Сравнивать

Шань Цай кофе не любит. Ярко выраженные горчинки вообще не кажутся ей привлекательными, а зёрна так и вовсе не интересуют её ни на грамм, и как бы не говорила госпожа Чжуан, но эти кофейные плоды вовсе не представляли из себя ни какой красоты, и единственное на что они годились, по мнению Шань Цай — гадание. Да и то с натяжкой. Кофе Шань Цай считает вредным напитком. И никакие заслуги бодрости это не исправят. Одни учёные говорят, что больше трёх чашек кофе нельзя, другие — что семь чашек кофе стимулируют организм. Но Дун Шань Цай плевать. Этот гадкий запах, что не сравнить ни с чем, её просто отталкивает и вызывает чувство отвращения, ровно до того момента, как она узнала, что Лэй любит кофе. Свежее. Горячее. Шань Цай отдых в Канаде считала успешным. Может, наверное, потому что она помирилась с Дао Мин Си, может потому что сделала то, о чем и не думала. Лёгкий мороз и горы снега, казалось бы, всё что душе угодно и Шань Цай была согласна. Только противный Си под боком и его поганый характер, который, что уж и греха таить, иногда нравился девушке. В их домике (хотя домиком это не назовешь, но Шань Цай нравилось именно так) было тепло и уютно. Камин, кресла. Все так лампово. Си, что сидел у огня и ел мороженое, и Лэй, что пил что-то рядом — создавали уютную атмосферу ровно до того, как Шань Цай почувствовала ненавистный запах кофе. На столике стояло какао, и девушка взяла одну кружку в руки. Однако, запах ей померещиться не мог, ведь не зря она росла в семье, где кухня — главное звено. Шань Цай села недалеко от Лэя, так как с Си они всё ещё были в ссоре. — Это кофе? — Шань Цай оглянулась и принюхалась, ощущая в воздухе не только кофе, но и клубнику, запах которой исходил от мороженого. — Ты про запах? — Си Минь посмотрел на Шань Цай, оторвавшись от телефона, — Это Лэй заварил, он не очень любит какао. Шань Цай повернулась в сторону парня, что о чем-то разговаривал с Дао Мин Си. Лицо, как обычно, не выражало каких-либо ярких эмоций, и Шань Цай кивнула головой, мол, понятно. Неожиданно Лэй поднял глаза на неё, и Шань Цай, сгорая со стыда, резко уткнулась в свою кружку с какао, заставляя этим поступком усмехнуться Лэя. Именно теперь Шань Цай почему-то ассоциировала кофе только с Хуа Зе Лэем, и приедь даже папин лосось на Дао Мин Си, она бы ни за что не поменяла бы своего мнения. Когда все разошлись и Шань Цай приняла душ, а также успела написать Сяо Йо, чтобы она возвращалась, девушка на минуту присела у окна. В голове крутилось так много мыслей, что казалось голова лопнет. С Си было так непросто: вот кажется, всё было в порядке, и теперь он издевается над ней, иначе как можно прокомментировать их бой в коридоре, когда она и Сяо Йо пришли с улицы? Казалось, что выхода из лабиринта мыслей нет. Но в голове возник Лэй и тот самый вечер в кафе, когда он тренировал её играть в «Бридж». Казалось, что он все грамотно поставил на свои полки, сказав, что Си нравится Шань Цай, а сам Лэй — нет. Только вот Шань Цай уверена не была. Потому что при виде Лэя внутри всё равно что-то падало вниз, а губы так и горели, воспроизведя в мыслях их поцелуй на пляже. Шань Цай было так стыдно, что она даже поговорить с ним об этом боялась, потому что знала, что это ничего не означает, и для него она — друг. Но даже этот единственный поцелуй заставлял её трепетать намного больше, чем все неловкие и случайные поцелуи с Си. Пусть и были они короче, чем один с Лэем. Когда девушка поняла, что Сяо Йо долго не возвращается в комнату, она решила её найти. Шань Цай вышла из комнаты, и в нос тут же ударил запах горького кофе, когда она столкнулась с Лэем. Тревога за подругу усиливалась, и даже присутствие Лэя её вовсе не успокаивало, как раньше. Хотелось даже немного плакать, особенно когда Шань Цай узнала, что подруга ушла гулять в метель и ещё не вернулась. В ходе её приключений с поисками Сяо Йо, которая как оказалось была в домике, Шань Цай помирилась с Дао Мин Си, но почему-то лёгкости не почувствовала, хотя радость так и переполняла её. И вообще, ей очень захотелось попробовать кофе, когда она вернётся обратно. И кофе хотелось пробовать с Лэем, а не с Дао Мин Си, который мог испортить ей настроение в считанные секунды. Поэтому Шань Цай впервые заварила напиток, как только вернулась в домик и все разошлись по комнатам. Аромат сладким не был, и девушку всё ещё немного прибивало на отвращение, потому что кофе карамелью не являлось. — Добавь сахара, — сказал подошедший Лэй, и Шань Цай послушно положила две ложки в небольшую чашку с напитком. Парень, что до этого опирался о косяк, подошёл ближе и достал молоко, наливая его девушке в кружку. До этого темная жидкость разбавилась белым, и на поверхности образовалась небольшая пенка. — Когда пьёшь впервые, нужно пить с молоком. Шань Цай улыбнулась, прошептав «спасибо». И даже не стала