Маска Зи

Все песни Роба о любви, все до единой. Неужели хотя бы одна из них посвящена мне? Его поцелуй застыл на моих губах огненным цветком, и я несколько дней не мог спокойно работать: перед глазами неотрывно стояло лицо Роба – нежное, властное, вожделеющее и… вдруг такое желанное! Он позвонил мне, как только я переступил порог дома, и мы проговорили два часа – сперва о работе, но потом… потом я не выдержал. - Роб, я… то, что было у аэропорта – это… в общем… - Да прекрати заикаться, - рассмеялся он. – Если хочешь попросить меня обо всем забыть, это не вопрос. Уже забыл. - Вот так вот легко? – неожиданно для самого себя изумился я. - Так ты не хочешь этого? Не хочешь, чтобы я забывал? - Нет… - Когда ты вернешься после записи и всех этих концертов, может быть, мы… - Да, да! – горячо выдохнул в трубку я, чувствуя, как в голове моей завертелся яркий калейдоскоп мыслей и чувств. Я завершаю альбом всего за несколько дней – на подъеме вдохновения, в страстном порыве поделиться своими эмоциями со всем миром. Рой Зи, кажется, теперь ты понимаешь, почему до сих пор не женат – разве хоть одна женщина доводила тебя до такого исступления? Странно, что осознал это ты только сейчас, когда тебе уже тридцать. Я проигрываю весь альбом целиком Робу по телефону – просто подношу трубку к компьютеру, а на том конце провода бездонная тишина на протяжении часа с лишним. Когда, наконец, звучит финальная нота, вместо похвалы я слышу лишь: - Когда у вас начнутся гастроли? Ты уже взял билет до Лондона? Со дня на день должен приехать Брюс, и мы тут же отправляемся в тур по Латинской Америке. На этот раз они с Эдрианом снимают недорогую гостиницу, и я, по крайней мере, избавлен от необходимости наблюдать его у себя дома. Мы здороваемся, репетируем, выходим на сцену, а вечером я прячусь у себя в номере – у меня нет никакого желания накачиваться пивом. Если он готов гробить свой голос, это его дело. На третьем концерте в Чили во время моего соло он вдруг подбегает ко мне, отодвигает упавшие мне на лицо кудри и внимательно смотрит мне в глаза. Я не в силах отвести взгляда, а в его глазах сквозит безмолвный вопрос. Чего ты от меня хочешь, Брюс? Всему когда-нибудь приходит конец. Кажется, он тоже это понимает и тут же бежит на противоположный конец сцены к Эдриану, а сердце мое продолжает биться, как под током: скоро я увижу Роба. Скоро… осталось всего семь концертов. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Этот последний концерт проходил в Рио, и публика неистовствовала, словно знала, что Брюс возвращается в Мейден, и больше они этих песен не услышат. Я отдал этим песням все, что имел, всю свою душу, все свои многолетние доработки, все мысли и мечты. Они звучат ровно так, как и должна звучать идеальная музыка на идеальные стихи. И я играю эти аккорды в последний раз. В последний раз слышу, как их исполняет тот самый голос. Через несколько месяцев я отправлюсь в тур уже с Робом с его песнями о любви, по крайней мере, одна из которых точно посвящена мне… Брюс допевает свой последний хит, кланяется и вдруг хватает меня за руку и тащит к переднему краю сцены. - Дамы и господа! Это Рой Зи, мой друг и соавтор. Если бы не он, я никогда бы не состоялся как сольный артист. И, более того, он лучший в мире гитарист. Прости, Эдриан, - и Брюс издал хитрый смешок. Я устало киваю и поднимаю руку. Ну да, ну да, лей елей, больше мы никогда уже не выйдем на одну сцену. Я шагаю за кулисы, и Брюс догоняет меня и хлопает ладонью по плечу. - Мы в паб. Ты с нами? - Я зверски устал, Брюс. Мне бы выспаться, а завтра на самолет и домой. - Как тебе новый альбом Роба? Что я могу сказать тебе, Брюс? Это сборник песен о любви, одна из которых посвящена мне. А, может быть, сразу несколько. Но, боже, как ему бесконечно далеко до твоих альбомов! Я просыпаюсь среди ночи от громкого стука в дверь и несколько