Часть первая. Союзники.

Медленно догорал закат, когда трёхтысячное войско вышло из Эдораса вместе с обычными горожанами, длинной полосой идя по извилистой, неровной дороге. Флаги Рохана развевались на ветру, а золотой чертог блистал в лучах заходящего солнца на высоком холме, всё дальше и дальше отдаляясь от роханцев, пока, наконец, совсем не исчез, одиноко блеснув в последний раз. Эомер молча ехал позади конунга Теодена и его спутников, хмурясь и мрачно смотря вдаль. Казалось, что его тревожили мрачные мысли, но никто не посмел вернуть воина из его раздумий, ибо всё понимали. Им самим было в тягость покидать свой дом, оставляя его беззащитным перед врагом и уходя в Хельмову Падь. Степняки думали, что их сенешаль думает и беспокоится о них перед предстоящей битвой, а оттого не задавали лишних вопросов. Откуда им было знать, что Эомера из рода Эорлингов посещали совсем другие, почти никак не связанные с судьбой "его" народа, мысли и что это даже не их Эомер, а затаившийся враг, который собирается скоро напасть на них и подчинить себе? Сам же Эомер, а если быть точнее, Саурон, думал о том, как скрыть от Гарри неожиданное появление его крёстного в этом мире. Нет, конечно, он понимал, что Поттеру очень не понравится, что от него это скрывают, ведь для него это очень важно, но сейчас иначе поступить было нельзя, поскольку Гарри тут же себя выдаст и попадёт в очень большие неприятности, а этого Саурону совсем не хотелось, поэтому перед самым походом он велел ему выпить оборотное зелье из своих запасов, которые он захватывал с собой в отличие от его порой бестолкового друга, и отправил подальше от братства, но так, чтобы юноша был в поле его зрения, который теперь превратился в высокого статного воина с распущенными русыми волосам, часть которых, однако, была заплетена с боку в три тонкие косички. Гриффиндорец что-то недовольно проворчал по этому поводу перед самым походом и заявил, что похож на девчонку, а не на мужчину, и что можно было найти кого получше для превращения, за что получил от владыки Мордора подзатыльник. Такой подставы Поттер явно не ожидал и собирался уже открыть рот, но тут же его закрыл, поняв, что ничем этого не добьётся. – Сейчас у нас нет времени на это, – сказал Майрон, сурово посмотрев на Поттера, который неуютно поёжился от его взгляда.– Самое главное – добраться до Хельмовой Пади незаметно и без происшествий. Тебе стоит задуматься о том, чтобы не спалиться в самый неподходящий момент, ведь на нас могут напасть орки Сарумана, а они не будут разбираться, кто есть кто. И хотя вреда это нам не причинит, лишний шум нам не нужен. Гарри лишь скривился, но спорить не стал, поскольку не хотел злить Саурона лишний раз, который, несмотря на то, что был его другом, мог вполне отчитывать его за проступки как какой-то наставник или даже родитель, что немного смущало и даже злило подростка, но не сейчас. Он лишь понимающе кивнул в ответ и стал собираться к походу. И вот теперь они ехали на достаточном расстоянии друг от друга, но Саурон знал, что Гарри в курсе того, что за ним следят даже в этот момент. Войско мчалось во весь опор по наезженной угорной дороге, которая вилась то верхом, то низом, разметав густые сочные травы, истоптанными бродами пересекая быстрые мутные речушки. Далеко на северо-западе стали виднеться Мглистые горы, которые становились всё темнее и выше при свете закатного солнца. Боялись промедлить, надеялись не опоздать и торопили коней, которым не было равных, ибо известно, что кони Рохана самые быстрые в Средиземье, но даже сейчас путь оставался неблизким, ещё предстояло преодолеть добрых сорок лиг по прямой, да ещё и мимо Изенгарда. Проскакав больше