Ответы Кошатницы

      Вот матрас — незыблемая, непреходящая ось координат. Точка отсчета и место силы. Стены вокруг него отодвинулись бесконечно далеко. Нет больше клетки. Нет больше Дома? Вот красный китайский фонарик, тот самый, что висел над общей кроватью в Четвертой, местами дырявый, выцветший донельзя, но от этого только более красивый и дорогой сердцу. А где же ему еще быть? "В темноту с рюкзаками необходимейших в хозяйстве вещей не уйти." Табаки так и сказал когда-то Лэри, передавая многое и многое, что уместилось в огромной сумке... Да не только в его сумке.       Моё собственное место по всей логике должно было быть среди Спящих, на больничном матрасе. Я ведь незадолго до выпуска и так была Спящей, почти ушедшей, возможно, даже сдохла... кто знает на скольких Кругах? Но не здесь и сейчас.       Каждый дополз до того чуда, в которое верит. Глажу ладонью, чуть непослушными пальцами медные пряди Василисы. Она хохочет и дубасит Дондика куклой. Мальчишка увёртывается и продолжает жевать сухую макаронину — милый чумазый грызун всего что можно грызть, весь в Гибрида пошел.       Слышен визг и топот босых ножек — к нам несётся целая банда с раскрашенными мордашками, с перьями в лохматых волосах. Приходится прикрикнуть на них и занять новой игрой — поисковой кампанией потерянных шерстяных душ после страшной расправы непарного носкоеда. Каждому — своё чудо.       Меньше десяти лет назад на этом самом месте мы спали все вместе, сгрудившись тесной кучкой у единственной в доме печки. Никаких расписных стен, не до украшательств было, уровень комфорта — нулевой. Ведро за занавеской вместо туалета. Пять батонов хлеба и кусок сыра на всю неделю. Конь случайно оттяпал себе шмат мяса топором с пальца на ноге. Генофонд отморозил ладони до кровавых пузырей, пока он и другие парни латали крышу.       Как нам удалось не сдаться? Даже, когда Муха заболела так серьёзно, что пришлось везти ее в ближайшую больницу, с большим риском рассекретить свое местоположение. Даже, когда умер Старик, а мы еще не успели до конца оформить бумаги собственности и аренды земель. Даже, когда через неделю после отъезда Чёрного к нам нагрянул отряд журналистов и полиция, которые начали задавать вопросы о проведении мистических ритуалов, наличии в доме алтаря и запрещенной литературы, употреблении незаконного и подозревать нас в прочих дрянных вещах. Мы не сдались, просто потому что возвращаться нам было некуда. Потому что все чётко понимали — наше место тут, и выжить мы можем только вместе.       С каждым новым годом становилось чуть легче и понятнее: кому что нужно и не нужно, как подладиться под наш новый Дом и друг друга. Каждый нашел себя и своё дело или понял, что это не его путь. Кто-то уехал, потому что это было необходимо. Кто-то наоборот присоединился, потому что мы стали нужны ему, это место стало для него родным.       Вот кухня — центр нашего общего Дома, место где собираются все жители для решения насущных вопросов, место бесконечных чаепитий и Ночей Сказок, разговоров обо всём на свете до рассвета, пространство начала и окончания всех больших и маленьких конфликтов. Вот подлатанная печка, кирпичная стенка углом, она одновременно — укрытие от сквозняка, барная стойка, место встреч всех со всеми, любимый стол для перекусов на бегу. Вон там дальше настоящий длиннющий стол и скамейки с креслами, их хватит на всех желающих. Вот кухонные полки, мне до них никак не дотянуться, но спорим, я знаю, где лежит каждая баночка с крупой, любая специя, любая снедь. Вон стена с коллекцией разбитых часов Старика. А тут, видите, полка (смешно называть ее алтарём, право слово), полка, на которой лежит камень из фундамента нашего отеческого Серого Дома. А на нем стоит человечек из желудей. У Курильщика должен быть точно такой же, но он, глупый, так и не понял, что с помощью этого человечка можно разговаривать с Ним. Муха, кстати, посадила желуди в разных местах общины, теперь у нас девять дубков. Девять детей старого СероДомного дуба. Они выросли и стали ростом с наших детей, а скоро будут еще выше. Как иначе?       