Четвертая

      Я стою внутри большого стеклянного купола и не могу пошевелиться. Вокруг темнота.       Распорядители заботятся о том, чтобы трибуты предстали перед камерами величественными и несокрушимыми. Дети, которые бьются о стекло, выглядят жалко. Детей, которые ступают на Арену раньше, чем пробьёт гонг, ждёт смерть.       Капсула начинает движение.       На месте меня держит не столько силовое поле, сколько страх.       Последние слезы были пролиты ночью, сегодня со мною лишь ужас, заполняющий каждую клеточку тела. Ужас, разливающийся от затылка до пят. Животное чувство. Действует лучше любого транквилизатора.       Я антилопа, которая увидела стаю гиен. Я гиена, которую приметила львица.       Стеклянный купол опускается. Ледяной воздух чуть приводит меня в чувство. Механический голос начинает обратный отсчёт.       Меня тошнит. Я боюсь, что не смогу сделать и шагу. Время идёт неестественно медленно, но все же и оно утекает.       Я не поднимаю головы. Сердце бьётся в области гортани. Пытаюсь разогнать одеревеневшие мышцы. Сжимаю кулаки. Пальцы дрожат.       Драгоценные секунды уходят на то, чтобы перебороть собственное тело. Предательское тело, которое отказывается подчиняться.       Семь.       Силовое поле уже не сдерживает движений, но это мало что для меня меняет.       Шесть.       Я заставляю себя поднять хотя бы взгляд. Если все-таки смогу сдвинуться с металлического диска, нужно знать, в какую сторону двигаться.       Солнце слепит. Я пытаюсь проморгаться.       Пять.       Понимаю, что в этом мире существует чувство гораздо хуже ужаса. Отчаяние. Липкое и вязкое. Меня будто бы окатили кипятком.       Я запрокидываю голову и смеюсь. Колючие снежинки тают на губах.       Три.       Я близка к истерике. Вся Арена покрыта снегом. В центре этого белоснежного покрывала возвышается Рог Изобилия. Уродливое сооружение. Безвкусная работа дизайнера-недоучки. Лишняя деталь интерьера.       Два.       Стараюсь разглядеть как можно больше.       Слева виднеется жидкий подлесок. Справа темнеет нечто похожее на здание. Далеко, черт побери. Между кругом трибутов и этим местом пустота, которую не преодолеть.       Распорядители хотят устроить бойню.       Один.       Выдыхаю сквозь зубы. Изо рта идёт пар. Поднимаю руки на уровень груди.       Страх — древнейший механизм самосохранения. В первые секунды опасности человек, как любое животное, замирает, но затем у него есть два варианта действий: нападение и бегство.       Я не могу решить, что делать. Я вряд ли переживу первое сражение.       Удар гонга служит катализатором.       Я полностью доверяюсь инстинктам и бегу. Бегу прочь от Рога, в сторону снежной пустыни. Не стараюсь завладеть оружием, просто уношу ноги.       Все трибуты рванули со своих мест. Я слышу крики. Судя по этим звукам, посреди Арены сейчас очень горячо.       Краем глаза замечаю возле себя чью-то тень. Оборачиваюсь, чтобы увидеть преследователя. Очень вовремя. На меня налетает девочка из Седьмого. Её руки тянутся к моему горлу. Я вцепляюсь в её запястья. Мы падаем. Весь воздух выходит из лёгких. Грудная клетка горит огнём.       Адреналин делает свое дело, и тело действует быстрее разума. С силой выкручиваю запястья и отталкиваю девочку от себя. Это оказывается слишком легко.       Пытаюсь откатиться чтобы занять оборонительную позицию. Я вряд ли смогу убежать, а значит, придется драться.       Соперница не шевелится. Белоснежный снег окрашивается в алый. Из затылка Седьмой торчит маленький охотничий топорик. Я поднимаюсь на локтях, и весь сегодняшний завтрак выходит наружу.       До моих ушей доносится нечеловеческий вой. Не сразу понимаю, что этот крик срывается с моих собственных губ.       Гремит пушка.       Я понимаю, что нужно подняться. Понимаю, что тот, кто убил девочку, сейчас примется за меня. Но вновь не могу пошевелиться. Лишь наблюдаю, как гримаса злости на лице Седьмой разглаживается, уступая место посмертной маске покоя. Её глаза стекленеют.       По моим щекам текут слезы. У меня очень мерзнут руки.       Вижу, как чья-то рука выдергивает топорик. Хлюпающий звук, с которым железо выходит из человеческого тела, заглушает все другие звуки. Это омерзительно. И это приводит меня в чувство.       Все события занимают не больше пары минут, но мне кажется, что прошла целая вечность.       Я перевожу вес на левый локоть и переворачиваюсь на спину. Делаю ещё один переворот и встаю на четвереньки.       Кто-то хватает меня за капюшон и с силой дёргает ткань на себя. Это придаёт моему телу нужное ускорение. Я поднимаюсь на ноги и бью локтем туда, где по моим представлениям должен находиться живот противника.       — Лайбри, что ты… — произносит знакомый голос, и трибут ослабляет хватку.       Я собираюсь ударить снова, но замираю, увидев согнувшуюся пополам Филиппу.       Прямо за ней вырастает ещё одна фигура. Калеб. У него в руках огромный нож.       Худшее начало, которое можно было представить.       В отличие от одежды Филиппы, костюм мальчика кристально чист. Но его безумный взгляд пугает меня гораздо больше, чем пятна крови на женской водолазке.       Хочется убежать от незваных союзников, однако что-то подсказывает, что испытывать их терпение — не лучший вариант для моего выживания.       