***
Меня приводит в чувства противный резкий запах нашатыря. Открываю слипшиеся глаза и вижу Тима. Узнаю его только по вновь оказавшейся на нем куртке, потому что лицо теперь скрывает белая маска. Медленно поворачиваю голову и вижу своего второго насильника — Брайана. Его лицо тоже закрыто, только черной маской с изображением грустного смайла. Райт приближается и запихивает мне в рот какие-то таблетки, после чего заставляет запить это ледяной водой, сильно раздражающей горло. До клацанья зубов боюсь перечить ему, потому послушно проглатываю лекарства (ну или что это?). Меня вышвыривают из комнаты, как надоевшего котенка, и бросают вслед уцелевшие вещи, хлопнув дверью. Подбираю их, ползу до стены и поднимаюсь по ней на ноги, направившись в давно знакомую ванную. Не с первого раза открываю дверь и наваливаюсь на кран, выпуская теплую воду. Медленно спускаюсь в нее, дрожащими руками удерживая вес тела, и, наконец, сажусь в приятную жидкость. Я все еще чувствую эти болезненные прикосновения по всему телу. Скребу по коже ногтями, безнадежно пытаюсь оттереть себя ото всей этой грязи. Опять плачу, потому что ничего не выходит, а я только кажусь себе еще противнее. Вижу, как руки и ноги начинают покрываться алыми полосами, но все равно продолжаю очищать себя. Рука тянется к крупному осколку стекла, лежащему на угловой полочке. Аккуратно беру его и приближаю к запястью. «Я не смогу больше жить», — крупные слезы стекают по пунцовым щекам и падают, растворяются в воде, что уже приобрела легкий красный оттенок. Подношу осколок все ближе, нервно сглатываю и… отбрасываю его в сторону, отчего тот разлетается на еще более мелкие стеклышки. Закрываю лицо руками и даю волю тяготившим эмоциям. Убита, но не физически — морально.Часть третья
13 августа 2018 г. в 22:35
— Да как ты вообще смеешь воровать у меня?! — этот голос, в котором явственно слышались нотки агрессии, заставил все мое тело дрожать от страха.
Я же ведь ничего не украла… Признаюсь, не успела. Но ему что, аспирина жалко?
На столе разбросаны разного вида таблетки, колбочки и прочие склянки. На мятых бумажках раскрошены неизвестные мне препараты, рядом с которыми валялись шприцы и все необходимое для оказания первой помощи: бинты, вата, баночки с обеззараживающими средствами.
Мою руку, на которой красовался большой синяк, крепко схватили и дернули на себя. Сразу же вдыхаю резкий тошнотворный запах табака, исходивший от убийцы.
— Может, ты еще и считаешь себя особенной? — почти после последовала усмешка, и рука Райта скользнула по моему предплечью, отчего все тело обдало жаром.
Это был страх. Опять это чувство, что буквально рвет изнутри. Принуждает мое сердце биться сильнее и ритмичнее, ощутимо ударяться о ребра. А я ничего не могу поделать: я просто маленькая глупая девочка, которую сгубила собственная наивность. В который раз меня ставят на место, заставляют краснеть и плакать. Да, опять реву, а все потому, что дико страшусь неизвестности.
Уже не на шутку паникую, когда кто-то резко заламывает мои руки за спиной и не позволяет сдвинуться с места. Спиной чувствую второго маньяка, что начал опалять мою шею своим горячим дыханием, в одной руке умещая оба запястья. Другая его рука коснулась плеча, нежно очерчивая ключицу.
Страх поспособствовал резкой слабости в ногах, и я почти падаю на пол, но вот только этому совсем некстати мешает Тим. Он подошел вплотную ко мне, положил руки на бедра и повел их вверх, очерчивая изгиб талии и задирая майку. Брайан помогает ему, ножом срезает ткань на плечах и спине, после чего та бесполезной тряпкой падает на темный пол. Эта их согласованность действий как бы намекает, что лучшего ожидать мне не следует.
