каждый день становлюсь немного хуже почему все до сих пор меня терпят отчаянно пытаюсь не разочаровать но мой кредит доверия исчерпан
***
Валентин был в рубашке. "Ну еб твою". Явно глаженой. "Я в футболке". Артур беглым взглядом осмотрел многочисленно сидящих за одним столом. В футболке был не он один, но от этого становилось ни на капельку не легче. Темная ткань подчеркивала бледность кожи, а в сочетании с синим его глаза выглядели еще ярче — Валентину шла эта рубашка. "Либо это я слишком парюсь, либо это он выебывается".мои страхи внутри тебе никогда не понять но я не оставлю попытки взять и всё поменять
Как обычно, разговор растягивался до невозможности и тек в неясном направлении: от палеонтологии до разведения кактусов. Артур боялся смотреть в сторону Конона, хоть и сидели они друг напротив друга. Не делать этого было очень сложно. Артур мельком поглядывал на Валентина, но всего лишь проводя по нему взглядом, не заостряя внимания, как будто он просто хотел посмотреть из одной стороны в другую. Сам же Валентин иногда резко переводил свой взгляд на сидящего напротив. Тот это замечал. Когда их взгляды встречались, Конон делал сочувствующее выражение лица: он видел, как Артуру не комфортно в компании малознакомых людей, и пытался без слов выразить, что испытывает то же самое. Подобная игра в гляделки продолжалась очень долго. Шарифову дали волю выбора. Удивительно, но она неимоверно сковывала: он обедал за чужой счет только когда жил с родителями, и осознание того, что немалые деньги будут потрачены только на еду, давило на психику. Конон заинтересованно посматривал на молочный коктейль напротив Артура. Обычно такое заказывают детям, и они развлекаются, как могут, выедая со взбитых сливок конфеты, мармелад, печенье и леденцы. Чем и занимался Артур. Естественно, это не мясо и не рыба, зато он не разорится, если вдруг решит отдать деньги Илье. Или не на стакан Валя смотрел, а на медленно и задумчиво скользящий по леденцу язык и на губы, что нежно и мягко прикасались к липкой поверхности приторной сладости. Звенящая пошлость охватывала рассудок неумолимо и небрежно. В какой-то момент ничего не подозревающий Артур словил на себе пристальный взгляд и быстро отложил леденец на салфетку. "Вот это пиздец", — пронеслось в голове Шарифова. Он на секунду представил, как он выглядел со стороны. — Можно? — Валя показал пальцем на леденец со стакана. — Ты, видимо, не сильно хочешь. "Чего, а если я заразный? Тебе зачем? Помогите". — Да, возьми. Только они не очень. И Валя взял, пока Артур отвернулся, чтобы кому-то что-то ответить. Пропажа была замечена лишь спустя долгое время, когда Шарифов, обдумывая в своей голове изрядно потрепавшие нервы игры в гляделки, вставал из-за стола. На улице было уже поздно, и небольшая часть компании решила собраться опять у Абилова в гостях.***
В душной компании научпоп-блогеров Валентину было скучно. Наблюдая за молчаливым Артуром, он нехотя пришел к мнению, что в большинстве своих аспектов поездка вряд ли удалась. Все-таки, одной прогулки недостаточно, если потом — ничего.я чувствую себя никчёмным глупым и бесполезным ненужной деталью пробелом в тексте истории чьих-то успехов
Шарифов просматривал отметки в инстаграме. Приятно, когда тебя ценят. Но он знал, что намного приятнее, когда тебя ценят определенные люди. Его не отвлекали от этого весьма интересного занятия, предоставив парня самому себе сидеть на стуле в углу комнаты. Так вышло, что Валентин сидел к Артуру спиной, поэтому смотреть на Шарифова без палева не выходило совершенно. Конон время от времени поворачивал голову вслед какому-нибудь уходящему из комнаты собеседнику и, как бы невзначай, проверял, в порядке ли Артур. Тот выглядел безразличным к разговору. Разговор и правда был не стоящим внимания, по крайней мере, внимания Валентина. Он бы предпочел больше обсуждать цитологию или даже собак, чем очередной конфликт, причем даже не связанный с научпоп-сообществом на ютубе. Сначала он пытался вникнуть, но, к сожалению или к счастью, он не знал ни единого имени или лица, фигурирующего в рассказах. Валентин вышел