Гермиона поправила непослушный локон за ухо и, перестав кусать кончик пера, продолжила писать утвердительный акт. Вампир, о котором шла речь, предоставил все необходимые свидетельства, которые позволяли ему жить в черте города тестовый срок в три месяца при условии регулярной проверки из отдела регулирования магических популяций. Гермиона видела его - какой-то невзрачный, бледный, дерганный. Когда в коридоре в соседнем кабинете стукнула дверь, он подскочил на стуле.
Она работала в отделе уже два месяца. Ей пришлось признать после первых двух недель, как тут относятся к новичкам. Грейнджер заваливали работой, в основном, бумажной. Проверки положений, справок, вечная беготня по секретарям, потому что кто-то неправильно написал слово “подтверждаю”... всё это ее выматывало, но Гермиона утешала себя тем, что со временем сможет сделать много добра, какие бы коллеги ее ни окружали.
Она заканчивала свою работу довольно поздно. Ее худенькая, стройная фигурка стала еще более хрупкой, и на фоне узких плеч особенно выделялась шапка густых каштановых кудрей, которые она неизменно завязывала в строгий хвост или кокон ниже затылка.
Рон ждал ее дома, потому что приходил раньше. Вечер проходил, в основном, стандартно. Она ужинала вместе с ним, хваля его успехи в готовке, но тайно добавляя себе пару специй. Разговор по пустякам. Гермиона выговаривалась ему, рассказывала о дне на работе, Рон обязательно выкладывал какой-нибудь забавный случай из магазина.
- Знаешь, у меня тоже не скучно, - сообщил он, многозначительно хмыкнув.
- Это как-то связано с тем, что у тебя фиолетовые руки? - приподняв брови, поинтересовалась Гермиона.
- Ага, смейся. К утру станут нормальные… В общем, пришел к нам в магазин бугай за шуточным любовным приворотом. Знаешь, эдакий Виктор Крам в ширину и примерно Хагрид в высоту… Купил его. А потом случайно вылил мне на руки. Я ему: эй, пацан, осторожно. А он: я не пацан, я девушка, и меня зовут Матильда. И ресницами хлопает. Из ступора меня плавно вывел брат, пока я - красный, как рак - героически сдерживал ругательства и смех. Она оказалась моей поклонницей. Странно, что кто-то вообще меня еще помнит.
- У меня есть парочка газет, где твоё лицо крупным планом, - напомнила Гермиона.
- Это та, где я похож на Долорес Амбридж в юности или где у меня лицо, словно после встречи с дементором?
- Прекрати, - фыркнула Гермиона и неторопливо произнесла: - Слушай, я хотела поговорить. Понимаешь, я слышала сегодня среди мракоборцев из младшего отряда, что на окраине города стали находить человеческие останки.
- Приятного мне аппетита…
- Кости, в основном, - добавила она. - И не только человеческие. Там были и кентавры. Укусы похожие на звериные.
- Гермиона, если я не ошибаюсь, ты работаешь в отделе регулирования магических популяций.
- Да, просто…
- И ты сама туда захотела, - добавил Рон многозначительно.
“Потому что если у меня будут дети, мне явно нельзя быть мракоборцем…”
- Да, я просто…
- Гермиона, - сказал он, взяв ее за руку, - всё хорошо, опасности больше нет, мы можем, наконец, жить спокойно. Это же здорово.
Она посмотрела ему в глаза и мягко улыбнулась:
- Да, наверное, это просто не отпускает меня. У меня чувство, что я могла бы сделать для разумных созданий больше, если бы защищала их, а не распределяла по местам жительства. Понимаешь, убийства волшебников расследуют везде, а когда пропадают домовые эльфы или незарегистрированные разумные создания… Сколько их погибает, и никому нет дела. А ведь их часто используют в разных мерзких ритуалах. И на это принято закрывать глаза. Гарри рассказывал, что у мракоборцев сейчас дел невпроворот. После войны идет тщательный поиск оставшихся пожирателей смерти. Я не говорю об издевательствах, которым подвергаются домовые эльфы. Да, они могут пожаловаться в мой отдел… но только с разрешения хозяина, понимаешь? Я просто подумала, что писать отчеты, указы и прочее - это, наверное, неплохо, и в долгосрочной перспективе, конечно, может, даст результат, но что я наблюдаю - это то, что закон выполняется только на словах или перед проверками. Реальная помощь им возможна в искоренении зла как такового - это вычленение разных деструктивных личностей, искоренение тайных магических сект… - она воодушевленно загибала пальцы, но Рон остановил ее:
- Ты помнишь Тонкс?
Гермиона осеклась и замолчала, отведя взор в сторону.
- Теперь Тедди растет с бабушкой, - пробормотал Рон негромко.
- У нас еще нет детей…
- Но ведь будут, - произнес он так спокойно и уверенно, что Гермиона некоторое время не знала, что ответить. - Если, конечно, ты хочешь. Я думал, ты любишь детей.
- Очень, - улыбнулась она. - Всё в порядке, Рон, я понимаю.
Перед тем, как уснуть, девушка собирала вещи на завтра. Чистую мантию, бумаги, нормальное перо и теплый шарф… Пока она вытаскивала понадобившийся шарф в связи с ноябрем, он соскользнул ей на голову вместе с другим, более тонким, и стопкой листов бумаги. Гермиона вздохнула, рассеянно положила шарф обратно и недоуменно посмотрела на нечаянную находку.
“...таким образом, если достать этот сплав, вполне вероятно, что эксперименты по сравнению внутреннего магического ядра маховика времени и философского камня будут возможны. Разумеется, это только в перспективе. На такие опыты необходимо очень специальное разрешение. Не думаю, впрочем, что меня это остановит. Если любопытно, данный сплав можно отыскать, как я слышал, на южном американском континенте. Я разузнал, что…”
Гермиона поспешно собрала листы вместе, с досадой швырнула их в нижний ящик своего письменного стола, где хранился всякий хлам, который, вроде бы, и выбросить пора, и жалко.
“Я люблю тебя. Это верно”, - вспомнила она его слова.
“Говорил же - личное общение всё портит…”
Покачала головой, вздохнула. Лучше не задумываться об этом. Какой смысл? Ее эксперименты с маховиком времени серьезно застопорились. Чтобы допустить их, нужно ехать в Хогвартс и предварительно выбить себе разрешение на их проведение, не говоря о том, что время очень ограничено. Необходимые бумаги получить не удалось - бюрократические проволочки не обошли стороной этот отдел министерства магии. Но хуже всего, что нужный сплав находится далеко и в какой-то опасной дыре на другом континенте. Нет и речи о том, чтобы дальше заниматься своими исследованиями…
“Не в исследованиях счастье”, - назидательно повторила она себе.
