***
К тому времени, как в комнату входят, я уже сижу на кожаном диване и расправляю подол, на котором красуются соленые разводы. Первое, что вижу, поднимая глаза, это ярко-бирюзовый костюм Попугая, затем за ним возникает рыжеволосая женщина в строгом черном платье. Узнаю в ней Мэгз Флэнаган, ментора Четвертого дистрикта. Капитолиец сияет улыбкой, в то время как женщина смотрит очень серьезно, на ее лице можно заметить тень сожаления. — Лайбри, — в отличии от сопровождающего, у Мэгз глубокий приятный голос, — нам пора. Киваю и встаю. Нас вновь окружают миротворцы. Дом Правосудия остается позади. Яркие вспышки камер слепят глаза. По традиции, все желающие могут проводить трибутов на поезд. Я оглядываю толпу, но не вижу знакомых лиц. Это к лучшему. Я рада, что Нора увела сестру домой. Процессия очень быстро движется по платформе, вот уже можно заметить блестящий вагон, который увезет нас отсюда навсегда. Мэгз не дала никаких указаний о том, как реагировать на съемку. Стараюсь вести себя максимально естественно и не обращать внимание на снующих тут и там операторов-черепах. Слева от себя слышу всхлипы — Калеб снова плачет. Попугай сверкает во все тридцать два зуба. Мне же совсем не хочется улыбаться. Мы еще немного позируем возле входа. Я окидываю толпу строгим взглядом. На секунду мне кажется, что я вижу отца. Сердце екает, но мужчина поворачивается, и я понимаю, что обозналась. Двери вагона закрываются за нашими спинами. Я ожидаю, что окажусь в темноте, но десятки ламп освещают коридор, и глаза слепит от яркого света. Это выводит из равновесия. Безгласые в простых красных костюмах заполняют помещения и останавливаются в ожидании указаний. — Отведите трибутов по их комнатам, — командует ментор, — через полчаса они должны быть готовы к обеду. Девушка, которая стоит ко мне ближе всего, жестами предлагает пройти за ней. Мы сворачиваем в ближайший проход, освещение там темнее, чем в вестибюле, глаза чувствуют себя комфортнее. Комната, в которую меня приводит безгласая, поражает своими размерами. Весь наш дом в Четвертом меньше, чем эта спальня. Однако, несмотря на богатое убранство, она не кажется уютной. Огромная кровать, расположенная в самом центре, на возвышении, к которому ведут каменные ступени, кажется холодной и неестественной. Шкаф, выше моего роста, полностью занимает одну из стен. С сожалением отмечаю, что на полу нет ковра, а голая белая плитка только добавляет помещению схожести со стерильным хирургическим кабинетом. Моя сопровождающая указывает на стойку с одинокой вешалкой, накрытой чехлом для одежды. Вероятно, мне намекают на смену наряда. Я киваю, и безгласая уходит, оставляя меня в одиночестве. Снимаю платье и остаюсь в одном белье. Кожу быстро покрывают мурашки. Прохлада капитолийских помещений уже не кажется мне такой притягательной. Я довольно долго ищу ванную комнату. Дверь, ведущая туда, настолько идеально встроена в стену, что если бы не маленькая черная ручка, то она была бы совершенно не заметна. Игнорирую временные рамки, установленные Мэгз, и вместо того, чтобы ограничиться легким душем, набираю целую ванну горячей воды, добавляя туда содержимое пары ароматных бутыльков. Мне хочется согреться, но не выходит. Едва ноги ступают на плитку, снова пробирает озноб. Кроме того, кожа не привыкла к такому уходу: даже закутавшись в полотенце, не могу избавиться от ощущения жирной липкости. В целом водные процедуры не принесли удовольствия. Я бы многое отдала за холодный душ под полуденным солнцем. Распускаю косу, и русые волосы падают на плечи. Прическа кажется мне слишком растрепанной, локоны вьются в разные стороны. От поисков расчески меня отвлекает громкий стук. Судя по всему, полчаса закончились. Я быстро выхожу из ванной и распахиваю дверь, ожидая увидеть безгласую. Однако, на пороге стоит Попугай. Его смущение подсказывает, что я все еще в полотенце. Плевать. — Лайбри, постарайся закончить