Bypass

«Может, мечта умерла. Может, нам стоит перестать притворяться и принять факт, что мы живем в кошмаре.» Росомаха

Давным-давно, в далекой-далекой галактике шла… ВОЙНА БЕСКОНЕЧНОСТИ Эпизод VII Юный Мститель Удивительный Человек-паук Питер Паркер Равновесие сил нарушено как никогда, тёмная сторона завладела пятью из шести легендарных камней бесконечности. Мир таким, каким его знают, близится к концу. Обезумевшие от страха расы изо-дня в день атакуют Голубую планету, чтобы преподнести Безумному титану последний из оставшихся камней, тем самым спасти свой народ от уничтожения. Но на защите камня разума стоят Мстители. Они и Земля последний рубеж в войне за половину вселенной. И пока все, затаив дыхание, следят за разворачивающимися событиями, есть те, кого не волнует война и гибель миров, их волнует юный герой, что бесследно исчез с Титана. Его судьба по сей день остаётся неизвестной, но надежда на то, что юный Паркер жив есть... Что за бред? О чём я думаю, — покачал головой Питер. ЭмДжей права, он и вправду помешан на Звёздных войнах. Но теперь, побывав в космосе и пережив кое-что, его любовь к этим фильмам претерпела изменения. А всё потому, что его жизнь давно превратилась в пародию на эту космическую оперу, и отнюдь не самую хорошую. Недавно выяснилось, что вселенная ошибочно приняла его за «Сына зла». Казалось, что хуже ситуация не могла стать, но в очередной раз жизнь доказала, что ей не нравится заблуждающийся Питер Паркер. И так же паучок понял, что, если не может отсюда сбежать, то, по крайней мере, станет самой большой занозой в заднице Вселенского зла. И это стало его навязчивой идеей, почти манией. Подросток с глупой улыбкой прицелился. Бластер, что подогнал Ретч, был, как выразился опустошитель, «Несерьезной игрушкой», но Питера всё вполне устраивало. Мощность выше среднего, обездвижит, но не убьёт. Рука уже не дрожала, привычным движением он сделал выстрел, а за ним ещё один. Определённо, палить по неподвижным мишеням в разы проще, чем по Аутредам, те так бесятся, что пытаются тебя разорвать. Конечно же, не стоило слушать Корвуса и стрелять по ним. Зато урок он усвоил хорошо, свидетельством этого является глубокий, и даже с паучьей регенерацией плохо заживающий шрам на левой ноге. Хорошо хоть ноги не лишился, это предсказуемо расстроило Глейва. Будто у них соревнование, кто больше конечностей потеряет? Сделав ещё пару-тройку выстрелов, Питер не смог побороть ухмылки, что так и лезла на его лицо. Его навык возрос, и, отступив дальше, так что мишень стала почти крохотной, он уже в открытую смеялся, раз за разом продолжая попадать в цель.  — ТЫ же этого хотел, да? Так наслаждайся, — яростно выдохнул он. Мысли сбегались и разбегались, нездоровый азарт и возбуждение не позволяли здраво рассуждать. И когда его бластер показал низкий уровень заряда, и уже не стрелял даже, а лишь выпускал слабые облачка энергии, Питер, разъярённый этим фактом, отшвырнул оружие. Бластер, не выдержав силы удара о пол, треснул, и тут же запах неземной химией. Мальчишка скривился: — Да уж, дерьмо. Вечно Ретч подсовывает ему всякую дрянь, вот и в прошлый раз Опустошитель подсунул мальчишке палёную жижу, что как уверял бандит, аналог земного алкоголя. Питер тогда думал, что сдохнет. И это не просто сильное выражение, описывающее его состояние, он по-настоящему думал, что умрёт. Было так хреново, будто Проксима залезла ему в голову и всё там выпотрошила, а затем вылезла через нос. Да уж, сравнение так себе. Но хуже всего было похмелье, даже не оно само, а насмешки Корвуса. Воина знатно веселили страдания подростка, и, желая не пропустить ни минуты этого чудесного зрелища, он преследовал Паркера, не отступая ни на шаг, при этом стуча своим чёртовым клинком по полу и по стенам. Даже в вентиляции спасения не было. И каждый громкий стук был подобен выстрелу в голову мальчишки, но обиднее всего было то, что он не мог с этим ничего поделать, так как был слабее мухи. Но позднее уже ничего не мешало Паркеру осуществить свою месть. План был