Гермиона не умела себе врать и лицемерить, поэтому никаких “останемся коллегами” и быть не могло. Она не простила Драко. Личностные качества в человеке для нее всегда были превыше всего. Ей наплевать на внешность, статус и деньги. Она прекрасно знала, что это низкий человек, способный на предательство, шантаж и ложь. Она заклеймила его и была в этом отношении крайне упряма. Он искренне не вызывал в ней ничего теперь, кроме сожаления и отторжения. Даже просто думать о нём было неприятно.
Гермиона не поведала Рону о признании Драко, потому что знала, что в этом случае он просто уничтожит Малфоя, а она сострадательна. Даже к врагам. Тем более к врагам, над которыми имеет такую власть. Эта власть не льстила ей, она попросту о ней не думала, и у нее не было мысли когда-либо ею воспользоваться.
Она совершенно не планировала посещать отдел мракоборцев. Просто по каким-то причинам ноги сами ее туда понесли во время перерыва. Она запоздало заметила, что покидает четвертый этаж и идет по коридору в сторону другого отделения.
- Гермиона? - Гарри удивленно улыбнулся, шагая ей навстречу. - Что ты тут делаешь?
- Тебя вот решила проведать, между прочим, - пожала плечами она.
- О, я уже уезжаю, мне дали дежурство в магическом музее. Туда сегодня привозят какую-то запредельно опасную редкость, выставка будет длиться час, и у меня нет времени ознакомиться даже с деталями, - ответил он несколько смущенно, и удивление не вполне покинуло его лицо. - Эй, всё нормально?
Он спешит, у него нет времени, но он остановится узнать, как дела у друга.
- Да, Гарри, я не буду тебя отвлекать.
Когда Поттер, улыбнувшись на прощание Гермионе, стремительно понесся по коридору, на ходу надевая плащ, она украдкой вздохнула.
“И что мне не сидится? - думала девушка с досадой, решительно поворачивая обратно. - Ты сама всё решила. Отвечай за свой выбор”. Отчитав себя, она направилась к кабинету.
На секунду ей показалось, что среди мракоборцев мелькнул знакомый силуэт - высокий, худощавый с сильно выделяющимся цветом светлых волос на общем темном фоне.
“А он тут что делает?”
Увидеть Драко среди мракоборцев всё равно, что оленя в лесу среди охотников. Чтобы явиться сюда, именно на этот этаж у Малфоя просто обязана быть серьезная причина.
Ею двигала тревога. Она не доверяла ему, и очень сомневалась, что решение прийти сюда имело под собой благовидный предлог.
“Постойте… выставка в музее, - она напрягла память. - Я же видела брошюру… Точно. Воскрешающий камень, найденный в Запретном лесу, - в глазах ее потемнело, и она ускорила шаг. - Малфой занимался философским камнем, но у воскрешающего исключительная способность, дарованная самой Смертью. Он не упустит такую возможность!”
Драко нахмурился, увидев перед собой Гермиону. Глаза ее блестели гневом и тревогой, она запыхалась, на лицо падала непослушная прядь каштановых волос. Он попытался обогнуть ее, но Гермиона, поджав губы, сказала:
- Что ты тут забыл?
- Не похоже, что я обязан оправдываться, - процедил он холодно, снова пытаясь пройти мимо. Когда она слегка толкнула его в грудь, он быстро посмотрел на нее. Грейнджер сделала это так естественно, словно прикасаться к нему было ее священным правом. Он позволил себе легкую улыбку, и Гермиона, угадав интуитивно ее причину, почувствовала, как от злости на себя заливается краской. Пробормотала строго и чеканно:
- Ты в курсе выставки.
Он приподнял бровь, глядя на нее сверху вниз:
- Я действительно не понимаю, чего ты хочешь. Если ты про музей - да, я в курсе.
- Тебе нужен воскрешающий камень.
- Позволю заметить, что у тебя паранойя, - пожал плечами он. - Но, если так уж интересно, кое-кто и впрямь хочет украсть камушек.
- Кто?
- У меня нет времени, - холодно обрубил он.
- Ты знаешь вора, не так ли? Ты думаешь, что сможешь забрать камень…
Он закатил глаза:
- Ты начинаешь меня злить. Однако, я надеюсь тебе очень интересно на своём рабочем месте. Должно быть, страшно захватывающе… Все эти бумажки, чернила, плохо проветриваемый кабинет, - он ловко обогнул ее и быстрым шагом пошел прочь. - Просто рай, да?
Гермиона уже перестала обращать на него внимание. Она поняла, что Драко выходил из кабинета секретаря. Туда обращаются, чтобы тебе выдали информацию по интересующему текущему делу, для чего потребуется удостоверение мракоборца. А у Драко точно его не было.
Малфой давно растворился в толпе, а Грейнджер постучала в кабинет секретаря. Невысокий гоблин смерил взглядом девушку и неторопливо спросил:
- Что вам нужно?
- Тут только что был Драко Малфой, - сказала она решительно. - Он не запрашивал информацию о воскрешающем камне?
Гоблин ответил не сразу. Он на секунду презрительно оскалился, затем скрипуче протянул:
- Нет. И это было бы очень странно.
Ей хотелось спросить, зачем он приходил, но она заставила себя успокоиться и вежливо кивнуть:
- Спасибо большое. Простите за беспокойство.
Она почувствовала себя глупо. Истратила время перерыва на всякую чепуху. “Действительно, не зло же он во плоти… И мог ведь соврать насчет кражи камня. Однако я доложу на всякий случай в отдел мракоборцев. Пусть сами решают, что делать”.
Она не знала, что всё, касаемое министерства и законности, теперь было для Драко табу. Он мог совершать мелкие правонарушения, но не позволял себе большего. Исключения касались мира маглов, но и там ему не приходилось серьезно выходить за рамки. Он был спасен благодаря Гарри. Ощущение собственной второсортности и унизительной благодарности заставляло его обходить стороной министерство.
Верно - Драко не пришел бы без веского повода, и он был. Ему понадобился не воскрешающий камень, а регистрация собственного опасного магического артефакта, о чём он и договаривался с гоблином.
