понять меня, эта неделя была такой изматывающей. Это… это просто нервы… — Арон усмехнулся и ощутил, что руки затряслись снова. Он быстро сунул их в карманы, боясь, что собеседник может заметить его нервозность и учуять ложь. Но психолог, вскинув бровь и пару раз пожав плечами, просто кивнул, как бы давая понять, что до него всё дошло. — Да, Арон, я всё понимаю. Эти дни тоже были для меня напряжёнными. Прибывшая шестёрка испоганила мне рабочий график, и теперь мы все по уши в дерьме. Не переживай, приятель, всегда приятно поговорить с кем-то о том, что творится у тебя в голове. Извинившись ещё несколько раз, Арон с этим согласился, сменив тему разговора о скорой поставке пончиков в столовую. И всё же, когда своё мнение относительно этой глупости начал высказывать Вардан, не думать о своих новых пациентах у Эрличмана не вышло. Джонни и Кёрлзз… оба они были странными и непонятными. Он сразу понял, что все они имеют какую-то определённую власть внутри лечебницы; блять, они ведь могли бы подкупить одного из охранников. Возможно, Джеймса? Или Тая? Или самого Джимми? Нет, быть такого не может. Эти трое были его друзьями, они бы никогда не продали себя за деньги. Это, конечно, сомнению подвергаться не должно, но голос внутри него продолжал твердить, что такое всё-таки имеет место быть. В конце концов, зарплаты у Тая и Джеймса не такие уж и высокие, поэтому, возможно, парочка долларов сверху заставила бы их задуматься. Кроме того, они всегда присутствовали за дверью при беседе с больными, и первым, кто входил в комнату, всегда был Джимми, а не те двое. Подозревать их в продажности было делом последним. Да и в любом случае никому же он не мог сказать, что камеры и жучки в камерах подменены. О таком он должен был сообщить раньше, ещё после разговора с Кёрлззом; а теперь было слишком поздно, любые подобные заявления неслабо бы отразились на его работе и репутации. — Эй, ты меня слушаешь вообще? — нахмурив брови, спросил Вардан, меж губ которого каким-то волшебным образом появилась ещё одна сигарета. Док испуганно подскочил. Блять, он ведь и правда не слушал. — Да, я с тобой, безусловно, согласен. Полностью. Но… прости, мужик, я только что вспомнил, что у меня срочные дела. Нужно идти. Увидимся позже, ладно? — в своё якобы оправдание отбарабанил он, нервно улыбаясь и, уходя, осторожно махнув рукой. Вардан в замешательстве глянул на него, но затем пожал плечами и махнул на него в ответ, уже не подкуривая сигарету, а просто пихая её обратно в карман. Арон развернулся и ускорил шаг, понимая, что его беспокойство более чем оправдано. Итак, Вардан не хотел слышать то, что он ему хотел сказать, или же просто не мог в это поверить. Признаться честно, другого док и не ожидал. Однако он всё же надеялся, что, учитывая этот разговор, его коллега станет чуть больше осторожен с этого момента. Арон точно знал, куда бежать, и практически ненавидел себя за то, что не подумал об этом раньше. Вардан упомянул, что и он, и Энтони разговаривали с парнями, так что перед очередным «допросом» Эрличман решил поговорить со вторым психологом. Об этом он подумал, уже проходя через холл и поднимаясь по лестнице, не собираясь останавливаться ни перед кем, ни перед чем. Кабинет Тони находился на втором этаже рядом с отделением пациентов с депрессией, поэтому, чтобы добраться туда, хватило и минуты с учётом того, насколько быстро Арон шёл. Док минул пару комнат и залов, прежде чем, наконец, прибыл к ужасной пожелтевшей двери, так сильно обожаемой Тони, на которой чёрными буквами на полупрозрачном стекле было выбито его имя. Выглядело хреново, но тому вполне нравилось, да и кто вообще Арон такой, чтобы судить о чужих вкусах. — Тони! — вдолбив кулаком по двери, позвал своего коллегу он. Внутри послышались какие-то звуки, на пол рухнули какие-то папки и с места был сдвинут стул. Секунду спустя из кабинета высунулась голова врача, глаза которого по-доброму блеснули, когда он увидел друга. — Арон! — с улыбкой