пяти часов, но не преодолев и половины пути, роханцы остановились на ночлег при свете звёзд ночного неба. Расположились широким кругом, но костров не жгли, боялись, что их могут обнаружить. Саурон лишь молча усмехнулся такой предусмотрительности, но признал, что в этом есть смысл. Что ж, находясь сейчас в стане врага, он мог спокойно вызнать все или почти все планы своих врагов, узнать их тактику, а затем сломить их. План был идеальным, и он напомнил ему одну легенду о троянском коне, про которую рассказал ему Гарри ещё будучи в башне. Именно она-то и натолкнула его на эту мысль. Гэндальф, сидевший рядом с ним на коне, спешился и спросил Леголаса: – У тебя зоркий взгляд, друг мой Леголас, скажи, видишь ли ты что-нибудь на пути к Изенгарду? – Темнотой окутан наш путь, – откликнулся эльф, пристально всмотревшись вдаль. – Я вижу какие-то тени, которые колышутся у речных берегов, но не могу сказать, что это за тени. Возможно, при ярком свете я и мог бы их разглядеть, но сейчас их окутывает какой-то туман, похожий на плотную стену, и сказать что-либо конкретно я не могу. – Мрачны твои слова, друг мой, – нахмурившись, ответил маг. Его лицо стало мрачным и даже каким-то сероватым от усталости и долгой дороги, но в его взгляде ещё читался неугасимый могучий огонь, который придавал ему сил. – Однако тьма надвигается к нам вдогонку из Мордора, и мы должны быть готовы. Да, страшная будет ночь. Духота всё сгущалась, и спутников нагнали тёмные тучи, воины были угрюмее, чем обычно, но эта тьма не была устрашающей для Саурона, для которого тьма была почти что родной сестрой и другом. Он чувствовал себя просто прекрасно, он ликовал в глубине души и радовался тому, что нагоняет страх и тьму на своих врагов. Ему нравилось наблюдать за их волнением и отчаянными попытками. Да, ему поистине будет интересно сломить своих врагов, ему будет приятно смотреть за их поражениями и смотреть на то, как они надеются на их "секрет", который уже давно не был секретом для него, владыки Мордора, который мог по взмаху своей руки уничтожить все их чаяния и надежды, но так было бы неинтересно. Лёгкой победой нельзя гордиться, иногда нужно дать своим врагам то, чего они так хотят. Иногда стоит дать им возможность думать, будто от них ещё что-то зависит, что они ещё смогут переломить исход игры, в которой уже проиграли. Саурон – великий воин. Саурон – прекрасный тактик. И для него будет большим удовольствием сломить неприступную крепость – Хельмову Падь, показать жалким людишкам, что даже великие твердыни людей бессильны перед ним. А когда он сломит Рохан и Гондор, когда вернёт себе кольцо у самого порога Роковой горы, где всё начиналось, тогда он не даст уплыть эльфам из Средиземья, не даст бежать этим трусам с поля брани, которые решили взвалить на людей то, что было порождено ими. Да, именно ими, ведь эльфы были перворождёнными, из-за них всё началось, и Саурон не успокоится, пока не истребит всё это отродье, которое для него стояло на ступень даже ниже, чем люди или гномы, которых он также ненавидел. В это время к нему подошёл Гимли, сын Глоина, Саурон заметил его приземистую фигурку и кивнул в знак приветствия. Когда надо, он мог быть учтивым даже со своими врагами, недаром он переманил на свою сторону многих майар, которые до этого верно служили Валарам, а это требовало немалого мастерства. – Привет тебе, Гимли, сын Глоина, – сказал Саурон, и гном кивнул в ответ. – Привет и тебе, Эомер, сын Эомунда, – ответил гном, после чего важно добавил. – Я готов отложить наш расчёт, но если тебе удастся воочию увидеть владычицу Галадриэль, то ты либо признаешь её самой красивейшей на свете, либо я вызову тебя на поединок! – Да