***
– Вы только посмотрите на это! – поражённо выдохнул Леголас, опираясь на лук и смотря на полыхающее от огненных шаров небо. Казалось, что они натыкались на невидимую преграду и, тут же отталкиваясь от неё, оставляли за собой вибрирующий волны, которые исчезали через несколько секунд и снова оставляли за собой ровную гладь.
Внизу, под стенами, блестели десятки тысяч острых копий и мечей, сверкая зловещим блеском при свете факелов, словно огненное море. Полыхало всё ущелье, но среди этого пламени продолжала стоять одна маленькая, но очень прочная и величественная крепость Рохана – Хельмова Падь, а на стенах продолжали оставаться воины – последние защитники своего дома, готовые отдать за него жизни.
– Да, выглядит просто невероятно, – согласился Арагорн, оттачивая свой меч.
– Я хотел сказать – зловеще, – заметил на это эльф, обращая свой взор вдаль. – Но да, выглядит, и правда, невероятно.
– Одно другому не мешает, – ухмыльнувшись, ответил Блэк. – Один мой знакомый как-то сказал, что есть волшебники, которые умеют творить великие, но ужасные дела.
– Я не считаю, что уничтожение народов, это великое дело, – возразил Леголас.
– Некоторые так не считают, – пожав плечами, ответил бывший мародёр.
– В этом-то и проблема, – вздохнув, печально ответил царевич Лихолесья.
– Возможно, – легко согласился Сириус, поправляя пиджак. – Хотя я уже ничему не удивлюсь. Все злодеи такие банальные и скучные.
– Почему это? – заинтересовавшись, спросил Гимли.
– Потому, господин гном, что все они хотят обычно две вещи: либо иметь власть и подчинить себе кого-то, что случается намного чаще, либо просто хотят кому-то отомстить, и потому устраивают войны. А иногда эти вещи бывают связаны между собой, – ответил Сириус, зевнув и проведя рукой по волосам.
– Как по мне, первый вариант куда логичнее, – заметил Гимли. – Мстить-то им зачем?
– У каждого разные причины, например, в моём мире был один злой волшебник, который ненавидел магглов из-за того, что они когда-то плохо с ним обращались. И он решил уничтожить их под корень, хотя сам наполовину маггл, – пояснил Блэк, снова усмехнувшись. В последнее время он делал это куда чаще обычного. Всё-таки жизнь его сильно побила, и теперь он почти ко всему относился или с усмешкой и иронией, или недоверием, и лишь иногда – с пониманием и теплом.
– Мда... – присвистнул Гимли, а потом хитро прищурился и посмотрел на эльфа. – Кого-то мне это напоминает, друг мой Леголас, не так ли?
– Вот только отца моего не впутывай, – предупредил Леголас, сердито посмотрев на гнома. Они, конечно, были друзьями, но не всегда могли избежать подколок между собой, ведь их народы враждовали какое-то время, так что без этого было не обойтись.
– Друзья, давайте успокоимся и не будем об этом, – вмешался Странник, сильно чиркнув по мечу. – Сейчас не время для ссор. Нашему врагу это только на руку, не будем доставлять ему такого удовольствия.
– Да я-то что? – виновато пробурчал Гимли. – Я-то и не начинал даже. Уж прости, друг мой Леголас, не подумал как-то.
– Не переживай так, Гимли, я не сержусь, – отмахнулся эльф. – Понимаю, сейчас все на пределе, – он хотел сказать что-то ещё, но в это время над их головами пролетел огромный огненный шар и с треском врезался в магическую преграду. Кррах... И друзья замерли в ожидании, смотря на то, как шар с шумом отскочил и покатился вниз. Прошла минута. Казалось, что всё замерло в затишье, пока новый огненный шар с таким же шумом не врезался в купол и новое огненное пламя не встретилось с преградой. Магический купол задрожал от продолжающегося упорного натиска, но выстоял. Миновало. Друзья облегчённо выдохнули.
– Фух, миновало, – с облегчением сказал Гимли, дрожащей рукой проведя по своей бороде. – Не думал, что скажу это, но выглядело и вправду зловеще. О чём мы, собственно, и говорили.
– Долго он так может выдержать, Бродяга? – нахмурившись, обратился к волшебнику Странник.
– Достаточно, если только Саруман не придумал, как пробить брешь в чужеродной для него магии, в чём я сомневаюсь.
– Уверен в этом? – с сомнением спросил Арагорн, скрестив руки на груди.
– На девяносто пять процентов, – заявил Блэк. – Я, конечно, был не самым сильным магом в семье, но тоже кое-что умею.
