***
Гермиона не могла дождаться, когда Гарри позовет ее ехать. Она всё просчитала, учла, приняла решение и теперь была занята тем, что рассматривала аккуратно ею оформленные материалы дела. - Гермиона, прости, в этот раз не выйдет, - сказал ей Гарри, входя в ее кабинет и застегивая свою форменную мантию. Она недоуменно нахмурилась, поднимаясь с места. - Вор умер. Он собирался сказать нам имя того, на кого работает. Мы прижали его с помощью данных тобой сведений, но… без толку. А потом нам сказали, что Гросс убит. За ним следили мракоборцы, и всё шло гладко. Увидели из окна его дома голубоватую вспышку, и он погиб. Какое-то проклятие - но какое точно, нам предстоит выяснить. Тебе придется остаться здесь, Рон меня убьет, если узнает, что я брал тебя на такое задание. Извини, Герми, - он с сожалением поджал губы и покачал головой. Девушка кивнула: - Не извиняйся, всё хорошо. Береги себя и удачи там. - Приеду и поделюсь с тобой подробностями, - он попытался утешительно улыбнуться ей и вышел из кабинета, помахав рукой. Гермиона медленно опустилась на стул, оперлась локтями о стол, напряженно размышляя. “Они погибли примерно в одно и то же время. Стойте… Голубая вспышка. Мгновенная смерть. Это что-то страшно знакомое, - она напряженно потерла лоб. - Вертится на языке”. Возможно, у нее бы получилось догадаться, но неприятности не закончились. Вошла секретарь и сказала, положив ей на стол бумаги: - Оформите официальный протокол. Необходимо занести данные о смерти трех оборотней за городом. Нашли очередное кладбище костей. У нее не было времени удивляться и скорбеть. Гермиона немедленно переключила вектор внимания на свою задачу. Она принялась изучать материал. Неожиданно взгляд ее упал на календарь. Девушка опустила перо, встала, подошла к нему, затем повернулась к столу. Едва шевеля губами, она считала: - Январь, ноябрь, три, восемь… десять. Плоть срезана кривоватым ножом, видны укусы. Я могу успеть. Девушка, помедлив, посмотрела на свой пергамент, еще что-то подсчитала в уме, взяла с собой палочку и вышла. Она положила на стол секретаря заявление об отгуле. Сейчас важны не столько формальности, хотя она их, конечно, все соблюла, сколько жизни невинных. Какой толк от того, что она сидела и составляла отчет об убитых? Какой толк от того, что она в очередной раз сделает пометку на тему отгороженности территории волшебных созданий от людей и регулярных патрулях? Это ничего не изменит, и теперь Гермиона это ясно видела. Она может поставить вопрос о срочном реагировании, но его будут разбирать в течение дня, а времени нет. И доказательств у нее нет, только догадки. Ей приходилось читать о големах. Всего лишь мифы, их сознание теперь считается трудоемким и почти невозможным. Это магические создания, сшитые из мертвой плоти, которая срезается в определенные периоды месяцев. Описание ритуалов полусказочное и расплывчатое, но основную конкретику Гермиона запомнила. Согласно ее предположению, очередная ритуальная резня произойдет сегодня вечером. Она едва успевает домчаться до места. И уже знала, как будет действовать, чтобы не подвергать себя лишней опасности. Если она выиграет время, подкрепление из министерства прибудет как раз кстати. Если нет… что ж, придется быстро-быстро бегать.***