мгновений не могу понять, в чем дело и где я нахожусь. Потом бреду и открываю. Вполне ожидаемо ко мне вваливаться мертвецки пьяный Брюс и едва доходит до моей постели. - А вот и я, - глупо улыбается он. Я вижу. Вообще-то я тебя не ждал. - Это был наш последний концерт, Рой? А ты как думаешь? Это ведь ты уходишь от меня назад в Мейден. - Ты роскошный гитарист, Рой. Я тогда сказал чистую правду: ты лучший из всех, кого я знаю. Ну да, за исключением Стива, Эдриана, Яника, Дейва и Нико. - Я не хочу возвращаться в Мейден… Так оставайся, я не прогоняю тебя. Ты же сам захотел больше славы и денег. Ты сам захотел, чтобы я тебя уговорил, так не начинай сейчас все сначала. Вы наверняка уже подписали новый контракт. - Как тебе работается с Робом? Шикарно. Тебе такое и не снилось, Дикинсон. И слава богу. - Скажи, тебе понравилась Джейн? Опять она? Ты можешь хоть в такие минуты не думать о ней? Выметайся из моего номера, чертов ублюдок. Он быстро засыпает на моей кровати в позе звезды, а я, как обычно, сворачиваюсь рядом калачиком. Только на этот раз никто не будит меня, а я благополучно оставляю его утром одного и сбегаю в аэропорт. У меня началась новая жизнь, Брюс, и тебе в ней места нет. Роб встречает меня прямо в аэропорту и просто по-деловому жмет мне руку. Мы садимся в такси, и я чувствую, как напряжение между нами буквально заставляет воздух вибрировать. Он не сразу попадает ключом в замочную скважину, но, когда мы, наконец, оказываемся внутри, он тут же набрасывается на меня, и у меня нет сил сопротивляться ему. Он волочит меня в спальню, сдирая на ходу одежду – сначала с меня, потом с себя. И вот я лежу на его постели абсолютно обнаженный, а его губы ласкают мои бедра. Ты точно хочешь этого, Рой Зи? Я беру его за подбородок и властно притягиваю к себе, накрывая его губы поцелуем – ты ведь именно этого ждешь от меня, Роб? Нет, я не стану больше калечиться, прости. Я швыряю его на кровать рядом с собой и переворачиваю на живот. Он вожделенно подчиняется. Разумеется, это же Роб, у него есть и презервативы, и лубриканты – все для идеального секса. Я глажу его бледную стройную спину, покрываю ее поцелуями, и на секунду мне вдруг видится совсем другая спина – нависшая надо мной и мускулистая. Я вздрагиваю и отстраняюсь. Нет, я не позволю тебе лишить меня Роба. И я резко вхожу в него, а он лишь призывно стонет, и мне приятна его опытность, его умение, его желание. Я кончаю минут через пятнадцать и тут же отрубаюсь. Наверное, это по-свински, но Хэлфорд – тоже мужчина и должен понять. С ним можно обойтись без сантиментов. Это был мой первый секс с мужчиной. Настоящий секс, а не жестокое изнасилование с последующим долгим лечением. Страшно признаться, он понравился мне куда больше секса с женщиной – не нужно длительных уговоров и прелюдий, достаточно прочесть в его глазах согласие, и вот он уже твой, не просит поцеловать, поговорить, не закатывает истерик, не устраивает сцен… Так вот почему я до сих пор не женат! Вот что мне мешало привести к себе даже самую лучшую девчонку. В ту ночь я спал как убитый, а когда открыл глаза, то увидел рядом с собой улыбающееся лицо абсолютно счастливого Роба. - Для неумехи ты был очень и очень неплох, - и он навалился на меня и горячо поцеловал, скользя ладонью мне в трусы. Роб неугомонный. Ты хочешь еще? И я уже возбужден и на этот раз делаю все нежнее и аккуратнее, глядя ему прямо в глаза, а он задыхается и стонет. Мой Роб… мог ли я мечтать о таком еще хотя бы лет пять назад? - Когда мы поедем в тур? – выдыхаю я в его губы и одновременно с этим кончаю. Он снимает свои стройные, чем-то напоминающие девичьи ноги с моих плеч и встает с постели. Обнаженным он кажется мне еще более хрупким и беззащитным, и я встаю вслед за ним, обнимаю его за плечи и прижимаю к себе. - В этом году Мейден поедут в тур воссоединения, не думаю, что