– Возможно, но мы все видели, как затрещал купол, – заметил Арагорн.
– А что такое проценты? –заинтересовавшись, спросил Гимли, но его вопрос остался без ответа, потому что в этот момент прозвучал до боли знакомый голос, заглушивший все остальные звуки.
–
Сириус...
Блэк моргнул, замерев на месте. Он не поверил тому, что услышал. Потому что это было невозможно. Этого просто не могло быть. Так
не должно было быть! Мужчина огляделся по сторонам, пытаясь отыскать знакомое лицо, но не увидел ничего, кроме своих друзей и малознакомых воинов.
–
Сириус.... Сириус... Бродяга! – снова услышал он и не выдержал.
– Да кто здесь? – крикнул он, но ему никто не ответил, на него только подозрительно покосилось несколько воинов, да и остальные из братства как-то странно посмотрели на него.
– Эй, Бродяга, ты чего? Бродяга? – обеспокоенно спросил Арагорн, щёлкая пальцами перед другом. Хоть у них и бывали тёрки между собой, но несмотря на некоторые их разногласия, Бродяга был одним из братства, принявшего сторону добра и сражавшихся за них против Саурона.
И как бы Арагорн ни хотел признавать и казаться недоверчивым в сторону Бродяги, в глубине души он считал его не просто другом. Он считал его братом, особенно после того, через что они вместе прошли, но показывать это боялся от того, что понимал: Бродяга не из их мира и, возможно, когда-нибудь вернётся обратно к себе домой. Легче не привязываться к кому-то. Или не показывать этого. Потому что потом будет очень больно и от этого никак не избавиться. Так было с Боромиром. Так было с Гэндальфом. И он не хотел, чтобы так было и с его другом-волшебником из другого мира, умеющего превращаться в чёрного пса.
Поэтому для наследника Исильдура он был просто Бродягой. Таким, каким и он был когда-то. Таким же, каким он есть сейчас. Ведь для многих и он был простым Бродяжником, Странником, следопытом, на которого смотрели, да и смотрят с неверием. Но для тех, кто знает его, он Арагорн, сын Араторна, сошедший со своего пути уже очень давно, но которые всё ещё верили, что он станет тем, кем ему суждено стать.
– Бродяга, ты как? – снова спросил следопыт, возвращаясь из воспоминаний о прошлом.
– Я... Не знаю, – хрипло ответил
бывший гриффиндорец. – Кажется, нормально. Вы ничего не слышали?
– Нет, а что? – приподняв бровь, спросил Арагорн.
– Да, нет, ничего, наверное, показалось, – мотнув головой, сказал Сириус. – Пожалуй, мне стоит проветриться. Пойду, посмотрю, может, стоит где-то усилить защиту.
– Как скажешь, – пожав плечами, ответил Странник. Сириус благодарно кивнул, хотя в глубине души понимал, что Арагорн ему ни на йоту не поверил. Всё-таки он очень проницательный, этот следопыт.
Махнув рукой, Блэк пошёл в сторону башни, чтобы спуститься по лестнице и прогуляться во дворе. Он успокаивал себя тем, что потратил слишком много сил на магическую защиту и уже практически не спал несколько дней от кошмаров, вот ему и мерещится этот странный голос. Пожалуй, ему, действительно, стоит оттодхнуть (хоть сейчас и не время для отдыха). Но стоило ему оказаться там, где он хотел проветриться и подумать, как ему снова померещился голос:
–
Сириус... Сюда!
Мужчина затравленно огляделся по сторонам. Не то, чтобы на него это было похоже, но долгое время, проведенное в Азкабане, потом в бегах и в Арке Смерти сделали из него почти параноика, который ничему и никому старался недоверять. Но этот голос. Он просто не мог его забыть. Он был ему слишком дорог для того, чтобы вот так просто его отбросить и зарыть где-нибудь в глухом ящике на дне своих воспоминаний.
– Да хватит уже! – умоляюще прошептал Сириус, делая вдох и выдох. – Что тебе от меня нужно?
–
Сириус, сюда.
– Куда? – отчаянно прошептал мужчина. – Куда?
–
Помоги мне... Налево... Сириус.
Блэк нащупал во внутреннем кармане своего пиджака палочку, и достав её, незаметно прижал к себе. Он осторожно следовал за голосом (которому не очень-то верил, потому что понимал: враг не дремлет и может его обмануть), осматриваясь и вглядываясь в проходящих мимо людей, которые собирались на стену, либо тренировались. Он слышал звон мечей, звон щитов и копий, но постепенно эти звуки словно оттдалядись от него, а самих местных жителей становилось всё меньше и меньше.