Сгустившиеся сумерки полупрозрачными простынями мглы всё сильнее закрывали собой день. Позади осталась освещенная фонарями, мощеная улочка. Мерзкий и сырой ветер бросал в лицо крохотные капли влаги. Трупно-зеленоватая луна беспокойно ныряла в дымно-туманных, быстро бегущих по небу облаках. Где-то за спиной только-только догорали последние угли кратковременного, бледного осеннего заката. Гермионе было страшно, но страх этот скучковался где-то за мощной стеной вглубине души, когда она думала, что именно ей придется сделать. Она никогда не действовала на горячую голову и прекрасно знала, что учла многие факторы. Уроки мадам Трелони всё-таки пошли ей на пользу, как бы сильно она их ни презирала. Они раздражали ее нелогичностью, но ей пришлось убедиться, что пророчества сбываются и мадам Трелони при всей чудаковатости всё же знает свой предмет. Это позволило Гермионе вдвойне усердней пытаться постигнуть правила и логику науки прорицания, отказываясь признавать свое поражение. Она научилась слушать интуицию и пользоваться ею, как инструментом, необходимым в работе, когда данных недостаточно. Девушка остановилась, сотворила легкое заклятие, которое мешало кому-либо ее заметить, и неторопливо сошла с дороги к узенькой, неосвещенной тропке. Она зажгла фонарь и быстро, легко, почти бесшумно заскользила вперед. Давно она не чувствовала себя так. Не то чтобы ей это нравилось - слишком велика тревога. Но все эмоции были у нее под полным контролем, она доверяла себе и уже умела действовать решительно, если требуется. Ее не замутненное страхом внимание цепко скользило по сторонам. Неожиданно она остановилась, погасила фонарь и спряталась за дубом. На полянке за чащей леса собирались вороны. Почувствовав чье-то присутствие, она отскочила за дерево, обнажила палочку и безошибочно крикнула заклятие экспеллиармус. Ядовито-зеленая вспышка легко отбила атаку. Гермиона увидела из-под капюшона пришельца светлые, короткие волосы, чуть падающие на лоб. - Какого черта ты тут делаешь, Грейнджер? - Малфой направился к ней, но Гермиона крикнула: - Стой на месте! Он остановился, понимая, что вступать с ней в дуэль сейчас самоубийство. Он хорошо знал этот взгляд. Именно с ним она выступила против Беллатрисы. Ни страха, ни злости, а только сосредоточенное намерение уничтожить. - Гермиона, уходи отсюда, - заговорил Драко, - у тебя еще есть время. - Что ты тут делаешь? - То же, что и ты. Повторять не буду - убирайся немедленно. Может, он и не победит ее… Но ведь она не в курсе его тренировок и привыкла недооценивать. Впрочем, так же, как все вокруг него, вообще. Гермиона не послушала, лицо Драко исказила ярость, он выкрикнул: - Эварте статум! - Протего! Он оказался быстрее. Она почувствовала, как ее подбрасывает в воздух, но ее защитное заклинание всё же частично отразило магию. Вместо того, чтобы упасть, Гермиона поняла, что куда-то летит. Фигура Драко удалялась от нее, она видела, что он применяет левитирующие чары, чтобы снизить риск падения с большой высоты. Успела заметить, что на поляне, где собирались вороны, появляются двое… Она упала в мягкую и сырую траву через дорогу от перелеска. Палочку не выронила - этого Гермиона никогда бы себе не позволила. Легкое онемение в теле от левитационных чар понемногу проходило. В те секунды она не думала о том, что он пытался спасти ее, ей было всё равно. Она только думала, что недалеко от нее вот-вот совершится большое зло, и с этим как-то связан Драко Малфой. Если он делал на поляне то же, что и она, значит, возможно, знает чуть больше. Она никогда не была особенно спортивной, но сейчас бежала так быстро, как только могла. Уже недалеко от поляны услышала чьи-то выкрики. Затем мелькнула голубоватая вспышка, точно ударила молния, и всё погрузилось во мглу и молчание. Девушка выбежала на поляну и почти сразу увидела лежащего в траве Драко. Кроме него жертв не оказалось. Видимо, он помешал им выполнить задуманное. Малфой оказался в сознании, но вся правая рука его была в крови, рукав разодран. Увидев ее, он явно не обрадовался. - Сказал же, убирайся, - прорычал он, - ты только мешаешь… - Это сектумсемпра, - пробормотала Гермиона. - Судя по ранам, тебя едва