***
В путь Бен вышел рано утром, когда свет лишь забрезжил на горизонте, предвосхищая восход светила. Сердце — верный компас — безошибочно проложило ему маршрут в нужном направлении. Найти кристалл, собрать меч, спасти Рей. Как меч поможет ему ее спасти? Бен старался об этом не думать. Ему нужно во что-то верить. Ему нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума от одиночества и безнадеги. Ему нужно… Сердце забилось как бешеное, ощущая приближение к долгожданной цели, однако взору Бена предстала лишь очередная песчаная дюна. «За полтора десятка лет бурь всю заднюю часть занесло. Без Силы мне понадобится десяток лет, чтобы добраться к кристаллу хотя бы одного из сопел», — грустно пронеслось в его голове. Но сдаваться он не собирался. Это выглядело глупо. Он загребал песок руками, тащил его на себя, а сверху тут же ссыпалась новая порция, но он продолжал делать это бесполезное действие снова и снова, без устали, несмотря на адскую жару, жажду и боль в мышцах. Когда солнце вошло в зенит, даже палантин, в который он укутывался от песка и солнечного жара по выработавшейся за годы на Джакку бедуинской привычке, больше не мог его спасать. Перед глазами все поплыло, и он рухнул ничком прямо в жаркие объятия песка.***
Когда он открыл глаза, первое, что он увидел — ослепительное сияние, наполняющее прочти все пространство вокруг, обволакивающее темную фигуру в темно-сером балахоне с капюшоном. — Бен… — произнес мягкий женский голос. Зрение с трудом сфокусировалось. Тень от капюшона мешала полностью рассмотреть лицо неожиданной собеседницы, но Бен отчетливо различил кирпичный цвет ее кожи. Гостья явно была не человеком. — Зачем ты пришел сюда, Бен? — спросила она, и ее голос, словно покачиваясь на волнах, разлетался в его сознании сотней повторяющих друг друга эхо. И Бену Соло вдруг захотелось честно ответить на этот вопрос. — Мне… нужно… спаси Рей… — Но с Рей все в порядке, Бен. Она сейчас с тем, кто не даст ее в обиду. Нет Сноука, который смог бы ей навредить. Нет тебя. Никого нет. — Так не должно быть, — прошипел Соло сквозь зубы. Это «нет тебя» неприятно резануло что-то у него внутри. Он знал, что это хорошо — когда его нет. Когда никого из них нет. Но хорошо для остальных. А как же он сам? Хорошо ли от этого ему? — Посмотри на это с другой стороны. В этом мире нет чувствительных к Силе, никто не использовал ее во зло, следуя за своими заблуждениями, никто не захватывал и не порабощал миры, опираясь на свое могущество. Разве не такого мира желали когда-то джедаи древности? Разве не тот самый «идеальный» мир подарил тебе уилл, родившийся в ходе совершенного ритуала? Бен молчал, тупо смотря в лицо незнакомки, которого на самом деле все еще не мог разглядеть из-за тени капюшона. Затем, словно оправдываясь, медленно произнес: — Энакин. Он что-то замышляет. Он представляет опасность для Рей. Я должен ей помочь. — Разве у тебя нет плана, как решить эту проблему? — в голосе незнакомки послышалась улыбка. — В любом случае, я прошу тебя подумать о том, ради кого ты хотел бы все исправить. Ради людей? Но в этом мире они гораздо счастливее. Ради Рей? Но в этом мире и она счастлива — у нее есть близкие люди, и она не вовлечена ни в какие интриги сильных мира сего, а единственную опасность для нее ты легко сможешь разрешить. Если для тебя это все не важно, то, может быть, ты хочешь все вернуть ради себя самого? Бен плотно сжал зубы. Он прекрасно понимал, что незнакомка права — людям, да и Рей в принципе, будет гораздо лучше без него. Но он сам — как он сможет жить без Рей? Как ему существовать в мире, где для него просто нет места? Где не существует девушки, которая является для него всем — есть лишь девочка, которая его не помнит, и его собственный дед, занимающий столь родное тело. — Раз ты полон решимости, тогда смотри, — женщина шагнула в сторону, и сияние, окружавшее ее, перестало резать глаза. И Бен увидел, как из песчаной дюны поднимается храм, и на створках его ворот, в золоте и серебре, застыли три резных фигуры: пожилой мужчина в центре, укутанный тьмой молодой мужчина и облитая светом молодая женщина по каждую из его рук. Храм уходил в небо, все выше и выше, и когда Бену пришлось задрать голову, чтобы провожать глазами его все возвышающийся и возвышающийся силуэт, свет джаккуанского солнца залил его глаза, оставив лишь безграничное сияние на обратной стороне век.***