прост: угнать челнок и разбить его о ту часть Летучего Голландца, где как предполагал, была оружейная, любимая комната Глейва. Это щекотало нервишки, и новизна ситуации забавляла, но ровно до тех пор, пока мальчишка в процессе своей «маленькой мести» не забыл, что перед тем, как влететь в один корабль на другом, его самого не должно быть там, а то ведь какая глупая смерть получится, не так ли? Спасло его не везенье, а костюм. Ностальгия неприятно кольнула в самое сердце, ведь раньше его всегда выручали костюмы, что делал мистер Старк, а теперь всё по-другому… Да по-другому — скривил лицо в непонятной ухмылке герой. Костюм не только позволял ему находиться в вакууме, но и спас от удушья и резкой смены температур. Но от вида распространяющегося взрыва сердце забилось как бешеное, разгоняя кровь внутри, практически сразу ему стало жарко и по-ненормальному весело. Впервые за долгое время он делал то, что должен был в самом начале, а именно вставлял палки в колёса Колесницы зла. Подобные этой проделки, ничего кроме восторга и бурного веселья не вызвали, и он в прямом смысле подсел на это. Но со временем идеи сошли на нет. И что б хоть как-то развеять себя и унять постоянно дрожащие руки – то есть руку, новая не реагировала на такие мелочи, как эмоции – он развлекал себя тем, что отрабатывал стрельбу из бластера по новой мишени, о которой, признаться, уже давно думал. Но всё никак не мог решиться. Пнув оружие, мальчишка чертыхнулся, а затем, следя за забавным и всё таким же странным распределением звука, расхохотался. И, отсмеявшись, преодолел расстояние до «мишени», любуясь проделанной работой. Некогда ужасающий трон, теперь был лишь грудой оплавленных камней. Он был испещрён выстрелами, которые мальчишка горделиво сосчитал, в общей сложности их было около тридцати шести. Паркер недовольно поморщился, на троне Таноса остался единственно целый участок и это не могло не раздосадовать мальчишку. Вытянув небольшой нож, что с недавних пор начал носить с собой, не потому что воспылал большой любовью к оружию, нет, а всё потому, что тот был с Земли, не такой шикарный, как предлагал Глейв, а просто нож, что он прихватил с барахолки. Парнишка забрался на трон, и аккуратно, как мог, ведь никогда прежде не занимался вандализмом, вырезал на камне следующее: «Здесь был Питер». И довольный своей работой он ухмыльнулся. И ему было плевать, что тем самым он затупил нож, проделанная работа того стоила. Торопиться ему было некуда, и Питер решил, раз всё, что хотел, он уже сделал, то можно позволить себе вздремнуть. Последние трое суток спал он откровенно плохо. А сейчас, развязно развалившись на троне зла, он прикрыл глаза. Но положение, в котором он пребывал назвать сном было сложно. Это сродни тому дурацкому состоянию, когда ты лежишь, но тебе кажется, что ты недостаточно сильно лежишь. Так, что он был скорее в режиме ожидания, чем спал. Танос объявился почти сразу же, будто только и ждал того момента, когда Паркер удобно расположится на троне. Чутьё тут же оповестило юношу, но Питер, из противоречия и юношеского максимализма, продолжал спать, точнее продолжал делать вид, что спит. Кривоватую улыбку, что расплылась на мальчишеском лице, он никак не мог объяснить. Просто ему стало так смешно от нелепости происходящего, что притворялся спящим он уже с трудом. Чуткий слух паука уловил, что титан не был один, а как будто даже с делегацией «просящих». Чутьё уже не просто предупреждало, а жгло, но юноша пустил все силы на борьбу с инстинктами. Ситуация стремительно набирала обороты, грозя перерасти в расправу. Но Питера уже достало однообразие происходящего, он хотел решать сам. Пусть даже смерть станет его собственным выбором! А не всё то, что якобы выбрал он! Мальчишке надоело, что все и всегда принимали решение за него! Даже если он и ошибался, он старался поступать правильно, всегда так, чтобы жить с лёгким сердцем. И вот он дошёл до той точки кипения, когда сил терпеть эту несправедливость совершенно не осталось. И мысли-вопросы, что как назойливые мухи крутились в его голове: «Что он сделал не так? За что ему всё это?» Казалось, эти вопросы навсегда останутся без ответов. Паучок ждал, затаив дыхание, но всё как всегда испортила Проксима. За долю секунды до удара копья, Питер отскочил и приземлился поодаль, разглядывая перекошенное от ярости лицо ведьмы.  — ТЫ… Как ты посмел, выродок? — прошипела женщина. — Ты уничтожил трон повелителя! Питер, насмехаясь, пожал плечами.  — Проксима, скажи того, чего я не знаю? И сколько можно повторять, моё имя не выродок и не сопляк. Я Питер! Или у тебя проблемы со слухом? — смеялся юноша, адреналин бурлил в крови, и тоненький голосок тихо, почти незаметно, настаивал поумерить пыл. Но Паркеру был плевать, тормоза уже отказали по полной. — Ах, ты… — выдохнула воин и ринулась на мальчишку с яростным воплем, занося копьё. Подросток стоял и даже не напрягался. Он обрёл, как бы это выразиться, «джедайское спокойствие» и был как никогда самоуверен и бесстрашен. Без особых усилий увернувшись, он отскочил, удерживая дистанцию, при которой преимущества копья были самые ничтожные. Главной слабостью инопланетянки был гнев. Вывести Проксиму из себя было так легко, что Паркер не мог не поражаться этому. А провоцировать её у него получалось само собой, ему даже казалось, что он достиг в этом неплохих результатов. Ведьма, выведенная из себя, совершала каждый раз одну и ту же ошибку, а именно — наносила сильные, частые удары по прямой, расходуя почти все силы в никуда. В конце концов Паркеру даже не раз удавалось победить её таким образом. Правда, когда юноша начинал зазнаваться, это странным образом остужало пыл Проксимы и она вновь брала реванш. Но дело было даже не в победе, а в самом процессе. Паркеру просто нравилось её бесить. Особенно в последнее время он получал даже какое-то извращённое удовольствие от этого. Увернувшись от очередного сильного, но всё такого же бесполезного удара, Паркер расхохотался. Но его смех заглушил яростный вопль ведьмы, что продолжала наносить один удар за другим. Но не всё шло так гладко, один раз Питер слишком медлил и ей удалось задеть его, правда это была механическая рука, так что это не могло считаться. С самого начала этот бой и на бой похож не был, скорее безумные салочки с бешенным носорогом, а сейчас, как бы выразился Корвус, вообще перерос в самое настоящее непотребство. Разозлив ведьму очередным бессмысленно-шутовским движением и дождавшись, пока она бросится напролом, Питер в самый последний момент вынырнул из-под копья и резко ушёл в сторону Таноса. Питер рассчитал всё идеально, и Проксима поняла это только за момент до… Гримаса ужаса на её лице могла бы показаться смешной, но была больше неприятной. А Танос спокойно сжал кулак и копьё ведьмы обратилось в мыльные пузыри, так и не достигнув цели. Паркеру даже начало казаться, что у титана проблемы с фантазией, ведь мыльные пузыри это так… не по-злодейски, что ли. Проксима рухнула в ноги своего повелителя, моля о пощаде, а подросток следил за тем, что же последует дальше. Он всё силился найти в себе хоть толику жалости или любой другой эмоции, но не находил. Взглянув в лицо титана, Питер почти вздрогнул, тот был, в первые с тех пор, как паучок оказался здесь, по-настоящему зол. Под ложечкой неприятно засосало, а сердце пропустило удар, но мальчишка никак не мог избавиться от неуместной улыбки, что расплылась на его лице. Казалось, её видно даже из-под маски. Титан в очередной раз сжал кулак, и Питер провалился в бездну. Чтоб через мгновение с громким плеском ухнуть в воду, и почти захлебнуться в ней. Мальчишка барахтался, дна под собой он не ощущал, и, пытаясь всплыть на поверхность, он лишь сильнее погружался вниз. Но, приложив максимум усилий, он всё-таки вырвался на поверхность. Судорожно стянув маску, – в вакууме она оказалась хороша, а здесь не очень – он сделал пару глотков воздуха. И, не удержавшись на поверхности, снова ушёл под воду, но уже не паникуя, как прежде, и, экономя силы, он всплыл и всем телом удерживал себя на плаву. Это