–
ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!!! – кричал его разум, но ноги словно сами собой несли его по опустевшим тёмным коридорам (надо же, такие ещё есть? – мелькнуло в голове у Сириуса, но тут же потонуло в водовороте других мыслей, мелькавших в его голове). –
ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!!! (всё же слова Грозного Глаза не прошли мимо него даром!). И Сириус, казалось, был бдительным. По крайней мере, так думал он сам.
– Сириус, – услышал он позади себя надтреснувший, отчаянный, но такой родной голос. Он не был таким далеким. Он не казался эхом, разносившимся далеко-далеко. Этот голос был так рядом, что ещё чуть-чуть, и можно будет увидеть его обладателя. – Сириус!
Мужчина медленно повернулся и застыл на месте.
– Гарри? – вырвалось у него прежде, чем он успел осознать это. – Гарри, это, действительно, ты?
– Да, я, – сказал подросток, улыбнувшись. Эта улыбка, такая искренняя, полная счастья и доброты. Эти знакомые изумрудные глаза Лили. Эти очки, потрёпанные и запылившиеся в уголках дужек. Эта знакомая чёрная шевелюра Джеймса, которую как ни старайся, вовек не рассчешешь. Этот знакомый шрам на лбу и мешковатая одежда, висевшая на его крестнике так, будто бы он сам был вешалкой. Всё в нём было то же родное. Прежнее. – Здравствуй, Сириус. Я так рад тебя видеть.
– Гарри! – и Блэк сорвался с места. Потому что эти несколько слов так много для него значили. Слишком много, чтобы это было правдой. – Гарри! – он обнял его и прижал к себе так крепко, как только мог. – Гарри, Гарри, Гарри! – несвязно бормотал он, наплевав на всякую бдительность. Потому что ОН был рядом.
Он пропустил момент, когда его крестник неуклюже обнял его и что-то зашептал. Он пропустил момент, когда почувствовал что-то неладное. Он даже забыл, где находится. Они просто стояли так несколько минут, обнявшись, пока Блэк приходил в себя от увиденного.
– Гарри, как? – наконец выдохнул он, разрывая объятия и жадно вглядываясь в глаза подростка. – Как ты здесь оказался? Как это возможно? Давно ты здесь?
– Не знаю, – отстранённо сказал Гарри, и у Сириуса тут же побежали мурашки по коже. Голос, который буквально пару минут назад был таким родным и тёплым, вдруг оказался чужим и далёким. – Не знаю. Я, я пошёл за тобой
туда, Сириус. Ты понимаешь?
– Гарри? – в шоке распахнул глаза Блэк, когда понял,
что сказал его крестник. – Гарри, ты...? – но его вопрос так и замер в воздухе, потому что Бродяга не хотел верить в то, что Гарри,
его Гарри был там. В этом ужасном месте. В этом АДУ!
– Что, Сириус? – хихикнув, ответил юноша и с весёлыми искорками в глазах посмотрел на своего крёстного. – Что такое, Сириус? Ты меня боишься? – с любопытством спросил он, заметив страх в глазах Блэка. – Ты меня боишься, так ведь?
– Гарри, ч... что с тобой? – захрипев, спросил Сириус и сжав его плечи. – Почему?
– Почему? – непонимающе переспросил Поттер, широко хлопнув глазами. – Почему? – смешок, и у мужчины побежали мурашки по коже. –
Почему? – и Гарри громко расхохотался на этот странный, на этот нелепый вопрос. Бродяга в ужасе смотрел на то, с какой скоростью меняется настроение его крестника, и от этого ему становилось не по себе. – Ты
бросил меня, Сириус!
– Я... Нет, Гарри, я не... – прошептал Сириус, с болью смотря на крестника. Он начал понимать, что он натворил. – Гарри, прости, прости меня.... Пожалуйста.
– Ты хочешь, чтобы я простил тебя, Бродяга? – хихикнул Поттер. – Птички-сенички, лестница-колесница, огненное пламя, свист и падение, адский холод и обжигающий огонь. Призраки, призраки, призраки, они повсюду, – истерично заговорил подросток, пытаясь вырваться из рук мужчины.
– Гарри, Гарри, я... Прошу, прости меня.
– За что? – снова хихикнув, спросил мальчик-который-выжил.