Он поддразнил Гермиону, сказав, что кое-кто хочет камень украсть, и не соврал. Силой Драко были знакомства и связи, которые он стремительно завязывал именно в это послевоенное время, когда часть идеологических поклонников Волан-де-Морта оказались вынуждены вести себя тише воды. Драко не был именно лидером, но он способен увлекать за собой и заключать выгодные сделки. Он умел видеть слабые места и давить куда можно. Впрочем, грязными приемами он старался не пользоваться. Не столько потому, что изменился, конечно, просто он быстро понял, что это ненадежно и невыгодно. В его памяти слишком живы были обстоятельства, демонстрирующие ему силу благородства. Оказалось трудно признать, что многому он научился, именно наблюдая за Гарри, Роном и Гермионой.
У него не было человека, который бы пожертвовал ради него собой. И сам он не считал себя способным на какое-либо самопожертвование.
Итак, он действительно знал вора. То есть имел с ним некоторое знакомство. У Драко был поклонник (так Астория иронично называла его помощников), который умел узнавать всё и обо всех.
- Идиот, - вздохнул Драко, когда ему принесли новость о воскрешающем камне. - Там будут мракоборцы. А они в последнее время совсем озверели. Пока не стоит высовываться. Не трогайте министерство магии и всё, что с ним связано. Передай ему.
Этот совет был передан, но то ли вес Драко был пока еще слаб, то ли передан слишком поздно. Малфой понимал, что кража неизбежна.
Он по-прежнему занимался философским камнем. Ему удалось достать нужный сплав не вполне законным путем. В его поместье в подвале, где раньше находились пыточные, он оборудовал личную лабораторию и сам участвовал в ее создании, выбирая в том числе рабочих. Он научился - никому нельзя верить. Каждый будет способен бросить тебя, если ему просто хорошо заплатить.
Изучения давали плоды, и Драко удалось создать артефакт, некоторыми свойствами схожий с философским камнем, но не более. Он не взаимодействовал с металлами. Отчеканенная им монетка ненадолго давала владельцу способность чувствовать ровно всё, что переживает другой человек. Не самый полезный предмет, но это некоторое продвижение в области трансфигурации. Мечтой его было создать философский камень, трансформирующий тело и душу человека…
Монетка имела свои негативные свойства. Например, она сильно действовала на рассудок. Когда он испытал ее на добровольце, тот часа два пребывал в психоэмоциональном шоке. Потом Драко попробовал артефакт на себе. Он некоторое время чувствовал всё и видел глазами Астории. Это оказалось неприятно, противно и болезненно, а последствия заставили его закрыться надолго в комнате. Монетка была зарегистрирована, как того требовала буква закона. Драко соврал, что отыскал ее в одной из своих экспедиций. Не хватало еще, чтобы в министерстве узнали о его опытах.
Увидеть Грейнджер было испытанием, но он с улыбкой вспоминал момент, когда она толкнула его, до сих пор ощущал на своей груди ее ладошку.
Причина, по которой он не пытался заполучить Грейнджер, как пытался заполучить всё, что ему только захотелось, заключалась в том, что сердце этой девушки неподкупно. Он знал, что на нее не подействуют подарки, лесть. Угрозы и насилие вынудят ее возненавидеть его еще сильнее. Она презирала его фамилию и весь его род. Чтобы получить ее, Драко должен перестать являться собой, а это просто невозможно.
Если бы события разворачивались более мирным путем, то Гермиона так бы и продолжила работать в министерстве, вышла бы замуж за Рона и была бы счастлива, успокоившись в материнстве. Но колею событий, произошедшей после признания Малфоя, мирной назвать трудно. Впрочем, даже если бы Гермиона вышла замуж и сделалась бы уважаемой матерью большого семейства, это никоим образом бы не изменило ее характер. А характер у Грейнджер всегда был стальной, при всей ее женственной хрупкости и грации. Она упряма, любознательна и с бунтом реагировала на любую несправедливость. Если замечала, что кому-то не нравилась из-за коренных свойств ее характера, она просто назло подчеркивала их еще ярче. Например, узнав в детстве, что Рон ее дразнит заучкой, она вдвое упорнее выкладывалась на занятиях и проходила мимо Уизли не иначе маленьким разъяренным танком, задевая его плечом. Чем пугала его и некоторых других мальчиков. Вопрос заключался исключительно в ее приоритетах. Сначала их определило честолюбие, и когда Гарри сказал, что она стала бы прекрасным мракоборцем (она до сих пор помнила это), то немедленно зарделась от удовольствия. Полюбив Рона и пережив массу опасностей, она как-то незаметно для себя перестроилась. Ее рассудительность требовала от нее измены своим амбициям, и она спокойно положила их на алтарь в угоду семье. Однако, это неизбежно рано или поздно должно было бы вызвать конфликт в ее личности. И он понемногу зрел, подогреваемый обстоятельствами...
Словом, характер Гермионы не переменился бы никогда. И ничто не было способно сломать этот стержень. Она любила Рона и не скрывала от себя его недостатки, которые считала вполне простительными и в некотором смысле уместными, даже если ругала его за них.
В характере Гермионы немаловажную роль играл ее интеллект. Если что-то интересовало ее, рассудок не отпускал задачу, пока не разберется с ней по всем статьям. В этом плане Рон немного утомлял ее своей леностью и простоватостью.
- Да, что ты сидишь с этими бумажками? Ложись уже спать, - твердил Рон сонно, видя, как она, закусив нижнюю губу, что-то пишет за столом.
- Подожди, я занята, - не оборачиваясь, говорила она. - Мне нужно кое-что поправить в документе, который мне дали на подписание. Это какой-то апофеоз невежества.
Рон рассмеялся:
- И не живется тебе спокойно.
А ей и правда не жилось спокойно. Спокойствие, статика и расслабленность были смертью ее рассудка, который требовал топлива для работы, как вечный двигатель.
Она была благодарна Рону за то, что он словно уравновешивал ее, позволял ей быть обычной девушкой, но иногда это переходило некоторые границы. Гермиона с раздражением и беспокойством замечала, что Рон немного меняется под влиянием семейной жизни. Она привыкла, что он не занимается собой и твердила себе, что любит его вовсе не за внешность. Она привыкла, что он шутит над ее серьезными занятиями. Она ко всему в нём привыкла и продолжала беззаветно любить. Только иногда с сожалением вздыхала, потому что в ее мечтах он был галантен, мил, вежлив и благороден, следил за собой, умел поддержать с ней беседу на любую тему и обладал той же тягой к знаниям и приключениям.