на куски не порезало. - Когда заклятие накладывают двое, есть некоторая разница, - язвительно отозвался Драко. - Я отбил его… Не смей со мной возиться! Отойди от меня! Он, сделав над собой усилие, поднялся. - Сиди тут, - отрезал он. - Скоро сюда приедет подмога из министерства. Хочешь с ними повидаться? - огрызнулась Гермиона в своей обычной манере. - Если нет, то не веди себя, как ребенок. Он был вынужден опереться на нее, но с лица его не сходила злость и досада. Он упустил их. Он проиграл опять. И она снова была свидетелем этого, а теперь еще и спасает. Гораздо сильнее, чем рука, болела гордость Драко. Ну, и голова, пожалуй. Он не справился… - Слишком серьезное кровотечение, - констатировала Гермиона. Они слышали, как со стороны дороги раздаются голоса и мелькает свет. Похоже, подмога явилась. Тем не менее девушка остановилась, заставила Драко опереться на дерево. - Сейчас будет очень больно, - предупредила она. - Только давай быстрее, - процедил он. Гермиона обнажила палочку и невесомо стала касаться ею руки Драко. Она про себя нашептывала слова длинного заклинания. Малфой запрокинул голову и кусал губу, чтобы не закричать. Рука горела, как в огне, но нужно оставаться неподвижным. Голоса становились всё явственнее… - Гермиона, у нас нет времени, - прошептал он. Она завершила строчку заклятия. Рука немедленно онемела и перестала слушаться, но кровь уже не сочилась, а рана выглядела куда более сносно. Драко смог идти сам, и лишь иногда ему мешало головокружение, тогда он коротко опирался на плечо Гермионы. - Нам сюда, - он кивнул в сторону какого-то валуна, покрытого плотной, пестрой тканью. - Это еще что за… Они же запрещены! - Надеюсь, ты меня не арестуешь, - саркастично отозвался Малфой, встряхивая ковер-самолет одной рукой, и нервно добавил: - Ты садишься или нет? Гермиона колебалась. Она и так уже нарушила правило и зря вызвала подмогу из министерства, а теперь укрыла от внимания Драко. Она посмотрела, как он бледен, и последние колебания ее оставили - о себе она подумает потом. - Вперед, - произнесла она, решительно усаживаясь на ковер. Согласный воле Драко, он плавно поднялся над землей и помчался в сторону поместья Малфоев. Он несся так быстро, что становилось уже холодно. Гермиона не любила высоту и ненадежные средства передвижения, но на сей раз постаралась об этом не думать. Следовало закончить начатое излечивающее заклятие. Драко не смотрел на нее, и его тонкие губы были сильно сжаты. Он злился. Не на нее, а на себя за то, что тренировки не дали того результата, которого он добивался. - Завтра я напишу отчет, из которого ты будешь исключен. Мне ничего не будет, я ничего не нарушила серьезно, однако, потребуются сведения, которыми ты владеешь, - произнесла Гермиона несколько хрипло сквозь ветер. - Зачем ты мне помогаешь? Тебе заняться нечем больше? - Отвечай по существу, Малфой. - Это сестры Миннсвейл, - вяло сказал он. - Двадцать лет считались пропавшими. У одной из них редкая, чисто белая палочка из виноградной лозы. Как у тебя. Их похитили, когда обеим было лет по двенадцать, они едва успели купить палочки у Олливандера. Никто детей так и не нашел. - И вот они объявились, чтобы создать голема… - Ага, ты и это угадала. Что ж, не удивительно. Да, их цель - создать голема. - И для этого нужен воскрешающий камень. Возможно они хотели трансформировать его магию, чтобы дать голему жизнь. Боже, такими темпами у них бы получилось создать почти неубиваемого монстра… Но зачем? - Этого я не знаю, - признал Драко, - но как раз собирался узнать, - он злобно посмотрел на нее. - И чего тебе не сиделось со своими бумажками? - Ты же, вроде, советовал мне чуть ли не карьеру искательницы приключений? - Я приглашал тебя