как можно скорее, — мягко произносит мужчина. Я киваю. Он, с явным облегчением, уходит. Мне хочется смеяться, немного истерически, но все же. Никогда бы не подумала, что капитолийцы, имеющие моду на самые причудливые и откровенные наряды, могут быть такими ранимыми. Я быстро собираю волосы в хвост. Пожалуй, действительно, стоит поторопиться. Костюм, оставленный для меня на вешалке, напоминает ту одежду, в которой я ходила дома. Тонкая натуральная ткань приятно успокаивает кожу. Когда я, в сопровождении безгласой, прихожу в столовую, все уже сидят за столом. Ментор кивает мне в знак приветствия, сопровождающий отводит глаза. Занимаю пустующее место и беру вилку, чтобы хоть чем-то занять руки. Это служит своеобразным сигналом для всех присутствующих, через несколько мгновений все гремят посудой. Я с интересом разглядываю блюда. Очень много мяса и сладостей. В Четвертом мы почти не голодаем, но рацион, в основном состоящий из рыбы, нельзя назвать разнообразным. Большую часть того, что представлено на столе, мы можем позволить себе всего несколько раз в год, на чей-то день рождения или Рождество. Я кладу себе в тарелку тонкую деревянную палочку, на которую нанизано мясо, и несколько ложек салата с уткой. Несмотря на пережитый сегодня стресс, аппетит у меня зверский. От того, чтобы наброситься на еду меня останавливает только какое-то глупое опасение показаться невеждой. Краем глаза замечаю, что Калеб совсем не страдает от подобного рода терзаний. Он ловко перекладывает к себе в тарелку все, до чего может дотянуться. В целом поведение моего напарника изменилось. Тоска уступила место восторгу. Он с явным удовольствием уминает вкусности, как будто и думать забыл о том, что последует за таким радушием Капитолия. Ребенок, что с него взять. Почти все время обеда мы молчим. Только ближе к десерту Мэгз заводит непринужденный разговор. Общается в основном с Калебом. Я узнаю, что мальчик младший в семье, у него есть еще пять братьев. Все они работают на консервном заводе, это тяжелый и неблагодарный труд. Нашей семье повезло чуть больше. Отец давно занимает не престижную, но хорошо оплачиваемую должность рыбака, а мы с Норой плетем крючки и сети. Из мыслей о работе меня вырывает мягкий голос Мэгз. Она задает мне почти те же вопросы, что и Калебу. Я говорю правду, но не желаю откровенничать. О матери и отце упоминаю вскользь, однако рассказываю о мачехе и сестре. Говорить о Джуди легко и приятно, даже простое упоминание о малышке будит теплые воспоминания, которые здорово успокаивают расшалившиеся нервы. С Норой выходит чуть сложнее, сейчас я совершенно не понимаю, что испытываю по отношению к этой женщине. Мачеха всегда вызывала у меня ревностные, граничащие с неприязненными чувства, однако на Жатве она оказала мне невероятную поддержку. Я решаю, что сейчас не время думать об этом. Хорошо, когда дома тебя ждет кто-то кроме несмышленой малышки. Это эгоистично, но дает небольшую толику спокойствия. И совсем не важно, что мы никогда больше не увидимся. Впрочем, все эти мысли остаются лишь в моей голове, так и не облекаясь в слова. Мэгз пытается вывести нас на диалог, найти какую-то ниточку, из которой можно сплести душевную историю для спонсоров. За годы просмотра Голодных Игр, я поняла, что одна из самых важных составляющих успеха победителей — деньги. Капитолийцы любят зрелища. Они с радостью распахнут свои туго набитые карманы и помогут спасти жизнь полюбившемуся трибуту. А чем можно привлечь внимание? Чаще всего спонсоры дарят подарки участникам из двух первых дистриктов. Они сильны и красивы, умеют быть обворожительными, а значит, вызывают симпатию. К нам с Калебом это явно не относится. Следующие в списке претендентов на завоевание сердец, как ни странно, несчастные и обездоленные. Не нужно путать со слабыми! Детям, которые с большой вероятностью погибнут у Рога Изобилия, никто помогать не станет, в то время как у