- Эй, ты тут? Я спросил, как насчет того, чтобы сходить с нами на матч по квиддичу, - Рон помахал у лица Гермионы рукой.
Девушка встрепенулась, прогоняя картину, где они с Роном танцуют в бальном зале при свечах. И этот бал на самом деле маскировка, а они проникли туда, чтобы помешать злодею уничтожить целый город!
- Да… ты что-то говорил? Прости, я немного витаю в облаках, - смущенно произнесла она.
- Так как насчет квиддича?
- Не знаю. Я не разделяю вашего общего с Гарри и Джинни восторга. Впрочем, я давно не видела ее. Ладно, съездим на матч.
Вообще-то Гермиона была этому рада. Она снова увидится с Джинни и Гарри, почувствует себя как в Хогвартсе, когда все гриффиндорцы приходили болеть за своих. Ей нравилась их дружная сплоченность в такие моменты.
Гермиона никогда не была спортивной в начальной школе или ловкой, как Джинни. Если ее рассудок работал четко, быстро, а фантастическое внимание к мелочам позволяло ей элементарно раскалывать задачки и использовать почти холмсовскую дедукцию, то когда дело касалось занятий, вроде “удирать со всех ног”, “высоко прыгать” или “вскочить на метлу и лететь”, подготовка ее подводила. Это в числе прочего еще одна причина, по которой она никак не могла стать мракоборцем. Но среди них работали и аналитики, Гермиона не пошла и туда, зная, что боевые маги и следопыты тоже рискуют жизнью.
Ей нравилось узнавать новое, постоянно совершенствоваться, она держалась в тени серьезных волшебников, но не было почти ни одного заклятия, которое бы не удавалось ей. Боевая магия, магия защиты, целительная магия… она знала назубок все необходимые заклинания. Захоти только - стала бы потрясающим мракоборцем. На дальней дистанции с противником Гермиона чувствовала себя почти непобедимой. И это ее желание… постоянно всех спасать. У нее было поистине сердце рыцаря.
Однако, в своем скромном платьице и с кое-как собранными ниже затылка волосами она не производила впечатления грозной волшебницы.
- Слушай, что стряслось? - Джинни, согревая ладошки о кружку с горячим шоколадом, заглянула в лицо Гермионы, которая почти минуту зачем-то смотрела за окно. Она не любила врать и юлить. Тем более - лучшей подруге. Это было бы недопустимо.
- Почему ты не стала мракоборцем, как Гарри? - спросила Гермиона.
Джинни рассмеялась:
- Ты шутишь? Знаешь, с меня достаточно всех этих приключений. Наконец-то пресловутое добро победило. Я чувствую, что всё на своих местах.
- И ты… не тревожишься за Гарри, верно?
- С чего бы? - иронично вскинула бровь она. - Мы же дрались против безносого Лорда, помнишь? Я сомневаюсь, что самому живучему парню на свете что-либо грозит.
- А я жду, когда сама успокоюсь. Ты права, всё позади, просто у меня чувство, что я могу сделать больше. Что я способна на большее, чем вечное правовое регулирование конфликтов, - она закатила глаза. - Если бы бумаги что-то решали, я бы успокоилась.
- Тут вопрос, что для тебя важнее. Твое предназначение или семья.
- А всё вместе?
- Ну, я, например, хотела бы растить своих детей спокойно, ты же понимаешь. И это прежде всего. А как бы я гоняла по всем углам злых волшебников, одновременно думая, что там с моим дитем дома? Эй, ты вполне можешь объединить работу в министерстве и семью.
- Просто смотря в каком отделе работать.
- О, боже, ты мракоборцем захотела стать?
Гермиона сжала плечи было, но потом выдохнула и расслабилась:
- Нет, я трезво смотрю на вещи. Из меня неважный мракоборец.
- Чепуха, - решительно отрезала Джинни, - классный из тебя будет мракоборец. Лучший. Только Гарри не говори… Ты храбрая, и у тебя такой магический базис за плечами, что любое преступление будет тобой распутываться на раз-два. Но это работа, которая съест всё твое время. Правда. Гарри не бывает дома сутками. Я лично это понимаю. Я поддерживаю его и счастлива, что он обожает свое дело. Но Рон… он же тобой дышит.
- А, кстати, тебе Гарри ничего не рассказывал насчет работы? - она поспешила немного перевести стрелки разговора, почувствовав тоскливую тяжесть в груди.
- Почему ты спросила? - насторожилась Джинни. - Ты про кражу?
Гермиона вцепилась пальчиками в поверхность стола:
- Она всё-таки состоялась?
- Почти. Вора поймали с камнем. Кто-то предупредил мракоборцев вовремя, и, в общем, ничего страшного, никто не убит и кражи века не случилось, - пожала плечами Джинни.
- И кто вор?
- Не помню, я никогда не слышала о нём. Какой-то отчаянный тип без регистрации…
“Выходит, Драко не солгал. Но почему он знал вора? И почему он мне его выдал? Он же знал, что я сделаю, так зачем…”
А причина проста и тривиальна. Знакомство с этим вором Драко оказалось больше не нужно. Он предупредил его о том, что не следует драконить министерство. Его не послушали. В целом, Малфой не был склонен к мелочной мести, он из этого давно вырос. Однако, шанс произвести хоть небольшое впечатление на Грейнджер он использовал и без всякой жалости дал ей шанс помочь восторжествовать правосудию. Разумеется, он мог бы и дальше сделать нечто подобное, но, к его чести будет сказано, он насмотрелся на отца и не собирался ни перед кем лебезить. Тем более перед Гермионой, которую он считал для себя абсолютно недоступной. Совершать что-то хорошее исключительно ради нее и наступив на горло своей гордости? Драко никогда до такого не опустится. Он будет делать только то, что считает для себя лично уместным.
- Слушай, - неторопливо пробормотала Гермиона, - а ты не знаешь, куда потом дели артефакт? Камень, в смысле… Должны бы обратно в министерство, да?
- Наверное. А почему ты так на этом зациклилась?
- Простой воришка без имени и регистрации пытается украсть артефакт после того, как его совсем недавно нашли в Запретном лесу. Ему для этого нужно быть информационно подкованным. Кто-то должен был сказать ему о находке, чтобы он подготовился.
