Один день
22 сентября 2020 г. в 19:35
На рассвете листья дуба в окне сочно зелены, застенчиво дрожат под порывами ветра. В спальне привычно и безнадёжно тихо. Покрывала на матрасах соседок аккуратно застелены и не примяты с тех пор, как Русалка в последний раз убиралась в комнате. Душно. Плюшевый медведь Рыжей сиротливо приткнулся между подушкой и стеной. Коты покидают Кошатницу последними. Их сложно утомить упрёками, тоскливыми взглядами и призывами к вниманию, но у шерстистых полно своих собственных кошачьих дел. Из-под двери тянет свежесваренным кофе и навязчивыми духами Спирохеты. Кошатница одна. Спальня — персональный кубический гроб навек для Кошачьей мамы. Из него можно вырваться, лишь оставив непослушное тело, свой голос и человеческие радости.
В девичьем коридоре распахнуто большинство дверей. Звонкий щебет голосов, расчёски и гребешки плывут по волнам волос, боевая раскраска, взмахи крыльев одеял из лоскутов, томно-сонные зевки и взгляды.
Лапы мягко перебирают ступени лестницы. Нижние записи и рисунки на стенах предназначены самым крошечным и любопытным. "Не теряй надежду, спускаясь вниз", "Полнолуние — точка отсчёта", "Коготь проиграл", "Когда-нибудь ты не вернёшься".
Ранние птахи уже успели покурить на кафельном островке лестничного пролёта. Гадкий запах сигарет въедается в ноздри.
Кофейник пока закрыт. Третья шуршит сухими листьями, из-за стены слышен шум льющейся воды, трели Ангела и возмущенные вздохи Дракона. Запахи кофе и болотной тины, зубной пасты с шалфеем, ароматы цветов лимонного дерева будоражат и поднимают шерсть на загривке. Дверь Птиц чаще всего закрыта для кошек.
Крысы выползают из спальников с минами страдания разного характера, но одинакового вселенского масштаба. Тут пахнет вчерашней ночной гулянкой и дезодорантом. Гибрид затаился под столиком, лёжа на животе, хищно хрустит сухими макаронинками. Белобрюх зашивает свой полосатый носок, высунув язык от усердия, шмыгает носом и качает головой в такт песне в наушниках.
Рыжий валяется на горе спальников, Крыски облепили его со всех сторон. Падаль и Хохотун ноют, тыкая друг друга пальцами и дёргая вожака за штанину, Дикобраз тоже требует внимания, трясёт растрескавшейся кассетой, жалуется на поломку и наматывает вытянувшуюся пленку Рыжему на большой палец ноги. Мертвец, прицелившись, ловко выуживает из кармана пиджака Крысиного короля сигарету и тут же удаляется в ванную. На стене тонконогие антилопы продолжают свой бесконечный галоп, пытаясь вернуться в прошлое. Рыжий весело скалится, раздавая в разные стороны оплеухи и похвалу, восторженное довольство и дёрганные усмешки. Ему нравится быть в центре бурлящего потока нуждающихся в нём людей, хоть он никогда в этом не признается.
Крыски не чуют притаившуюся на подоконнике серую тень. Вторая редко замечает присутствие Кошатницы.
Когда солнце венчает крыши Расчёсок и серебрит листья дуба, в комнате с кошкой на двери бушует шторм. Крыса переупаковывает вещи в сумке и едко парирует нападки Кошатницы, Рыжая заглушает всех, чертыхаясь, в поисках своей майки, Русалка прикрывается от криков стопкой постельного белья, мешком кошачьего корма и конечно же — волосами. На тумбочке остывает тарелка с супом и пирожок. Магнитофон не успевает проиграть две песни, и вот — Кошатница снова одна.
Вечером в Четвёртой Шакал играет в шахматы со Сфинксом. Чириканье Табаки заполняет всю комнату, голос Сфинкса невозмутим, но в тоже время непреклонен.
— Дружище, послушай, это просто невыносимо! Ты так настойчиво стремишься к идеализированию всего на свете, что скоро начнешь светиться. Да-да, лысина уже блестит, вон, я вижу нимб над головой, еще немного и...
— Твой ход, Шакал, не заговаривай мне зубы...
— Нет, ты вникни-вникни, сухарь ты эдакий, нельзя объять необъятное и превратить мир в Эдемский сад, врубаешься? Ты напросто становишься пленником логики одной единственной идеи, отсекаешь другие возможности и теории развития, свободу воли людей и портишь настроение в конце концов!
— Ты хочешь иную возможность? Остаться без языка? Или сдаёшься?
— Ага! Ну, что я говорил?! Явное нарушение свободы слова и воли, да еще и с угрозой членовредительства!
Горбач несет Толстого купаться, Македонский ступает вслед за ними со стопкой чистой одежды. Щебет Табаки дополняется звуком рвущейся бумаги — Нанетта на шкафу занялась своим любимым занятием. Вечер вскорости может оказаться не таким уж уютным из-за упрёков Шакала и реакции Сфинкса, а особенно, если еще окажется, что Лорд не дочитал тот журнал, что рвёт сейчас на клочки Нанетта. Но пока Лорда нет, как и Рыжей, а еще нет Моны и Дилана, Сфинкс молчит, и серый кот продолжает сонно жмуриться на общей кровати, а Русалка прикладывает к ступне Сфинкса недовязанный носок, ощерившийся иглами спиц, примериваясь, чтобы не прогадать с размером.
Четвертая вмещает в себя бесконечное количество вещей, людей и животных. Каждый предмет и существо тут полнится загадочными тайнами, разговоры западают в душу и имеют множество подтекстов, имей лишь желание улавливать их смысл и брать на веру. Кошатница верит, верит всему, о чем рассказывает этот неугомонный мальчишка, хранитель СероДомной вечности, коллекционер необходимейших в хозяйстве вещей и всех их душ. Наверно, и Кошатнице есть место в Четвертой, но... Что она может ответить, находясь в кошачьем теле? Как отблагодарить за тепло или высказать несогласие?
Кот спрыгивает с подоконника и мягкой поступью спешит вон из спальни, боясь остаться тут еще одним беззвучным экземпляром коллекции на веки вечные.
Ночью окно в девичьей спальне зияет чернильно-чёрным прямоугольником, где-то там, с той стороны, всё еще стоит стражем Дома старик-дуб, нашептывая шелестящими листьями о будущих снах, где нет пустырей и странных игр Наружности, где одеяло из мха прячет тысячи тропинок, ведущих к чудесам и страшным сказкам. Но Кошатница остается в пустой спальне, в своей вечной клетке с открытой дверцей. Остаётся лежать неподвижным древесным обрубком с сухими корнями и ветками. Не жалейте её. Ведь по ночам к Кошатнице приходят гости. И уже она встречает их полноправной хозяйкой самой страшной на женской половине комнаты.