более-менее крепких подростков с грустной семейной историей есть шансы. Менторы на всех углах кричат о том, как плохо их трибутам жилось дома, о том, что их не любили, о них не заботились, и капитолийцы, которые мнят себя сострадательными благодетелями, открывают кошельки. Слезы и деньги текут рекой, а трибут получает такую необходимую корку хлеба или коробку спичек. Участники становятся на шаг ближе к победе, а зрители гордятся собой, ни на секунду не вспоминая, что именно они и отправили детей умирать. Все в выигрыше. Я понимаю, что Калебу вряд ли что-то поможет, а вот моя история имеет все шансы на успех. Возможно, благодаря смерти мамы и пьющему отцу я получу на Арене лишнюю пачку галет, но мне не хочется выставлять свои чувства напоказ. По крайней мере, не сегодня. Конечно, ради Джуди я буду рыдать на интервью и расскажу обо всех своих существующих и вымышленных злоключениях. Я знаю, что должна сделать все, чтобы хотя бы попытаться вернуться к сестре. Продам всю себя с потрохами, хотя бы ради того, чтобы моя смерть на экране не была слишком ужасной и не так шокировала Джо. Я осознала это ещё стоя на сцене. Однако даже такая благородная цель не может защитить от грязи, в которую мне предстоит окунуться. Именно поэтому за ужином Мэгз получает информацию, которой едва ли хватит на досье. Я оттягиваю момент. Завтра еще будет время обсудить нашу стратегию, и я надеюсь сделать это с ней наедине. Глупо пытаться остановить неизбежное, но единственное, что я сейчас могу подарить себе, это ещё одна ночь, в которую я буду сама собой, а не пляшущей под прицелами камер марионеткой. Мы ведем ленивый диалог еще некоторое время. Я поедаю пирожные, Мэгз что-то помечает у себя в блокноте, а Попугай наблюдает за Калебом. Сопровождающему явно больше приглянулся мой напарник. Судя по быстро сменяющимся пейзажам за окном, поезд мчится с невероятной скоростью, однако в помещении это совсем не ощущается. Четвертый дистрикт находится довольно близко к Капитолию, поэтому наше путешествие будет не очень длинным, уже через сутки мы прибудем в столицу. Я немного завидую далёким дистриктам, у них есть чуть больше времени до столкновения со смертью. Дорога гипнотизирует, и я не сразу замечаю, что в столовой погасили большой свет. Судя по часам время перевалило за полночь. Я вижу, что Калеб широко зевает. Его новая нянька тоже замечает это. — Думаю, нам всем пора ложиться спать, — щебечет Попугай. — Завтра вы должны быть отдохнувшими. Я не возражаю. Ощущение, что голову набили ватой. Я встаю раньше всех, коротко прощаюсь и иду вслед за безгласой. Девушка сопровождает меня до хирургически стерильной комнаты и оставляет в одиночестве. Снимаю одежду и прямо в белье заваливаюсь на кровать. В моей спальне есть окно, поворачиваюсь к нему лицом. Мелькающие деревья здорово убаюкивают. Я не засыпаю, а будто проваливаюсь в полудрему. Воспоминания сменяются в моей голове со скоростью проносящегося мимо леса. Вот мама читает мне книгу, вот отец ведет в школу, вот совсем маленькая Джуди теребит мою косу, а вот и Нора учит вязать крючки. Последняя картина вызывает легкое раздражение, которое быстро улетучивается. Последнее, что всплывает в голове — пляж, смеющаяся сестра и мокрый льняной костюм. Я окончательно засыпаю.***
Буквально несколько секунд я не понимаю, где нахожусь, затем лавина прошедшего дня обрушивается осознанием. Солнце светит в лицо, но я по привычке не открываю глаза. Нора не придет ворчать в нашу комнату, а Джуди не будет корчить рожи, они далеко, однако веки не желают распахиваться, сохраняя в душе мгновения знакомого уюта. Я не в Четвертом, не в нашем хлипком домике из камыша. С этим нужно смириться. Сегодня белоснежная комната уже не кажется мне такой стерильной. Разбросанные вещи придают ей более жилой вид. Именно поэтому не спешу убирать одежду, а направляюсь из кровати прямо в душ. Помня, как вчера ошиблась с косметическими