Разумеется, она понимала, что в министерстве с этим разберутся, но любопытство уже начало мучить Гермиону, а это означало, что мозг принялся с энтузиазмом грызть очередную задачку…
На другой день она снова воспользовалась перерывом, чтобы проскользнуть в отдел мракоборцев. Она тихонько окликнула Гарри. Тот ей улыбнулся и сопроводил свою улыбку многозначительным прищуром:
- Гермиона, на месте не сидится, да?
Он всегда был проницателен в отношении нее. Девушка усмехнулась:
- В прямом смысле. Мне всё покоя не дает эта кража. С ней что-то не так. У вора должен быть сообщник или информатор.
- Да, мне рассказала Джинни. У нас в отделе тоже так думают, но вор пока молчит, и мы не знаем, чем на него надавить, - Гарри добавил, помедлив: - Слушай, а почему ты к нам не перейдешь?
- У вас круглосуточный аврал, а у меня помимо работы куча своих дел, - отмахнулась она.
“Слабое место, - размышляла она по дороге обратно. - Слабое место вора… Как его отыскать?”
- Гермиона, мне нужен твой отчет по кентаврам, - высунулась из кабинета ее начальница. Отчет Гермиона давно подготовила. Она спокойно кивнула:
- Конечно. Я немедленно принесу его.
Дело касалось группы кентавров, которые нападали на людей в лесу. Люди не особенно пострадали, но потребовали изгнания или наказания магических созданий. Гермиона не слишком любила кентавров, но на сей раз была не согласна с иском. Люди нарушили личный ареал, а на такие вещи кентавры реагируют очень жестко, так у них принято. Гермиона быстро разрешила этот вопрос. Формально. И без всякой надежды написала комментарий, что стоит обговорить с кентаврами задачу лучшей отгороженности территории от людей. Некоторым может быть просто непонятно, что они пересекают запретную границу. Ей заодно хотелось спросить, что именно делала компания в той части леса, куда не заходят даже самые отчаянные, но напомнила себе, что это не ее дело.
Иногда она чувствовала себя связанной этой бумажной работой.
Гермиона понимала, что если нужно надавить на слабое место вора, для этого придется задать пару вопросов Малфою. Она строго спросила себя, почему не указала на Драко мракоборцам. И ответила тут же: потому что еще не факт, что он к чему-то причастен. Она не любила мыслить о людях стереотипно. Пока что Малфой не сделал ничего плохого, и у нее нет объективных причин травить его.
Она спросит его сама.
Гермиона знала, что Драко согласится на встречу, но волновалась, потому что боялась реакции на это. Как бы он не подумал, что она поощряет его. Она оделась максимально строго и просто - пошла на встречу в парк в рабочей мантии.
Малфой не оправдал ее опасений. Он держался холодно и предельно корректно, как тогда во время их переписки. Он моментально понял, что речь пойдет о деле, а когда разговор шел в таком тоне, Драко демонстрировал чудеса рациональности.
Он коротко кивнул ей, спросил:
- Это же насчет того вора?
- Да, его поймали.
- Конечно, поймали.
- Но у него был сообщник, - с нажимом сказала Гермиона.
Драко заговорил негромко и быстро:
- Тебе нужна от меня информация о том, есть ли у него сообщник, кто он и где, чтобы с моей помощью указать на это мракоборцам.
Гермиона напряглась, подумав, что сейчас он потребует плату за информацию. Но Малфой сказал:
- У меня действительно не было времени говорить с тобой в прошлый раз, иначе я бы сообщил. Всё, что я знаю, - он водит дружбу с опальным мракоборцем из северной Америки по фамилии Гросс. Я никогда не видел его и не знаю, где искать. Не ручаюсь, что это нужный тебе человек.
- Откуда ты всё знаешь?
Он покачал головой:
- Гермиона, ты способна иногда использовать меня как информатора, - он тут же добавил: - В смысле, ты имеешь на это право так же, как и… Поттер, к примеру. Но мои источники - это мои источники, и их конфиденциальность я обязан беречь, если хочу пользоваться ими.
- Логично, - пришлось признать ей. - Спасибо за сведения.
- Я не пошутил, - сказал он, внимательно глядя ей в глаза. - Гросс обладает навыками пыток и убийств. Он не вполне владеет собой. Если решите с ним поболтать, лучше это учитывать. На твоем месте я бы не высовывал в его сторону свою лохматую голову, Грейнджер…
- Я разберусь, Драко.
Он пожал плечами:
- Как скажешь.
Гермиона шла домой несколько озадаченная, но не более того. С одной стороны, была рада, что так легко отделалась, с другой - ей показалось, словно она и впрямь пользуется своим положением. Она бы сказала обо всём Гарри, но чувствовала, что делать этого не стоит. Гарри несколько раз спасал Драко жизнь. Она до сих пор помнила тот жуткий момент, когда их поймали, и Малфой мог выдать их. Она видела, что Драко узнал их, но холодно пробормотал, что не узнает, тем самым позволяя им сбежать. Тогда у нее не было времени над этим задумываться, но сейчас она понимала, что обоим - и Гарри и Драко - нужно время, чтобы хотя бы просто идти рядом, не испытывая дикого напряжения.
У самой Гермионы этого напряжения (теперь уже) не было. После переписки с ним и его признания она хотя бы перестала относиться к нему с таким отвращением. Только с подозрением и опасением.
Драко не мог позволить себе брать с Гермионы плату за информацию. Он был ей должен слишком много, а он очень не любил оставаться в долгу. Сама тяжесть этого словно сгибала его к земле, всем весом ложилась на плечи…
Ей жутко хотелось расспросить Драко о том, как продвигаются его эксперименты, но она не стала этого делать.
Ему страшно хотелось с ней поделиться, но он слишком привык запирать себя внутри.
Он возвращался домой в мрачном расположении духа, но не понимал этому причины. Что-то раздражало его. Что-то мешалось, кололось где-то под ребром. Он уже испытывал нечто подобное когда-то давно… Драко не привык к подобным чувствам, он плохо разбирался в них и слишком приспособился их просто для себя выключать. Вот и на сей раз, заметив то, что ему мешает, он выключил это.
***
- Гросс? - нахмурился Гарри. - Откуда ты знаешь?
Гермиона опустила глаза, лицо ее сделалось застывшим, она пробормотала:
- Гарри, честное слово, я просто не могу сказать… Я не думаю, что это будет правильно.
- Если ты так говоришь, - спокойно отозвался он. - Ладно, я проверю информацию.
- А можно мне с тобой? - почти без надежды спросила Гермиона.