будет так, – сказал Владыка, мысленно усмехнувшись. Он знал об этой ссоре между человеком и гномом из воспоминаний Эомера, которые иногда его посещали. Всё-таки у мантии очень странная магия, которую порой не понять даже ему, Тёмному Властелину. – А до тех пор, прости мою неучтивость, ибо я не видел владычицу воочию, и, быть может, изменю о ней своё мнение. – Уж лучше тебе изменить, Эомер, сын Эомунда, – проворчал гном, но улыбнулся тому, что роханец извинился за свои дерзкие слова. От степняков он большего и не ждал. Особенно после того, как их приветствовали в самом начале. – Там посмотрим, Гимли, сын Глоина, – откликнулся мужчина. – Однако же я надеюсь, что нам не придётся драться, ибо сейчас не время для ссор. Нам нужно объединиться против общего врага, а мы можем погибнуть на поле брани. – Что ж, может, и погибнем, – вздохнул гном, поглаживая секиру. В глазах у него появился огонь. – Однако же, до тех пор, пока мы живы, помни мои слова, – закончил он и, развернувшись, ушёл. Эомер молча усмехнулся, смотря на удаляющуюся фигуру гнома, быстро скрывшуюся среди воинов. Саурон задумчиво осмотрелся вокруг, не чувствуя дискомфорта. Он не боялся находиться среди этих степняков, суровых и статных воинов, слышать их мелодичный и вместе с тем грозный язык, видеть их стальные копья, поблёскивающие в лунном свете. Что ж, возможно, он и не станет всех убивать, а оставит кого-нибудь для своих развлечений, ведь ему хочется править не просто рабами. Он будет рад, если кто-то попытается противостоять ему, а потом отправит пленников на гладиаторские бои, в которых они будут биться. А они будут, потому что другого выбора не останется, ведь погибнуть в сырой темнице среди крыс и цепей никто из них не захочет. Он услышал почти бесшумно приближающиеся шаги, но его слух смог уловить даже едва заметные движения. Эомер даже не стал оборачиваться, и так зная, кто к нему идёт, и оказался прав. – Саурон, – услышал он тихий голос своего друга, который мог слышать только он. – Я присяду? Владыка кивнул, давая своё согласие. Гарри опустился рядом и неловко поёжился. – Ты как? – также тихо спросил Саурон, с лёгким беспокойством смотря на подростка. – Нормально, – сказал он, натянуто улыбнувшись, на что мужчина лишь приподнял бровь, а Гарри лишь вздохнул, потирая переносицу. – Хотя знаешь, мне до сих пор неуютно находиться среди этих воинов. – Ты мог бы остаться в башне или вернуться сейчас, – заметил Владыка, но Гарри лишь закатил глаза. – Но ты ведь слишком упрям, чтобы сделать это, – добавил он, едва скрывая усмешку. Находясь рядом с Гарри он чувствовал себя как-то по-другому. Человечнее, что ли. И не сказать, что это прям так ему не нравилось. Просто таким Саурон был только рядом с ним. Со своим другом. И больше ни с кем. А Гарри, этот чёртов паршивец, знал это, чем бессовестно и пользовался. Ну ничего, Саурон тоже не так прост и ещё разберётся с ним за буйное поведение. После победы, конечно. – Вот, выпей, – сказал он, протягивая флягу волшебнику. – Спасибо, конечно, но я не хочу, – начал было Поттер, но хлопнул себя по лбу, заметив настойчивый взгляд воина. – Ах, да, точно. Действительно, – сказал он, усмехнувшись, и сделал пару глотков, а потом поморщился, чувствуя, как его тело снова возвращается в форму воина, хотя ещё пару секунд назад его волосы снова начали темнеть. Благо, никто этого не заметил, потому что было темно. – Так лучше, спасибо, – ответил он, возвращая флягу. Саурон кивнул, но флягу не взял: – Оставь себе, она тебе ещё пригодится. Мало ли что может случиться. – Хорошо, – легко согласился гриффиндорец. – Как думаешь, нам ещё долго до Хельмовой Пади? – Достаточно, – откликнулся