Пока сзади расцепляют крючки лифчика, спереди меня целуют в губы, беспрепятственно проникают в рот и соприкасаются с языком. Пытаюсь освободить руки, но только больше осознаю всю свою беспомощность. К горлу подходит легкая тошнота, вызванная горьким табачным привкусом во рту. Стараюсь подавить ее, искажаю лицо в отвращении и стискиваю зубы, препятствуя языку Райта.
Я чувствую эти трепетные прикосновения и уже не знаю, на какие из них тело мое реагирует мелкой дрожью. Мужская рука скользит по гладкой тонкой коже выступающих ребер, задерживается на груди и сжимает сосок, сначала принося дискомфорт, а после и боль. Зачем-то делаю рывок вперед, но понимаю, что это бесполезно. Что же, попробовать все равно стоило.
Мягкое прикосновение горячего языка к ушной раковине заставило поежиться, плакать еще сильнее. Слезы уже обжигают щеки, солоновато-горькими ручейками подступая к уголкам губ. Всхлипываю, подобно маленькому обиженному ребенку, содрогаюсь от плача и жалею, что вообще вылезла из дома в вечер Хэллоуина.
Дальше уже вижу реальность оборванными кадрами: меня слегка толкают в спину, почему чуть загибаюсь и почти падаю на колени; а вот я лежу на прохладной кровати, неспособная пошевелиться, ощущаю оголенной спиной холодную простыню. Пока один маньяк вдавливает мои руки в матрас, другой пытается расстегнуть пуговицы на джинсах. Меня дико трясет, словно эпилептика. Брыкаюсь ногами, но тогда Тим садится на них, продолжая стягивать джинсовую ткань.
Фокусирую взгляд на мужчине, что держит мои запястья. Господи, я вспомнила, это же он. Тот, за кем я вышла из метро. Нет, не могу ошибаться, только не в этот случай. Это лицо мне больше никогда не забыть. Значит, он все знал.
— Ублюдок чертов, пусти меня! — кричу сквозь слезы, предпринимаю отчаянные попытки высвободиться, но тогда Брайан бьет меня наотмашь по лицу. Из-за жгучей пощечины перед глазами начали прыгать темные пятна, а шум крови в ушах не позволял расслышать последующие угрозы мужчины.
Поворачиваю голову вбок, наскоро осматривая окружение. Куски выцветших и испачканных невесть чем обоев отклеились от неровной поверхности, свисая рваными языками к полу. Серые стены покрылись сеткой трещин, что тянулись до самого потолка. Косо стоит безвкусный длинный столик, на котором покоились разного вида вещи: кошельки, телефоны, ножи всяких размеров и несколько пар перчаток. На самом краю замечаю пистолет, от которого так и тянет слабым шансом на спасение.
Резко прихожу в себя, когда осознаю, что мое тело все-таки избавили от джинсов. Райт отстраняется, будто оценивая. Пользуюсь шансом, подгибаю ноги в коленях и сильно сжимаю, а маньяк в то время уже снял с себя куртку и отбросил куда-то на пол, потому оставшись в футболке. Опять судорожно дышу, когда он хватает меня за черную ткань и тянет на себя. Кричу во все горло, иногда прерываясь кашлем, выгибаюсь дугой и всячески сопротивляюсь его действиям.
— Нет, я не хочу, пожалуйста, не нужно! — я в жизни не задумывалась над подобным даже на секунду. Я ведь не настолько неуважительно отношусь к себе, чтобы заниматься этим при таких обстоятельствах. И как же все-таки печален тот факт, что им плевать на мои принципы.
Кажется, мужчине надоели эти брыкания, потому он заставил меня перевернуться на живот. Вот тут я уже ничего не могу сделать, потому он с легкостью стягивает с меня трусики. Цепляюсь пальцами за простыню и пытаюсь поднять вдруг резко потяжелевшее тело. Наверное, у меня просто нет сил. Тогда начинаю ползти вперед, к краю кровати, но тут же передо мной словно вырастает Брайан. Поднимаю голову и вижу, как он улыбается. Это издевка. Мне становится очень плохо, когда понимаю, что теперь для меня эта ситуация безвыходная.