спрашивать, откуда он знает, что кофе она пьет впервые. Лэй подхватил свою кружку, что держал и до этого, но поставил на стол из-за молока и вышел из кухни, направляясь в зал к окну. Шань Цай не знала, можно ли идти за ним, потому что Лэй всегда охранял свое личное пространство и любил сидеть в одиночестве, ведь даже изначально крышу он хотел покинуть, потому что туда стала ходить девушка. Но парень стёр все сомнения одним лишь словом, когда обернулся к замершей с чашкой в руках девушке: — Идёшь? Шань Цай, конечно же, пошла. Лэй сел у окна на какое-то покрывало и похлопал рядом. Девушка присела и оглянулась, потому что в такие моменты обязательно должен забежать Дао Мин Си собственной персоной и запричитать об измене или ещё о чем-нибудь, определенно, портя момент. Но его не было. Был Лэй, пьющий свой горячий и тёмный кофе, и было широкое окно во всю стену, в котором отражались маленькие огоньки ламп из зала. А за окном красиво падал снег и кружились снежинки. Были яркие огни фонарей в далеке, её собственное молочное кофе — который тут же Шань Цай и попробовала. Он оказался не таким уж и горьким, скорее, чем-то нежным, немного сладким, и сравнить это можно только с плиткой шоколада, что подтаяла на солнце. С чем-то сладким, похожим на нугу, что отец иногда привозил с работы, и чем-то похожим на Лэя. Обычным, но таким чудесным внутри. — Вы помирились? — Лэй сегодня был странным, и Шань Цай, приглубив напиток, довольно зажмурилась. Вообще не в стиле Лэя — начинать разговор. — Угу, — она повернулась к парню и задумчиво потерла указательным пальцем чашку, — только теперь все так запутано, что я ничего не понимаю. — Это нормально, ты всё ещё отходишь от влюбленности и, учитывая характер Си, путаешься в происходящем, — Лэй сделал глоток, но к ней не обернулся. Парень смотрел в окно, и Шань Цай почему-то подумала, что рубашка и свитер поверх неё — идеально идут Лэю. — Наверно, — Шань Цай сделала глоток и поморщилась. Попало зерно. Горько, — Просто… Мне… Я не понимаю свои чувства, кажется люблю одного, но сердце с другим. Или я себе напридумала. Шань Цай хмурится, потому что разговаривать вот так с Лэем о её чувствах — непривычно. Это все-таки парень, не подружка Сяо Йо. К тому же, друг Си. Лучший друг Си. Лэй усмехнулся, будто что-то понял, а Шань Цай делает глоток. Все, что она сказала — сущий бред, и доля правды в нем от ноль целых, пять десятых процента, до одного с натяжкой. Лицо Лэя, которое до этого не выражало никаких эмоций, кроме, пожалуй, отреченности и незаинтересованности в разговоре, преобразилось. Стало мягче, даже немного мальчишеским. Словно Лэй задумал детскую пакость. А Шань Цай делала ещё один спасительный глоток кофе, потому что он, наверняка, правильно понял её слова и теперь думает, что она до сих пор влюблена в него. Хотя если подумать… Нет, конечно, нет. Шань Цай нравился Дао Мин Си, и странное чувство при виде Лэя наверняка обычная послевлюбленность. — Что ты…? — Шань Цай едва ли не выронила кружку, когда Лэй полностью развернулся к ней и, наклонившись, прижался губами к её. В голове пролетели тысяча мыслей, но они тут же исчезли, когда Лэй коснулся кончиками пальцев её щеки. Губы у Лэя сладкие, как, наверное, мёд, на который у Шань Цай аллергия. Лэй целует нежно, едва прикасаясь, словно она еще молодой цветочек, что может рассыпаться, буквально, от лёгкого ветерка. Шань Цай почему-то поддаётся вперёд, прижимается. Хочет что-то понять. Думает, что сейчас он отпрянет, но нет. Думает, что хорошо, что она с Си не встречается и думает, что на Лэя это не похоже. А Лэй целует, сминает губы, заставляя девушку задыхаться в какой-то эйфории и чувствовать необъяснимый жар. Лэй целует и бьёт что-то хрупкое в её сердце, и Шань Цай не знает, что это — «Гордость» или «Самообладание»? Лэй целует не так, как на пляже, и Шань Цай не чувствует соленых слёз на губах, чувствует горький вкус кофе без сахара и странное сладкое напряжение от которого тело прогибается и теряет вес. Лэй, в конце концов, отрывается и смеётся так тихо и нежно, поглаживая её раскрасневшиеся щеки, а затем прислоняет указательный к губам и шепчет: — Си не слова, — Шань Цай и сама удивляется, как он ещё сюда не прибежал, ведь он мастер входить вовремя. Но думать не хочется вообще, — Видишь. Внутри ничего не звякнуло, значит ты просто боишься признать, что любишь Дао Мин Си. Всё напридумала. Хуа Зе Лей встаёт с покрывала и идёт по лестнице куда-то наверх, всё ещё озаряя дом улыбкой. А Шань Цай обессиленно касается распухших губ и плакать хочется очень. Во рту горький привкус кофе, и губы до сих пор болят от «сладкого, но запретного мёда». Но самое противное, то, что Лэй ошибался. Ошиблась и Шань Цай. Потому что внутри у неё, что-то громко звякнуло, и вряд ли это была опустошенная чашка с молочным кофе. Кофе, который Шань Цай теперь ненавидит ещё больше.