Саурон. – Но мы ещё доедем до Трайгирна, что у Белых гор. Там конунг собирается сделать передышку, но ненадолго. – И ты ничего не предпримешь? – удивлённо спросил Гарри. Он не думал, что Саурон будет бездействовать. – Вообще-то я уже предпринял, – словно прочитав мысли подростка, сказал Саурон. – Ты скоро поймёшь, о чём я. – Ну да, а поделиться об этом со мной, ты, конечно же, не хочешь, – недовольно буркнул Поттер. – Терпение, Гарри, – тихо сказал Владыка. – Да, терпение – наш лучший союзник в этой войне. И не заводись так, ты ещё успеешь показать себя. Гарри хотел что-то сказать, но в это время тихо протрубили рога, оповещая о том, что нужно выдвигаться в путь. Оказывается, они поговорили почти всю ночь и не заметили, как уже появились утренние сумерки. – Нам пора выдвигаться, будь остороженее и постарайся ни во что не вляпаться, – всё ещё тихо ответил Саурон, поднимаясь. Их никто не слышал, потому что все были заняты своими делами и не заметили двух "уставших" воинов, сидящих рядом чуть вдалеке от остальных. – Ты не поедешь со мной? – Гарри был поистине опечален этой новостью, потому что ехать одному среди угрюмых и молчаливых воинах на коне ему не очень нравилось. Всё это как-то угнетало, а тряска на ристанийских скакунах была тем ещё "удовольствием". Всё-таки для него были лучше полёты, чем это. – Я должен ехать рядом с конунгом, – пожав плечами, ответил Саурон. – Будет странным, если ты поедешь со мной. Всё же ты обычный воин. Просто будь в поле зрения. – Ладно, – кивнул Гарри с огорчением и, развернувшись, ушёл, оставляя Саурона. И вот они снова тронулись в путь. Снова они мчались во весь опор, оставляя истоптанную дорогу позади себя. Снова однообразный тракт, который лишь изредка разбавляла какая-то мелкая растительность, и вот уже снова ближе к вечеру после долгой утомительной скачки они добрались до Белых гор, и вот уже снова солнце озарило слоистые кручи троеверхого Трайгирна, и закатным огнем полыхнули копья ристанийского воинства. И стражники увидели чёрную точку, потом тёмное пятно, – всадник вырвался к ним навстречу из алых отблесков заката. Они остановились в ожидании. Усталый воин в изрубленном шлеме, с иссеченным щитом медленно спешился, постоял, шатаясь, переводя дух, и наконец заговорил. – Эомер с вами? – сипло спросил он. – Прискакали наконец-то, хоть и поздно, только маловато вас, Ох маловато. Худо пошло наше дело после гибели Теодреда. Вчера мы отступили за Изен, многие приняли смерть на переправе. А ночью их полку прибыло, и со свежими силами они штурмовали наш берег. Вся изенгардская нечисть, все здесь, и числа им нет, а вдобавок Саруман вооружил диких горцев и заречных кочевников из Дунланда. Десять на одного. Опорную стену взяли приступом. Эркенбранд из Вестфольда собрал кого мог и затворился в крепости, в Хельмову Падь. Остальные разбежались кто куда. Эомер-то где? Скажите ему: все пропало. Пусть возвращается в Эдорас и ждёт изенгардских волколаков, недолго придется ждать. В это время вперёд вышел конунг Теоден. Он что-то говорил, но Саурон не слушал. Владыка и так понимал, что тот скажет. Про свою дряхлость и слабость, и то, что он идёт в последний бой и бла-бла-бла. Даже скучно. Саурон скучающе посмотрел на просиявшее лицо воина, когда тот узнал, кто стоит перед ними. – Повелевай нами, конунг Теоден! – радостно воскликнул он, и Саурон поморщился. До чего все эти людишки одинаковы! Им лишь бы дай, чтобы ими кто-нибудь повелевал. Так почему бы не он? Но нет, эти степняки слишком горды, чтобы подчинится его силе. Жаль, но у них нет шанса. До чего же банально! Тем временем Гэндальф проехал вперёд; он глядел из-под руки на север, на Изенгард, и на