Тут меня хватают за щиколотку и тянут назад — на середину кровати. Тим рывком заставил меня подняться и встать в позу «раком». Все тело словно обдало током, и мне захотелось свернуться в комочек. Чувствую его руки, до боли сжимающие ягодицы. Нежно поглаживает, словно успокаивая, а потом со всей присущей силой резко бьет по заднице, оставляя ноющий след. Выгибаюсь и вскрикиваю, заметно трясусь, глотая собственные слезы. Мне больше ничего не остается — только дрожать и реветь, доставляя тем самым этому садисту еще большее наслаждение.
Томас вновь напоминает о себе: грубо хватает за подбородок и заставляет поднять голову, после чего склоняется ближе. Кусает нижнюю губу и сразу же целует — настойчиво и жадно, проникает внутрь и сплетается своим языком с моим, проводит им по нёбу. Не могу пошевелить даже мышцей, почему остаюсь такой же статуарной и податливой. Просто жалко скулю ему в рот, пытаюсь сморгнуть слезы с ресниц и избавиться от эффекта размытия. Наконец он отдаляется, склонив голову вбок, мягко проводит рукой по янтарным волосам и убирает их локоны с лица.
Звук расстегивающейся молнии заполнил комнату, и я на время перестала дышать от животного страха. Меня заставляют расставить ноги шире, после чего крепко врезаются в бедра пальцами, не позволяя отстраниться; несомненно, уже на следующий день я вся буду пестрить болезненными синяками. Райт грубо толкается в меня, входит полностью, заставляя хрипло вскрикнуть. Сразу же получаю за это саднящую пощечину от второго убийцы, что уже хватает меня за короткие волосы и вынуждает поднять голову. Он холодным лезвием проводит от подбородка до ключицы, невесомо задевая кожу и наслаждаясь каждым моим всхлипом. Смотрю ему прямо в глаза, но не вижу ни капли сочувствия или милосердия. Только жадное вожделение.
Грязное удовольствие, навязчиво разливающееся по телу, заставило меня забыть о происходящем. Напрочь отказываюсь чувствовать боль и пытаюсь сдержать стоны, когда напряженный член мучительно приятно трется о стенки влагалища. Но не могу сдерживать себя долго, когда Тим начинает двигаться медленнее, даже как-то нежно, доставляя еще большее удовольствие. Уже сама раздвигаю ножки шире, лишь бы сильнее почувствовать эти фрикции в себе. Кажется, ему это только на руку, почему толчки вновь нарастают, а вскоре я неожиданно для самой себя пошло вскрикиваю, когда меня снова награждают шлепком по заднице. Кусаю губу, стараюсь двигать бедрами навстречу и уже не хочу сдерживать громкие стоны.
И все-таки зря начинаю забывать о Брайане. Он приспускает джинсы, после чего уже могу видеть его плоть. Прямо перед носом.
Сознание поплыло, словно мою щеку опять обожгли пощечиной. Я знала про такую вещь, как минет, но чтобы делать самой… Для меня это самый пик извращения.
— Нет, прошу, — зажмуриваюсь и тихо скулю, когда Томас берет член в руку и водит головкой по моим плотно сжатым губам. Отвратительно, ощущаю на тех теплую смазку, которую тут же хочется стереть.
— Какая же ты норовистая. Давай, открой ротик, — возбужденно шепчет и крепче наматывает волосы на кулак. — Тим? — о нет, эта ухмылка мне крайне не нравится.
Райт почти выходит из меня, надавливает рукой на спину и заставляет прогнуться еще сильнее. Вдруг чувствую, как подушечки шершавых пальцев плавно скользят к анальному входу; как он медленно проталкивает их дальше, отчего все мое тело покрылось гусиной кожей. Раздвигает фаланги, больно надавливая на стенки, заставляет меня недовольно прошипеть. До раздражающего скрежета смыкаю зубы и взрываюсь слезами. Поддалась на извращенное удовольствие. Опять.
