Ты, ты, ты, только ты.

— Ты в последнее время превосходишь сам себя по количеству бессмысленных убийств. Что случилось, братец? — Хвитсерк прав, вот только сидящий перед ним Ивар его не слышит, ковыряется ножом под ногтем находясь где-то далеко в своих мечтах. Кровь разорванного лошадьми пленного сакса, что они привезли с собой из Англии, засыхает у него на волосах. Хвитсерк немного волнуется, у Ивара и раньше были загоны, но не такие жесткие. Хотя, в общем-то Ивар сам один большой загон. Он качает головой, а потом рукой перед носом у брата. Ивар все также ковыряя под ногтем начинает улыбаться. Его брат видит что он что-то задумал, и это его напрягает. Никогда нельзя знать наперёд, будет ли связано это новое задуманное с тобой, что оно принесёт: смерть или благо? Ивар снова уходит в себя, перестает улыбаться и склоняет голову.       Сегодня, если учесть то, что одна из лошадей чего-то испугалась и встала на дыбы прямо перед носом у Ивара, чуть не затоптав того, вполне можно было бы предположить что он хоть на некоторое время отвлечется от своих дум, но этого не происходит. Да, вполне возможно, в своих мечтах он действительно очень далеко отсюда, что опять же не мешает ему устраивать на площади настоящие представления из казни любого человека, пленных или преступников. Каттегат стоит на пороге войны, но зрелища необходимы людям как воздух и хлеб каждый день. — Может саксы заразили тебя? Ведёшь себя странно. — Хвитсерк даже себе не представляет как оказывается прав. Ивар болен, но его лекарство — Хемунд. Он его яд, он же и противоядие. Только он.       Ивар не специально делает все это настолько жестоко, так получается само собой. Ещё вчера его настроение колебалось на уровне от спокойного до почти беззаботного, а уже сегодня он просто рвет и мечет. Его жгет изнутри, огромная змея поселилась в его нутре, отравляя ядом каждый его день, каждый вздох. Каждый взгляд на священника, закованного в цепи и почти постоянно присутствующего рядом с Иваром убивает его, но не смотреть он не может.       Сегодня же Ивар просто взрывается. Оставленный в общем зале Хемунд, вообщем-то никогда не был обделен жаждущими его женщинами на своей родине благодаря красоте и положению, но будучи добычей язычника он не вполне осознавал происходящее. И потому внимание, которым одарила его одна из девушек-слуг, разносящих пищу, было воспринято им как что-то обычное. Но для Ивара это был удар поддых. Никогда ещё в своей жизни он не был настолько зол, грустен, взбешен, печален и влюблён одновременно. Чертова Маргрет, всем было бы лучше, окажись она права и Ивар оказался бы неспособным на плотскую любовь, тогда он хотя бы не мечтал о Хемунде. Но так как дела обстояли именно таким образом, а не иначе, то молодой воин увидев это немедленно вышел из себя. Вот она какая на вкус, эта ревность! Хорошая и пьянящая, и девушка-прислужница тут вовсе не виновата, но улыбка, подаренная ей Хемундом должна была предназначаться Ивару, и никому другому! Девушка того не знает, что в общем не мешает ей умереть и лежать уже через десять минут в кормушке для свиней, изрубленной до достаточно мелких кусков.       Ивар беспощаден, он властвует над Хемундом, но в тоже время сам ему подчинен. Непорочный замкнутый круг. Как не показать этого, как не потерять контроль, как не дать ему понять силу своей власти над собой?! Как не убить его, когда так хочется?       Ивар режется ножом, углубившись в свои мысли, замечает что не один, рычит на Хвитсерка, и тот, озадаченно взглянув на брата и поняв, что он его ни минуты не слушал, решается убраться подальше и лишь машет рукой. Прежние посиделки закончились и вернувшегося Ивара Хвитсерк не узнаёт. Что-то не дает ему покоя, но вот что?       