Бен пришел в себя, лежа в песке и частично им занесенный. Приподнявшись на локтях, он осмотрелся и замер в изумлении — песок словно расступился, обнажив крупные сопла мертвого разрушителя, и теперь добраться до кристаллов, обеспечивавших питание ионных двигателей, не представляло труда. К сожалению, храма Отца, Сына и Дочери ему лишь пригрезился. Хотя… В последнюю встречу с Сан Теккой (в моменты особенного одиночества Бен заходил к нему в Туанул, и они долго разговаривали о Силе) тот упоминал, что к югу от деревни мусорщики находили какие-то руины, и все собирался направить туда экспедицию служителей церкви Силы…***
Собирать меч без участия Силы было гораздо дольше и тяжелее, чем прежде. Однако суток упорной работы хватило для того, чтобы вещь не только заработала, но и более-менее удобно легла в руку Бена. Найти Энакина тоже было не сложно: он жил на аванпосте Хотгар — более крупном и развитом, чем Ниима, и как раз руководил погрузкой каких-то ящиков в объемный грузовой кореллианский фрейтор, выглядящий еще более омерзительно, чем Сокол Тысячелетия (хотя до этого момента Бену было сложно такое представить). — Ты пришел снова плакать у меня на плече по поводу того, что не можешь найти свою Рей? — спросила не-Рей таким родным, но таким холодным голосом, и у Бена по спине побежали мурашки. Он не слышал ее голоса — ее взрослого голоса — почти десятилетие. — Нет. Я пришел поделиться с тобой знаниями. Рей-Энакин вопросительно поднял бровь: — Что полезного можешь ты мне сказать? И почему я должен тебе верить, Бен? — У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать. Бьюсь об заклад, тебе тоже осточертел этот мир. Но я знаю, как его покинуть. Обменяю эти знания на Хакса и его узкоглазую подружку. Сегодня. Бен протянул Энакину древний голопад, на экране которого горели заветные символы аурубеша, а затем развернулся и пошел прочь. Он не видел лица Энакина и даже почти не улавливал его нитей в Силе, но знал — дед обязательно заинтересуется его предложением. И придет.***
Храм, который привиделся Бену до того, как тот потерял сознание, мало походил на те обломки, полузасыпанные песком, что находились на месте, указанном Лор Сан Теккой. Но проблески золотой и серебряной фольги, что выстилала некогда величественный рисунок, не дали ему усомниться — это действительно было то самое место. Он прождал Энакина почти весь день, и был ряд тому, что предусмотрительно захватил с собой вяленое мясо пустынных тушканчиков и флягу с конденсированной водой. Тот явился в сумерках — укутанный в длинный белый плащ женский силуэт, безумно похожий на Рей, но двигающийся совершенно иначе, нежели она. Корабли, на которых Энакин привез с собой пленников и своих головорезов, остались на вершине дюны, но Бен даже не удосужился спросить у деда про Роуз и Армитажа, когда тот встал в нескольких метрах от него. — Ты нашел древний храм Силы, — в голосе не-Рей слышалось торжество, перемешанное со странной насмешкой. — Глупо было делиться этой находкой со мной, разве нет, Бен? — Я подумал, что тебе, как и мне, осточертел этот мир, в котором Сила утекает сквозь пальцы, дразнит, но не дается в руки. А это, — Бен указал на развалины, тускло поблескивающие серебряной и золотой фольгой, — лучший способ попасть туда, где все будет иначе. К тому же, ты обладаешь необходимыми ресурсами, чтобы откопать ворота. Энакин усмехнулся. Кажется, такое объяснение его устроило.***