в путешествие со мной, - отрезал он. - Это разные вещи. - Хочу напомнить, что раньше я прекрасно обходилась без тебя. Скажу больше, без тебя мне жилось и дышалось куда свободнее. Удар ниже пояса. Драко не ответил. Он смотрел в сторону, бесцветно и коротко произнес: - Пожалуй, так и есть. Гермиона тут же пожалела о своих словах, но не знала, как всё исправить, да и нужно ли. - Помнишь ту оплеуху? Я что-то такое ляпнул о Хагриде, ты подошла и дала мне в нос, - промолвил он. - М-да… припоминаю, - пробурчала она. - Мне ничего не стоило тогда тебе ответить. К тому же я был не один. - Ты просто стоял и смотрел. - Ага, - он усмехнулся. - И после той оплеухи так было почти всегда, если только ты не особенно сильно мешалась. Почему ты поступила именно так? Ты могла в кого-нибудь превратить меня, к примеру. Удар в нос - это нечто… ну, личное. - Не ищи надежды там, где ее нет, - выдавила Гермиона, заставляя себя быть честной. - И не пытался. Мне просто интересно. - Не стоит. - Ты что, боишься причинить боль? Мне? Это даже не смешно. - Я сочла ниже своего достоинства… применять магию, - нетвердо вымолвила Гермиона. - Знаешь, когда пес очень зарывается, можно стукнуть его по носу… - Понял. “Но ты ведь почувствовала это, верно? Ты же и тогда чувствовала, что я не дам сдачи. Что ты имеешь полное право ударить меня…” Перед глазами Драко медленно качалось и кружилось небо. Черное, холодное и мокрое, оно смотрело на Малфоя слепым, мутным оком Луны, временами закрывая его тучами. В горле пересохло, организм чувствовал себя отвратительно после того, как его заставили так быстро регенерироваться. Даже теперь Гермиона была далеко. Особенно теперь, когда все слова он считал сказанными, а надежды убитыми. Холод коснулся его лопаток, мурашками пробежался к голове, Драко закатил глаза и медленно повалился на спину. Гермиона тронула ладонью его лоб - он был очень горячий. Она посмотрела вперед, где на фоне полей одиноко вырисовывался силуэт поместья Малфоев. Драко лежал с закрытыми глазами, и у нее был шанс, возможно, впервые увидеть его без масок, но она не отдала себе в этом отчета, просто не узнавала его, ощущая пустоту и потерянность. Смотрела на обычно всегда уложенные, а теперь растрепанные волосы, беспомощно открытую белую шею, которую она привыкла видеть в плену застегнутого у подбородка траурно-черного смокинга, безвольно лежащие вдоль тела руки, одна из которых обнажена. Она видела на жилистой, довольно тонкой руке явно боевые шрамы. Интересно, где он мог получить их? Одна за другой упали защитные стены, и высохли рвы, открывая ей дорогу к сердцу, которое было ей совершенно не нужно, и Гермиона ощущала себя словно бы перегруженной сверх меры. Но думала о том, что же ей теперь делать с этим сердцем. “Что хочешь. Можешь выбросить”, - с черным высокомерием в глазах спокойно бросил бы ей он. “Лучше бы и впрямь ненавидел. Так проще. Есть черное, есть белое. Есть мерзкий Драко Малфой и есть моё презрение к нему…”***
Он пришел в себя через пятнадцать минут. Произнес, глядя на приближающееся поместье: - Из камина моего холла трансгрессируешь в переулок недалеко от своего дома, когда захочешь. - У тебя дома есть медики? В доме не было никого, включая Асторию, которая, поссорившись с Драко, уехала к родителям. Он не спешил с ответом. - Есть медики. - Лжешь, - нахмурилась Гермиона. - Ты вот-вот снова выключишься, и у тебя очень сильный жар. Когда он посмотрел на нее, в этом взгляде была одновременно ярость и почти мольба. - Перестань, - раздельно выговорил он. - Не спасай меня. Ты хочешь окончательно растоптать меня, Гермиона? Она изумленно подалась назад. Ковер медленно планировал на широкий балкон комнаты Драко Малфоя. - Что ты несешь? - возмутилась