Хемунд растирает кожу под оковами, пальцы туда не пролезают, но он старается как можно дальше стянуть наручники и помассировать затёкшие участки руки. И эта рана от стрелы, похоже с ней что-то неладное. Кожа вокруг входного отверстия покраснела и вздулась. Что на земле язычников может стать эквивалентом лекарственных трав Англии? Может ли девушка-служанка помочь ему? Тут дверь отворяется и Хемунд не оборачиваясь понимает, кто его посетитель. Он уже начал узнавать эти шаги. — Ты сегодня рассчитывал на что-то большее чем сон в одиночестве, христианин? — Священник сжимает зубы, недовольный тон Ивара пугает его, но слабость показывать нельзя. Ивар однозначно уважает его за силу духа, а потому бояться — смерти подобно, и Хемунд спокойно поворачивается к наместнику короля викингов. — Я не понимаю тебя, язычник, — Ивар поморщился от этого обращения, но фраза на то и рассчитана. Если кое-кому не нравится разговор, пусть не разговаривает, все просто. — Я кажется не плохо говорю на твоём языке, нет? Отец учил меня, а я был усерден. Так почему же ты не понимаешь меня? — Ивар медленно проходит по комнате, выделенной им специально для такого важного пленника как Хемунд, рядом со своими покоями. Проводит рукой по гладкому дереву стола, рядом с которым сидит священник. — Может быть ты говоришь загадками, а может ты и сам запутался в себе, и ищешь выход? — Хемунд определенно играет с ним. Ивар улыбается, но кончики губ остаются жесткими, такими же, как были сегодня на площади, где казнили одного из соотечественников Хемунда. Вступиться тот не мог. Поэтому епископ хоть и не отвёл взгляда, но постарался ничего не увидеть и не запомнить. Горько стало на душе, но убить Ивара прямо сейчас, в окружении толпы людей, не представлялось возможным. И он поверил что спокойно сможет сделать это тогда, когда настанет время. — Она не придёт. — Продолжает свой странный разговор калека, но Хемунд действительно не понимает его. — Кто? — Та девушка, которая говорила с тобой сегодня. — Ивар кривит уголки губ. — Я не ждал ее, она лишь спросила сыт ли я. — Хемунд начинает понимать что с ней могло случиться. — Я должен взять обет молчания, этого ты хочешь? — Наконец он оборачивается к язычнику, во взгляде начинает разгораться праведный огонь. Как же восхищается им в этот момент Ивар, только бы он знал! Обет молчания? Хм, что это? Ивар выбрасывает его слова из головы, главное — то как на него смотрит предмет его тайного обожания. Это огонь и страсть, это сильные эмоции, это бой за наслаждение и удовлетворение. Но жаль, Хемунд этого не знает. Намёк на улыбку у Ивара сменяется сузившимися глазами, он наклоняет голову, стараясь получше рассмотреть лицо священника, запомнить все его черты. Так он вовсе не ждал девушку? Есть ли в этом хоть капля правды? — Тогда чего ты ждал, христианин? — Ивар пускается в дальнейший путь по лабиринту в их слепой игре. Желая быть ближе он облокачивается на стол позади себя, смотрит в упор на Хемунда, но тот вовсе не собирается отводить взгляда. — Больше всего — твоей смерти. — Наконец выдаёт он, копируя ухмылку Ивара. Тот расслабляется и наконец хохочет. — Ее многие ждут, можешь встать в очередь. Может быть я умру в сражении, может быть нет, но в то что смерть придёт от тебя я не верю. — «Только если смерть от разбитого сердца» — вот что можно подумать, вот что точно правдиво во всем этом разговоре, думает Ивар. — Если бы боги хотели чтобы ты убил меня, то ты бы так и сделал. — Что мешает мне убить тебя прямо сейчас? — Хемунд никогда не встречал того, кто так слепо бы проходил в шаге от старухи с косой и ни разу не склонил бы перед ней головы, прося пощадить, кроме разве что