– За то, что бросил тебя и оставил одного. За... За всё, – дрожащим голосом ответил Блэк. Гарри замер, внимательно смотря на крёстного. Сириус видел в его глазах много боли и тоски. Одиночества. И ему стало стыдно, правда стыдно за то, что он был таким бесшабашным "героем", который смеялся в лицо своей сестре и своей смерти, но который забыл на тот момент вспомнить о том, что оставляет своего крестника одного в том злом и жестоком мире. – Прости меня, – слетело с его губ снова, и подросток всхлипнул. Время словно остановилось. Всё замерло.
– Неверно, – прошептал Гарри, и в следующее мгновение в Сириуса полетело несколько заклинаний, которые мужчина едва успел отразить и от которых едва успел увернуться.
– Гарри? Что ты делаешь? – опешив, спросил Блэк, отражая атаки близкого ему человека.
– То, что ты заслужил, – в голосе его мальчика холод. Холод и равнодушие. Нет. Нет. Нет, пожалуйста, нет. Он не может его потерять, только не сейчас!
– Я не хочу с тобой драться, – отчаяние охватывает Сириуса. Никакой бдительности. К черту бдительность. Он просто слетает с катушек от шока и боли, нахлынувших на него.
– Тогда ты ещё глупее, чем я думал, – снова щемящая боль в груди. Зловещий страх. Истерика. Страх. Но Блэк боится не за себя. Он боится за Гарри.
–
Инкарцеро! – выкрикивает Сириус, и вот уже верёвки летят в сторону Гарри, но, к удивлению мародёра, он лишь смеётся и щёлкает пальцами, после чего верёвки тут же распадаются и исчезают, едва коснувшись пола. Сириус с недоверием смотрит на подростка. Откуда у него такая сила? Но у него нет времени удивляться, он молниеносно уворачивается от новых заклинаний и прячется за колоннами, успевая заметить, что заклятия, летящие в него, тоже не смертельные. И у него загорается надежда.
– Но похоже, что мне всё-таки придётся использовать более сильные заклинания, – бормочет он и вздыхает. – Прости меня, Гарри, – а затем резко посылает в него три заклятия. –
Оглохни! Остолбеней! Отключись!
Но крестник также легко и непринуждённно отражает их все, так, словно для него это какая-то пушинка, словно для него это какая-то игра, в которой он ведёт, а Сириус лишь очередная пешка.
– Прости меня, Сириус, но с этим пора кончать, – ледяным голосом говорит Гарри, в одно мгновение переставая смеяться. И тут же Блэку кажется, что земля уходит у него из под ног, а затем всё погружается во тьму.
– Вот и всё, – довольно сказал "Поттер", превращаясь обратно в "Эомера" и щёлкая пальцами, поднимая обездвиженного мужчину.
– Тебе обязательно нужно было устравивать это представление? – сердито спросил настоящий Поттер, выходя на свет. Он был очень зол и недоволен тем, что устроил Саурон, но не мог и пошевелиться, пока всё не закончилось.
– Ты же знаешь, что я не собирался причинять ему вред, – закатив глаза, сказал Владыка Мордора. – Тем более что это была часть твоего наказания.
– Ты мог убить его!
– Гарри, пожалуйста, успокойся, – устало вздохнул Властелин. – С твоим крёстным всё в порядке. Хотя, должен признать, я ожидал намного большего.
– Поверить не могу, что согласился на это! – воскликнул Гарри. Он уже был в своём настоящем обличии, и серебристая кожа светилась ярче обычного. В изумрудных глазах полыхало недовольство. Шрама на его лбу давно не было. Он пропал ещё тогда, когда он летел в Арке Смерти и когда душа Волан-де-Морта раскололась на части, испепелившись благодаря адскому пламени и Мантии-неведимки.
– Ты не мог не согласиться, – возразил Саурон. – Ты должен был это увидеть. Я посчитал, что это будет заслуженным наказанием для тебя. Боли ты не боишься, этого не позволит твоя мантия, да и я не хочу сильно тебя ранить, но я напомнил тебе о том, что может стать с твоими близкими из-за твоей глупости и что ты должен стать умнее и сильнее. И осторожнее, – строго закончил Владыка, сверкнув глазами.
– Да, да, я понял, – угрюмо пробормотал подросток, понимая, что Саурон прав. Опять.
– Что ж, твой крёстный у нас, а значит, можно начинать, – довольно усмехнувшись, сказал Саурон. – Гарри, тебе стоит перенести его в башню. Потом возвращайся сюда, знаю, тебя ведь не отговорить, но ты будешь делать всё так, как я скажу. Все ясно?
– Да, – вздохнул Поттер.
– Чудно, – удовлетворенно кивнул Владыка Мордора, и, дождавшись ухода Гарри с крёстным, перешёл к действию. Его восхождение началось.
