Настоящий Малфой

Poets Of The Fall - Where Do We Draw the Line       В самом начале весны следующего года Драко вернулся из своей экспедиции. Он нередко уезжал из дома на поиски различных редкостей и чаще всего ездил один. Часть находок он покупал, часть приходилось доставать самостоятельно. Его интересовало, является ли философский камень схожим по своему излучению с маховиком времени, и проводил недели в поисках уникальных материалов для его создания.       Когда он вернулся, в кабинете было одно письмо. Он знал, что Астория никогда не трогала его почту, филин кидал всю личную корреспонденцию ему на стол.       Драко узнал почерк Гермионы. Он успел уже встретиться с Асторией, выслушать, как он похудел, коротко отчитаться о своих приключениях, снять верхнюю одежду и отнести багаж в спальню. Расстегивая манжеты рубашки, он неторопливо приблизился к столу, словно там сидело какое-то диковинное животное.       После той зимней беседы с Гермионой он не ездил в книжный магазин, избегал ее в городе и поставил крест на своих попытках видеться с ней. Не насиловать же ее волю, как бы сильно и страстно ему ни хотелось этого. Он серьезно потрудился над собой, чтобы вытравить из сердца глубокую, страшную тоску.       "Кажется, я знаю источник излучения маховика времени".       Не письмо, простая записка, но она значила многое. Гермиона не задавала вопросов, не поделилась конкретикой, а поставила его перед фактом, что он имеет право ответить ей. Это было не разрешение, а почти требование.       Волна ярости заставила его резко смять в ладони клочок бумаги.       Он понимал, что ответит ей рано или поздно. Будет корректен, не упомянет о произошедшем зимой. Но того, былого общения с таинственным незнакомцем уже не вернуть, и оба это знали.       Гермиона написала ему, повинуясь голосу разума, а не сердца. Перечитывая его письма, она понимала, что Драко ей вовсе не необходим. У нее есть советчики поценнее. Просто он умел нужным образом подстегивать, провоцировать ее интеллект, дотошно задавать вопросы, безжалостно указывать на недостатки. Кроме того, ей несколько льстило понимание того, что она превосходит его.       Она вполне могла обойтись без общения с Драко, но неожиданно поняла, что имеет право использовать его. Она чувствовала, что общение ему почему-то нравится, хотя не задавалась вопросами и не хотела знать причину. Ей достаточно того, что теперь она находится в положении победительницы.       Ей было обидно не за себя, Гермиона умела за себя постоять, и она не раз обнажала палочку против Драко Малфоя. Она готова сделать это и теперь, если потребуется. Ей было обидно за всех тех, кто слабее. За всех, кто терпел от Драко унижения. И она никогда не простит ему его слов насчет домовых эльфов - беззаветно преданных, удивительных созданий. Он может сколько угодно меняться в какую угодно сторону, Гермиону это нисколько не интересовало. Но она понимала, что имеет право теперь использовать переписку и сделает это. Возможно, общаясь с ней на равных, Малфой поймёт хоть что-то. Не то чтобы это было ей важно, но она не отрицала вероятность свершения доброго дела.       "Малфой заурядный трус, негодяй и любит только себя. Жизнь преподала ему неплохой урок, - рассуждала Гермиона, но удержалась от злорадства: - Однако, война изменила нас всех. Он несомненный гад и всё же стал способен, во всяком случае, на членораздельную, нормальную человеческую речь".       Верно то, что, увидев последствия идеологии своей семьи, он почти отказался от нее. Но Драко Малфой оставался верен себе, и Гермиона нисколько насчет него не ошибалась.       В Хогвартсе было много "грязнокровок". Она изначально раздражала его именно своей нетипичностью - храбрая, сильная, умная... Да, как она смеет не соответствовать его стереотипам?       А временами он откровенно боялся ее.       Сейчас увидев эту записку, его лицо перекосила ярость. Он не писал ей достаточно долго просто из гордости.       А когда написал, его тон был до презрительности холоден. В письмах больше никаких "вы".       Она отвечала ему тем же.       Рон остался недоволен этим общением. После каждого такого письма Гермиона казалась несколько взвинченной, но он позволял ей решать самой и всегда был готов оказаться рядом, чтобы сгладить впечатление от особенно резкого письма.       В Драко не уживались две крайности. Один - желающий реабилитироваться в собственных глазах, сделать нечто стоящее - неважно, плохое или хорошее. На это толкало его честолюбие. Другой - стремится подмять под себя любого, кого он захочет, ломать волю и осознавать власть над теми, кто слабее. Драко остерегался последнего просто потому, что уже на собственной шкуре понял, как не выгодно потворствовать подобным порокам.       