Узнай меня

Вопреки опасениям Антона, Лёша ночью спит очень спокойно, даже ворочается меньше обычного. Младший лежит рядом с ним и не может уснуть до трёх или четырёх утра, а потом всё-таки проваливается в дрёму, из которой выныривает каждый раз, когда брат решает перевернуться во сне. Окончательно Антон просыпается около 11 утра, и первое, что он видит, открыв глаза, это смотрящего на него в упор Лёшу. Младший хлопает глазами, потом трёт их, снова хлопает и, наконец, спрашивает: - И давно ты так на меня пялишься? Лёшкины уголки губ трогает еле заметная улыбка, он пожимает плечами: - Минут десять, как проснулся. - Маньячина, - зевая и потягиваясь так, что с торса сползает одеяло, говорит Тоша и садится, опираясь на подушку. - Как ты? Он дотрагивается до лба брата, чтобы проверить, нет ли температуры. - Хорошо всё, просто переклинило немного, - Лёша встаёт с кровати. - Поехали сегодня в теннис поиграем? - Опять с Соней? - недовольно спрашивает Антон. Если честно, то Алендер ему не нравится, особенно в последнее время. Она будто бы норовит вечно сообщать всем своим подписчикам, что она снова проводит время с Лёшей, или с обоими братьями. Раньше это казалось забавным, даже веселило и создавало их локальные мемы. Сейчас Тошу это бесит. Нет, он не против посветить своим лицом в инсте, пособирать комплиментов от фанаток, но когда это начинает мешать комфортному времяпрепровождению в хорошей компании — это раздражает. - Нет, у нас пауза, - отмахивается Лёша и выходит из комнаты. Пауза? Какая, нахрен, пауза? - В смысле пауза, Лёха? - удивляется Антон, специально погромче, но когда ответа не следует — идёт за близнецом. - Что у вас случилось? Старший брат заводит кофеварку и даже не смотрит на Антона: - Ничего, просто начал чувствовать, что она — не то, что мне нужно. Взял перерыв, задолбался ей объяснять, в чём дело, когда позавчера разговаривали. Антон занимает один из высоких стульев за кухонной стойкой: - Чего сразу мне не сказал? Лёша стоит спиной, пожимает плечами и опирается обеими руками на стол: - Настроение и без этого плохое было, не хотел перегружать. - Ты поэтому такой убитый ходишь? Старший резко поворачивается и смотрит на Тошу в упор, будто собираясь сказать что-то важное: - Нет. Я не знаю, Тох, всё как-то не так, - парень тяжело вздыхает и садится напротив, трёт руками лицо, а потом прячет его в ладонях. Антон чувствует, что брату нужно выговориться, вот только последнего толчка для этого не хватает. - Лёшка, - он хватает близнеца за запястья, заставляя того снова посмотреть себе в глаза. - Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать. Лёша смотрит как-то загнанно, кажется, даже пугливо и тут же отводит глаза, отрицательно качая головой. Он кусает нижнюю губу, разглядывая что-то в большом окне слева от него, и вдруг начинает: - Обещаешь, что не врежешь мне? Антон удивляется этому вопросу настолько, что какое-то время не может найти, что ответить. Что вообще может такого происходить у брата, что Тоше захочется его ударить? Что за бред? - Мне пиздец как сложно это признавать, но, похоже, у меня что-то с Федей. Тишина, прерываемая размеренным шкварчанием кофеварки, вдруг превращается в дикий шум в ушах Антона. Он был прав. Сука, он был прав! Он знал, что здесь что-то не так, видел, что между этими двумя что-то происходит. Он списывал это на свою впечатлительность, на свои дурацкие эмоции к Смолову, но никак не мог поверить, что это всё может быть правдой. Тоша убирает свои руки от ладоней брата и слегка осипшим голосом спрашивает: - Почему ты не сказал, когда я спрашивал тебя об этом? Наверное, интонация выходит слишком