была определённо неземная вода, так как её плотность была ниже, чем на Голубой планете, в связи с чем, чтобы не уйти на дно, требовалось прилагать сил в два раза больше. Чутьё успокоилось и с долей оптимизма настаивало двигаться правее, что он и сделал. Парень проплыл ещё метров двести, и, О Боги, оказался на мели. Но мель тоже была странная, скорее ровно срезанная скала, ушедшая в глубину. Воды было здесь по колено. Вода была холодной и с каким-то бурым оттенком. Отплёвываясь, мальчишка скривился. Вкус был не сладкий и не горький, и приятным назвать его Паркер не мог. Лучше уж она была бы солёной или никакой, как нормальная вода. Конечно, глупо жаловаться, Титан ведь мог отправить его в жерло вулкана и отнюдь не спящего. — Хотя бы не утону, — хмыкнул юноша. А то такая глупая смерть в океане псевдо-колы не украсила бы ни одного героя. Природная площадка позволяла воде прогреваться достаточно, чтоб Паркер ощущал себя более или менее комфортно. Конечно же, костюм спасал его от резкой смены температур, но холодная вода — это холодная вода. Изучив это природное образование, ничего примечательного Паркер не обнаружил, даже растительности здесь не было, только странного вида камни, чёрные и одинаковые, но Питер утратил способность чему-либо удивляться, поэтому воспринимал окружающее вяло и будто с неохотой. Ещё раз окинув взглядом безграничный океан псевдо-колы, мальчишка сел в воду, поневоле ощущая себя пятилеткой в лягушатнике. Небо было такое же приторное, как и вода — равномерно розовое и, казалось, определённого источника освещения здесь нет. Долго пялиться в ничто он не смог, так как быстро пришёл к выводу, что розовый это не его любимый цвет. Глаза сами собой слипались, и он снова видел то, что предпочёл бы забыть: мелкий шрифт, набор глупых цифр и одна единственная фраза… Нет, нет, он не хотел об этом думать! Но мысли, на то они и мысли, редко поддаются нашему контролю. Его обуяла злость и ярость, — Да пошёл ты! — и что есть сил мальчишка стукнул кулаком по воде. Ярость одолевала его, и нестерпимо хотелось выместить её на чём-то, но ничего, кроме воды здесь не было. — Плевать! Я со всем этим дерьмом сам справлюсь! Питер рычал, пинал воду и плевался, но и это в скором времени отняло у него все силы, и он обратно плюхнулся в воду. Лежать и изучать странное, не по-земному розовое, небо, качаясь на волнах, было непривычно. Словно отголосок давно забытых дней, да и в ванной так не поплескаешься. И снова это отвратительное неконтролируемое раздражение на собственную излишнюю эмоциональность заставляло его беспомощно бить по воде. Уже привычный срыв сошёл на нет быстро, а за ним наступила пугающая тишина. Всё было спокойно, пока подросток не ощутил острую режущую боль под коленом. Тут же скрутившись, Паркер рукой нащупал что-то странное и чужеродное на костюме. — Что за? — отстранённо, и будто удивлённо выдохнул Питер. Это был тот самый камень, полукруглый и однозначно живой. Он прогрыз костюм и теперь вгрызался острыми зубами в его плоть. Выхватив нож, Паркер с усилием надавил на эту дрянь, та с противным визгом и хлюпом оторвалась. Питер поморщился, конечно, это было не самое страшное, что происходило с ним, но неприятно всё же было. Недопиявка шевелила лапками, смыкала и размыкала челюсти, и явно некомфортно чувствовала себя на поверхности. Питер некоторое время смотрел на неё, а затем выронил, из-за острой боли уже на спине, под правой лопаткой. Это была точно такая же хрень, к слову, отколупывать её оттуда было крайне неудобно. Затем паучок нашёл на себе ещё пару штук, но те пока не прогрызли костюм полностью. Укусы были глубокие и кровоточили, и со странным смятением Паркер рассматривал тот, что был под коленом. Была ли вероятность, что они ядовитые и он умрёт? Или укусы — это просто укусы? Так сказать, очередной «приятный бонус» в копилку его шрамов. Ещё с девяносто третьей засечки Питер ощущал пустоту, и из-за неё всё последующее воспринималось как-то отстранённо и будто со стороны. Даже мысли о смерти не пугали его.