Ворота были откопаны за несколько часов при помощи песочных продувок, установленных на вездеходах банды, которой все эти годы заправлял Энакин. Вооружившись светодиодными факелами, дед и внук прошли ворота и двинулись по полуразрушенному тоннелю вглубь храма. Бен то и дело бросал взгляд на узоры на стенах, в то время как Энакин уверенно шел вперед, даже не поворачивая головы. Словно он уже бывал здесь. — Ты верно подметил, что мне осточертел этот мир, — начал Энакин. У него явно было приподнятое настроение. — Как только я разжился кораблем, я первым делом отправился на Набу в надежде найти там мою Падме. Но увы, хотя сенатор Палпатин в этом мире не обладал Силой и давно умер, здесь не было и меня, чтобы защитить ее от козней других политиканов, и, как итог, здесь она тоже давно умерла. Тогда мне в голову пришла мысль: я мог бы вернуться в свой мир в это же время, найти Люка и Лею, которых отняли у меня, и научить их путям Силы, чтобы они стали моими достойными соратниками в борьбе за власть. Но сейчас, когда ты обнаружил этот храм, я могу осуществить то, о чем даже не мог помыслить прежде — я могу вернуться в те времена, когда Падме еще была жива, и не дать ей умереть. Разве ты не сделал бы такого для своей любимой, а, Бен? Но, боюсь, тебе уже этого не удастся: я позабочусь о том, чтобы моя дочь — моя прекрасная, могущественная, преисполненная темной стороной Силы дочь — никогда не встретила этого мерзкого прохиндея — твоего отца. Но не переживай — о Рей я тоже позабочусь, даже не сомневайся. Пока Энакин говорил, Бен становился все бледнее и бледнее, его кулаки все плотнее и плотнее сжимались, и когда тот упомянул Рей, внутри Соло словно лопнула натянутая струна. Осознание горячей волной нахлынуло на него: ему не удастся узнать у деда, как открыть древний портал сквозь измерения, не позволив ему самому пройти в него. А, значит, возвращаться ему может быть некуда. Он бросился на деда, выхватив из-под пол бедуинской одежды свой новый меч — с гардой и рассыпающий сноп зеленых искр. Не удивительно, что его удар был тут же остановлен синим мечом деда — сияющим голубым и куда более совершенной конструкции. — Это очень глупо с твоей стороны, Бен, — не-Рей улыбнулась ему, и ее лицо, освещенное сине-зеленым пламенем, показалось ему зловещей маской. — Ты же не знаешь, как открыть измерение временных петель, которым славятся подобные храмы Силы. Но Бену было все равно. Он вдруг явственно осознал, что не должен позволить деду переписать всю историю единолично, стерев внука с лица земли и заполучив Рей себе. На секунду он даже пожалел, что задумал все это: смирись он с тем, что Рей будет счастливо жить с родителями и Финном без него в этом новом мире, Энакин ни за что не нашел бы способ путешествовать в пространстве и времени. Или нашел бы? Джакку, в конце концов, очень маленькая планетка. Яростные удары Бена, основанные на грубой физической силе и широте замахов, не шли ни в какой сравнение с молниеносными и изящными ударами поистине обученного бою джедая, и не будь Бен так зол, он обязательно оценил бы красоту этой давно утерянной в настоящем мире техники. Злость даже отвлекла его от мысли о том, что он сражается — по крайней мере, так это выглядит со стороны — с женщиной, имеющей для него огромное, первоочередное значение. Все, что он хотел — остановить Энакина любой ценой. В теле Рей определенно были недостатки — например, оно плохо могло противостоять напору крепкого высокого мужчины. Не-Рей оступилась, отражая очередной удар, и рухнула навзничь, выпустив из руки меч, и Бен, с пылающими от ярости глазами, тут же обрушился на нее сверху, встав на колени по обе стороны от ее талии и опасно приблизив острие своего нестабильного меча к ее шее. — Бен, — прошептала Рей, и в ее больших ореховых глазах отразился неподдельный, совершенно не похожий на Энакиновский, испуг. — Помоги мне, Бен. Соло задрожал. Его широко раскрытые глаза уставились на нее, не мигая. Он словно пытался понять, обман это или нет, есть ли в этой оболочке его Рей, или же это все искусная игра его деда, который пытается дать себе фору и обдурить незадачливого внучка. Бен потушил меч и убрал его от горла Рей. Она сглотнула, в ее широко раскрытых глазах стояли слезы страха. Если это была она, — Рей — то, возможно, она впервые пришла в себя после того, как в результате обряда они очутились здесь — в прошлом, в параллельной вселенной и в телах черт пойми кого. Соло нерешительно двинулся вперед, наклонился и поцеловал ее в губы. Язык кольнул