сухой, потому что Лёша в эту же секунду захлопывается как ракушка. Он поднимается, чтобы налить им обоим кофе, и прячет покрасневшие щёки, отвернувшись от брата. - Я боялся. Прости. - Давно? - Пара недель, может, больше. - Охуеть. - Блядь, вот я знал, что так будет, не нужно было тебе говорить. - Да в смысле?! - Антон не знает, кто его бесит больше: он сам или Лёша, который не мог сообщить обо всём этом чуть раньше. Господи, да Тоша бы просто сразу запретил себе думать про Федю во всех проявлениях, и, возможно, сейчас ему было бы намного легче. - Пидор твой брат, Тоха, пидор! Смириться придётся! - старший первым повышает голос и, со злости бросив полотенце в раковину, уходит из кухни. - Блядь, - тихонько матерится себе под нос Антон, запуская руки в растрепанные волосы. Его сердце колотится как сумасшедшее, не давая нормально рассуждать. Что он сейчас должен сделать? Что сказать? Лёше очень нелегко далось это признание, и он сейчас думает, что Тоша его осуждает. Но он же не осуждает, черт возьми, он ведь и сам такой же! Только вот сказать об этом не получится, объяснить без упоминания Смолова — тем более. Антону кажется, что он попал в какое-то чертово колесо, из которого вообще нельзя выбраться. Следуя какому-то ещё детскому инстинкту — никогда не оставлять брата наедине с проблемами, Тоша идёт в комнату, снова догоняя старшего, заставая его сидящим на кровати. - Эй, - Антон присаживается перед ним на колени, пытаясь заглянуть в глаза. - Посмотри на меня. - Мне стыдно, братик, мне охренеть как стыдно, - Лёшкин голос немного срывается, он закрывает глаза, и, если честно, Тоша думал, что больше никогда не увидит близнеца со слезами на глазах. - Мне за каждый свой вдох стыдно, за все свои желания, за мысли, за то, что я себе позволяю это каждый раз. Но я остановиться не могу, понимаешь?! Лёша распахивает глаза, моргает, по его щекам ползут две солёные дорожки, его руки ходят ходуном, и Антон снова хватается за них, крепко сжимая своими. - И он не может, - обречённо добавляет старший. - Блядь, сколько раз я его просил?! - Он делал что-то с тобой, чего ты не хотел? - тихо спрашивает Тоша, понимая, что если брат сейчас кивнёт, то Феде просто не жить. - Нет, конечно, нет, но от этого ещё противнее от самого себя. Антон смотрит на плачущего близнеца снизу вверх, сжимая его дрожащие ладони и думает, что он его понимает. Он знает это ощущение, знает, насколько неправильным кажешься ты сам и весь мир вокруг тебя. Всё переворачивается с ног на голову, обычные вещи вдруг встают поперёк горла, не давая нормально жить и дышать как раньше. - Тох, я боюсь, что я играть не смогу нормально из-за этого всего. А вот подобных мыслей в голове у Антона не было совсем. Для них с братом с самого детства футбол — главное в жизни. Мяч — целая религия, без которой они оба просто не чувствуют себя собой. И Тоше кажется, что он бы сошёл с ума, если бы понял, что его чувства мешают его игре. А вот у Лёши это происходило в реальном времени, и от этого осознания прошибало током. - Так, нет, такого не будет, - младший садится рядом, разворачивая близнеца к себе, закидывая обе его ноги по бокам от своих бёдер. Он вытирает его слёзы, заботливо поправляет причёску и просто обнимает, давая обхватить себя руками и ногами. Тоша знает, что старший брат нуждается в нём, когда в его жизни происходит какое-то дерьмо. А влюбленность в Федю Смолова — то ещё дерьмо, Антон знает. Лёша плачет у него на плече, вцепившись в его спину, как детёныш коалы в свою мать, и не может остановиться. - Братик, ты сильный, всё хорошо будет. Я с тобой, - младший гладит его голую спину, шею, чувствует горячие