средствами, выбираю только одну бутылочку из всего многообразия. Гель для тела приятно пахнет, кокосовый аромат обволакивает меня с ног до головы. Чувствую, что в животе урчит. Интересно, на какое время запланирован завтрак? Сейчас всего семь, вряд ли команда соберётся в такую рань, однако я надеюсь, что смогу отыскать безгласую, которая даст мне немного еды. Когда я захожу в столовую, Мэгз уже сидит за столом. Брови женщины сведены, она сосредоточено записывает что-то в блокнот. Возле ментора стоит нетронутая чашка, от которой идет пар. — Доброе утро, — говорю я как можно приветливее. — Здравствуй, детка, — женщина улыбается и отодвигает в сторону свои записи. — Не спится? Я киваю. В комнату заходит девушка в красном костюме. Я прошу у нее чай, масло и пару булочек. В ожидании завтрака присаживаюсь рядом с ментором. Самое время обсудить нашу стратегию. — Лайбри, что ты умеешь? — опережает меня Мегз, явно не желая ходить вокруг да около. — Вязать узлы, — выдаю первое, что приходит в голову и отчего-то пожимаю плечами. — Хорошо плаваешь? — Да. Раньше отец часто брал меня в лодку. Женщина выглядит довольной. — Отлично. Значит, и с ловлей рыбы не будет проблем. Я вновь киваю. Мне нравится Мэгз. Она серьезно подходит к подготовке, а это еще один бонус в мою копилку. Активность ментора поможет прожить чуть дольше. Мне повезло родиться в богатом Дистрикте, наши наставники верят в победу своих подопечных. — Какие ещё у тебя есть сильные стороны? Мне хочется ответить: никаких. И это правда, я сильна только в том, что связано с водой. — Может быть занималась спортом? Разбираешься в травах? Сильна в маскировке? Я отрицательно качаю головой. Не приходилось иметь дело ни с чем из перечисленного. Мэгз тяжело вздыхает. — На арене, скорее всего, будут водоемы, но кроме них тебя ждут леса, горы и ловушки. Безгласая возвращается в столовую с большой плетеной корзиной, я беру оттуда булочку и впиваюсь в нее зубами. Хлеб в Капитолии вкуснее, чем в Четвертом, я заметила это еще вчера. Тем временем Мэгз продолжает, а я вся превращаюсь в слух. — Трибуты первых дистриктов физически выносливы, ребята из последних привыкли голодать, ты же умеешь плавать это ваши сильные стороны, однако существуют и слабые. Профи слишком самоуверенны и первыми лезут в драку, слабые часто погибают в бою. Ты нечто среднее, хорошо сложена, но не сильная, советую таковой и оставаться. На тренировках не хватайся за то, что уже умеешь, навыков, которые есть, будет достаточно, изучай новое. В первую очередь нужно обзавестись хоть каким-то оружием, подойдет даже обычный нож. Все понятно? — Вполне. Какое-то время мы сидим в тишине и завтракаем. Часы на стене показывают восемь, когда Мегз снова заводит разговор. — Та девочка на Жатве — это твоя сестра? — Да, ее зовут Джуди. — А женщина? Та самая мачеха? — Она самая, как в Золушке. Женщина смеется. — Детка, нам нужна история. Ну вот мы и подошли к самой неприятной части беседы. Я ожидала и даже внутренне готовилась, кроме того, Мэгз вызывает во мне симпатию, поэтому рассказ получается простым и лёгким. Насколько можно назвать простым копание в грязном белье, конечно. Теперь очередь ментора внимательно слушать. Она время от времени кивает и задает уточняющие вопросы. Я рассказываю почти обо всем, и когда замолкаю, женщина выглядит мрачной, но довольной. — Хорошо, есть с чем работать. — А что будет с Калебом? — эти слова вырываются у меня невольно. Не сказать, что я сильно переживаю за мальчика, мы почти не знакомы, к тому же он мой противник, но вместе с тем он ребенок. — Не знаю, — неуверенно отвечает Мэгз. — Я попытаюсь дать ему ценные советы, но не уверена, что тут есть какие-то шансы. Я горестно вздыхаю, потому что наши мысли на этот счёт сходятся. Малыши выступают в качестве пушечного мяса, им вряд ли удастся обхитрить участников постарше, а о том, чтобы физически одолеть их, и говорить не приходится. Повисает