отуманенный запад. – Веди их, Теоден! – велел он, вернувшись галопом. – Скорей сворачивайте к Хельмову ущелью! На Изенских бродах вам делать уже нечего. А у меня другие срочные дела – Светозар не подведёт! – И крикнул ещё Арагорну, Эомеру и телохранителям конунга: – Во что бы то ни стало сберегите государя! Ждите меня у Хельмовой Крепи! Прощайте! Он склонился к уху Светозара, что-то прошептал ему, и точно стрела сорвалась с тетивы: мелькнул серебристый блик, порхнул ветерок, исчезла легкая тень. Белогрив заржал и вздыбился, готовый мчаться следом, но и самая быстрая птица не угналась бы за Светозаром. – Вот тебе и на, это как же понимать? – расстроенно сказал один из воинов. – Только обрадовались мы подмоге, пусть и малой, так теперь Гэндальф Серая Хламида покидает нас. И куда поехал этот чародей? – Ты меньше болтай, – ответил телохранитель конунга Гайма. – Куда поехал Гэндальф Серая Хламида, не тебе решать. – Был бы здесь Гнилоуст, так объяснил бы, – оскалившись, ответил другой телохранитель. – Ответил бы, – легко согласился Гайма. – Только вот я лучше подожду Гэндальфа, чем буду слушать эту змею подколодную. – Жди, жди, может и дождёшься, – отозвалось ему несколько голосов, но конунг Теоден вмешался и властно прервал разговор. – Тихо! Гайма прав, если Гэндальфа нет, значит, у него есть дела. И дела поважнее наших. А пока у нас есть воины, готовые сражаться, мы будем сражаться за свой народ. А теперь, по коням! И будь, что будет, но без боя мы не сдадимся! Войско круто свернуло на юг и помчалось по ночной степи. Высокие вершины Тайгрина удалялись всё дальше и дальше, и вот уже почти скрылись за горизонтом. Роханцы примчались к зелёной луговине, которая пролегала на юге Вестфольдского низкодолья, а посреди этой самой логовины струилась река, вытекающая из Хельмова Ущелья. Река звалась Ущелицей, а ущелье носило имя Хельма – в честь древнего конунга-ратоборца, державшего здесь долгую оборону. Узкое, глубокое, извилистое ущелье взрезало склон Трайгирна, уходя на север, и наконец утесистые громады почти смыкались над ним. Старинная башня, обнесенная могучей стеной древней каменной кладки, возвышалась на северном отроге у горловины ущелья. Гарри, ехавший на коне, разинув рот смотрел на могучую крепость, впервые увидев такую громаду после Хогвартса и Барад-Дура, конечно. Однако он быстро пришёл в себя, стараясь не раскрыть себя, потому что понимал, насколько сильно со стороны, должно быть, выглядит удивление роханца, который, по сути, не должен удивляться Хельмовой Пади, ведь она была для него родиной. Конечно, были и те, кто не бывал здесь из людей, а всю жизнь прожил в Эдорасе или других городах, но все слышали о ней и видели на изображениях, в книгах, на росписях в залах. И всё же Поттер в глубине души не мог не восхититься могуществу людей. Им, несомненно, достался серьёзный противник, которого будет не так уж легко победить. По крайней мере, так думал сам Гарри. Саурон, подъехавший к волшебнику, тоже посмотрел на крепость и подумал, что разрушать до основания её всё же не станет. Хельмова Падь будет отличным укреплением его владений, которое он позже переиминует. – Красиво, правда? – спросил Поттер у Владыки, который согласно кивнул. Как бы он ни ненавидел людей, красоту и искусство ценить он умел. – Действительно, – усмехнувшись, ответил он. – Знаешь, по преданиям, когда Гондор был ещё во славе своего могущества, – тут Саурон слегка скривился, но так, что это заметил только Гарри. – Эту крепость выстроили заморские короли руками Титанов, и её никто не мог сломить, как бы ни пытался. – Откуда ты столько знаешь об этом? – с интересом спросил гриффиндорец, посмотрев на башню