Если бы ему представилась возможность иметь много силы, он бы не удержался от соблазнов, и знал это.       Всю весну их переписка носила напряженный характер, но он сглаживался, потому что каждый из них был искренне заинтересован в том, о чём писал.       Каким бы морально низким человеком ни являлся Драко Малфой, он всё же оставался талантливым чистокровным волшебником. Если где-то в поле его внимания находилась возможность могущества, он хватался за нее. И он быстро понял, что стратегия отца не работает. Если просто идти по головам и строить козни - это, пожалуй, весело, но не более. Истинная сила заключалась в нём самом, и Малфой упорно тренировался. Самодисциплине он был научен гувернерами, которые докладывали отцу, если он не делал должных успехов.       Самая большая причина любви к Гермионе заключалась в его же собственном эгоизме. В конце шестого курса, когда к нему пришло понимание насильственно-воспитательным путем жизненных обстоятельств, что "грязнокровка" на равных способна драться с опасными, взрослыми магами, он осознал, что эта девушка была бы достойной любого чистокровного рода волшебников. А Драко желал себе исключительно лучшего. Он инстинктивно, подсознательно понимал, что Гермиона - самое исключительное создание, что он встретил в своей жизни.       Принял он это очень не скоро и не до конца. Он ругал природу, мир и саму несправедливость на ходячий абсурд, которым в его глазах являлась эта девушка.       "Грязнокровка просто не может быть такой!"       Ему стало легче смириться с этим только после войны.       Однажды в конце мая вечером Драко решил прогуляться из музея по бульвару. Общение с местным коллекционером редких металлов вывело его из себя. Старый жирдяй заломил такую сумму, что это показалось почти неприличным. Драко мог бы и заплатить, но он не терпел наглости. А металл был ему нужен срочно. Его недоставало для экспериментов. Быстрее купить тут небольшое количество, чем заказывать издалека у непроверенных источников.       Он шагал по аллее, никого не видя вокруг себя и, как обычно, предпочтя уйти в собственные мысли. Когда он столкнулся взглядом с Гермионой, то слегка нахмурился и небрежно кивнул ей. Она сдержанно ответила ему.       Всё решила мелочь, пустяк. В любых других обстоятельствах, несомненно, эти двое не завязали бы разговор, как бы ни хотелось Драко. Сильный майский ветер сорвал с шеи Гермионы легкий, короткий шарф и, словно дразня, понес прочь. Малфой поймал его по инерции. Ткань оказалась еще теплой.       Малфой подошел и быстро, несколько раздраженно протянул ей его.       Она впервые увидела Драко ближе за долгое время и поразилась переменам. Не в лучшую сторону. Он словно бы медленно высыхал. Его и без того тонкое лицо с острыми чертами сделалось резко точеным, в уголках губ пролегли ранние презрительные мимические морщинки, под глазами виднелись синяки. В то же время это сделало его лицо как бы более змеиным, что отталкивало Гермиону.       - Суть артефактов в корне разная, - бросил он неожиданно.       Она нахмурилась:       - С чего ты взял?       - Ты и сама знаешь, не надо притворяться.       - Динамика и трансформация - разные вещи, это достаточно очевидно, - требовательно сообщила Гермиона. - Но что из того?       - Ты много читала, сопоставишь факты и сделаешь вывод, - скороговоркой холодно произнес он. - И философский камень и маховик времени - физически осязаемые предметы, но суть кроется не в них, а в воле, которая в них заключена. Воля - часть магии.       - Без прописных истин, если можно, - поторопила Гермиона, не надевая шарф. Она с трудом держала его в руках после того, как к нему прикасался Малфой. Драко заметил это и позволил себе ухмылку, впрочем, без комментариев.       - Если учесть, что потенциал маховика времени таков, что сам по себе предмет игнорирует время, что и делает его способным в нём ненадолго перемещаться, то таким же абсолютным свойством обладает и философский камень.       - Под абсолютным ты должен подразумевать, что он меняет не только металлы, но и неосязаемые качества, включая воздух, магию, душу.       - Да. Но у маховика есть свой известный предел.       - Согласно нашим предположениям, его теоретически возможно расширить.       - Это запрещено, - напомнил небрежно Малфой. - Таким же образом можно в итоге расширить функциональность философского камня.       - Логично. И я могу себе это представить, - помедлив, согласилась Гермиона. - Это и есть твоя цель.       - Это не твое дело, Гермиона, - спокойно сообщил он. - И я не думаю, что мне удастся создать философский камень, но я, во всяком случае, приближу к этому открытию будущее поколение.       Гермиона сдержала на лице гримасу презрения. Он, впрочем, всё равно ее уловил по характерному молчанию:       - Давай представим, что в мире есть помимо тех, что ты знаешь, еще одна раса.       Такие темы являлись в разговоре с ней опасными, и он чувствовал это. Гермиона не отвечала.       - И я - ее представитель.       - Могу я поинтересоваться, что за раса?       - Негодяи, - бросил он сухо. - Их есть два типа. Одни - вроде Волан-де-Морта. Другие - вроде меня.       - Отличия небольшие, - отчеканила медленно Гермиона.       - Я мог бы убить вас, подобно тому, как вы могли бы убить меня, - прошипел он почти с яростью. - Выслушай. Ты же хорошо умела слушать на уроках, Грейнджер. Так вот я - представитель этой расы, но пытаюсь не причинять большого зла. Строго говоря, есть негодяи и похлеще, я не зло во плоти. Согласно твоей идеологии, мисс Сострадание и Милосердие, ты благоволишь всем расам, но те, кто просто не желает вписываться в смешные домашние рамочки твоих моральных норм, не достойны ходить по земле. Ты позволяешь себе смотреть на меня свысока, подобно тому, как это делал я с тобой. Не стану извиняться, если что. Но перестань лицемерить. Кем бы я ни был, я полезен тебе, и тебе придется это признать. Я почти сумел переменить свои взгляды относительно... маглов. А ты, выходит, не способна изменить мнение обо мне?       По мере того, как он говорил, Гермиона сильнее хмурилась, но последний вопрос заставил ее прищуриться:       - Какое тебе дело?       Он опешил.       - Малфой, какое тебе дело до того, как я к тебе отношусь?       Драко медленно выдохнул. "Как я умудрился так быстро потерять самообладание?"       - Никакого, - солгал он и посмотрел на часы. - Мы смертны, - неожиданно добавил он.       - И что?       - Всё, что после нас остается, - наш опыт. Наши мысли. Это к вопросу, почему мне хочется заниматься философским камнем. Я оставлю после себя нечто бессмертное. Хм, - он скривил губы, - ну надо же, я говорил с тобой так, словно ты способна понимать. Иногда меня здорово заносит, да, Грейнджер?       - Кстати, тот сплав, о котором ты мне писал, тебе не поможет. Я пришлю список твоих ошибок.       - Очень великодушно. Но придется поторопиться. Завтра я улетаю.       - Куда? - почему-то вырвалось у нее.       Он поднял брови и слегка насмешливо пробормотал, пожимая плечами:       - На север. Есть разница?       - Ты ведь мог бы просто заплатить наемникам, чтобы они доставали для тебя то, что ты хочешь.       - Мог бы. Но это не интересно.       "К тому же я ненавижу этот город. И каждая случайная встреча с тобой... ломает меня, рвет на фрагменты, я перестаю себя контролировать. О, я не могу отказаться от них. Мысль о том, что ты немного нуждаешься во мне, вызывает восторг, который способен заставить меня делать глупости".       Гермиона мельком ощутила зависть, когда он ушел. Он отправляется куда-то далеко, чтобы залезть в опасные дебри и отыскать какой-то артефакт. Прямо Индиана Джонс. Она тихо рассмеялась, представив его в костюме искателя приключений. Бежевые штаны, куртка, повязанный платок на шее, шляпа и сапоги с шпорами. Неожиданно в этом слегка разбойничьем виде он показался привлекательным, однако картину портил хлыст. Гермиона рассмеялась чуть громче. Она посмотрела на свой шарф, и улыбка ее погасла. Запихав кусок ткани в сумочку, девушка поспешила домой. У нее еще куча дел.       Эта встреча могла бы показаться незначительной. Если бы ее не было или если бы Драко оказался чуть худшим и более ленивым волшебником, подобной ситуации не возникло бы. Вполне в характере Малфоя просто взять и медленно задушить в себе то, что шевелится в неправильном направлении. Особенно если это любовь.       Но Драко был эгоистом до мозга костей и страдал от того, что женщина, которую он желает, не только не принадлежит ему, но еще и сильнее его. И ненавидит его.       После ненависти на смену ей регулярно приходил страх, пока не пришли времена, убившие и страх. Иногда ему нравилось злить ее, чтобы ощутить на себе ее гнев. Он нередко вспоминал, как однажды она дала ему пощечину в школе. Это было так искренне. Челюсть у него болела долго, а щека горела. Тогда он был на нее в бешенстве, а сейчас... сейчас он бы хотел, чтобы она попыталась его ударить. Это дало бы ему повод прикасаться к ней.       После незначительной встречи в их головах вертелись следующие мысли:       "Пусть ненавидит. Мне нечего терять, у меня нет даже надежды. Только досада и, пожалуй, усталость..." - думал Драко.       "Выходит, он улетает? Интересно, на сколько? Впрочем, какая мне разница? Это всё немного подозрительно. Не верю, что люди способны так меняться. Я должна быть очень осторожна".       Вечером после этой встречи Рон увидел, что Гермиона с карандашом за ухом снова что-то пишет. Параллельно со своей работой над маховиком времени она активно участвовала в составлении гражданских актов в пользу улучшения жизни домовых эльфов и прочих разумных созданий. Как раз сейчас она делала правки в одной своей идее.       - Ну и как? - спросил Рон слегка напряженно. - Что у него за мотивы?       - Он странно себя ведет, - сказала Гермиона, - но я не нашла ничего предосудительного и преступного. Впрочем, я за ним и не слежу. К тому же он улетает завтра.       Рон нахмурился:       - Откуда ты знаешь? Вы же не говорите на личные темы.       - Столкнулись сегодня на бульваре, - ответила Гермиона осторожно и добавила, посмотрев на Рона: - Только не говори, что ты ревнуешь. Прошу тебя, только не к нему. Я его ненавижу.       - Можно, например, опять превратить его в хорька, - задумчиво, но хмуро предложил он, пожимая плечами.       - Тогда я точно у него ничего не выясню, кроме того, какой он предпочитает корм...       - Меня беспокоит, что ты общаешься с ним. Никогда не знаешь, в какой момент он ужалит, - сказал Рон внушительно. - Пожалуй, почему бы вам... не ограничиться перепиской?       - А если потребуется провести эксперименты?       - Ну, это же не важные эксперименты?       - В смысле - не важные? Они связаны с высшей трансфигурацией. Я занимаюсь этим еще со школы, - изумилась Гермиона.       - Не начинай, - протянул Рон. - Я уверен, ты сможешь провести парочку своих экспериментов в одиночестве.       - Послушай, это важно для меня, - она поднялась со стула. - Это не просто какой-то пустяк... Это такие материи, о которых ты, возможно, даже не подозреваешь.       - Ты только что тупым меня назвала?       - Боже, я не это имела в виду!       - Но ты сказала. Слушай, не нужно меня недооценивать, я же всё прекрасно понимаю. Ты думаешь, я такой дурак, что не пойму важность твоей работы. Конечно, ведь я всего лишь совладелец Вредилок, а ты вот-вот будешь служить в министерстве...       Гермиона болезненно скривилась - она ненавидела, когда Рон принижал себя. Девушка шагнула, чтобы его обнять, но он покачал головой:       - Только не делай такого лица. Словно тебе меня жаль.       Любопытно, что примерно в это же самое время Астория стояла посередине кабинета Драко.       - Я думала, мы друг другу доверяем.       - Доверяем, - сухо согласился Малфой. - До такой степени, что у тебя есть ключ от моего личного кабинета, и ты воспользовалась им. Ты имела на это право.       - Та фамилия на конверте... - пробормотала она.       - Грейнджер, - выговорил Малфой отчетливо, поворачиваясь к ней. - Да, это Гермиона.       - Знаешь, мне даже нравится, что ты с ней общаешься. Просто я не понимаю, почему ты мне не сказал. Может, я тоже хочу.       - Не хочешь, - поправил ее Драко спокойно. - Ты этого не хочешь, Астория, и нам обоим это известно.       - Ты так обращаешься к ней... Я никогда не видела тебя таким эмоциональным. Драко склонил голову:       - Ты читала?       - Прости. Письмо лежало прямо на столе.       - Ты не можешь так делать, Астория, - медленно и тихо выговорил он. - Это низко. Я никогда бы не подумал, что ты способна вести себя так.       - Сколько я тут уже живу? - пытаясь не показывать дрожи в голосе, спросила она. Драко не успел ответить.       - Полгода. И полгода между нами...       - Я говорил тебе, что работа сейчас отнимает мое время. Это не всегда так будет, - сказал Драко успокаивающим и мягким тоном. Но Астория бы предпочла, чтобы он накричал на нее. Она хотела видеть, как сияют его глаза. Что угодно, только не безразличие. Он оправдывался перед ней без труда, но это звучало почти утомительно для нее.       - Прости меня, - сказал Драко, подходя к ней, - всё, чем я сейчас горю, - воссоздание моей семьи из пепла. Ты ведь хочешь, чтобы еще один Малфой, если он появится на свет, вырос в атмосфере мира и принятия. Ты хочешь, чтобы он не был сломан, как когда-то были сломаны мы. И я хочу создать для этого почву. Поэтому много работаю. Потерпи еще немного.       Это ей нравилось. Когда Драко снимал маски и говорил откровенно, то казался по-настоящему красивым, и обычно презрительно поджатых губ касалась очень печальная улыбка, которая ей нравилась.       Она робко поцеловала его, и он обнял ее за тонкую талию одной рукой, другой бережно гладя по щеке.       