она. Он не ответил. Когда Гермиона попыталась помочь ему встать, он в этот раз мягко и медленно, но вполне решительно убрал ее руку. Он не прикидывался и не играл с ней, потому что слишком отчетливо ощущал характер ее сострадания. Точно так же она ухаживала бы за раненым единорогом - лишь чувствовала, что должна это делать, и всё тут. Драко в минуты опасности был для нее живым созданием, которому требуется помощь, не больше. Сама она сильно замерзла и устала, но не думала об этом. Драко впустил ее в свою комнату, открыв двери балкона, но Гермиона вошла, помедлив и впервые подле него ощутив сильное смущение… Здесь был безукоризненный порядок. Большая кровать застелена черным шелком. Гардеробы из темного дерева по обеим сторонам от постели. Драко небрежно взмахнул палочкой по направлению к камину, и там заплясали оранжевые лепестки. Он, не останавливаясь, открыл дверь в спальню и кивнул Гермионе, предлагая пройти ей в другое помещение, прекрасно понимая, что им обоим тут оставаться не следует и минуты. Почти благодаря его за это, она вышла за ним, не глядя по сторонам несколько чеканным шагом. Немедленно сосредоточилась на важном: - Мне нужно приготовить лекарство. Где у тебя алхимический стол? - Не угомонишься, да? - вяло поинтересовался он, но запнулся и резко оперся на стену. - Где… все? - наивно спросила Гермиона, оглядываясь в темном коридоре, где перед ними одна за другой загорались свечи. - Все? - криво ухмыльнулся Драко. - Все здесь, Гермиона. Как обычно. - А слуги? Или домовой эльф? - Всегда терпеть их не мог. И домовых эльфов тоже, - беззлобно и устало сообщил Драко. - Детство мне испоганили. Куда ни пойду - незнакомая физиономия. Словно в общественном парке. Никогда не знаешь, когда матери взбредет в голову одну уволить, другую нанять. И вечно выбирала уродин... - А твоя невеста? - негромко спросила Гермиона. - Многовато вопросов задаешь, - не меняя тона, ответил Малфой. - Ее нет. И ее можно понять. Это не важно. Нам сюда, - он небрежно распахнул одну из дверей. В комнате тоже было чисто, но видно, что кабинет для зельеварения использовали часто, если верить специфическому запаху. Драко попытался зажечь огонь в жаровне, но у него дрожали руки. - Сядь, - сказала Гермиона строго, указывая на кресло. Она закатала рукава и огляделась. Он наблюдал за ней с легкой задумчивостью, и сердце кольнула острая, почти невыносимая боль. Он неожиданно представил ее здесь… как должное. Как она в другом, более подходящем ей платье работает тут, хозяйничает, и под ее тонкими руками оживает лаборатория. Драко закрыл глаза, чтобы просто перестать видеть Гермиону. Он почти ожидал, когда она, наконец, уйдет, дабы позволить себе отключить чувства и эмоции, просто уснуть, пролистать ночь, дождаться утра. - Раз уж ты здесь, - он прервал невыносимое ему молчание, - я хотел бы кое-что тебе показать. Она поняла, что речь о его исследованиях. Гермиона покачала головой: - Драко, мне не стоит… - Ты и так зашла слишком далеко, - ответил он ровно и улыбнулся. - Это просто большая комната, где много магических инструментов. Я буду держаться от тебя на расстоянии пяти шагов и отдам свою волшебную палочку. Так не страшно? - Я тебя не боюсь. - Да, и никогда не боялась. Тогда что тебе мешает удовлетворить свое любопытство? Просто сделай вид, что не знаешь, что я... - Я же сказала, что не пойду на сделки с совестью. - Гермиона, как ты не поймешь, - слова давались ему с некоторым трудом, лицо сделалось напряженным. - Ты стоишь здесь, но тебя на самом деле нет. Вот почему я всегда буду спокоен в твоем присутствии. Когда Гермиона повернулась к нему, то увидела, что его взор и впрямь, как обычно, замораживающе-невозмутим. - Тебя нет, - повторил он