После того как в меня ввели третий палец, больше не могу терпеть и кричу. Почти сразу рот заполняет член Томаса, и он надавливает на затылок, заставляя вобрать еще глубже. Чуть двигает бедрами навстречу и одновременно насаживает, так что головка упирается в глотку и раздражает слизистую, вызывая тем самым рвотный рефлекс. Позволяет отдышаться, оттягивая за волосы назад, и все повторяется. Я захожусь кашлем, задыхаюсь, потому что не успеваю набрать воздуха в легкие; чувствую, как плоть убийцы увеличивается и твердеет во рту, причиняя жуткий дискомфорт.
Начинаю стонать еще громче и чаще, синхронно стонам Райта, после чего он делает еще пару грубых резких толчков и изливается внутрь. Растирает сперму по ягодицам скользкими пальцами и сильно сжимает их на талии.
Брайан вынимает член из меня, и вязкая плотная слюна тянется за ним от влажных губ; мутной каплей стекает по стволу, чуть поблескивая.
Я пропустила тот момент, когда убийцы поменялись ролями: Тим теперь запутался пальцами в моих волосах и как-то успокаивающе поглаживал по щеке, стирая слезы; плоть Томаса уперлась в анал, и волна преждевременной боли растеклась по всему моему телу.
Может, это и уступает минету в мерзости, но только не в болевых ощущениях.
Уже через несколько мучительных секунд чувствую щемящую боль, заставившую звонкий крик сорваться с губ. Все еще не прекращаю кричать и пытаться воззвать убийц к рассудку. Все без толку — они меня будто не слышат или просто намерено игнорируют. Райт закрывает мне рот рукой и вплетается пальцами в волосы, резко тянет вверх и вынуждает поднять к нему голову. Глаза заполняются слезами, но я успеваю заметить его правильные черты лица, темные волосы и темно-карюю радужку. Удивительно, как красив снаружи и так уродлив внутри.
Глухо кричу в мужскую ладонь и абстрагируюсь от всего, когда Брайан начинает медленно двигаться во мне, проталкивая член до предела и болезненно растягивая. Мне кажется, что с каждым толчком меня рвет изнутри все больше. Лицо уже щиплет от слез, будто щеки горят пламенем. Больно, просто невыносимая адская боль, словно нижнюю часть тела режут ножом. Начинает саднить в горле от крика, когда темп становится быстрее и ощутимо грубее.
Другой убийца отрывает руку от моего рта, дав свободу пронзительному отрывистому визгу, но сразу же заставляет замолчать, надавливая на затылок и насаживая на свой член. Широко раскрываю глаза и давлюсь влажным кашлем, пытаюсь дышать, несмотря на препятствие во рту. Сама обхватываю плоть губами и двигаю головой, лишь бы меня больше не дергали за волосы.
Боль, причиняемая Брайаном, нарастает с каждой секундой и становится почти невыносимой. Даже не могу думать о наслаждении от этих действий, про которое когда-то начиталась в Интернете. Меня хватают за бедра и толкаются еще резче. Я на это пытаюсь кричать, выгнувшись, но получается только кашель. Сжимаю стенки горла, сглатывая слюну, и неожиданно получаю некое одобрение со стороны Тима, когда он сильнее тянет за янтарные локоны и приглушенно стонет.
Меня все больше лихорадит. Все еще пытаюсь вырваться и вытолкнуть из себя член Томаса, но только машинально, потому что уже давно понимаю — это бесполезно. Ныла, не оставляла попытки кричать, брыкаться. Складывалось ощущение, что их это только сильнее раззадоривало.
Начинаю отключаться, но меня несколько раз слегка бьют по щеке, приводя в чувства. Опять грубо насаживают и не позволяют дышать, отчего я сильнее вцепляюсь пальцами в темную простыню и кашляю. В голове только одна мысль: «поскорее бы это кончилось».
Вдруг чувствую, как рот начинает заполнять теплая, даже чуть горьковатая сперма. Из меня высовывают разгоряченную плоть, после чего я сразу же сплевываю семя на кровать, продолжая кашлять и хватать ртом драгоценный воздух. Синхронно этому кончает и Брайан, больно врезаясь пальцами в бока. Уже ничего не осознаю, обессилено падаю на кровать и, кажется, все-таки теряю сознание.