Глухой телефон

За последние сорок лет Бен успел убедиться в одном — редкость древних храмов Силы джедайской эпохи и, соответственно, порталов в Междумирье, была преувеличена. Мягко говоря преувеличена. Правильнее было бы сказать, что древних храмов Силы с порталами в них было больше, чем камней на Татуине, воды на Камино и лот-котов на Лотале. Не то, чтобы после всего случившегося это в принципе удивляло Бена. Трудно было найти планету или луну на которой джедаи в своё время не отгрохали храма. При всей галактической необъятности. В своей неизбывной тяге к монументальным постройкам джедаи древности налепили гигантских храмов по всей галактике, и каждый был не просто размером со звездный разрушитель, но ещё и неслабо ощущался в Силе. Конечно, только для тех, кто хоть раз был в Междумирье. Бен, который за свою жизнь успел побывать и джедаем, и ситхом-недоучкой, и учеником трехсотлетнего хрыча из Неизведанных Регионов, и криффом в ступе, за все эти годы так и не сумел постичь причин общей для всех чувствительных к Силе тяги к гигантомании, зашкаливающему пафосу, псевдозаумным речам и внешней эффектности взамен эффективности. К стыду своему, полсотни лет назад он и сам был такой. Возможно, эта тяга была сродни какой-то постыдной детской болезни чувствительных к Силе, которая лечилась только возрастом. Как бы то ни было, после первого провала только осознание того, что всегда можно повернуть время вспять и начать снова, остановило его от попытки зарыдать и вонзить световой меч в грудь. Осознание это пришло к нему в тот недобрый момент, когда на руинах корусантского храма джедаев он порешил Хакса, подлого узурпатора трона Первой Галактической Империи, во свою славу и своё злое имя, и готовился испустить дух от раны в боку. Бен тогда лежал на ступенях храма, слепо таращился в желтое корусантское небо и с грустью понимал, что вся его вторая попытка пошла прахом: призрак Люка издевался над ним из Силы, и достать его не было никакой возможности, Галактическая Империя требовала всё его время, без сна и отдыха, подчиненные норовили тайно предать, ненавидя за глаза, и лебезили в глаза, и все попытки Бена контролировать Галактику и быть наводящим страх лидером, вели только к разочарованию и невозможности выспаться. У Бена — Императора — было всё, кроме времени. И Рей. Он шёл по её следу годами, но всего флота сперва Первого Ордена, а затем Империи едва хватило, чтобы поймать её. Рей поймали на десятый год его правления. Бен сам надел на неё корону и силовые ограничители, а она плюнула ему в лицо. Потом Рей отравили, всего через три месяца в гареме. Бен был безутешен. Призраком Силы она так и не вернулась. Может быть, питаясь тушканчиками в джаккуанской пустыне Бен даже был счастливей, чем во главе Империи. Мысленно окинув взглядом свою бессмысленную жизни, Бен тогда передумал умирать на ступенях храма — кругом были только трупы, некому было оценить трагичность момента — пересилил себя и сумел подняться. Годы были уже не те, но сил хватило, чтобы пойти вдоль Нити Силы. Он нашёл фреску на стене в библиотеке храма. И божественное Семейство смотрело с неё на Бена брезгливо — презирало. Бен попробовал ещё раз — после Крейта. Он не преследовал Сопротивление, но совершил ту же глупость — создал Галактическую Империю. Себя он оправдывал тем, что нельзя было сказать Первому Ордену: «Так, всё, повоевали и расходимся». И подлую скотину Хакса никак нельзя было оставить без присмотра. Бен тогда честно пытался быть добрым мудрым Императором: поднимал разорённую войнами экономику, строил школы, больницы и сиротские дома. Даже мать свою усадить в Сенат пытался. Если бы это помогло, он посадил бы в Сенат хоть датомирскую ведьму верхом на ранкоре. Сенат, впрочем, убил Лею вернее, чем пребывание в открытом космосе, и Рей не простила Бена за это. А Империя жрала его силы и время в два раза интенсивнее. Под конец своего правления Бен начал понимать Палпатина — когда к нему однажды притащился юнец с зелёным световым мечом, объявивший, что он — его, Бена, сын, и попытался отправить на ту сторону Силы, Бен решил дать юнцу шанс. На той стороне Силы, как говорили призраки, имелся призрачный шанс выспаться. Правда юнец сам всё испортил: споткнулся на ступеньках, да и напоролся на лезвие собственного меча. Над телом ассасина-неудачника Рей его и застала. И корусантская космоопера его жизни превратилась в набуанскую трагедию, в которой окружающие рыдали, рвали на себе одежды, выкрикивали что-то пафосное и пытались заколоться отравленными кинжалами. Из двух путешествий во времени Бен вынес четыре ценных урока: Империя — это мероприятие с низким КПД, на гарем никогда нет времени, Хакса надо душить не сходя с места, и даже если секс был исключительно через Узы Силы — необходимо предохраняться! Были другие попытки — Бен был предусмотрителен и не вступал в одно и то же дерьмо дважды. В одну из попыток тринадцатилетнюю Рей по его приказу нашла на Джакку одна из рыцарей Рен и воспитывала как названную дочь и ученицу. Она же, при всём уважении к Бену, спустя пять лет пыталась порешить его боевым топором, застав в постели с ученицей. Впрочем, несмотря на некоторые недоразумения, эта попытка была почти идеальна — Бен сразу избавился от Сноука, бережно закатал родителей в карбонит, чтобы их не убил ненароком кто-то ещё (заодно обезопасил себя от Сопротивления), и приставил к Хаксу Розу — они вдвоём успешно зацикливались друг на друге, и на кого-то другого сил у них уже не оставалось. Но потом явился Люк Скайуокер, будь он неладен, и не иначе как по велению Силы первым делом зарубил наставницу Рей. А половину флота Первого Ордена разнесла в пыль пошедшая на таран Превосходства адмирал Холдо. Рей после этого впала в печаль, потом в задумчивость, а потом на светлую сторону Силы. И сбежала, умоляя не искать ей больше. Бен только смутно знал, что она жила где-то в Неизведанных Регионах в крошечной колонии, и вместе с дряхлой джедайкой воспитывала стайку одарённых в Силе девочек. После восьмой попытки Бен понял одно — ни одна дорога в его жизни не вела его к главному. Рей была как вода — когда Бену казалось, что он крепко держит её в руках, она ускользала сквозь пальцы. Её нельзя было принудить остаться рядом силой — он пытался, когда стал Императором. Её нельзя было удержать Силой — она была в безопасности с ним, когда он повернул время вспять и стал лордом ситхов, но потухла в вынужденном заточении, как свеча. Из Рей вышла так себе ситхская леди. Её нельзя было держать при себе обманом — Бен пытался, он ушёл с отцом тогда, вместо того, чтобы пронзить его мечом, а потом однажды Рей всё узнала. И Бен честно признался себе над её холодеющим телом: вся власть над всей Галактикой не имела смысла, если он не мог получить единственную женщину, ради которой он раз за разом поворачивал время вспять. В этом и крылся, возможно, источник его неудачи — Бен пытался получить Рей. И никогда не спрашивал, чего хотела сама Рей. А фрески на стенах джедайского храма с каждой попыткой смотрели на Бена всё жалостливей. Эта галактика определённо ненавидела Скайуокеров. И Бен вертел её!..