- Зачем? - удивился Поттер.
- Мне просто интересно. Понимаешь, на месте ведь можно оглядеться и найти что-нибудь. То есть, конечно, ты будешь не один, и с тобой будут товарищи, которые сами всё найдут, - она уныло кивнула.
- Я думаю, ты можешь поехать, если нас отправят побеседовать с Гроссом, - усмехнулся Гарри. - Ничего там с тобой не случится. Это рядовой допрос, а я знаю, какая ты глазастая.
- Спасибо.
- Но как же твоя работа?
- Я написала все отчеты и сделала несколько правок в указы, которые мне отправили. Не думаю, что они будут учтены, - она раздраженно закатила глаза, - но я уж этого добьюсь и прогуляюсь до кабинета помощника главы отделения. Вот прямо сейчас это и сделаю.
- Ты имеешь свойство обедать, вообще?
- Ну, да, - улыбнулась она. - У меня всё с собой.
И уже мчалась прочь своей легкой, решительной походкой.
В кабинет помощника ее впускать не хотели. Главным образом потому, что Гермиона туда зачастила. Едва секретарша замечала несущийся на нее силуэт вечно-всюду-сующей-свой-нос-мисс-Грейнджер, она вся как-то съеживалась и обреченно, неуверенно оглядывалась по сторонам.
- Я просто хотела бы лично увидеть, что правки будут учтены, - своим фирменным, несколько учительским тоном сообщила Гермиона помощнику, который на свою беду не вовремя вышел из кабинета.
- Разумеется, будут. Это моя работа. Ваши предложения, несомненно, интересны. На совете мы примем решение касательно их.
- Не совсем понимаю, что там можно обсуждать.
- Мисс Грейнджер, чтобы выполнить пятый пункт вашей правки касательно патрулей в лесу, требуется урегулировать вопрос с мракоборцами, а там недобор боевых единиц.
- Выходит, можно отправить пока что дружину из добровольцев нашего отделения.
- Добровольцев? В лес? Вы смеетесь?
- Нет, - строго и честно ответила она. - Вопрос нужно решать сейчас. Я предложила одно из решений.
- И кто, прошу прощения, возглавит эту вашу дружину?
- К примеру, я.
- Вы? - он изумленно посмотрел на невысокую девушку.
- У меня есть все необходимые навыки.
- Но это еще нужно проверить. Нельзя действовать вот так с бухты-барахты…
Гермионе не присуща решительность по жизни, но когда дело касалось чьей-либо защиты или просто интересующего ее вопроса, она была непреклонна. И всё же в этот раз ей пришлось отступить. Она чувствовала, что бессильна перед системой, но не привыкла ей противостоять. Всю свою жизнь она защищала ее.
С одной стороны, бумажная работа временами успокаивала ее. Составляя графики и отчеты, она словно упорядочивала хаос, который ощущала вокруг себя. Но на практике видела, как мало всевозможные указы согласуются с реальным положением вещей. Например, согласно букве закона, она не имела права присутствовать при допросе в отряде мракоборцев, но Гарри сказал, что проблем не возникнет. Она не слишком расстраивалась по этому поводу, просто осознавала, ибо не умела себе врать, что если она хочет приносить пользу, то должна делать это реально.
На другое утро к Гермионе в кабинет примчался Гарри - несколько взлохмаченный, но энергичный.
- Ты готова?
- Вы уже едете? - она вскочила из-за стола и потянулась к своему плащу.
- Да. Я, пара напарников и ты. Пока нам сказали просто задать несколько вопросов, разрешение мы получили. Едешь?
- Да, конечно, - она уже мчалась вместе с Гарри из кабинета. - Что удалось узнать о Гроссе?
- Что его выгнали из своего отделения за то, что он брал взятки у контрабандистов из Англии. Через его руки протекли кое-какие ценные вещицы, и внутреннее расследование быстро показало его виновность. Он попытался устроиться на работу у нас, но не вышло. Как живет теперь - неизвестно. Поселился на окраине города один.
Магические стычки Гермионе не очень нравились, но докапываться до истины она обожала, поэтому вместе с тревогой ощущала азарт.
Впрочем, допрос прошел достаточно гладко. Только один раз Гарри достал палочку и велел Гроссу успокоиться и не делать резких движений. Лицо героя знали все, и против Поттера было мало охотников выступать.
Гермиона держалась в сторонке, наблюдая за обстановкой. Пока шел допрос, она осматривалась, не забывая внимательно прислушиваться. В квартирке Гросса был беспорядок. Бородатый, с всклокоченными волосами, он сидел, сжав кулаки и уставившись в одну точку. Гермиона знала, что это значит злость и вину. Он в курсе кражи. Но не он предупредил вора о камне.
- Через полчаса, - проронила она тихо и повернулась к Гроссу. - Что именно у вас запланировано через полчаса?
Он переменился в лице и прошептал:
- У меня важная встреча.
- С кем? - спросил Гарри.
Он затравленно на него взглянул:
- С другом.
- Вы не возражаете, если мы познакомимся с вашим другом?
- Это простой курьер…
- Мы проверим, - пообещал Гарри.
Через полчаса, однако, никто не пришел, и Гермионе это показалось странным. Вместе со скудными показаниями Гросса они возвращались в отделение. Грейнджер покачала головой:
- И он, и вор - просто пешки. Кто-то важный должен был прийти к нему через полчаса, но не пришел, он как-то подал ему знак.
- Как ты поняла? - спросил Гарри.
- Тот, кого он ждал, вызывал в нём страх. Если верить биографии Гросса, страх в нём способен вызвать только могущественный человек. На шкафу был лист бумаги, где значилось красным время и короткое “встретить, несмотря ни на что”. Он очень занят, у него нет времени, чтобы привести себя в порядок и убраться, но он обязательно должен был увидеть этого человека. Теперь встреча перенесена. Может, на завтра… Но у меня странное предчувствие, Гарри. Словно мы сейчас совершаем ошибку.
- Я нашел в вещах фотографию его и маленькой девочки. Но он сказал, у него нет детей. И биографические данные в отделе не указывают на семью, - заметил Гарри. - Мы еще поспрашиваем его поплотнее завтра. У нас пока нет разрешения на задержание. Слушай, а через этого твоего информатора можно узнать о Гроссе?
- Не знаю. Я могу попытаться, - вяло пробормотала Гермиона.