воскликнул тот, пропуская коллегу в кабинет. Эрличман усмехнулся и, кивнув, последовал за ним в небольшую комнату, где тут же заметил беду. А если быть точнее, то полупустую бутылку Джека, неудачно скрытую за кучей фолдеров, раскиданными по всему столу, с которого всё ещё на серый пол небрежно падали исписанные бумаги. В воздухе витал лёгких запах сигарет, смешанный на нечто схожее с лосьоном после бритья и какими-то цветами. — Что привело тебя ко мне, старый друг? — сверкая опьянённой улыбкой, поинтересовался Тони. Его щёки покрылись едва заметным румянцем, который, вероятнее всего, был вызван алкоголем. Улыбнувшись в ответ, Арон попытался усесться на одном из неудобных стульев перед столом, продолжая принюхиваться в попытке понять, каким именно цветком провонял кабинет. — Я уже говорил об этом с Варданом, но хочу предупредить и тебя. Просто прошу, чтобы ты был осторожнее с шестёркой; я стопроцентно уверен, что у них есть какой-то план побега из здания, план, в который включён и я. Понимаешь… они действительно довольно странно вели себя во время разговора и даже пытались… совратить меня, сделать мне предложение. Слушая Арона, Тони нахмурился и задумчиво скрестил на груди руки. — А что Джимми? Что он сказал насчёт домогательств со стороны заключённых? Арон, не совсем уверенный в том, что лгать сейчас было бы хорошей идеей, сглотнул и виновато отвёл взгляд. Тони был хорошим парнем, свободно говорил на трёх языках и был безумно хорош в своей работе. С ним Арон познакомился после того, как пришёл в Интерскоп, буквально спустя несколько дней со своего первого задания. Однако всё же знали они друг друга давно, уже года четыре или вроде того, вместе даже заполняли документы и трудились над экспериментами. Арон полагал, что это человек, котором можно доверять, но… для психолога признать неудачу было чем-то не совсем нормальным. — Я… не рассказал Джимми. Я не знаю, могу ли полностью доверять ему, понимаешь? Осуждающе качнув головой, Тони смущённо и одновременно удивлённо взглянул на него. — Арон, Джимми обязан защищать нас. Если ты не поговорил с ним, то как он может в полную силу выполнять свою работу? И я думал, что допросная постоянно под камерами и жучками, что случилось? Тот пожал плечами, в сотый раз пытаясь скрыть свою неловкость. — Не знаю. Возможно, он просто был менее внимателен. Понятия не имею, Тони, он, вроде, ничего об этом не знает. Он говорил, что всё, что он слышал, было вполне обычной беседой, хотя я знаю, что эти пациенты пытались подкупить меня. Представить из сказанного пятьдесят процентов лжи коллеге идеей из лучших совершенно не являлось, Арон это понимал, но признать свою ошибку никак не мог. Задумавшись о дальнейших действиях, Тони прикусил внутреннюю часть щеки. Затем, через несколько секунд, заговорил вновь. — Думаю, тебе просто нужно быть более осторожным. То есть… мы ведь психологи, мы понимаем, какое дерьмо могут вытворить пациенты, чтобы получить побольше наркоты или побыстрее отсюда свалить. Веди себя спокойно, кивай на то, что они говорят, и задавай тупые вопросы. Это не так тяжело, Арон, да и очевидно же, что эти шестеро сумасшедшие, гением быть не надо, чтобы понять это. Тощий кивнул, частично обрадовавшись тому, что ему не впаяли выговор за непрофессионализм, и в то же время несколько разочаровавшись тем, что он снова облажался в предупреждении своих коллег об угрозе. В любом случае, он всё ещё мог позадавать вопросы. — Ладно, сделаю, как ты говоришь. Что насчёт Кёрлзза? Что думаешь о нём? И о Джордане? Тони какое-то время пялился в поток, а после встал и принялся расхаживать по комнате. — Ну, значит, Мэтт вроде бы извращенец. Он рассказывал нам какие-то шутки о изнасилованиях и всякое жуткое дерьмо, о котором ты явно не захочешь слушать. У меня есть подозрения, что он в некотором роде нимфоман, но в этом мне ещё предстоит убедиться. Ну знаешь, провести больше бесед, задать больше вопросов и всё такое. Арон кивнул, согласившись с заключением