***
Пак заходит на опустевшую кухню, где обнаруживается лишь Юнги, уставившийся куда-то в балконное окно. Чимин осторожно приближается, не желая сбивать задумчивое выражение с лица хёна, да и вообще мешать его мыслям, он садится рядом и снова сушит свои волосы полотенцем, нечаянно задевая носком стол, отчего получается глухой стук, но вопреки опасениям Чимина Юнги не реагирует никак. Это даже становится интересным, Пак позволяет полотенцу повиснуть на плечах, а сам наблюдает за мерно дышащим Мином, чей взгляд устремился в одну точку и не двигается вот уже несколько минут так точно. «Крепко же хён задумался, — мелькает у Чимина в голове, — интересно о чём…». Не успевает он додумать мысль, как старший внезапно шумно выдыхает, и поворачивает голову, с удивлением моргая, разглядывая Пака, словно диво дивное: — И давно ты тут сидишь, как мышь? — интересуется Юнги, вздёргивая бровь, а Чим виновато улыбается и идёт за тарелкой. — Прости, ты выглядел очень задумчивым, поэтому я не хотел отвлекать, — пробормотал парень, накладывая щедрые остатки риса, — кстати, о чём думал? Пак поворачивается не сразу, закрывая кастрюлю крышкой, но успевает увидеть мелькнувшее в глазах старшего смущение. Впрочем в следующий же миг перед ним снова предстала ленивая коала Мин Юнги. — Хён? — М? Я просто думал о новой песне… — парень скашивает глаза вбок и поджимает губы, а Чимин вмиг загорается. — Новая песня? О чём она будет? — забыв о том, что происходило буквально пару минут назад и о странном поведении Мина, Пак перешёл в наступление, подсаживаясь ближе и чуть ли не нос к носу с Юнги оказывается. Пара мгновений, и оба отворачиваются как-то поспешно и словно с усилием, Чимин неловко извиняется и пытается обратить своё действие в шутку, по пути ковыряя рис палочками. Старший в ответ только мычит что-то неразборчивое и даже на Пака не смотрит. Тот мысленно бьётся головой об стол и уныло следит за хёном, сматывающимся с кухни. Из-за длинной чёлки Юнги сложно разглядеть его лицо, и поэтому Чимин бросает это дело, тяжело выдыхая и благодаря уже ушедшего хёна за сохранённую еду. А ещё он так и не рассказал про песню. Блин.***
Они все дружно расселись на стульях в студии записи и готовятся вести себя приветливо и улыбчиво, хотя на самом деле душу бы продали, чтобы ещё поспать хотя бы пару часов. Эта запись выйдет уже позже их камбэка, но её следовало снять сейчас, чтобы после ни на что не отвлекаться. Пак сидит рядом с Юнги и немного напряжённо смотрит, как тот осунулся, его хёну нужен отдых, это очевидно. Ну, разумеется, им всем это жизненно необходимо, вот только остальные пока ещё не выглядят, словно восставшие мертвецы, все синяки под глазами смогли скрыть стилисты, вот только даже сквозь слои тональника на лице Мина отчетливо можно было разглядеть тёмные круги. До начала есть ещё минут десять, и Чимин всё же решается, когда Юнги в очередной раз прикрывает глаза и клюёт носом воздух: — Юнги-хён? — зовёт он тихо, чтобы не напугать в случае чего. — М-м? — с трудом разлепив веки, старший со вселенской усталостью в глазах смотрит на Чимина, ожидая от него вопроса или ещё чего. — Ложись ко мне на колени, поспи пока есть возможность, до начала ещё есть время, — предлагает Пак, без всякого умысла, но когда видит, как брови хёна взлетают вверх, а взгляд чуть проясняется, то наклоняет голову вбок, не понимая, что собственно в его предложении не так? Вон Джин-хён на плече макнэ прикорнул, и как ещё жив остался. Впрочем, кажется Мин и сам понимает свой прокол, в итоге кивая и нерешительно кладя голову младшему на колени. Он весь напряжён, и Чимин чувствует, что старший почти не касается его ног, поэтому тихо вздыхая, словно возится с маленьким ребёнком, и осторожно давит на голову Юнги, стараясь не испортить укладку. Старший почти не сопротивляется, и в конце концов задрёмывает, поворачиваясь на спину, чтобы удобнее было лежать, он складывает руки на животе и тихонько сопит, в то время, как Чимин входит в небольшой транс, залипая на аккуратные и довольно-таки притягательные губы своего хёна. Он определённо точно хочет его поцеловать, и, кажется, уже довольно давно, если вспомнить. Наверное, ещё с времён «DNA»? На самом деле он не особо помнит, как начали зарождаться чувства, но в какой-то момент ему стало больше необходимо внимания Юнги, он долго засиживался в его студии и приносил ему туда кофе. Так было и раньше, но в какой-то момент в его отношения к хёну закрался подтекст, и это начинало самую малость пугать. Впрочем, особого отторжения со стороны объекта своей любви Чимин не находил, а посему и продолжал окучивать этот цветок, неосознанно разбивая все щиты один за другим, обходя острые для других шипы, и наконец пробрался к самому сердцу. И пусть Пак об этом не догадывается, но Мин совершенно точно уверен в своих далеко не дружеских чувствах к младшему, и, если уж говорить откровенно, то скрывать это выходит всё сложнее. Сидящий неподалёку на аппаратуре Ларион грустно наблюдает за происходящим и мыслями в головах этих двоих. Неужели он ошибся? Может ли быть здесь, в отличие от многих прошлых жертв его сделок, настоящая чистая любовь? Как-то всё же слабо верится, люди существа низкие, и им нужны лишь низкие чувства. О каких нежностях и любви может идти речь? Но сколько бы Ирис себя не убеждал, чувства этого паренька были для него, как на ладони и он прекрасно видел, что они настоящие. — Но должен же быть выход… — цедит комар, бесясь, и растворяется в воздухе.