Я тоже нашла здесь свое место и дела по сердцу. Со мной никто и ничего не потеряется, меня тут в шутку называют местным поисковым навигатором. А еще, я всегда найду общий язык с любым котиком, с шерстяными лапками или липкими ладошками, с хвостиком или без.       Рыжий говорит, что когда-нибудь я обязательно начну ходить самостоятельно, мне в это не очень-то верится, но я не верила и в то, что оживёт моя рука, что я буду любима, такая какая есть. А еще, если говорить о ногах... у меня теперь есть жеребёнок Кайрос. Пока он еще маленький, любит жевать мои волосы и засыпать, положив голову на колени, но совсем скоро он вырастет и откроет для меня совсем уж потрясающие возможности и горизонты.       Вы наверно хотите узнать о нашей жизни какие-то необычные факты и увлекательные истории? А на самом деле жизнь на земле не блещет детективными сюжетами.       У нас много кто гостит. Новые знакомые и старые друзья. Как-то раз приехала Крыса, мы стали вспоминать Македонского, а она сказала, что он в мире выше Леса. Больше мы от нее никаких подробностей не допытались, детки тогда развеселились и буянили не на шутку. Они выкрали и спрятали её ботинки, мы их искали два дня, а Крыса ходила везде босая. Я видела несколько раз как она улыбалась, это было очень чудно́ и трогательно. После того как мы рассекретились, у нас часто бывает Янус, оставил тут свой медицинский саквояж, смену одежды, еще кое-какие вещи. Каждый раз он остаётся с нами на всё более долгий срок. Мы надеемся, что когда-нибудь ему просто будет незачем уезжать.       Прыщ, его теперь зовут папа Даёшь, со своей женой, она из местных, скоро обгонят нас по количеству детей. Их уже пять, и останавливаться они не планируют. По количеству беременностей и родов они уже нас обогнали.       Лэри часто приезжает к нам и остаётся на целую неделю, и едет он не только с дружеским визитом. Магическое притяжение ременной пряжки Мухи раз в месяц оказывается всё же сильнее семейных пут. Как ни странно, Конь не против. Они весело проводят время втроём. Мы в чужие отношения не лезем. Знать не знаю, как это у них так гармонично получается, но главное, чтоб людям было хорошо, я так считаю. Только не рассказывайте Спице, а то крику будет...       Я теперь понимаю чувства Слепого перед выпуском... перетаскивать Спящих в паре в сто раз проще. В слаженной, доверяющей друг друге паре. А если одна пара в Наружности, а вторая Там, вся сложность заключается только в том чтобы договориться и скоординировать свои действия между гранями миров. Еще год, другой, и Спящих не останется на этой стороне.       Отец Курильщика говорит, что мы все немножко двинулись на мистике, что мы мыслим не разумом, а спинным мозгом, чуйкой, интуицией и еще чёрти чем. Может и так, хотя, одним спинным мозгом не построишь жильё, не выкормишь детей и даже скотину. Рыжий говорит, что паломничество эзотерически настроенных туристов только на пользу нашему материальному положению. Не знаю, у меня, в отличии от него, нет деловой жилки, мне хорошо и так, но, не спорю, это приносит нам значительный доход.       За окнами шумит лес — сосновыми иглами нагретыми солнцем, горными упрямыми ручьями, птичьим гомоном. В нашем лесу тоже полно чудес, а какие грибы там растут, ммм... Булавка навострилась солить маслята и грузди так, что просто пальчики оближешь. Да, в моем окне теперь виден целый мир.       На плите закипают чайники, скоро тут соберется вся община, и разговорам не будет конца. Коты устроились на спине пожилой колли Салли, греют друг дружку. Дети управились с сортировкой носков и взялись рисовать на полу индейские карты. Ночью все жители разбредутся по своим домам. Сейчас в общине их шесть, но строятся еще два. А еще мы переделали безнадежно сломанный автобус, тот самый, с которого всё началось, там теперь очень уютно и до сих пор пахнет сырой штукатуркой. Вот, как-то так мы и живём...       Вы всё еще думаете, что мы уехали в Наружность? Вы до сих пор верите, что Серого Дома больше нет?