коллеги. Он ведь тоже предположил, что Мэтт был нимфоманом, но, в отличие от Тони, у него было предостаточно доказательств, чтобы говорить об этом. — А Джордан? Тони схватился за бороду, тщательно обдумывая слова. — Чарли… особенный. Не-не-не. Своеобразный. То, что он говорит, всегда чередуется с идиотизмом и гениальностью. Иногда он говорит что-то чрезвычайно глупое, злобное или извращённое, а затем начинает говорить, как философ или великий мыслитель, и сплетает это с какой-нибудь глубокой хернёй. Я до сих пор не уверен в том, ебучий гений он или полный придурок. А ещё он гораздо дружелюбнее. Во всяком случае дружелюбнее, чем Мэтт. Арон положительно махнул головой, надеясь, что заключённый не обделит дружелюбием и его. Он понимал, что Кёрлзз и Джонни иначе вели себя с другими психологами, но всё же небольшая часть него полагала, что он, возможно, просто преувеличивает. Взглянув на наручные часы, чтобы только сделать хоть что-то, он удивлённо подскочил на месте. Он и не заметил, как засиделся у коллеги. — Блять, Тони. Надо идти. Я забыл про разговор с Джорданом. Мне нужно спешить, или я опоздаю! Тони радостно засмеялся, ударив его ладонью по ноге. — Ага, и со мной такое бывает. О времени забываю совсем, когда я в компании своего дорогого друга Джека, — сказал он, поглаживая ту самую полупустую бутылку, глядя на неё, как на любовь всей своей жизни. Арон усмехнулся и поднялся с места, хлопнув друга по плечу. — Спасибо тебе за совет и вообще за всё. Увидимся позже, ладно? Расскажу тебе своё мнение о Джордане. Согласившись, свой следующий глоток Тони посвятил именно ему, совсем немного отпив из горла. Улыбнувшись, док вышел из кабинета и, закрыв за собой двери, как сумасшедший рванул к другому крылу клиники, внутренне молясь, чтобы Джимми не рассердился за его опоздание. Он спустился по лестнице и минул холл, попав в лабиринт коридоров и комнат. Вскоре он всё же прибыл в нужное место, обосновавшееся перед тем коридором, который вёл к шести тюремным клеткам. Здесь стояло трое: злостно нахмурившийся Джимми, мычащий себе под нос Тай и играющий со своей ключ-картой Джеймс. — Простите, — адресовал им Арон, драматически задержав дыхание, будто только что пробежал десять миль туда и обратно. Светлоголовый осуждающе взглянул на него. Очевидно, что он был не особо рад тому, что, чтобы просто выполнить свою работу, ему пришлось ждать чёртовых полчаса, Арон прекрасно это понимал. — Можем идти, — сказал он, позволив Таю и Джеймсу пройти вперёд. Воспользовавшись моментом, Арон наклонился к уху Джимми. — Мужик. Прости, что опоздал, я правда не хотел. Серьёзно, извини меня, вину заглажу позже. Он хорошо знал, что для получения прощения от Юмы достаточно и извинительных речей, поэтому, когда тот улыбнулся, Арон понял, что определённое напряжение между ними иссякло. — Алё, двигаться с ним будем? — крикнул тот своим подчинённым, которые только что вышли из комнаты с закованным в наручники Джорданом. На секунду взглянув на камеру Кёрлзза, док вспомнил тот небольшой спектакль, который устроил заключённый, за которым он, к слову, потом наблюдал через небольшое окошко, но, вмиг отогнав от себя все эти мысли, он сосредоточился на настоящем. — Эй, босс, не выводи этих парней. Мне ещё нужно прихорошиться перед балетом, — с самодовольной улыбкой произнёс Джордан. Улыбался он скорее даже язвительно и едва слышно похихикивал своим высоким голосом. Джимми хмыкнул и, толкнув мужчину, двинулся до допросной, следуя за Ароном, который только сейчас начал задаваться вопросом, что, блять, с этим парнем не так. — Он вёл себя так и раньше? — спросил он. Джим, закатив глаза и кивнув, покачал головой. — Он всегда говорит какую-нибудь херню, когда мы выводим его из камеры, — ответил блондин, проводя группу в комнату для бесед. Как и всегда, Джордана завели первым и сняли с него наручники, затем вошёл Арон и, прежде чем за его спиной закрылась дверь, Джимми заверил его, что будет прослушивать разговор и вмешается, если док окажется под угрозой. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Эрличман приблизился к столу в центре и опустился на стул, прокашлявшись перед тем, как начать. — Моё имя Арон, это личная беседа, здесь нет камер, никто не прослушивает наш разговор, поэтому не бойся быть откровенным. Мои визиты не станут единственными, результаты, полученные мной, будут сравниваться с результатами трёх других врачей, которые придут к тебе на этой неделе, так что будь готов к этому. Всё бы ничего, но пока он произносил это предложение, в глазах Джордана буквально читалась эта надменная насмешка… Арон удивлённо вскинул брови, полагая, что эту часть Джордан уже знал. Но тот лишь усмехнулся и поёрзал на стуле. Казалось, ему было вполне удобно на нём сидеть и развесёло глядеть на пришедшего к нему «гостя». — Итак, док? — небрежно поинтересовался он, скрестив перед психологом руки в ожидании, когда тот заговорит. — Что ж… — слегка с подозрением начал Арон, нервно теребя уголок каких-то документов на столе. — Расскажи мне о том случае, — наконец решился он, отважно взглянув на заключённого, а затем непонимающе прищурившись, когда тот снова усмехнулся. — О случае, да? Ну вообще-то это на самом деле была случайность. Джей неслабо проебался со всей этой поездной хернёй, но в конце концов, это не его вина. Любой бы мог так ошибиться, даже я! Короче, мы взяли поезд, потеряли над ним контроль, он сошёл с рельсов и тут бам, под ним уже люди в собственной крови. Вышло хуёво, но люди нас хотя бы заметили, верно? — за этим последовала игривая ухмылка, словно он сейчас отменно пошутил. Док сжал кулаки и стиснул челюсти, пытаясь удерживать внешнее спокойствие. — То есть, ты имеешь в виду, что жертвы в ваш план не входили? И тем не менее, вы украли поезд; не так уж и мало. — Знаю, знаю, — Чарли легко провёл по воздуху рукой, как бы отмахиваясь от раздражающих его речей собеседника. — Спиздить сраный поезд — дело серьёзное, но мы на это и рассчитывали. — Зачем? — вскинув бровь, спросил Арон. — Не знаю, — пожал плечами Джордан, — думаю, забавы ради. Мы хотели вычудить что-нибудь весёлое, а потом подумали, эй, мы ведь можем спиздить целый поезд. Арон прикусил губу, пытаясь не завопить от всплывшего в голове ответа Джонни; от него он слышал нечто отличное от того, что слышал сейчас. Следом его посетила мысль о том, что, может, Чарли и не знал весь их план в целом, поэтому его версия будет звучать более правдивее или… или каждый из психопатов ему лжёт. Он полагал, что последний вариант более реалистичен, поэтому ему следует быть осторожным в разграничении правды и лжи. — Чувак, хорош, — через какое-то время произнёс Чарли, глядя точно на Арона и явно обращаясь к нему. Тот не понял, к чему это было сказано. — Прости, что? — Хорош кусать свою нижнюю губу. Это заводит меня, и теперь я хочу укусить её сам. Доктор от удивления тяжело сглотнул, хотя кусать свои губы всё же перестал. — Собираешься соблазнить меня, как твой дружок? — проворчал он, агрессивно прищурившись. Чарли усмехнулся и несколько раз качнул головой. — К сожалению для тебя, нет. Я не из этих, я просто пошутил. Но теперь, когда ты о нём заговорил сам, мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько подумал над этим. Над тем, что может предложить тебе Кёрлзз… — скрестив руки и состроив высокомерное лицо, объяснил Джордан. Снова в непонимании нахмурившись, Арон поджал губы. — Подумал? — Точняк, — с ухмылкой ответил тот. — Понимаешь ли, это тесно связано с тем, что Джонни втирал тебе про мораль. По долгу профессии ты обязан быть бесстрастен к своим пациентам, но я видел, как ты смотрел на комнату Мэтта, когда пидоры вытаскивали меня из камеры, — Чарли вдруг рассмеялся. Глаза Эрличмана недоверчиво округлились, где-то внутри себя он пытался отрицать всё только что сказанное, однако сделать это полностью ему не удалось. Значит, Син знал о его разговоре с Джонни. Как? Как он мог обсудить их диалог с Джонни, если