чуть спокойнее, утвердительно качнув головой. - Мне не важно, что ты будешь делать. Всё это не играет никакой роли. Поэтому даже если ты зайдешь в мою лабораторию, ты лишь почерпнешь некоторый мой опыт в изысканиях философского камня. Разумеется, я буду с интересом слушать твои комментарии, - он закатил глаза. - Я вполне ясно выражаюсь? Гермиона поняла его. Он настолько не верит в возможности взаимности, что отказался от самого этого понятия. В связи с этим совершенно не важно, сколько пробудет здесь Гермиона. Даже если она оттает к нему. Даже если простит его. Это всё уже ничего не будет для него значить. После лет издевательств в школе и после войны между ними осталась слишком глубокая пропасть, чтобы Драко не замечал ее. У него был взгляд старика, потерявшего надежду. Гермиона поняла, что он женится на Астории, и у него будут дети, и он продолжит жить почти по инерции, всё чаще и всё сильнее запирая свои чувства, окончательно привыкнув их выключать. И всё, что будет приносить ему удовольствие, - коллекционирование и занятия магией. Неожиданно она ощутила одновременно сострадание, печаль и не свою тоску. Сами стены этого пышного, но мрачного поместья нагнетали горечь. Даже теперь, общаясь с ней, он словно бы ощущал всё происходящее не до конца и разговаривал, глядя в сторону, отвлеченно, будто не замечая Гермиону. Но прилив сострадания в ее добром сердце был так велик, что она не заметила, как перестала толочь лекарство. Отложив его в сторону, подошла к нему и взяла Драко за руку. Она ожидала, что он оттолкнет ее, но он вяло высвободил свою ладонь. - Даже не думай, - прошептал он. Она снова взяла его за руку, уже крепче. Ее сострадание было почти материнским. Она жалела его покалеченное детство, отравленную юность и саму его почти убитую личность, которую ничто не способно уже толком исправить. Она сострадала ему, как ребенку, и это чувство было чистым. Вместе с тем ее боль, что испытана за годы, все обиды, вся затаенная злость… всё это стало таять, и она почувствовала, как горячо и мучительно сжимается ее сердце от этого неожиданного облегчения. К Драко никогда не проявляли нежность. Родители его лелеяли, но всегда были холодны и строги с ним. Конечно, мать любила его, но всё, чего он мог добиться от нее в детстве, - легкое поглаживание по голове. Женщины задаривали Драко раболепной любовью, которой было слишком мало, чтобы растопить его сердце, и он не чувствовал ее, втаптывая в грязь. Нежность от единственной, кого он любит, вызвала в нём незнакомое, почти убивающее по силе ответа чувство. Он сжал руками подлокотники, его лицо словно окаменело, по щеке скатилась слеза. Гермиона осторожно обняла Драко, повинуясь порыву, и он закрыл глаза, на лице его было написано страдание, когда он медленно, точно не веря себе, обнял Гермиону. Ни надежды, ни страсти… ничего подобного не было в том объятии. Он склонился под властью ее намерения, потому что единственное, чему он не мог за всю жизнь научиться противостоять, - искренней и сильной нежности. Она всегда вызывала в нём эмоции, контролировать которые он был просто не способен никак. В ту самую секунду, видя эту осторожность и полное отсутствие страсти, Гермиона простила его. Она выпустила его, отвернулась, чтобы он не видел и ее слез. Драко, впрочем, не нашел в себе сил взглянуть на нее. Он остался неподвижен, впитывая каждой клеточкой памяти ее прикосновения. Она не ощущала ничего плохого. Это объятие подействовало на Гермиону словно исцеляюще. Ее сердце умело любить и умело прощать, поэтому она принимала происходящее как есть, не чувствуя вины и видя в Драко всего-лишь несчастного, которому она стремится помочь. Если бы ей пришлось исповедоваться перед Роном, она бы не