этого парня. — Ничего. Все. — Ивар поджимает губы, разводя руками. — Я могу попробовать? — Это вызов. Ивар принимает его и кивая садится на стол удобней, ноги чертовски устали держать его даже в распорках, но он страстно хочет чтобы его глаза и глаза Хемунда были примерно на одном уровне. Прикусывает себе губу от боли, чувствует что и тут перестарался, но снова ухмылка появляется на его лице. Он совершенно безоружен, не считая щита любви и голубых светящихся глаз. Хемунд вновь попадает в эту ловушку, встаёт и пытается вызвать в себе злость на жестокого юношу. Но гнев не приходит так легко. Тогда он старается воскресить в памяти сегодняшнюю казнь и крики одного из своих людей, которым не смог помочь, а в этот момент Ивар отнимает руки от стола и делает шаг прямо к нему, задерживая дыхание.       Викинг больше не может сдерживать себя, он не желает больше страдать. Он, наместник короля, он, тот кто смог подняться из грязи и пойти, он, влюблённый в другого мужчину. Прекрасного мужчину. На лице Ивара тени, лишь глаза выделяются на темном в сумерках лице. Хемунд же напротив, полностью освещен коптящими помещение сальными свечами. — Я перед тобой, в ожидании. Хемунд теряется, а злость все так же не приходит, хотя в своей голове он сто раз, не меньше убил захватчика разными способами. — Ты подумал над моим предложением? — Интересуется Ивар, предложение было сделано несколько дней назад, но ответа на него он ещё не получил. — Что мне ваша война? — Лицо священника становится жестоким. — Лишь твой способ выжить, — напоминает Ивар. — Я не боюсь умереть за веру. — Повторяет Хемунд, хотя это теперь только полправды, бог его до сих пор молчит. Ивар сияет: — Так тебя и не простят! — Улыбка все шире, у него красивые белые зубы. — Я хочу чтобы ты убивал тех, кого зовёшь язычниками, вот и все. Хемунд решается: — Почему ты предлагаешь мне этот выбор? Глаза язычника становятся мечтательными, он разминает шею. — Потому что я хочу быть сильным и здоровым, я завидую тебе. Я считаю тебя великим воином, поэтому и спас тебя. Я хочу чтобы ты сражался на моей стороне и… — Бесстрашный Ивар умолкает, вновь глядя в лицо священнику. — Что? Их глаза друг у друга в плену, Ивар часто дышит, а вот Хемунд бледнее чем обычно. Он в общем не желает об этом думать с того самого момента ещё в Англии, когда Ивар выменял живительную воду на поцелуй, но думать все-таки приходится. Епископ старается отступить, но делает это слишком поздно. — И ещё ты нужен… мне. — Ивар сдаётся, не мигая смотрит на Хемунда. Тот выдыхает, хмурится. — Я не… — Не успевает закончить он, как Ивар скользнув ещё на пол шага оказывается совсем рядом. Он так близко что видны бисеринки пота, выступившие на лбу, длинные ресницы и ослепительно сияющие глаза. Хемунд зачарованно смотрит, вновь, так глупо, попался в капкан притягательного викинга. — Проблема в том, что ты не нужен мне, — все-таки заканчивает он, не думая о последствиях. Ивар взрывается и хватает Хемунда за руку, как раз за то место, куда попала чёртова стрела. Боль пронзает все тело, видимо там все гораздо хуже, чем он думал. Хемунд сжимает от боли зубы, а Ивар, видя что причинил ее сначала пугается, но потом сжимает руку все сильнее, наслаждаясь чужой болью. — Я нужен тебе. — И в последний раз нажав на больное место он бросает его руку и убирается прочь, настолько быстро, насколько позволяют ему это сделать закованные в железные костыли ноги.       Хемунд, едва мучитель скрывается за дверью падает на пол, баюкает руку, из-под перевязи начинает идти кровь.       Ивар, едва шагает за дверь сильно жмурит глаза, молясь всем богам чтобы никого не встретить. Дорого можно заплатить за слезы Ивара Бескостного.