Кукушкины дети

      «Загнать завтра в починку. Да, точно. Дворники ни к чёрту, — тупо вертится в полупустой после десятичасовой смены голове мысль, пока рука заворачивает руль в сторону автомойки. — После заезда за книгами. Именно завтра. Срок ещё не закончился».       — Янкель, мне лобовое!       — Его нет, он пошёл брать расчёты, — деловито сообщает помощник в клетчатой рубашке, — я сейчас за него. Восемьдесят центов.       — И поскорее, домой хочется.       — Не вопрос. Щуплый подросток, подвернув рукава выше локтей, привычно резко и явно умело моет лобовое стекло. Фанкфрид засматривается на это отточенное действо, щурится и оправляет на носу дужку металлической оправы, прежде чем наполовину высунуться из пропахшего резким одеколоном салона.       — Ты что, ещё и мойщик? Спандам, не оглянувшись, привычным жестом мокрых пальцев оправляет сильно отросшие волосы.       — А, так это ты, Фанкфрид? Погоди минутку. Фанкфрид рассматривает его сквозь очки, мутные с резкого холода — будто видит заново, — и со скрипом трёт подбородок; в очках не особо удобно, но поделать нечего — иначе не выправить зрение.       — Так, значит, наш работник драит стёкла на мойке.       — Ну да. Месяца два, сразу как закончил в книжном магазине. — Спандам наспех дотирает стекло. — Какого чёрта ты заехал в мою смену? Я же без галстука.       — Долго? — привычно резко спрашивает следователь.       — С восьми вечера до полуночи.       — Сколько получаешь?       — Тридцать крон за смену.       — Всегда платят?       — Ну…       — И что, нравится такая работа?       — Э! Ещё чего! — Спандам морщит острый нос. — Мне деньги нужны, а не работа, которая нравится. Недавно новый пиджак купил. Фанкфрид вздыхает, сильнее положенного хлопает дверью и не глядя заворачивает ключ зажигания. Спандам вскидывает бровь.       — Собирайся, скворец. Живо.       — Но смена ещё не…       — Это приказ старшего, Грейджой. Собирай вещи и больше здесь не появляйся. — Секунду помолчав, Фанкфрид добавляет тоном помягче: — Угробишь же лёгкие. Секунду помедлив, Спандам швыряет полотенце в сторону и шустро влезает в пиджак, а за ним — в просторную куртку, хватает ремень сумки и даже не собирается оглядываться.       — Эй!       — Да? — Спандам, тормозя на пороге, оглядывается через плечо.       — Живёшь сейчас где?       — А тебе какое дело?       — Я ж не сказал уходить пешком. Садись, подкину. Мальчишка трёт пальцами подбородок и кривит губы, но через пару секунд заваливается на сиденье, чуть не запнувшись о собственную щиколотку.       — На угловой, около старого рынка.       «Боже, ещё и неуклюжий. Ничего, это с возрастом проходит».       — И чё, даже без нотаций?       — Зачем? Ты хороший работник. — Фанкфрид, дождавшись щелчка ремня безопасности, разворачивает машину в сторону залитой тёплым электроосвещением улицы. — Не хочешь с понедельника перейти на полную ставку с премией? Я позабочусь.       — Хм? Вы ж все считаете, что я сопляк. Зелёный глаз светофора мигает и гаснет.       — Достаточно взрослый, раз пытаешься заработать лишние деньги и перебрался в жильё получше.       — Что, это так много меняет в нашем агентстве? Фанкфрид косится на него через зеркало заднего вида; мальчишка, худой и бледный, ни плеч, ни роста, в свои недавние семнадцать выглядящий на года три младше — хотя, право, сын в четырнадцать выглядел куда старше, чем Спандам сейчас, — скептически щурит глаза, кусает ноготь и смотрит всё ещё не без недоверия, но спокойно.       — В пятом отделении этого вполне хватит. Плюс твой отец ведь записал тебя самостоятельным гражданином.       — Лучшее, что этот козёл для меня делал.       — Так что, — Фанкфрид философски пропускает «козла» мимо ушей, — полный рабочий день и зарплата?       — Сразу согласиться? Ну-у… — Спандам с наигранно равнодушным видом рассматривает бледные ногти. — А дашь гарантию, что продвинусь по карьере? Не собираюсь я всю жизнь печатать чужие отчёты, Фанкфрид.       — Небось рвёшься в начальники?       — А ты до сих пор сомневаешься? Помоги, вот и докажу, что не подведу. И в телохранители найму.       — Ещё и ставишь условия? Хитрец. — Фанкфрид почти улыбается. — Продвинешься в штабном звании, если не будешь лениться и зевать. Но-о-о… — тяжело вздыхает он на красный сигнал, — будет сложно.       — Хрена с два. Я хочу.       — Если сократишь свою манеру проливать кофе до раза в неделю, то ещё и ежемесячно выписывать премию будут.       — Ах-ха! Смешно, право! — Спандам смеётся коротко и звонко, запрокинув голову, — то ли искренне, то ли издевательски. — Дохлый номер! Ты ж знаешь, какой я криворукий.       — Перерастёшь.       — Ага, щас… Стекло заливают потёки начинающегося дождя; Фанкфрид слышит, что пассажир сладко зевает, и не отрываясь от руля, поправляет зеркало. Над предложением пойти в телохранители, пожалуй, стоит поразмыслить.