И она знала, что ей придется…
Драко вновь согласился встретиться с ней. Она снова не была этому удивлена. Он не любил, когда его используют, но четко понимал, что отдает долг. Никакой надежды не было ни в поведении, ни в его словах. Он сухо кивнул ей при встрече:
- Ладно, я слушаю.
Гермиона опустила голову. Ей не нравилось с ним видеться, она полностью понимала, что это неуместно, но дело превыше всего.
- Тебе что-нибудь еще известно о Гроссе? Возможно, у него есть влиятельные знакомства. Я нашла записку, в которой фигурировало напоминание о встрече с кем-то очень для него влиятельным.
Драко нахмурился, услышав это.
- Ты? - переспросил он. - Ты нашла?
Она даже растерялась:
- Ну, да.
Только в ту секунду он понял, что именно его разозлило в прошлый раз.
- Я же говорил тебе к нему не лезть.
Он беспокоился за нее.
По инерции она хотела сообщить, что с ней был Гарри, но не смогла. Это было бы слишком. Она не обязана перед ним оправдываться. Посмотрев ему в глаза, она промолчала, всё сильнее понимая, насколько плохой мыслью оказалось с ним видеться. По всей вероятности, он размышлял о том же. Ему сделалось бы гораздо спокойнее, если бы Гермиона была с ним.
- Я могу узнать, - коротко бросил он.
Гермиона тихонько прочистила горло:
- Нет. Ты не можешь…
- Перестань, - негромко одернул Драко. - Когда узнаю, напишу, - и добавил: - Мой филин прилетит к министерству.
Он сказал так, потому что понимал - Рон не одобрит советчика в лице Малфоя. Гермиона неожиданно почувствовала себя очень неправильно и категорично сказала:
- Нет. Не нужно ничего выяснять. И говорить мне тоже. Прости, что я побеспокоила тебя. Мне нужно идти.
Он раздраженно выговорил:
- Есть две причины, по которой кому-то может понадобиться воскрешающий камень. Первая - человек ужасно хочет вызвать к жизни кого-то, кто было ему дорог. Вторая - он хочет зачем-то и как-то его изучить. Человека с такими амбициями следует найти.
- По описанию похож на тебя.
- Любой злодей по описанию в твоей голове похож на меня. Это уже зацикленность. Считай лично моей инициативой - я узнаю, что смогу, и пришлю к тебе на работу филина. Я иду против твоего желания.
Он высказался именно так, чтобы снять с нее камень ответственности за то, что она встречается с ним и не говорит Рону. Он словно пояснил ей: ты свободна, ты можешь ему сказать, это я вынудил тебя со мной видеться, я манипулировал тобой, и я сам пришлю своего филина. Ты же ничего не можешь с этим сделать?
Причина, по которой он решил помочь, заключалась в том, что Гермиона любопытна. Драко был уверен в ней, но ему не нравилось думать, что она будет действовать, а он окажется не в курсе ее передвижений. Раньше это так его не заботило. Всё изменилось после небольшого количества личного общения с ней. Он подумал: “Это не составит труда, подниму парочку связей, узнаю, что нужно, отдам ей сведения, она угомонится, и я просто куда-нибудь уеду… Например, в Швейцарию. Среди тамошних магов есть один нужный мне человек, давно пора повидаться”.
- Я не пойду на сделку со своей совестью, Драко. Просто хочу, чтобы ты это знал, - строго сказала Гермиона.
Он только головой покачал и запоздало вымолвил:
- Я знаю.
На этом они разошлись.
Она шла домой, откровенно задавая себе вопросы и представляя, что скажет Рону. Она должна ему рассказать. Просто обязана.
***
- Что? Вы же перестали общаться? - удивился Рон, и в тоне его послышалось возмущение.
- Мне очень хотелось помочь Гарри с этим делом, - пояснила Гермиона. - Но я сказала Драко, что информатор в его лице мне больше не нужен. Он не послушал. Сказал, что всё равно узнает информацию. Пусть так.
- Я не понимаю, зачем ты в принципе полезла к мракоборцам?
- Рон, речь, возможно, о какой-нибудь опасной секте или темном волшебнике, это не пустяк, - решительно сказала Гермиона. - Я не способна просто смотреть, когда способна что-то сделать.
- И я не могу взять в толк, почему он общался с тобой, помогал тебе…
- У него есть причина, - вяло произнесла Гермиона.
- И какая?
- Я не скажу.
- Восхитительно! И почему?
- Потому что ты разозлишься. И потому что это будет почти подло. Я могу только сказать, что зла он мне не желает и ничего взамен не требует. Если потребует, у меня всегда с собой волшебная палочка.
- С каких пор ты хранишь от меня его секреты? Просто в голове это не умещается!
- Рон, не вынуждай меня, я не могу перед тобой врать или молчать, - не выдержала Гермиона, беря его за руки. - Пожалуйста… Я обязана не говорить.
Он привык ей верить. Глядя в ее темные, теплые глаза, он знал, что уж на предательство Гермиона не способна. Это самый честный человек из всех, кого он знает. Тем не менее он никогда не отличался особенным пониманием людской натуры.
- Может, это и его секрет, - буркнул Рон. - Может, я и разозлюсь… Но я уже злюсь, понимаешь? Сейчас.
Гермиона знала, что для нее спокойствие Рона куда важнее чего бы то ни было. Она понимала, что легко сдастся, поэтому отошла от него. Она знала, как дальше пойдет разговор. Рон ревнив, и он хранит обиду гораздо дольше нее. Он никогда не простит Драко и всегда будет относиться к нему с холодом. Если он только узнает о чувствах Малфоя к ней, то разразится жуткий скандал, который ни к чему хорошему не приведет, учитывая вспыльчивость Рона. Еще на дуэль его вызовет или кричать начнет.
Она велела себе молчать. Неважно, что чувствует к ней Драко. Ничего не важно, кроме спокойствия того, кого она любит…
Гермиона посмотрела Рону в глаза:
- Мы все изменились после войны. Возможно, изменился и Малфой, - она с трудом заставила себя просто произнести его фамилию. - Но мне это не интересно. Он был информатором. Теперь он им не является, вот и всё.
Рон быстро заводился и долго остывал. Он был несколько подозрителен, и Гермиона знала, что он будет дуться весь вечер, немного оттаяв к утру. С этим оставалось только смириться.