они оба находятся в изолированных друг от друга клетках? У них есть какой-то свой способ общения? Доктор сжал кулаки, прикрыл рот и стал внимательно вслушиваться в слова больного. По позвоночнику мурашками пробежалась тревога. Чарли, казалось, сам терялся в собственной быстрой речи и иногда уж больно активно жестикулировал, будто бы отчаянно стараясь навязать своё мнение, сделать его единственно верным. — Ты же хочешь его, хочешь его тело. Хотя не мне тебя судить, он действительно красив, он клёвый и сексуальный, прям всё, как нужно! Однако… Мужчина на миг остановился в попытке привлечь внимание психолога, что ему, впрочем, и удалось. Гордо улыбнувшись, он продолжил говорить. — Однако есть кое-что лучше. Похоть — это лишь одна из многих вещей, которыми можно воздействовать на твой мозг и мысли. Я могу предложить кое-что ещё, — он хихикнул, а выражение его лица сменилось на насмешливое. Арон хмыкнул и откровенно занервничал. Ему не нравилось, когда его ставили в неловкое положение или заикались о его слабостях. Всё, чего ему хотелось, это просто выполнять свою работу, но эта кучка уродов буквально сводила его с ума. — Предложить что…? — из любопытства поинтересовался он. — Любовь. Он фыркнул и закатил глаза, на губах мелькнула ухмылка. — Любовь? — саркастично протянул он. Заключённый кивнул. — Любовь, — подтвердил он. Док недоверчиво глянул в потолок, не зная, должен ли он сейчас рассмеяться или сохранять непринуждённость. Эти шесть идиотов были убеждены в том, что ему нужен… любовник? — Твоя любовь ничего не стоит, — сказал он, продолжая смотреть вверх и стараясь не рассмеяться. Со временем ситуация становилась всё более странной. Доходила до смешного. Джордан качнул головой и наклонился к столу, опираясь на него. — Я не о своей любви говорю, Арон. Психолог невольно сглотнул, вновь услышав своё имя. Обычно ему это нравилось, но то, как произносили его эти люди, заставляло его чувствовать себя так, словно он болен. — Тогда о чьей? — он откинулся на спинку стула, карие зрачки теперь с агрессией смотрели на пациента. В ответ своими голубыми глазами Чарли смотрел на него с решимостью и спокойствием. — О любви Джея. О любви Дэнни. Арон сомкнул рот в почти сплошную линию, когда в память врезались образы двух парней со своими потерянными, но всё ещё живыми глазами. Ищущими проблески света. — Я ещё не виделся с ними. Ты порешь чепуху, — огрызнулся он, нервно почёсывая левую руку. Чарли пожал плечами, а улыбка, сияющая прежде у него на лице, стала угасать. — Скоро ты поймёшь, о чём я. Единственное, что я могу тебе сказать, это то, что, пока ты сдерживаешь себя, ты многое упускаешь. Упускаешь возможность узнать, кто ты есть на самом деле. Арон вслух рыкнул и встал на ноги, чуть было не вдарив кулаком по столу. — Все вы без устали пиздите о том, будто бы я не знаю, кто я такой! Так вот, блять, я с уверенностью могу тебе заявить, что, сука, знаю, кто я, и вы можете идти нахуй! Чарли, сдержанно наблюдая за сей сценой, ехидно обнажил ряд белых зубов, хотя был немало позабавлен такой бурной реакцией. — Ты слишком помешан на нас, чтобы быть бесстрастным и объективным, не так ли, док? — он усмехнулся так, как над психологом насмехался одним своим взглядом. Тот сжал челюсти, чувствуя себя загнанным в ловушку животным, а заключённый даже не пошевелился, по-прежнему с решимостью, совершенно ничего не боясь, пялясь на него. — Мы предложили тебе похоть, и ты любезно принял её, даже если сам этого не хотел. Затем мы предложили тебе свободу, и, даже если ты сам этого не хотел, у тебя возник соблазн пойти с нами. Теперь мы… я предлагаю тебе нечто большее, чем эти две вещи. Я предлагаю тебе любовь, самое бесценное чувство в мире, и ты не можешь отказаться. Не можешь, потому что это заложено глубоко в тебе, Арон, эта отчаянная нужда в страсти и зависимости от кого-то… Чарли рассмеялся, глядя на изумлённого и испуганного доктора. Джордан казался более чем уверен в себе, его слова были