Она не знала, к своему счастью, что Драко ничего не испытывал при этом, кроме грусти и досады. Он не хотел причинять Астории боль и не любил себя за то, что даже его нежность - дань приличию и обычаям. "Ты должен вести себя с ней так", - говорил он себе.       И теперь глубоким вечером Гермиона в расстроенных чувствах вместе с Драко оказались примерно в одно и то же время в одном месте. В круглосуточном книжном магазине, где на втором этаже была кофейня.       Слишком многое решали мелочи.       Гермиона не сразу его заметила. Еще до этого она успела помириться с Роном, но ссора оставила глубоко внутри осадок. Девушка чувствовала, что этот осадок скапливается. Конечно, ему не перевесить ее любви к жениху, но иногда осадок душил ее, и она спрашивала себя: так всегда и будет?       Драко тоже увидел ее не сразу. Он оставил внизу свой небольшой багаж, снял перчатки и рассеянно поднялся по лестнице. Он хотел сделать остановку и побыть немного в приятной ему атмосфере перед тем, как покинет город. Ему редко доставались минуты покоя, он ценил их. Драко был достаточно разумен, чтобы не помышлять о признании Гермионе в своих чувствах. Фактически это для него значило вложить в ее руки мощное оружие против себя.       Она первая увидела его. И никогда не видела его таким. На улице, в школе и наедине с ней она вечно наблюдала маску его надменного лица. Впрочем, теперь уже не надменного, а просто ненормально спокойного. Как у старика.       Медовый свет свечей озарил его, когда он поднялся на последнюю ступеньку. Его брови, чуть приоткрытый рот, слегка ссутуленная осанка и абсолютно погасший взгляд выдавали страшную усталость и непонятное ей страдание. Она помнила его после убийства Дамблдора, у Драко было лицо, на которое больно смотреть. Оно принадлежало жертве медузы Горгоны, а не живому человеку.       Но стоило ему поймать ее взор, Драко мгновенно переменился. Он замер, не зная, что делать. Нарочито сесть отдельно от нее или вообще уйти? Он был не готов с ней говорить. Только не теперь.       Ноги сами понесли его к ее столику. Медленно, как на плаху.       - Можно? - резко спросил он.       Гермиона вздохнула:       - Если хочешь.       Пристальнее на нее посмотрев, он заметил в ней перемены, и у него вырвалось:       - Выглядишь ужасно. Что-то случилось?       Гермиона усмехнулась:       - Перестань, от тебя это звучит немного неестественно, Драко.       Он проглотил сказанное, словно пропустив мимо ушей. Дело привычное.       - Ненавижу этот город, - пробормотал он негромко. - У тебя что, кофе по-ирландски?       - Да. И он был мой, - презрительно сообщила Гермиона, заметив, как он рассеянно взял себе чашку. - Ты, кстати, тоже выглядишь паршиво.       - Судя по твоей улыбке, так оно и есть. О, не переживай, я куплю тебе любой кофе, какой скажешь.       - Спасибо, не стоит.       - Я настаиваю. Я ведь задолжал тебе, кажется, - сказав это, он замолчал, прочистил горло и позвал официанта. - Она пьет черный, со сливками и ликером. Если не амаретто, то, скорее всего, ваниль. В общем, самая сладкая гадость, что у вас есть в наличии. Только плебеи пьют кофе с сахаром, - добавил он с присущим ему нахальством.       - Я не обязана это выслушивать.       - Опять убежишь? - лениво поинтересовался Малфой со смешком в голосе.       - Не заставляй напоминать, как ты улепетывал от меня в школе.       - Злопамятная, - холодно бросил он, делая еще глоток кофе, неприязненно кривясь. - Какая гадость. Ты и сюда сахар кладешь.       - А откуда ты знаешь, какой я пью кофе?       - Это называется "внимательность", - он снова взглянул на нее, и Гермиона внутренне сжалась. Так было всегда, когда он на нее смотрел.       Девушка не помнила, случались ли моменты, когда они, вообще, умудрялись нормально разговаривать за исключением моментов в переписке.       - Если хочется, я могу взять тебя с собой, - неожиданно сообщил Драко. - В смысле, ты прекрасно годишься для такого рода миссий. Эта статуэтка, о которой я говорил, прелюбопытная вещица. Культ северных шаманов этой части Ирландии основывался на вере в бога-Волка. Статуэтка оказывает на людей интересное влияние. В буквальном смысле заставляет человека звереть. Меня интересует, из чего она, какие на ней чары, кем и когда сделаны. Это элемент трансфигурации, следишь за моей мыслью, да? - дернул бровью он. - Именно. Предмет делает из одного существа немного другое существо.       - И где она сейчас?       - За нее дерутся археологи из Англии и Ирландии, она найдена на пограничной территории.       - И как ты собираешься ее достать?       Драко меланхолично посмотрел в потолок:       - Если я расскажу, святая Гермиона Грейнджер не сможет спать ночами.       - Я применяла Непростительные заклинания, - побледнев, отрезала она.       - С кем-то совместно или одна? - спокойно поинтересовался он и пожал плечами: - Есть разница. По моим наблюдениям, если заклятие накладывают одновременно два человека...       - Замолчи. Как ты можешь об этом так спокойно говорить? - отрезала она.       - Думаю, я попытаюсь отделаться подкупом. Если не сработает, придумаю что-нибудь эффективнее. Статуэтка мне нужна. Если по факту, такая вещь достойна того, чтобы ее изучали. Я - могу этим заняться. Они - нет. Но они не понимают, а я не стану объяснять им азбучные истины. Я иду путем эффективных решений. Твоя очередь.       - Что?       - На этом месте ты должна обозвать меня как-нибудь, - махнул рукой он. - На самом деле, твой дипломатический дар пригодился бы мне.       - Я не собираюсь в этом участвовать.       - Но ты хочешь.       Гермиону поразило то, как запросто он это сказал. Словно для него это нечто очевидное. Она смутилась и демонстративно отвернулась от кофе, который ей принесли.       - Я не намерен сидеть на одном месте, - тихо сказал Драко самому себе. - В мире слишком много источников знаний и силы, Гермиона. Слишком много вопросов без ответа. Почему я должен щадить тех, кто встает у меня на пути? В глубине души ты такая же. И ты это знаешь. Признайся, ты до сих пор вспоминаешь тот полет на драконе. Но факт заключается в том, что талантливая волшебница роет себе могилу.       - Так ты обо мне заботишься? Страшно трогательно, Малфой, - процедила с досадой она.       - Вроде того, - спокойно бросил он, как нечто само собой разумеющееся. - В этом кофе слишком крепкий ром... Я уволю баристу.       - Прекрати, это просто глупо.       - Ты улыбаешься.       - Что?       - Я вижу, - протянул он лукаво, грозя пальцем. - Ты только что улыбнулась. Знаешь почему? Ты сильная, и ты чуешь силу в других. Конечно, ты при этом ужасно сострадательная, но ты не находишь, что жертвовать своими талантами ради простого женского счастья - как-то бездарно?       - Драко, ты переходишь границы, - ледяным тоном отрезала она.       - Кабинет, куча книг, бесконечные коллеги, дом, выходные, детские переднички, - он беспорядочно жестикулировал, пока говорил. - Это же как плохая концовка хорошей книги, где незаурядный главный герой убивает всех злодеев, переживает массу впечатлений ради того, чтобы потом стать губернатором маленького городка и всю свою оставшуюся жизнь горбатиться на неблагодарных людишек. О, к этому прилагаются спиногрызы и очаровательный домик с мужем. Сколько ты хочешь детей, м?       Она резко захотела подняться, но Драко схватил ее за запястье. На сей раз на нём не было перчаток. Горячая, сухая ладонь обхватила ее руку и резко потянула к себе. Его глаза оказались перед ней слишком близко. Гермиона села - бледная и злая.       - Отпусти, Драко, - прошипела она.       Но что-то изменилось в его лице, когда он выпускал ее запястье - медленно, осторожно, словно обессилев.       - Я должен отдать долги. Кучу долгов, - пробормотал он почти буднично. - Ладно, не вопрос, я могу это устроить. Я даже могу дать тебе оружие. Хочешь? Ни у кого такого нет.       - Что с тобой? - она спросила искренне, с недоумением вглядываясь в его лицо.       - Забавно. Ты начинаешь видеть, - усмехнулся он.       - Что видеть? - она напряженным взором изучала его лицо, ставшее для нее открытой книгой. И совершенно незнакомой.       - Нет, рановато, - подумав, заключил он, спустя секунды три размышлений. - Я еще могу драться. Понятно? Я могу с тобой драться, Грейнджер. Не хочешь полететь на север Ирландии? Нет? Ты врёшь. Но ты не полетишь. Крылья отрезаны и всё такое... Ничего, зато ты будешь счастлива. Относительно. О, слушай, то серое платье тебе не идет.       Гермиона была очень внимательна к мелочам. Она знала, что платьев у нее немного, и Драко точно не видел ее в сером.       - А откуда ты знаешь, что у меня такое есть и как оно выглядит?       - Мне пора, - вздохнул, помолчав, Драко. - И баристу я точно уволю. Сегодня же.       Он ловко выскочил из-за стола. Держался он совершенно прямо, пока шел. В помещении и на ее руке оставался запах дорогого парфюма.       Гермиона была очень умна, но она не могла себе представить, чтобы Драко что-то чувствовал к ней, а потому мозг просто не воспринимал подобный вариант объяснения его поведения. Гораздо больше ее волновало то, что он, ничего о ней не зная, по какой-то причине знал почти всё. И даже то, что ему совсем знать не обязательно.       Прохладный ветер растрепал его волосы, пока он шел по улице. Казалось, он дует сквозь него - таким опустошенным он себя чувствовал. Прозрачным. Бессмысленным.       Гермиона потерла свое запястье - ей чудилось, будто Драко всё еще держит ее за руку, и это внушало ей омерзение.       Странность заключалась в том, что она не могла его простить и никогда не простит, но и ненавидеть не могла. Она испытывала странную смесь настороженности, интереса и презрения с иногда растущим возмущением. После этой встречи подумала, что война так или иначе сказалась на всех и Драко не исключение. Но она не понимала, почему он начал общаться с ней, не знала, за какую догадку схватиться.