утаила этого объятия, и никто не смог бы предъявить ей его в вину. - Держи, - Гермиона протянула ему флакон с зельем. Он взглянул на него, сделал глоток. Драко узнал ингредиенты и не удивился им. - Надень мой плащ и следуй за мной. В подземелье холодно, - голос его оставался ровным, он ничего не выражал. Драко не смотрел на Гермиону. “Не прикасайся ко мне больше, Грейнджер. Это раздражает… невозможность поцеловать тебя просто убивает своей нелогичностью”. Когда она за ним вышла, он добавил почти буднично: - Помнишь те эксперименты, о которых я писал? - Ты занялся ими? - недоверчиво протянула Гермиона. - Как? А хотя… Стой, не уверена, что хочу знать. Он улыбнулся: - Это интересная история. - Я работаю в министерстве, Драко! - возмутила она. - Да, прискорбно, - пожал плечами он. - В общем, у меня вышло создать артефакт, который способен дать человеку возможность полностью почувствовать себя на время другим человеком. - Ого, - изумилась она. - Но как… - Кристалл, который меняет цвет. Я задался вопросом трансмутации видимого излучения в нечто иное. Прибавь к этому возможности сплава, что я достал. - Невероятно. И где он? - Как раз сейчас к нему идем. Это не главное. Данный артефакт ничего не значит в сравнении с тем, что я хотел бы создать. У меня, вероятнее всего, не выйдет, но я хотя бы найду какие-то догадки, - он пожал плечами. Гермиона снова ощутила укол зависти. Однако, когда они стали спускаться к подземельям, в ней ожили старые воспоминания. Она только один раз прокомментировала это, увидев лабораторию: - Ты абсолютно всё изменил. - Почти перестроил заново, - подтвердил Драко. Чего только не было в этой сокровищнице. Потолки подпирали волшебные шкафы, нужные книги из которых сами летели тебе в руки. Несколько котлов различных размеров на жаровнях с возможностью контролировать температуру пламени. На полках в подставках стояли редкие реагенты. В теплице напротив входа произрастали диковинные цветы. В центре расположился длинный, большой стол, где в безупречном порядке блестели пузыри причудливых стеклянных сосудов самой удивительной формы, два микроскопа и деревянная установка для сборки магических предметов. Драко показал Гермионе одну из полок, где на подставках были какие-то серебристые шарики, медальоны и монетки. - Все они забракованы, но я не выбрасываю их на всякий случай, - тон Драко сделался деловитым. Он закатал целый рукав своей рубашки машинально. - Только эта действует… Осторожно, - предупредил он Гермиону. - Не касайся ее. То есть ее можно брать руку, но только если при этом ты ни о ком не думаешь. - Почему? - удивилась она. - Использование довольно неприятно, как показывает опыт. Оно никак не вредит здоровью, просто… - он пожал плечами. - То есть, это безопасно? - Ты не повредишься рассудком и с твоим телом будет всё в порядке, так что да - побочных эффектов, в целом, нет. Но она очень портит настроение, Гермиона. Мягко говоря. Я бы крайне не рекомендовал... - Это не страшно, - сказала она и собиралась взять монетку в руку. - Не надо, - предупредительно нахмурился Драко. - Но мне же нужно понять принцип действия, - произнесла Гермиона, в которой говорило любопытство исследователя - ужасно упрямая часть ее характера. Она осторожно провела палочкой над монеткой, проверяя характер чар. Ничего опасного там и впрямь не было. Вообще, монетка слабо напоминала артефакт. Очень серьезно и крайне внимательно она коснулась монетки, вопросительно взглянула на Драко, беря ее в ладонь. - И что я должна испытать? О, боже… - ее глаза широко раскрылись, она сделала шаг назад. - Проклятье, - прошептал Малфой и в перчатке попытался забрать у нее артефакт, но Гермиона не позволила и чуть оттолкнула его. Она почувствовала, как