гнетущая тишина. Безгласые снуют вокруг, накрывая на стол. Яйца приготовленные по меньшей мере четырьмя способами, графины с соком, несколько видов хлеба, масло, джемы — все это с невероятной скоростью наполняет стол. Я понимаю, что съеденная булочка лишь разожгла во мне аппетит. В тот момент, когда тянусь к блюду с омлетом, в комнату вплывает Попугай, по пятам за ним семенит Калеб. Помещение наполняется звуками и завтрак как две капли воды становится похожим на вчерашний ужин. Единственное отличие состоит в том, что обо мне Мэгз больше не спрашивает, она пытает вопросами другого трибута. Мальчик явно не в себе, он больше не плачет и не восторгается, его лицо белее мела. Интересно, я выгляжу так же? Калеб жмется к Попугаю, которого, как выяснилось, зовут Том. Эти двое явно сдружились. На меня же напарник смотрит с нескрываемым ужасом, а вопросы Мэгз заставляют его вздрагивать. Ментору приходится буквально вытягивать каждое слово. Ничего интересного из ответов мальчика я не узнаю. Он так же, как и я не умеет ничего особенного, да к тому же и с водой у него беда. Ни плавать, ни ловить рыбу, ни вязать узлы. Одним словом, ничего. Мэгз права, с шансами тут туго. Мне становится неуютно за столом. Ментор сообщает, что индивидуальные занятие начнутся в час дня. Прощаюсь и ухожу в свою комнату. У меня есть куча времени. Трачу большую его часть на бесцельное созерцание пейзажа. Мысли пчелами роятся в голове. Отгоняю все, что связаны с домом, стараюсь думать лишь о предстоящих Играх. Мэгз говорит, что я хорошо сложена. Пожалуй, с этим можно согласиться. Не очень высокая и не худая. Я нечто среднее. Нужно запомнить эти слова ментора, они угодили точно в цель. Очень долго стою возле зеркала и разглядываю свое отражение. В это время в голове выстраивается план тренировок. Я прислушаюсь к советам и первым делом научусь обращаться с оружием. Затем следует уделить время основам выживания и маскировки. Теоретически я могу развести костер и приготовить какую-то еду, однако будут проблемы с тем, чтобы спрятаться и безопасно провести ночь. Я с ужасом думаю о том, что меня ждет, если на Арене не будет воды. За этим полезными размышлениями часы текут незаметно. Пора обедать. Я специально задерживаюсь и прихожу чуть позже. Совсем не хочется проводить время в собравшейся компании. Из всех моих вынужденных соседей симпатию вызывает лишь Мэгз. Почему меня так раздражает Попугай можно понять, едва взглянув на его сегодняшний наряд: ярко-зеленые брюки и бирюзовая рубашка, достающая почти до колена, больше напоминают мешки, чем вещи, а яркий макияж на мужском лице и вовсе вызывает дрожь омерзения. С Калебом чуть сложнее, но тоже вполне объяснимо, он ведет себя как умалишенный. Ем очень медленно, сосредоточенно пережевывая каждый кусок, это позволяет не принимать участие в беседе. Такому трюку я научилась дома. Изображала сосредоточенность и занятость всякий раз, когда не желала разговаривать с Норой. — Лайбри, если ты уже поела, предлагаю начать тренировку, — произносит Мэгз, откладывая вилку. Я мгновенно перестаю изображать бурную деятельность и киваю. Попугай явно недоволен излишне ранним окончанием обеда, но вынужден подчиниться. Индивидуальные тренировки по сути своей являются консультациями ментора и сопровождающего. Каждому трибуту выделяется время для общения, наставники дают советы, участники слушают и запоминают. В принципе, наш утренний диалог с Мэгз можно назвать обучением, однако днем она обещала рассказать о том, как реагировать на камеры и вести себя на людях. С учетом того, что делать этого я совершенно не умею, а соответствовать своей истории необходимо, я с удовольствием покидаю столовую. Мы втроем направляемся в небольшую гостиную. Безгласая же, по велению Попугая, уводит Калеба в спальню. В глазах мальчишки стоят слезы. К тому времени, как заканчивается собрание, за окном уже смеркается. У меня в руках такой же блокнот, как