***

      Потеряв равновесие, он падал в пропасть. Драко начинал понимать, что теперь вопрос времени, когда Гермиона обо всём догадается. Он знал, что эта девушка любит загадки. Если она хочет ответить на вопрос "какого черта произошло с Драко", она на него ответит без его помощи. Сама.       "Ладно, если попытается воспользоваться этим против меня, я должен иметь парочку идей, как заставить ее не слишком высовываться, - хладнокровно думал он. - Впрочем, я почти уверен, что она сделает этот ее фирменный, совиный удивленный взгляд, пробудет в таком положении некоторое время и начнет, молча, обходить меня стороной. Всё равно подстрахуюсь, разумеется. Мало ли..."       Продолжая свои размышления, Драко сумел себя убедить, что в неизбежном понимании происходящего нет ничего страшного. Она никому не сможет об этом рассказать - характер не такой. Да, ему будет трудно проходить мимо нее по улице. Да, некоторое время его жизнь сложно будет назвать выносимой. Но за прошедшие несколько лет это, если честно, не такой уж удар. Просто поставленная точка в конце длинного, монотонного предложения. Подумаешь.       И всё-таки ему было плохо. Ему было страшно и заранее бесконечно одиноко. Просто показывать этого никому нельзя.       Гермиона умела последовательно, четко мыслить. Она неторопливо брала факты один за другим, вспоминала слова Драко, его поведение. И тот момент... Когда он притянул ее к себе за руку, его глаза были почти черными от расширившихся зрачков. Он скользнул взглядом на ее губы. Гермиона в тот момент была уверена, что он вот-вот поцелует ее. Она вспоминала это с содроганием и недоумением. Лучше поцеловать василиска.       Но Гермиона недооценила чувства Драко. Она была уверена, что он движим одной только похотью. Думала, что он пытался намеренно соблазнить ее, манипулировал ею. Самому Драко представить это было сложно. С легкими связями он наигрался. Его уже можно назвать практически пресыщенным женским вниманием. Ему в голову не приходило, что она может так расценить его чувства, а потому сохранял спокойствие.       Гермиона же, вообразив, будто раскрыла мерзкий план, была в ярости.       Она ничего не сказала Рону только потому, что хорошо знала его реакцию. Ей было бы неприятно слышать от него очередное "Я же тебе говорил!".       Когда Малфой вернется, Гермиона назначит ему встречу. И она хорошенько его проучит.       Драко вернулся из своей поездки через две недели. Статуэтка была у него, и никто не знал, как именно она ему досталась.       Присутствие письма от Гермионы слегка озадачило его. По его подсчетам, девушка должна была устроить ему форменный бойкот и перестать отвечать на послания.       "Она назначает мне встречу?" Сначала в сердце его шевельнулась робкая надежда, но Драко безжалостно придушил ее.       "Что-то тут не так. Зачем ей со мной видеться?"       Он согласился встретиться и написал ей об этом, но готовился не к свиданию, а к встрече с врагом, которого следует опасаться.       Гермиона написала, что будет ждать недалеко от Косого Переулка, на пустынной улочке, где когда-то находилось уличное кафе. У Драко было отвратительное предчувствие. Он взял с собой палочку, парочку зелий и свой амулет просто на всякий случай. Гермиона, которую он любил и знал, по-настоящему опасна в гневе. Он до сих пор не был уверен, что является равным ей противником, несмотря на тренировки. Он увидел ее в конце переулка. Она шла быстрым шагом в легком, почти официальном платье. Волосы собраны в пучок, через плечо подвешена сумочка, но волшебной палочки в руке нет, и это хорошо. А вот выражение ее лица Драко поразило. Гермиона так смотрела на него только в школе - высшая степень ненависти.       "Что творится в ее голове?" - мрачно подумалось ему.       - Тебе было мало того, что ты травил меня в школе, - звонко и чеканно начала Гермиона, - ты решил пойти на низость сейчас, теперь. И еще что-то говорил на тему того, что изменился! Я явилась, чтобы сказать: если ты попробуешь коснуться меня, Рона или вообще как-то войти в мою жизнь, я снова применю Непростительное заклятие.       - Прекрати истерику, тебе не идет, - резко отрезал он, сжав кулаки. - Объясни, в чём дело.       - Я всё знаю о том, что ты планировал сделать. Ты, наверное, думал, что если девушки бегали за тобой в школе, то какая-то "грязнокровка", если ты к ней маленько оттаешь, точно будет у твоих ног? Ты мне омерзителен.       - Гермиона, у тебя всегда плохо получалось делать поспешные выводы, - сухо одернул Малфой. - Если до такой степени неприятно то... что я чувствую к тебе, ты могла бы ограничиться и письмом-кричалкой. Но, видимо, нужно было видеть меня. Тебе нужно было причинить боль. Ничерта не вышло, ты зря потратила время. Я сотни раз представлял себе это, и исход всегда один, так что извини, не удивила.       - О каких чувствах ты говоришь? - нахмурилась Гермиона. - Нет никаких...       Она осеклась, посмотрев на него. Драко стоял, насмешливо подняв подбородок и спокойно на нее глядя, но на его белой шее быстро стучала венка, сердце билось бешено, и он, кажется, до боли сжимал свою руку. Она вспомнила страдание в его лице, взгляд ее переменился, стал ошарашенным.       - Так ты не знала, - его голос ничего не выражал. - Я люблю тебя. Это верно.       - Ты лжешь.       - Ты так не думаешь, - холодно пробормотал Драко. - И что ты намерена со мной сделать? Только не думай, что я буду умолять тебя о пощаде. Если встанешь на тропу войны, пожалеешь, Грейнджер.       - Что? О чём ты? - рассеянно спросила она, глядя на него удивленно, точно видя впервые. - Я ничего не понимаю. Это невозможно. Драко, этого не может быть.       - Повторяй это чаще, не сработает. Я пытался. "Этого не может быть". "Я ее ненавижу". И всё такое. Никакого результата.       - Когда? Как? Стой... я не хочу знать.       - Думаю, конец шестого курса. Может, чуть раньше. Мир распадался на части. Иллюзии таяли, обнажая правду. И мне быстро пришлось понять, кто есть кто. И сделать для себя выводы.       - Какие, к чертям, выводы? - ругалась она крайне редко, но ситуация была уникальной.       - Прибедняешься. Нехорошо. Выводы о том, кто ты, Гермиона, - произнес Драко. - Выводы о том, чего ты достойна. И чего я хочу. Впрочем, последнее значения не имеет, - сухо и почти официально добавил он.       Гермиона какое-то время молчала. Всё указывало на то, что Малфой не лжет. Она осторожно на него взглянула. Драко смотрел в небо, но она не узнавала ни бывшего врага, ни этот взгляд.       - Теперь я понимаю, что приходить было ошибкой, - сказала она нетвердо. - Драко, я полагаю, будет правильно если я уйду и мы прервем общение, - она запнулась. - Так надо.       - Разумеется, - холодно ответил он.       - Мне жаль, - пробормотала она уже чуть тверже.       - Чего жаль?       - Лучше бы ты ненавидел меня. Прощай, Драко.       - Прощай, Гермиона.       “Ты будешь жалеть. Очень глубоко внутри себя. Мы оба…”       Он спокойно наблюдал за тем, как она уходит, и в сердце его медленно, медленно с каждым ее шагом угасало нечто важное. Взгляд тяжелел.       Гермиона ушла, но Драко стоял на месте, бессмысленно глядя перед собой. Точка была поставлена. Жирная и отчетливая. Теперь он должен жить дальше так, словно ничего не произошло. Они оба теперь будут вынуждены так жить.       Сначала она шла неторопливо, потом очень быстро. По щеке ее скатилась слеза. В глубине души Гермиона ощущала, что перед ней повержен враг, которого она считала чуть ли не недругом до гробовой доски, и это приносило в душу облегчение. С другой - ей было плохо, словно долгое время недалеко от нее умирал человек, а она не слышала его беспомощного хрипа. Вместе с тем ей делалось жутко. Гермиона никогда не рассматривала Драко как существо мужского пола, и иногда - даже как человека. В ее воображении он всегда был чудовищем. Теперь это мертвое чудовище. Оно дышит, оно функционирует, но оно мертво. И оно будет спокойно гаснуть, лишенное сердца, до тех пор, пока не высохнет.       Драко понимал даже больше, чем Гермиона. Он понимал, что если бы она ответила ему взаимностью, что само по себе для рассудка непостижимо, то он бы просто не знал, что с этим делать. Такого варианта развития событий для него просто не существовало. В таком случае он бы сделал род Малфоев чем-то настоящим. Тем, чему он учился, когда был маленким.       "Настоящий Малфой ничего не боится"...       "Настоящий Малфой непревзойденный волшебник"...       Сейчас для него почти не имело значения, что станется с его фамилией и наследием. Возможно, однажды родовое поместье будут населять одинокие, измученные призраки, и Драко окажется одним из них.