крепости. – Просто читаю историю, – пожав плечами, ответил Саурон и на этом их разговор закончился. Гарри поспешно скрылся в гуще воинов, едва заметив, как к Владыке Мордора подъехал конунг Теоден и ещё кто-то. Он успел заметить лишь эльфа, человека и гнома, а потом потерял их из виду, едва увидев, как конунг стал о чём-то говорить с другом. Когда они добрались до крепи, к ним прискакал разведчик и доложил, что огромное полчище надвигается от Изенгардской переправы к ущелью. Властитель Ристании внимательно выслушал разведчика, а потом спросил: – Гэндальфа там видели? – Да, – ответил воин. – То тут, то там появлялся Белый всадник на серебристом коне. Сначала думали, что это Саруман, потому что он ускакал в сторону Изенгарда, но потом поняли, что это был Гэндальф. Точно он. Теоден кивнул, и войско с простыми людьми въехало через ворота. Местные встречали их радостными криками, восхваляя конунга Теодена и третьего сенешаля Мустангрима Эомера. Тут же стали готовиться к обороне, хотя до этого воины крепи не дремали – укрепляли стены, ковали оружие, тренировали бойцов, каких только могли, словом, готовились к войне. Саурон с мысленной усмешкой смотрел на этих отчаянных людей, которые решили посылать на войну своих детей, ещё совсем мальчиков, и стариков, но не воинов. Слишком мало воинов против десятитысячного войска, что даже смешно! И как они собираются победить? На что рассчитывают? Хотя не стоит недооценивать силу отчаяния. Человек, дошедший до безумного отчаяния, готов на всё. Особенно если этому человеку нечего терять, но при этом есть, на что надеяться. Да, возможно, будет не так-то легко в этой битве. Вот только потеряет воинов Саруман, а не он. – Нужно укрепить южную башню, – услышал он слова Арагорна. – И наглухо закрыть ворота. – А ещё поставить стражников у водостока, – мрачно добавил конунг Теоден, кивнув. – Это единственное уязвимое место в крепи. – Я могу наложить на них защитные чары, – Ответил мужчина с растрёпанными волосами, в котором Саурон тут же признал крёстного Гарри. Хорошо, что последнего рядом не оказалось, иначе точно был бы переполох. – Магия? – Задумчиво поинтересовался конунг. – Не уверен, что могу довериться тебе, Бродяга. – Попробовать стоит, – откликнулся волшебник. – Выбора у Вас особого нет, Гнилоуст наверняка знает об этом уязвимом месте и уже сказал всё Саруману. – Возможно, ты прав, – согласился Теоден. – Что ж, тогда приступай к делу, – махнул он и пошёл дальше. Бродяга кивнул и достал палочку. Воины же с недоверием косились на незнакомца, которого, к тому же, ещё и называли Бродягой и были готовы схватиться за оружие, чтобы убить его, если он вдруг выступит против них. Но он не выступал, а начал шептать какие-то непонятные слова, некоторые из которых, однако, были знакомы Саурону от Гарри, но были и те заклинания, которые он слышал впервые. Саурон видел, как разного цвета магические нити стали соединяться и образовывать щит и как многие воины смотрели на это зрелище с открытыми ртами, впервые увидев чужеродную магию, не похожую на ту, которую они видели от мага Гэндальфа или Сарумана который находился, по сути, с ними по соседству. А Бродяга тем временем продолжал строить магическую стену, и Саурон почувствовал большое количество магической энергии, а затем мысленно выругался. Гарри, безусловно, почувствовал знакомую силу из своего мира. Он просто не мог её не почувствовать, поскольку она была ему слишком знакомой и родной, а он был таким же волшебником и далеко не слабым. Возможно, он сначала не поймёт, почему это происходит и как это возможно, но, несомненно, выяснит это. Если уже не выяснил, что, несомненно, не очень хорошо. Но пути назад не было.