Ответы Кошатницы

      Наш Дом — настоящий ящик Пандоры со спрятанной волшебной палочкой внутри. Где еще физическая ущербность и все несчастья мира могут обернуться для одного существа, буквально вывернуться наизнанку, чудесными сверхспособностями? Где еще вредный пройдоха, вечный мальчишка превращается вдруг в мудрого всезнающего старца? Где слепой может видеть через сны все твои страхи и мечты, слышать шепот судьбы серых стен? Где еще безрукий парень получает дар хватать удачу за хвост, менять чужие судьбы и останавливать на лету огнедышащих драконов? Где к ногам девушки с исключительно уродливым лицом падают ниц толпы парней? Чтобы оценить по достоинству все дарованные сверхвозможности, нужно опуститься на самое дно, застрять в грязной жиже безысходности и бессилия... и при этом не начать ненавидеть всё и вся. Вот тогда-то волшебная палочка отыщется.       Я там была, на дне этой бездны. Физическая боль, копошащиеся под кожей черви зависти, ревности и обиды, непролазные стены одиночества — мне знакомо всё это до ледяного озноба, до скрипа в зубах, за замком запертой собственной волей челюсти, не способной выплюнуть наружу проклятье. Я заплатила сполна за возможность видеть мир кошачьими глазами, быть сухим пнём и одновременно — вездесущей шерстистой тенью. Кому, как не мне, знать тайны Серого Дома? Кошатница умеет хранить чужие секреты.       Я видела, как плачет пламя. Девушка, у костра которой привыкли греться другие, та, чья гордость не позволит лить слезы в чужую жилетку... Хорошо, что вы не узнаете, как умеет плакать огонь.       Я видела покрасневшие, обкусанные пальцы красного дракона, сжимающие девичью ладонь. Видела, как пробежал разряд от руки к руке. И кошачья шерсть до сих пор хранит в себе память о маленьких искристых чёртиках, что бесновались в ней во время этой электрической вспышки.       Я наблюдала танец зеркального василиска и лесного оборотня. Всполохи песни болотных огней, гибкие тела, сплетенные в единое целое, веером россыпь гранатовых бисеринок крови... И свадебная фата, а может быть —погребальный саван, что плели над ними Арахна и Тарантул из паутинок СероДомных судеб.       Я присутствовала при том, как спеленали Крёстную, как чёрные лапы с когтями-ятаганами сомкнулись над ней, утягивая скукоженное тельце за стену. Видела, как раскрылся клюв птицы-падальщика, готовый растерзать ссохшуюся плоть. Я слышала крик — единственно живое, что осталось у этой мерзкой груды костей в обертке из рваной кожи, крик маленькой, до смерти напуганной девочки. Она проклинала нас и выла о том, что никто никогда её не любил.       Я знаю много тайн, а тайны знают меня... лучше, чем жители Дома. Серые и расписные стены помнят Кошатницу, в отличие от тех, кого растворили в себе Лес и Наружность. Мало кто спросит обо мне, некоторые так вообще похоронили Кошачью маму. Восприятие человека — презабавная штука и часто привыкло видеть именно то, что ему хочется и привычно. Никто ведь не знал, как бывает печален и одинок вечно смеющийся мальчишка, вожак прокаженного племени, всеобщий сводник и сексуальный маньяк? Поэтому главная моя тайна, та, где я прижимаюсь щекой к алой розе и шепчу: "Я тебя никому не отдам. Ты — моя жизнь. А смерти больше нет."