слёзы на своём плече. Видя брата таким, Антон не может пообещать себе ничего другого, кроме как выжечь внутри всё, что касается Феди. Оставить одни дружеские отношения и следить, чтобы тот не сделал Лёше больно, быть начеку каждый день, в каждом моменте. - Не говори ему, что я рассказал, - просит Лёша, шмыгая носом. - Не хочу тебя впутывать в этот пиздец. - Если понадобится, сделаю всё, что угодно, - успокаивающе отвечает Антон. - Не скажу. В могилу с собой унесу это всё. *** Стоит ли говорить, что когда ближе к вечеру в их квартире появляется Федя, а Лёша тем временем принимает душ, Тоша смотрит на него совсем другими глазами. Когда Антон только открывает дверь, и Смолов снимает солнцезащитные очки, глядя на него слишком пристально, Миранчук не выдерживает: - Лёха в душе, - он немного мнётся, запуская гостя в квартиру. - Проходи. И именно в этот момент в голове у Тоши флэшбеками высвечиваются все разы, когда Федя путал их с братом. Блядь. - Слушай, мы ж не будем дома сидеть? Поехали за город, пока выходной и время есть. Я могу позвонить, домик небольшой снимем с басиком, - Федя выглядит также, как обычно. Говорит так же, как и всегда, в его движениях ничего не изменилось, в его мимике — тоже, вот только Антон смотрит на него и думает: что будет, если Смолов перепутает их в более ответственный момент? Лёша выходит из ванной в одном полотенце на бедрах и застывает посреди гостиной, глядя на форварда в упор: - Я думал, ты попозже приедешь. - Го на шашлыки, Лёха? - широко улыбаясь, зовёт Федя, и Антон видит, как у брата ползут вверх уголки губ. Неужели он сам выглядит также в такие моменты? «Я могу не ехать», - младший быстро печатает смску Лёше, чтобы не создавать подозрений, запираясь в комнатах. «Нет, пожалуйста, побудь с нами», - почти сразу отвечает брат, и сразу же добавляет: «Если тебе не стрёмно». Господи, Антону в жизни не было так «стрёмно», но он терпит. Спрашивает у Феди про коттедж, идёт собираться, стараясь повыбрасывать из головы мусор, которым он так старательно захламлял её почти два месяца. Он чувствует в себе нервозность, ту самую, совсем нехорошую, которая всегда грозит переходом в истерику или ещё какую дрянь. Но он держится. Держится, когда садится за руль, когда Федя садится на пассажирское, когда они с братом начинают вести эфир, изредка захватывая его в кадр. Антону мерзко от самого себя, но он чувствует обиду. На всё: на себя, на Лёшу, на их жизнь, на Смолова, на то, что всё сложилось именно так. Тоша теперь видит, как Федя смотрит на его брата, и ему хочется, чтобы нападающий смотрел точно также на него. Ещё по дороге в этот долбанный коттедж Антон понимает, что зря поехал. Он чувствует себя невыносимо лишним, даже несмотря на то, что между ними тремя всё происходит как обычно. Его настроение стремительно падает с каждым часом, проведённым вместе, и алкоголь, да что там, даже любимое некрепкое пиво не лезет в горло. Тоша старательно улыбается брату, поддерживает беседу, но избегает всяческих соприкосновений с Федей. Он надеется, что Лёша ничего не заметит, что он ничего не поймёт, а если и поймёт, то спишет на непривычность. Вот только Лёша гораздо более проницательный, чем считает его брат. И все ужимки Антона, его резкие ответы, попытки дистанцироваться от Смолова куда подальше… Старший вдруг чувствует запах ревности, буквально висящий над ними тремя. Лёша отмахивается от этих ощущений и растворяется в том, что говорит Федя, как он стреляет глазами, как невзначай задевает его или гладит по ноге под столом. После разговора с Антоном близнецу легче. А того, что не касается их со Смоловым, сейчас можно не замечать.