наша скромная работа сможет соперничать с этим событием. Поэтому пока веду переговоры на следующий год. Ты ведь не против? Я радостно киваю: меньше всего мне хотелось бы сейчас пересекаться с Мейден. - А ты не подумываешь о возвращении к Пристам? - Подумываю. И даже уже разговаривал с ними на эту тему, но ни к чему толковому мы не пришли, поэтому решили отложить вопрос на пару лет. Рой, если я вернусь, я возьму тебя в Прист – гитаристом или продюсером. Или и тем, и другим. Я с тобой не расстанусь. В его светло-серых глазах сквозит такая любовь, нежность и преданность, что она приносит мне настоящую почти физическую боль: я не заслуживаю таких чувств. Да брось, Рой, ты же мечтал о нем всю свою жизнь, в твоей студии висит его плакат, самые счастливые мгновения своей жизни ты пережил именно вместе с ним. А сколько еще всего предстоит! - Кстати, на днях звонил Брюс, - и это счастливое мгновение в один миг разбивается, словно хрустальный бокал. – У них очень плотный гастрольный график до конца года, приехать записывать дуэт он сможет не раньше февраля. Мы потерпим? Конечно же, мы потерпим! Раньше нам и не нужно его видеть! Мы хотим в полной мере насладиться своим медовым месяцем. Роб решает махнуть куда-нибудь на целый месяц – только мы вдвоем и моя гитара. Я настолько счастлив, что мне все равно, куда ехать, хоть в Бангладеш. Он придирчиво отбирает страны и, наконец, останавливается на Острове Пасхи. Наверное, тур стоит безумных денег, но я ни о чем его не спрашиваю: знаю, что это ему будет неприятно. Мы вылетаем туда уже через три недели, а до вылета практически не вылезаем из постели. Я стал чертовым геем, поздравьте меня! Роб даже не пытается перехватит инициативу: его истинно мужское чутье подсказывает ему, что я не просто не готов, не просто боюсь – что у меня что-то глубже и больнее. Ни единым намеком, ни единым движением он не выдает своего желания однажды покорить меня, но отдается мне так самозабвенно и преданно, что это желание возникает уже у меня, и я сам страшусь этого. На Острове Пасхи у нас заказан двухместный номер в самой роскошной гостинице. Веранда выходит прямо к океану, а из окон открываются такие великолепные виды, что весь первый день я провожу у окна. На следующий день мы отправляемся на экскурсию по острову в стремлении разом осмотреть все удивительные памятники древней архитектуры. Но уже к обеду я чувствую адскую усталость, и мы едем назад в номер. Вечером, когда я выхожу из душа, Роб вдруг зовет меня купаться – ночью на пляже никого не будет, и можно плавать абсолютно голыми. Что-то мне все это напоминает… Я долго жмусь и отказываюсь, но он удивительно настойчив, и не успеваем мы подойти к пляжу, как он стаскивает плавки с нас обоих и тащит меня в море… Купаться голым – и вправду истинное наслаждение, хотя, казалось бы, ты освободился всего от крошечного куска материи. А сколько он, оказывается, приносит всем нам неудобств! Мы плаваем до изнеможения, а когда океан выстилает лунная дорожка, Роб вдруг ныряет, и в тот же миг я ощущаю его губы на своем члене. Я медленно пячусь к берегу, поддерживая Роба за спину, но, не дойдя всего несколько шагов, валюсь в воду, и он тут же оседлывает меня – мой и хрупкий и стройный ангел… - Хочешь попробовать так же? – шепчет он мне, обжигая дыханием мою шею. Я молчу, мне очень страшно. - Я не причиню тебе боли, - снова шепчет он. – Я знаю, как тебе страшно, и если ты велишь мне прекратить, я больше никогда не трону тебя. Но если ты все же хочешь рискнуть, тебе стоит только попросить меня об этом… Я молчу, сжимая его маленькие упругие ягодицы. Мы кончаем практически одновременно. Входя в номер, он собирается уже было включить свет, но я тут же его останавливаю. - Роб, - шепчу я. – Я хочу попробовать, да, ты прав. Но я безумно боюсь и не знаю, как себя вести и как все правильно сделать. Мне кажется, что