Драко тоже был не слишком доволен происходящим. Он, напротив, поняв, что беспокоится за Гермиону, задался вопросом, что с этим делать. Заботиться он не умел. Это в принципе не его свойство. Беспокойство было слишком осознанным, чтобы запросто от него отмахнуться. Можно со временем, конечно, выключить в себе его. Так, как он сделал со своей тоской, когда Гермиона повернулась к нему спиной и ушла. Так, как он сделал это, когда ему велели убить Дамблдора. Так, как после суда в министерстве, где Гарри защищал его. Он прекрасно владел ЗОТИ и мог посоревноваться в окклюменции с самой Гермионой. У него бы получилось заблокировать в себе беспокойство, если бы он уехал в ближайшее время из города. Не вижу, следовательно, не могу влиять и следовательно - беспокоиться не о чём.
Но кое-чему он успел научиться. Ему уже приходилось видеть, как страдает его семья. Та боль оказалась такой ясной и невыносимой, что он не смог терпеть ее. И он понял - есть скорбь и пытка, от которых не существует защиты. И если что-то случится с Гермионой…
Он снова почувствовал, как болит голова.
“И зачем я только вообще во всё ввязался?”
Когда он хотел сделать что-то быстро и эффективно, он это делал. Сцепив челюсти, скрипя зубами и сдвинув брови, но делал, даже совершая ошибки. И теперь он нацелился на выяснении, кто задумал украсть воскрешающий камень чужими руками.
Ему удалось на другой день разузнать о Гроссе. У него всё-таки была дочь, которую он скрывал еще во время своей работы в Америке, потому что находился под прикрытием. Дочь, как и жена, оказались официально вычеркнуты из биографии. О малышке ничего не известно. Где Гросс работает - так же не ясно, он нигде формально не состоял и не числился.
На третий день помощники Драко приволокли ему в дом какого-то типа. Бродяга рассказал, что к Гроссу иногда приходит высокая красивая женщина. Она носит шляпку с черной вуалью, и у нее белая волшебная палочка.
Малфой схватился за эту информацию. Он пытался действовать так оперативно, как мог, и обратился к мастеру-изготовителю.
Едва Олливандер увидел на пороге магазина Драко, подслеповатый взор его серо-голубых глаз сделался встревоженным. Так на Малфоя реагировали все, кто хоть сколько-нибудь был в курсе того, кто он и какую роль играл во второй магической войне. А Олливандер великолепно помнил и Драко, и его семью. Он замер. Возможно, у бедного старика едва не случился приступ.
- Мне нужна ваша консультация, - произнес Малфой холодно.
- Смотря что вы хотите узнать, - сухо сказал Гаррик.
- Из какого дерева может быть белая волшебная палочка?
Олливандер какое-то время молчал, а Драко прямо смотрел на него. Как и всегда, когда он подавлял в себе сильные эмоции, его лицо каменело, и в нём появлялось нечто поистине василисковое. Будто под замораживающим взором серых глаз легко обратиться в камень. Он не имел права давить на старика, но был готов и давить, если придется, как бы ни протестовала слабая совесть.
- Из виноградной лозы, вероятно, - проронил Олливандер. - Или из вишневого дерева. Зависит от гнущейся способности палочки и ее фактуры, конечно. Очень сложно судить просто на слух. Но белые волшебные палочки всё-таки редкость. Нечасто при обработке дерева получается чистый белый цвет. У вашей палочки темное, - он говорил быстро, но рассеянно. Внезапно Драко словно перестал его интересовать. Старик живо увлекся любимой темой.
- Белая… белая палочка. Постойте, вся и целиком? - уточнил он быстро.
- Да, - негромко произнес Драко.
- Таких очень мало. По большей части рукоять или кончик палочки темнеет при обработке, - Олливандер подскочил к своей картотеке, быстро перебирая узловатыми пальцами тонкие картонки с данными. - Сколько лет владельцу палочки?
- Возможно, старше меня.
- Тогда совсем просто. Всего таких палочек больше двадцати лет назад продано семь штук. Нелегкие были времена, и волшебники с белыми палочками являлись редкостью.
Олливандер не спрашивал Драко, зачем ему имена владельцев волшебных палочек. Больше всего ему хотелось его выгнать, но он слишком хорошо помнил подземелье поместья Малфоев. Он слишком хорошо помнил, как его пытали. И страхи эти до сих пор были живы и такими останутся до конца его дней. Пусть его бросят в Азкабан за то, что он сейчас делает, но он уверен, что даже там нет таких мучений, как в застенках, где ему пришлось пережить столько горя…
Драко поблагодарил за список имен и спокойно вышел. Его не интересовали волнения старика. Вернее, задевали недостаточно сильно, чтобы он обратил на них внимание. Главное - сведения он узнал, и точка.
Теперь осталось передать всё Гермионе, чтобы она угомонилась.
Правда, Драко знал, что девушка на этом не остановится. С одной стороны, это его радовало. Пусть не рядом с ним, пусть хотя бы так, но он чувствовал, что она раскрывает себя. Это то, что было важно. Если он желал себе лучшего (а Гермиона всё-таки была лучшей), то он хотел, чтобы желаемое оставалось на высоте и раскрывало свои возможности. В тот момент, когда она потеряет себя, она умрет для Драко, хотя он и продолжит любить ее призрак в памяти. Словом, он был более или менее доволен хотя бы тем, что она пытается жить полноценно.
Вместе с информацией, которую он узнал, сделал в письме Гермионе небольшую, лаконичную приписку.
“Полагаю, на этом деле ты не остановишься. Советую перед тем, как нырять куда-либо, спросить себя, что будет дальше. Не сомневаюсь, впрочем, что ты уже это сделала…”
И он был прав. Гермиона, читая короткую приписку, неприятно удивилась тому, насколько хорошо он понимает ее мысли. Действительно, тот факт, что она влезла в дело мракоборцев, Рона явно не обрадовал. И теперь ей придется сделать выбор: настоять на своём или делать так, как хочет жених. Гермиона достаточно честолюбива и упряма, чтобы не придерживаться второго мнения. Она собиралась настоять на своём. Рон любит ее, и ему придется ее понять.
Она оставила послания без ответа, отнесла сведения к Гарри, мысленно поставив точку в отношении Малфоя. И отметила, что это вызвало в ней некоторое сожаление. Ей нравилось, когда кто-то вставал на путь исправления. Может, Драко никогда и не изменится, но, во всяком случае, человек, способный любить, уже не окончательный негодяй. Она думала о том, что общение с ней может ему помочь, но была далека от того, чтобы следовать этой наивной мысли. Она уже не подросток.