***

Для пятилетней девочки Рей была очень лёгкая. Бен укутал её в плед, усадил на кресло в общей каюте, сам сел рядом, вручил Рей фляжку воды и протеиновый батончик со вкусом каких-то ягод, и стал рассказывать. Про призрак Энакина, ритуал, уилла, Сопротивление, её родителей, Люка Скайоукера и собственные попытки повернуть время вспять. После третьего батончика она перестала запихивать куски в рот и глотать не жуя, и вроде бы начала слушать. Чтобы осуществить задуманное, он сперва угнал Сокол. Для разменявшего второе столетие человека в теле подростка это было проще некуда: пригрозил отцу световым мечом, сказал, что клал на Силу, чужие ожидания, место в Сенате и джедайскую школу. Отец, как ни странно, расхохотался и пожелал удачи. Бен беззлобно послал его к криффу. Но почему-то стало приятно. Затем он пришёл к дядюшке Люку, честно сказал о том, где видал свои перспективы в джедайской школе посредь нигде, и рассказал, как найти Сноука. Этот план мести: поставить наставников на одной доске друг против друга и посмотреть, кто выйдет победителем — Бен лелеял примерно полсотни лет. Сам он разнообразия ради хотел посидеть в стороне, наслаждаясь картиной битвы, и потом в качестве сувенира забрать кое-чьи золотые тапочки. Дяде, в конце концов, было не пятнадцать лет, и он вполне способен был решать проблемы методами отличными от попыток зарыться головой в песок и притвориться, что если как следует разочароваться в жизни, то и нет нужды решать никакие проблемы. Потом Бен навестил мать и сухо изложил ей порядком забытые события ближайшего будущего. Он мог бы сделать всё по своему усмотрению, но потом понял, что лучше от его вмешательства не становится. Мать смотрела на него сперва снисходительно — в далёкой юности Бен иногда склонен был преувеличивать масштаб проблем, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. Постепенно снисходительность из её взгляда пропадала — Бен не зря дважды строил империи, он умел быть убедительным. На прощание она попыталась обнять его. Бен ещё хотел слетать на Эндор и плюнуть на сгоревшие останки Энакина Скайуокера, но потом передумал. Пусть они взаимно попортили друг другу кровь, так мелочиться было глупо. Конечно, в путешествия во времени ему никто не поверил. А вот Рей поверила сразу. Она смотрела на него, словно он был сошедшим с неба по дюракритовым ступеням местным божеством. Или каким-нибудь легендарным пилотом вроде Веджа Антиллеса. Для того, чтобы увидеть столько обожания в её глазах, достаточно было прилететь на Джакку, забрать Рей у жирного кролута, пару раз пнув того от избытка чувств, унести на руках на корабль и дать еды. Пообещать отвезти к родителям. И быть честным с ней. За столько лет Бен всё продумал. Он так и сказал Рей. Почти. На самом деле он сказал: «Что думаешь, не отправиться ли нам с тобой прямо сейчас в соседнюю галактику?»