стойкими, утвердительными, хоть голос был тихим и мягким. Он будто не представлял угрозы для собеседника, он будто был его весёлым другом, который пытался дать ему лучший во всей его сраной жизни совет. Однако психолог не знал, что ответить. Ему не прельщало, что эти мужчины могут насквозь видеть все его желания и провоцировать его своими предложениями, потому что трудно устоять перед теми, кто мог анализировать его лучше, чем он их. — Помимо этого… — всё ещё улыбаясь, терпеливо продолжил темноволосый. — Мы заметили, что тебе понравился наш подарок, который мы оставили у тебя на столе, — отшутился он, пытаясь скрыть своё удовольствие. Арон шокировано передёрнулся, сразу поняв, что речь идёт о тех дисках, которые он нашёл рядом с Георгином. — Ваш п-подарок? — голос дока дрогнул. Они… они знают, что он забрал их? Знают, что он их спрятал? Как? Они смотрели за ним? Кто-то шпионил за ним? — Откуда ты знаешь? — пробормотал он. Костяшки нездорово побелели, когда он крепко схватился за стол. Чарли рассмеялся и снова поёрзал на стуле, сложив ногу на ногу и начав перебирать пальцы. — Ох, доктор, с чего бы вдруг я должен рассказать тебе? В чём забава, если ты обо всём будешь знать? Давай ты попробуешь разгадать эту загадку сам, — мужчина с вызовом усмехнулся, почёсывая нос, тем самым пытаясь спрятать широкую улыбку. Арон прокашлялся и развернулся спиной к заключённому, яростно сжимая челюсти. Они хотят игры? Что ж, придётся поиграть. Он несколько раз ударил кулаком по двери, сообщая Джимми, что он закончил с беседой, и повернул голову назад, чтобы посмотреть, задвигался ли преступник или по-прежнему просто смотрит на него. — На сегодня всё. В следующий раз я задам ещё вопросы, — агрессивно выплюнул он, наблюдая за тем, как Чарли улыбается и кивает, соглашаясь с таким раскладом. Вскоре открывавшаяся дверь явила Арону Джимми, который приветливо ему улыбнулся. Он безусловно ценил то, что этот человек всегда мог разогреть в нём чувство безопасности и защищённости, но в этот раз в голове крутилось слишком много мыслей. Затем в комнату прошли Тай и Джеймс, которые, заковав Чарли в наручники, повели его обратно в клетку. Словно дежавю, Арон увидел, как третьего опрашиваемого им пациента выводили из камеры, как тот полным жалости и надежды взглядом смотрел на него, будто в последний раз. Но нет, это лишь проделки больной фантазии, Чарли не смотрел на него. В определённом смысле Вардан, возможно, прав, и Арон действительно во многом преувеличивает. Отдалиться, он должен был отдалиться от них. Это пациенты, это просто больные люди. Они не могут поступать правильно, они лишь хотят подавить его собственную волю. — О чём задумался, Арон? В последнее время ты какой-то напряжённый. Док испуганно махнул головой, сосредоточившись на обеспокоенном лице своего друга. Улыбнувшись и похлопав по плечу Джимми, он качнул головой. — Всё нормально. Я в порядке. Просто… просто немного устал. Знаешь, с этими людьми постепенно начинает плыть мозг. Дай мне несколько минут, и я вернусь в норму, — разъяснил он, пытаясь усмирить переживания товарища о своём душевном состоянии. И даже если подумать, что врать Юме в нынешней обстановке будет нормой, тогда что насчёт самого Арона? Он предположил, что, возможно, через какое-то время он бы и сам мог поверить своей лжи, однако сейчас эта проблема была довольно-таки серьёзной. Как ему отдалиться от шестёрки? Как противостоять их дьявольским предложениям, одновременно сражаясь с искушением? — Арон, ты снова потерялся. Он, кусая губы, покачал головой. — Прости, чувак. Я не специально. О чём ты говорил? — спросил он, искренне надеясь, что друг не станет держать на него обиды. Тот, конечно, лишь улыбнулся и слегка подтолкнул его в сторону холла больницы. — Я предлагал тебе выпить пива. Я ещё несколько часов пробуду в комнате охраны, и, может, ты захочешь составить мне компанию? То есть, ты, само собой, можешь отказаться. Типа, кто вообще добровольно согласиться провести