даже в кромешной тьме номера я вижу его счастливую улыбку. - Сходи пока в душ, а я все приготовлю. Не бойся, тебе не будет больно ни капли. Когда я выхожу, в номере по-прежнему темно, и я очень благодарен Робу: наверное, я не смог бы смотреть ему сейчас в глаза. Хотя кому бы как не ему! Я подхожу к постели и покорно ложусь на живот, но он осторожно переворачивает меня на спину: - Так будет легче нам обоим, - шепчет он, разводя мои ноги как можно шире. Наверное, мне должно быть стыдно, но Роб настолько естественен во всем этом, словно просто наливает мне чай, и его расслабленность и уверенность передается и мне. Он гладит мои бедра своими прохладными узкими ладонями, затем берет подушку и подкладывает ее мне под поясницу. Я откидываюсь на вторую подушку и закрываю глаза. Он не просит меня расслабиться и довериться ему – я и так доверяю ему безгранично. Он раздвигает мне ноги еще шире, и я ощущаю его губы в своем паху. Мой член пульсирует, и Роб сжимает его своими ловкими пальцами, а губы его движутся ниже и, наконец, касаются внутренней поверхности бедра. Я тихо стону и накрываю его голову своей ладонью. Он ласкает меня языком, затем проникает внутрь – одним кончиком, продолжая водить ладонью по моему члену. Раздается едва слышный щелчок. Наверное, он открывает лубрикант. Так и есть: он обильно смазывает меня, захватывая даже бедра, а потом осторожно вводит самый кончик указательного пальца. Я улыбаюсь: кажется, в прошлый раз со мной все было не так, и по бедрам моим ручьями стекала кровь, а не ароматный гель. Палец входит еще чуть глубже, и Роб добавляет лубриканта: он и вправду профессионал. - Скажи, - шепчет он, проникая пальцем еще глубже и чувствуя мое напряжение, - это ведь с тобой не впервые? - Почему ты так думаешь? – поднимаю я голову. - Ты боишься боли. Я лишил девственности очень много мужчин, и я могу отличить девственника от того, кто уже однажды спал с мужчиной в пассивной позиции. Так ты это делаешь не впервые? Я молчу. Не представляю, как признаться ему. - Мне не нужно знать, с кем ты это делал. Просто скажи, как все прошло, чтобы я был аккуратнее… - Да, однажды я уже пережил что-то подобное, - бормочу я, сгорая от стыда. – Но это было совсем иначе. Он просто грубо и резко трахнул меня, и я обливался кровью, а потом долго лечился. - Поэтому ты теперь и боишься? – шепчет Роб, а его палец вошел в меня уже целиком. - Очень, - едва слышно отвечаю я. - Знай, я не причиню тебе боли, и ты в любой момент можешь остановить меня. Его я тоже мог остановить. Но не захотел. Давай поменьше слов, побольше дела. Член Роба едва ли меньше Брюсова, но он не спешит и столь же обильно поливает лубрикантом и себя. Мне кажется, он залил этим гелем всю кровать. У меня внутри уже хлюпает, и когда Роб аккуратно вводит головку, я почти ничего не чувствую – он явно перестарался со смазкой. Но этот парень заявил, что лишил девственности массу мужчин, ему виднее. Он входит все глубже и глубже, и, на удивление, боли и вправду не ощущается. Когда я понимаю, что он вошел на всю длину, страх вдруг покидает меня. Роб не делает резких движений, но уже через несколько фрикций в черепашьем темпе я внезапно ощущаю прилив удовольствия и впиваюсь пальцами в его спину. - Быстрее, умоляю! - Нельзя, Рой, - шепчет он, продолжая двигаться очень медленно. – Я хочу, чтоб тебе было только хорошо, иначе утром будет очень больно. Я успеваю кончить несколько раз, прежде чем Роб, наконец, тоже извергается в меня и осторожно вынимает член. - Ты всегда будешь проделывать это со мной в ритме улитки? – смеюсь я и целую его. - По крайней мере, первые несколько раз, пока ты окончательно не привыкнешь. А потом постепенно будем добавлять темп. Я не хочу ничем напоминать тебе о том твоем первом разе. Пусть со мной все начнется с чистого листа. И оно началось, Роб. Я люблю тебя. Тебя, а не Брюса.