металлический привкус крови. Рей ответила на поцелуй, и это было так напористо и соблазнительно сладко… Вспышка на мгновение окрасила полутемный коридор и тут же исчезла. Когда Бен оторвался от ее губ, в широко раскрытых глазах Рей было столько непонимания и боли, что ему захотелось разрыдаться. Он отбросил меч прочь и осторожно провел ладонью по ее волосам, словно пытаясь утешить разбившего коленку ребенка: — Мы обязательно встретимся, Рей. Слышишь меня? Обязательно. Прости. Он повторял это снова и снова, даже когда ее глаза уже давно остекленели, а тело, с такой силой и нежностью прижатое к его груди, начало остывать. Это был Энакин до самого конца. У него под одеждой был вибронож, и он не остановился бы ни перед чем, чтобы добиться своей идеальной жизни. Внук и дед явно стоили друг друга. Бен знал: теперь пути назад для него нет. Он не может вернуться в тот момент, когда они совершали злополучный ритуал, потому что это означало бы, что Рей больше никогда с ним не будет. Он вообще никуда не может вернуться — только Энакин знал, как работают чертовы порталы в храмах Силы. Что ему остается? Наблюдать за тем, как та, другая Рей, растет, живет счастливо и его, седеющего старика, совсем не помнит? Закончить свои мучения и проследовать вслед за дедом в Силу? Рукоятка собственного меча, целящаяся в живот в почти таком же жесте, с каким красный луч предательски вспорол живот его отца, — это сейчас казалось ему самым правильным на свете.***
Он не помнил, как уснул в темных коридорах полуразрушенного храма, но разбудил его яркий свет, льющийся отовсюду прямо ему в глаза. Когда он разлепил веки, перед ним в ореоле света предстала все та же уже знакомая незнакомка с кирпичной кожей и с глубоким капюшоном на голове. — Зачем ты убил ее? Ты был готов вернуть в мир хаос, войну и смерть только ради того, чтобы быть с ней, и все равно ее убил? Голос женщины был мягок, но в каждом его звуке Бену слышался упрек. Он закрыл глаза, не в силах больше выносить белого сияния, исходящего отовсюду из-за спины его собеседницы. — Потому что Энакин сделал бы ее несчастной в любом из существующих миров и времен. Пусть она будет свободна от него хотя бы здесь. И там. Везде. — Бен закрыл лицо руками, но свет все равно пролезал ему под веки, коля глаза словно иголками. — Я отдал бы все за то, чтобы вернуться обратно, где она жива… Где я жив вместе с ней… Слезы обжигающими дорожками побежали по его щекам, когда теплая ладонь женщины в темно-сером балахоне по-матерински провела по его волосам в утешающем жесте.***
Когда он открыл глаза, вокруг не было ни женщины, ни даже коридора. Только руины храма Силы и полностью поднявшиеся из песка ворота, нетронутые в своем величии и красоте. И Бен почему-то знал, что ему непременно нужно прикоснуться к руке Отца, на ладони которого, украшенный золотой фольгой, лежал кайбер-кристалл.***
— К сожалению, отследить передвижения кореллианского фрейтора в гиперпространстве нашим службам не удалось, однако разведчики заметили подозрительную активность вблизи Дантуина… — Бледный и несколько помятый Хакс с полной презрения к новому Верховному лидеру миной на лице явно был не готов к тому, что Кайло, который секунду назад чуть ли не зевая выслушивал его доклад по обнаружению остатков Сопротивления, исступленно бросится ему на шею и столь сильно сожмет в объятиях. Через пару мгновений, однако, когда Кайло отпустил его и, видимо, так же остро осознал всю абсурдность ситуации, он поправил свои одежды и чуть севшим, хриплым голосом сообщил генералу, что тот свободен, а результаты разведки может выслать на датапад без устного комментария. Кайло просто не мог поверить, что все получилось. Ему удалось вернуться в прошлое! Рей только что улетела с остатками Сопротивления на Соколе, между ними еще ничего не произошло, а, значит, он может все исправить! Предупредить ее! Но как? Она и слушать его не пожелает. А ему нужно, очень нужно ей сообщить, что им не нужно совершать ритуал, нельзя допустить появления в его результате нового уилла и, самое главное, ни при каких обстоятельствах нельзя верить призраку Энакина.