Я уже отблагодарила Филиппу за спасение ударом в живот. Девушка вряд ли это оценила. А злить Калеба с тесаком — это и вовсе решение, граничащее с самоубийством.       К тому же вокруг становится слишком людно. Мы не так далеко от Рога Изобилия, как мне бы того хотелось, и основная схватка грозит скоро нас настигнуть.       Я принимаю на себя роль главнокомандующего.       — Бежим! — неопределенно машу в сторону здания.       Поворачиваю голову и не могу сдержать возглас удивления. Я явно ошиблась в расчетах. Впрочем, скорее распорядители здорово поиграли с человеческим восприятием. Несмотря на то, что место, в котором я планировала укрыться, все еще достаточно далеко, вне круга трибутов, оно представляет собой не темное пятно, которое можно принять за одинокое здание, а несколько массивных строений. Город. Или его часть.       Шум за моей спиной нарастает. Мимо проносится несколько белоснежных фигур. Все, кто не участвуют в основной схватке, стараются унести ноги. Трибуты разбегаются врассыпную. И я тоже срываюсь с места, не дожидаясь, пока меня настойчиво попросит кто-то из соперников.       Мои вынужденные союзники спешат следом. По-видимому, они только и ждали, чтобы кто-то принял на себя бразды правления.       Поначалу я стараюсь сохранять темп, но слишком быстро устаю. Под снегом скрываются камни и сухая трава. К тому же из-за того, что постоянно приходится осматриваться на предмет приближающихся противников, трудно держать равновесие. Да и Калеб за нами не поспевает. Приходится перейти на шаг.       Не перестаю оглядываться, но не вижу никого кроме нашей компании. Похоже, мало кто выбрал в качестве укрытия снежную пустыню. И я начинаю сомневаться, правильно ли поступила сама. Есть ли в этом городе что-то полезное? Может, стоило сразу побежать в лес?       Филиппа шагает рядом со мной, ее руки мелко дрожат, отчего топорик то и дело оказывается в опасной близости от падения. Очень не хочется потерять его, но я одергиваю себя от того, чтобы предложить девушке помощь. У нее есть оружие, у меня нет. И никакие дружеские чувства не заставят ее лишиться своего преимущества. Просить нож у Калеба мне и вовсе не приходит в голову.       Однако, куда больше отсутствия оружия меня тяготит отсутствие еды и предметов первой необходимости. Из всех нас только у Калеба за спиной висит небольшой рюкзак, в котором может оказаться что-то полезное.       Пока костюмы, в которые нас одели перед выходом на Арену, отлично справляются с непогодой, но если к ночи мы не окажемся в укрытии и не сможем развести огонь, то топорик Филиппы вряд ли нам чем-то поможет.       Чем дальше мы уходим от Рога Изобилия, тем больше меняется местность. Пространство, которое изначально казалось пустыней, преображается. Приблизительно в пяти километрах от Рога твердая рука распорядителей заботливо расчертила снежное покрывало на три равные части и качественно поработала над наполнением каждой из них.       Справа, ближе к внешней части Арены, раскинулась каменная река — полоса огромных каменных глыб, уходящая вперед насколько хватает глаз. Слева возник густой еловый лес. И лишь посредине осталось пустое пространство, во главе которого расположилось множество многоэтажек.       Все это великолепие буквально выросло перед нами за пару минут пути. И лес, и река будто появились из ниоткуда. Не было никаких предпосылок: ни мелких камней, ни низких деревьев. Всего пару минут назад перед нами была лишь снежная пустыня, а сейчас я могу разглядеть, как в ближайших домах блестят осколки выбитых стекол.       Все останавливаются не сговариваясь, будто наткнувшись на стену.       У меня начинает кружиться голова. Несмотря на свой собственный запрет, предлагаю сделать привал. Опасность нападения сейчас кажется куда менее пугающей, чем ощущение подступающего сумасшествия.       — Что это такое? Какая-то оптическая иллюзия? — Испуганный голос Филиппы только сильнее разжигает мою собственную панику.       Я прикасаюсь к ближайшей глыбе — настоящий холодный камень. Опускаюсь на нее и пытаюсь собрать все свои мысли в кучу.       — Лайбри, — Калеб хнычет.       Я сама готова заплакать, но вместо этого с силой тру виски. Нужно решить, что делать дальше.       — Мы пришли слишком быстро, — бормочу вслух, не обращаясь к кому-то конкретному.       — Что?       — От Рога до этого места несколько часов пути, а сколько шли мы?       Филиппа глядит на меня непонимающе. .       — Много, — заявляет Калеб, присаживаясь на соседний камень. — Я устал.       Идея, которая могла бы объяснить все происходящее, вертится в голове, но у меня никак не получается ее поймать.       Темное пятно, превратившееся в город. И не просто город, а небольшой фрагмент заброшенного мегаполиса. Внезапно выросший лес, которого не было видно. Идеально ровная каменная река. Так не бывает. Я помню, как учила Джуди рисовать и объясняла ей основные законы изображения отдаленных предметов. Мы должны были увидеть картину целиком.       Почему за все время пути мы никого не встретили? Куда делись другие сбежавшие от схватки трибуты?       Мысль ускользает.       Солнце светит мне прямо в глаза. Слепит. Прямо как в самом начале, на диске у Рога Изобилия.       Секундное озарение. У меня вырывается стон.       — Кто из вас умеет определять время?…       Договорить я не успеваю. За спиной раздается оглушительный взрыв.