у Мэгз, и по крайней мере четверть его листов исписаны. Мы обсудили множество деталей, от того, что надеть при выходе из поезда, до того, как улыбаться, стоя в капсуле у Рога изобилия. К интервью нас будут готовить позднее. Ощущаю, как начинаю запутываться в этой паутине лжи и лицемерия. Все, что происходит со мной сейчас, результат некоего странного витка эволюции. Человек не многим отличается от животных, он способен подстроиться подо что угодно, лишь бы выжить. И я не исключение. Я такая же, как и все. Я нечто среднее. Наступает время для подготовки Калеба, я же направляюсь в свою комнату. Мы прибудем в столицу через четыре часа, а впереди масса дел. Наставники советовали мне надеть то же платье, что было на Жатве и таким же образом заплести волосы. Я должна быть узнаваема. Смелая девочка, которая, несмотря на дрожь от ужаса в коленях, подошла к микрофону и на всю площадь попросила увести сестру. Надо сказать, что я смутно помню этот момент, но Мэгз заверила, что зрители подмечают такие детали. Ну что ж, как скажете. Коса почти готова, когда я слышу грохот где-то в коридоре. Через несколько секунд к нему присоединяются крики. Бросаю заколку и бегу на звук, тщательно уложенные волосы распадаются по плечам. — Что здесь происходит? — произношу раньше, чем распахиваю дверь в гостиную. Тут же застываю на месте. На Мэгз нет лица. В ближайшем к женщине углу лежит расколотая ваза. Попугай кажется сейчас упадет в обморок, а Калеба держат двое крепких парней-безгласых. Лицо трибута красное от гнева, он пытается вырваться и осыпает всех проклятиями. — Он просто перенервничал, — лепечет сопровождающий. — Уведите его, — командует Мэгз, — сейчас же. И проследите, чтобы он не выходил из своей комнаты до приезда. Мальчишка сошел с ума. Женщина явно очень зла. Калеба выводят в коридор, Попугай спешит следом. Я тоже пячусь к двери, не хочется привлекать лишнее внимание. Сцена, невольным свидетелем которой я стала, выводит из равновесия. Вернувшись в спальню, долго не могу прийти в себя. Я знала, что стресс по-разному действует на людей, но никогда не наблюдала такого. У Калеба явные проблемы с психикой. Его эмоции меняются слишком часто, и, судя по всему, полностью захватывают сознание. Наличие таких соседей на Арене совсем не радует. Решаю держаться от него как можно дальше. Ребенок ребенком, но что, если на Играх он решит кидаться не вазами, а ножами? Кое-как успокоив дрожащие руки, я возвращаюсь к сборам. Произошедшее отчего-то ясно напомнило мне, где я и почему здесь нахожусь. Во время разговоров с Мэгз легко было отгонять грустные мысли. Я была занята делом, разрабатывала стратегии, но только сейчас подумала, для чего они нужны. На самом деле у меня столько же шансов победить, сколько у неуравновешенного Калеба. Да нас же обоих перебьют прямо у Рога. Может и мне стоит, выпуская гнев, крушить драгоценные вазы, вместо того, чтобы тратить последние дни жизни на никому не нужные планы? «Это все ради Джуди, ты обещала хотя бы попытаться», — мантрой стучит у меня в голове. Киваю своему отражению и вытираю влажные глаза. Осталось меньше часа. Подгоняемая внутренней сменой настроений, я завершаю прическу и надеваю платье, которое кто-то заботливо выстирал. Примеряю самую дружелюбную улыбку из своего арсенала. Из зеркала на меня смотрит напуганная девочка из неблагополучной семьи, мечтающая вернуться к сестре. Отлично. К тому же, в этом есть доля правды. Чувствую, что поезд замедляет ход, подбегаю к окну, желая взглянуть, заехали ли мы в город, но кто-то закрыл его тяжелыми ставнями. Приходится выйти в коридор. Там уже собралась вся наша делегация. Калеб низко опустил голову, Том крепко держит его за плечо, Мэгз же стоит чуть в стороне. Подхожу к ментору. Сейчас женщина улыбается. — Приехали, детка. Готова? Я киваю. Двери вагона распахиваются с лёгким шелестом, я замираю. Все, что мы учили, в мгновение вылетает из головы.