время с трёх до шести с кем-то вроде меня в маленькой комнате? Эрличман усмехнулся, подпихнув друга под рёбра. — Скорей всего, такой идиот, как я. Выдыхай, Джим, я побуду с тобой. Не хочу, чтобы мой лучший друг чувствовал себя одиноким, — выдал он. Начальник охраны довольно улыбнулся, обрадовавшись тому, что Арон готов разделить с ним своё свободное время. — Отлично, мужик. На этой неделе я взял около четырёх ящиков и хотел бы выпить их с тобой. К тому же, у меня есть для тебя сюрприз, который тебе точно понравится, — усмехнулся тот, когда они оба, наконец, покинули крыло с критически больными и прошли в центр постройки, в холл. Это была площадка, выстроенная по кругу, со стоящими несколькими креслами для родственников, ожидающих увидеть своих близких, или ассистента, который готов был бы ответить на любые вопросы. Стены здесь были окрашены зелёной краской, которая характеризовала отделение как наиболее уютную часть больницы. Тут даже был аквариум, в кристально чистой воде которого лениво плавали несколько цветных рыб. Однако именно здесь можно было ощутить погодные условия из вне; летом здесь было очень жарко и душно, а зимой, как сейчас, небольшой поток холодного воздуха значительно снижал температуру местной среды. — Бля, давай побыстрее на второй этаж. Не хочу здесь яйца отморозить, — отшутился Джимми, хватая Арона под руку и волоча его к лестнице, игнорируя людей, которые хотели поговорить с доктором, дабы узнать о своих друзьях или обсудить простых больных. Они бок о бок шли по коридорам, предусмотрительно оборачиваясь на каждом углу, пока не добрались до комнаты службы безопасности. Войдя внутрь, психолог для себя отметил, что с тех пор, как он был здесь в последний раз, ничего не изменилось. Комната была раза в два или три больше, чем отведённая комната для бесед с пациентами и кабинет Тони. Одна стена была заполонена телевизионными экранами, которые проецировали тусклый свет, полумрак, подавляющий всё и заставляющий чёрные тени танцевать в углах. Здесь было довольно жутко, но Джимми уже привык, а Арон знал, что здесь ничего ему не угрожает. Светловолосый хихикнул и лениво упал в одно из удобных кресел, прокатившись вдоль экранов, мельком осмотрев каждый. Над каждой камерой обычно пахать скучно; одного охранника было вполне достаточно, поскольку имелись сигналы тревоги, которые сопровождались сиреной при любом побеге пациента. В общем, работа, которую должен был выполнять Джимми, была чистой воды формальностью, чем-то, что, во всяком случае, не было действительно необходимо, но всё же люди продолжали заниматься этим. — Проходи, присаживайся, друг мой! — весело произнёс Джимми, подталкивая к Арону ещё одно кресло. Тот улыбнулся и принес рядом с другом, бегло взглянув на один экран. Сглотнув, он наткнулся на шесть маленьких тв-ячеек, качество каждой было, конечно, не очень, но разглядеть там что-то было вполне возможно. С пробежавшейся внутри дрожью он вспомнил о пропавшей кассете, которую спрятал у себя в гардеробе, и почувствовал некую тошноту, сжимающую кишки. — Мужик, всё нормально? — обеспокоенно спросил Джимми, доставая один из ящиков пива. Прокашлявшись, чтобы успокоиться, доктор кивнул. — Ага, просто усталость, — ответил он, пытаясь звучать как можно более правдоподобно. Вскинув брось, Джимми решил больше вопросов не раздавать, а просто протянуть другу бутылку пива. — На вот, держи, должно помочь, — подмигнул он, хватая пиво и для себя, когда Арон уже успел открыть своё. Он с огромным удовольствием сделал первый глоток, буквально утопая в ощущении алкоголя, перетекающего с языка прямо в горло. — Заебись, — благодарно улыбнулся док, а пододвинувшийся ближе Джимми теперь выглядел очень даже гордым собой. — А теперь… сюрприз, — шепнул он, рыская под столом и затем выуживая оттуда бумажный пакет. Арон с любопытством наклонил голову и несколько разочарованно нахмурился, разглядев надпись «Del Taco». — Ты реально принёс тако? И это всё? — слегка удивлённо