на кухню, подальше от бессмысленной болтовни. Он жил, изолируя себя практически от всего. Он мало разговаривал с новыми людьми, не заводил случайных знакомств, никогда не заходил в личку, лишь изредка читал комментарии. В компании незнакомых людей было очень сложно адаптироваться. Еще сложнее было продолжать с кем-то диалог, когда вы, вроде как, уже поговорили обо всем, о чем можно. Когда ты уже сам сказал все, что хотел сказать. Он открыл настежь окно и высунулся наружу, облокотившись на подоконник. Взору открывались только двор и кроны деревьев. Прохладный ветер освежал, но не избавлял от гнетущих мыслей. Ладно, ничего он не делал. Все так же плохо. Дышать нечем.я пытаюсь доказать самому себе что всё не так уж плохо и голосом запертым внутри прокричать об этом во всё горло
Артур тихо прошел за ним по коридору. Путь ему освещал свет из гостиной. "Зачем? — думал он по дороге. — Он ведь ушел, чтобы с ним никто не разговаривал. Хотя с ним итак никто не говорил. То есть, он не хочет никого слышать. Тем более, наверное, меня. Боже, что делать". Паркет предательски скрипнул, когда Шарифов бесшумно приблизился к кухонному столу. Конон повернулся. — Тоже надоело? — улыбнулся Валя. — Да... Артур подошел к окну. "Он очень красивый". Контраст холодного освещения с улицы и теплого контражура из гостиной подчеркивали все особенности его лица. "Нужно спросить что-нибудь про меня. Давай, Артур, это несложно, а то будешь реветь потом две недели, он же завтра уедет, боже. Боже, он же завтра уедет. Спроси, давай, три слова". — Слушай, а у тебя есть девушка? "Ты непроходимый тупица". — Девушка? — удивленно переспросил Валентин, выгибая спину. — Ну... Он пожмурился и пожал плечами. — Возможно, вокруг меня много людей, которые искренне меня любят и хотят быть со мной. Но я давно ничего не чувствую. "Даже вчера?" — Давно — не вчера. "Я сказал это вслух?.." — Да. Артур поежился, на что Валентин тихо, смущенно рассмеялся. Снова показались его ямочки на щеках, от которых у Артура сносило крышу. — Я завтра уезжаю. — Я в курсе. — Ты будешь меня провожать? Шарифов не знал. Надо ли? Он тоже пожал плечами и уставился в окно. Нашарив в кармане только зажигалку и не найдя нигде поблизости никакой пачки, Артур неровно выдохнул и вопросительно взглянул на Валентина. Вопрос в его глазах был скорее риторическим, потому что Конон вряд ли за последние несколько часов успел обзавестись сигаретами, учитывая его занятость. Да, Артур это помнил и учитывал. Учитывал все, что можно: его усталость, интровертность, скованность и растерянность... Конон выпрямился, чтобы достать из кармана кофты новую пачку. "Его не угадать". Оба знали серьезность возможных последствий, но все равно курили. Один чаще, другой — реже. Сейчас для Артура это занятие казалось единственным связующим, чем-то общим между ним и Валей. А ведь так много можно было бы добиться, банально проговорив с ним немного глубже. Немного больше. Но только о чем? Зачем? Несмотря на вполне интимные причины событий вчерашнего дня, в груди у Артура теснилось мерзкое ощущение, что все это было просто так, за между прочим. Придает ли Валентин этому значение? Даже если да, что дальше? Завтра разъедутся. "Окей. Слишком долго молчим. Спрошу в лоб". — Ты держал меня за руку. — Ты тоже. — Не хочешь об этом поговорить? — Да здесь не о чем разговаривать. "И что я хотел услышать?" Какое-то время парни молча прислушивались к голосам за их спиной, из гостиной. Ничего нового или крайне интересного они там не слышали и понимали, что вряд ли услышат. Но оба как будто искали повод вместе ухмыльнуться над одновременно услышанной глупой шуткой. Теперь они смотрели не друг на друга, а куда-то вдаль, в одну и ту же точку схода. Окурки были выброшены, гости медленно расходились по домам. Артур, скрепя сердце, медленно зашагал в сторону прихожей, чтобы накинуть на себя до сих пор чуть влажный фиолетовый бомбер. Почти не попрощавшись, Валентин еще долго пытался перебить едкими сигаретами скорбный леденцовый привкус. Как будто он был где-то не на языке.ты забудешь обо мне как только я выйду за дверь