ее личность стирается и тонет. Теперь она полностью находилась в теле Драко. Ощутила дикую слабость, головную боль, еще сильно ныла рука, временами темнело в глазах, и появлялся противный озноб. Заставив себя стоять на ногах, Гермиона ощутила странное омертвение. Окоченение в области сердца. Она ничего не чувствовала, в сердце царила тишина. Но если только прислушаться, можно заметить крик. Сначала тихий, потом громче, пока он не становился мучительным. Впрочем, по одному ее желанию он замолкал, и Гермиона вновь ничего не испытывала. Ее слегка беспокоила ее рваная рубашка. А еще она, кажется, была влюблена прямо сейчас. И при мысли об этом всё ее тело слабенько, хищно напрягалось в сладком предвкушении, а сердце билось быстрее. Чувство было явственным, сильным и неукротимым, как и личность, которая могла носить в себе такую любовь - без жалости, без надежды, напоминающую проклятие или голод, но всё же такую человеческую и понятную ей. Словно изначально она была какой ей положено, мягкой и нежной, но кто-то надругался над ней, исковеркал ненавистью и бросил умирать, пока она не деформировалась в голодного монстра. Монетка выпала из ее руки, стукнулась о пол, покатилась, но Драко поймал ее ногой и аккуратно поднял, водрузив на место. Он подхватил шатающуюся Гермиону и, молча, усадил на стул. Он ничего не говорил ей, потому что знал - незачем. В углу лаборатории поставлен столик с тонизирующими напитками, которые были необходимы, когда работаешь много часов. Драко сделал крепкий, черный чай, каким-то образом он слегка нейтрализовывал действие артефакта. Гермиона, не глядя на Драко, выпила половину кружки чая. Она подумала, что, наверное, нужно что-то сказать ему, но не могла. И не могла более смотреть на него. Она поняла, что причиняет ему пытку одним своим присутствием. И в то же время, что уйти сейчас будет еще хуже. Но она должна это сделать. Просто уйти и… И что? “Что мне делать?” - Когда придешь в себя, воспользуйся камином, хорошо? Я покажу, где он, - спокойно произнес Малфой. - Уже очень поздно. Я пойду с тобой. Если твой жених захочет меня выпотрошить, обещаю, я просто исчезну. Драко понимал ее так хорошо, как могут понимать только лучших врагов. Примерно так же он знал Гарри. В каком-то смысле, даже лучше. Ему было достаточно взглянуть ему в лицо, чтобы понять, о чём он думает, и это взаимный процесс. Отчасти потому они предпочитали не видеться. С Гермионой дело усугублялось тем, что он не мог не наблюдать за ней, знал ее вкусы и мысли. Мало кто догадывался, но Малфой обладал невероятно чувствительной натурой, которую сам терпеть не мог и, собственно, потому запирал. На занятиях по окклюменции он был лучшим. Какие бы чувства и воспоминания из него ни пытались вытянуть наставники по ЗОТИ, он просто выключал их. Это умение необходимо, чтобы выжить, если у тебя не нервная система, а хаотичный флюгер. Он умел сопереживать, просто отчаянно отрицал в себе саму эту возможность, принимая за слабость, пока почти окончательно ее не вытравил. Но коренную часть характера так запросто не убьешь, и потому он понимал Гермиону пожалуй лучше, чем хотел бы сам. Придя в себя, она пролепетала: - Мне, кажется, надо подумать… Мне надо идти… Прямо сейчас. Драко ничего не ответил ей и только проводил до камина. Он накинул себе на плечи плащ и хотел шагнуть вместе с ней, но она неожиданно остановила его. - Нет. - Я должен… Она неожиданно яростно мотнула головой, страдальчески приподняв брови: - Ты ничего не должен. Запомни, Драко. Ты ничего больше мне не должен. Опешив, он остановился, а Гермиона решительно шагнула в камин. Когда она взглянула ему в глаза, Драко показался в ее лице растерянность, испуг и какой-то странный протест.