поинтересовался он. Джимми усмехнулся и покачал головой. — Не-не-не, кое-что получше, — он ухмыльнулся и, отбросив пакет, явил янтарную, нетронутую и блестящую бутылку «Jose Cuervo» своему другу. — Чува-а-а-ак… — не скрывая своего счастья, протянул Арон, сделав большой глоток пива и по-детски улыбнувшись. Блондин снова усмехнулся, самодовольно демонстрируя виски своему другу. — Окажешь ли ты мне честь открыть его? Врач неоднократно согласно махнул головой и отставил хмельной напиток в сторону, всё ещё по-идиотски улыбаясь, когда ему была вручена бутылка с жидкостью покрепче. В Психиатрической Лечебнице у каждого сотрудника имелась своя собственная алко-нычка, состоявшая в основном из пива или Джека Дэниэлса — единственных алкогольных напитков, которые курьеры привозят в здание. Однако иногда случалось и так, что появлялось что-нибудь поизысканнее, и эта была огромная привилегия попробовать какой-нибудь новый сорт виски или, как было раньше, бутылки текилы или бренди. С приятным слуху щелчком док открыл бутылку и сделал первый глоток, наслаждаясь экстазом от одного лишь аромата алкоголя. Арон всегда сравнивал употребление спиртного с глотанием огня; чем сильнее дерёт глотку, тем больше удовольствия принесёт, хотя на следующий день желудок спасибо точно не скажет. В любом случае, он жил настоящим, и после столь напряжённой беседы с Чарли ему был необходим перерыв. Джимми надул губы, увидев, как приятель сделал ещё один глоток и с губ принялся слизывать остатки виски. — Ебучее золото, — откомментировал он, вручая бутылку обратно охраннику и наблюдая за тем, как пьёт он. На несколько минут осела тишина, изредка прерываемая лишь двумя мужчинами, пьющими виски или пиво, закрывшими глаза и наслаждающимися полутёмной комнатой. Тишина сейчас была чем-то необходимым, и Арон понимал, что эта тишина не была какой-нибудь там некомфортной или неудобной, она была спокойной и с обоих сторон понимающей. Джимми знал, как сильно устал док, а док знал, как сильно вымотался и устал Джимми. Это «провести время вместе» заключалось в том, чтобы остановить, наконец, непрерывную рутину их жизней, и это самое время вместе стало ещё одной удачной возможностью усилить их дружескую связь. — Знаешь… — через несколько минут произнёс тощий, лицо которого озарила мягкая полуулыбка. — Что? — невнятно пробормотал Джимми. Его речь стала чуть менее разборчивой из-за выпитого виски. Арон усмехнулся и сделал ещё один глоток пива. — Надеюсь, что снова увижусь с младшей сестрой, понимаешь? Я так сильно скучаю по ней… — ностальгически прошептал он, вздыхая и думая о том, как встретится с Хлоей снова, узнает, что нового произошло у неё за время его отсутствия… Джимми ухмыльнулся. — Да, чувак, я тоже скучаю по Арине, — пробормотал тот со смешком и со слышным сексуальным подтекстом, за что Арон наделил его обвиняющим взглядом. Однако он всё же решил сосредоточился на том, чтобы вспомнить, когда в последний раз видел её. Это было несколько месяцев назад, летом, его младшая сестра казалась такой счастливой, выглядела загорелой, а волосы на солнце были почти белыми. Он так сильно скучал по ней… так, блять, сильно; он спрятал бы миллион кассет, чтобы увидеть её. Снова услышать, как её певчий голос произносит его имя. Через несколько часов распития и разговоров снова опустилась тишина, а затем послышался храп. Подняв голову, Арон смущённо подметил, что Джимми с маленькой каплей слюны на губах уже успел уснуть в кресле, отпустив в свободное «катание» пустые бутылки. Усмехнувшись, Арон потянулся, отложил пиво и взглянул на мониторы. Но тут же он потрясённо застыл, его рот в недоумении открылся, а глаза широко распахнулись. Он увидел кое-что абсурдное, что-то, что, возможно, было лишь его больной фантазией, потому что мозг здорового человека бы такое не воспринял. Он увидел, как Кёрлзз, глядя в камеру, одними губами произносит жуткие и вызывающие тревогу слова, которые док точно услышать бы не хотел. — Арон… иди сюда…