***

На этом маленьком, подводном и совершенно не живописном островке он провёл более пяти часов. Если Танос предполагал, что это измотает его или даже успокоит, он ошибся. Питер, напротив, без возможности посидеть, поесть, поспать накрутил себя сильнее прежнего. И как только ощутил уже привычное давление искривления пространства, со странной, ехидной гримасой на своем лице, исчез. Место оказалось иным, это был не Космический голландец, как он думал. Это была другая планета, но уже диаметрально противоположная. Здесь был песок, много-много песка, и мрачное с фиолетовыми тучами небо. Ветер был сильный, свистящий и такой же раздражающий, как и бьющий по лицу песок. Подчинившись чутью, юноша резко обернулся, позади, чуть поодаль от него, стоял титан. Он как будто и не замечал мальчишку, устремив свой взгляд сквозь бурю, на возвышающуюся из песка скалу. Танос обернулся и движением руки оттеснил бурю прочь. — Весьма удобно, когда хотел солнце, на те, пожалуйста! — хмыкнул про себя Питер. Он всё ещё продолжал веселиться, хотя особых причин для этого не было. Мальчишка как-то отстраненно думал о том, что произойдёт дальше. Будет ли это смерть, или его снова отправят «подумать о собственном поведении», что, к слову, было уже не в первый раз. Но все предыдущие проступки Питера были более ребяческие и не такие серьёзные, как уничтожение «Трона зла». Да и наказание тогда было жёстче. Подросток как-то три дня провёл среди камней, одолеваемый нехваткой кислорода, и неделю в непроходимой чаще травы, на которую у мальчишки оказалась аллергия. И что будет сейчас, Питер ждал с интересом. Но титан молчал, даже когда Паркер по привычке ляпнул какую-то ерунду, мужчина также ничего не сказал. И смерив подростка долгим взглядом, титан стал снимать свои парадные доспехи, что надевал каждый раз, когда к нему приходили очередные «просящие», и что самое удивительное, как только закончил с обмундированием, снял и перчатку бесконечности. И будто та была самой обычной вещью, положил её на выступ, а затем выпрямился и перевёл свои жёлтые нечеловеческие глаза на подростка, сказал: — Нападай. Питер, растерянно следивший за титаном, от такого заявления растерялся ещё сильнее. — Это что, шутка такая? — Паркер до сих пор не мог понять логики поведения Таноса. А может её вообще и не было? Мальчишка не сдвинулся с места, как-то всё это представлялось ему нездоровым. Ведь логичным было бы как раз наоборот. Титан избивает Человека-паука, а не Человек-паук избивает титана. Ему казалось, что за сто двадцать четыре засечки он уже хоть что-то уяснил про злодеев. Но, видимо, нет. — Или смелости хватает только зубоскалить на Проксиму? — насмехаясь, протянул фиолетовый, и уже, будто задумавшись, добавил. — Я думал, из Старка наставник куда лучше. Питер был столь взвинчен и раздражён, что мысль о всякой возможной западне так и не появилась в его голове. В мальчишке, при одном упоминании Железного человека, вспыхнула самая настоящая ярость, почти ненависть! И глядя в насмешливое, но при этом очень серьёзное лицо титана, он напал. Паркер бил серьёзно, вкладывая в удары всю свою боль и страх, что мучили его. Но даже этого ему казалось недостаточно, и глубоко и часто дыша, он выхватил из ножен клинок, и что есть сил замахнулся. Он бил наверняка, что б причинить как можно больше боли, так, как учил его Корвус. Но глубоко внутри Питер был уверен, что титан играет с ним, так что, когда клинок с характерным звуком рассёк плоть, мальчишка с широко раскрытыми глазами, с ужасом уставился на Таноса и на клинок, торчащий из его тела. Мысли бешено крутились в голове, паучок до последнего был уверен, что Танос остановит его. Но тот, подчиняясь только ему известной логике, даже не отклонился, а принял этот удар. Мальчишка ошарашенно глядел на сочащуюся из раны кровь и силился понять, зачем всё это. — Почему? — хрипло выдохнул подросток. — Зачем вы это сделали? Ведь вы могли отклониться? Или выбить клинок? Зачем? — с каждым словом разъяряясь, повышал голос подросток. — Или это очередной способ поглумиться надо мной? — яростно кричал Питер, слёзы бежали по щекам, а он и не замечал этого. А титан, всё так же серьёзно, глядя на мальчишку, молчал. Затем спокойно вытянул оружие из раны, из которой тут же хлынула кровь, да, она не была красной, но кровь — это кровь. И Питер ощутил жгучее чувство стыда, он лишь ранил титана, но если бы на месте Таноса был кто-либо другой, то такое ранение могло стать смертельным. И глядя на свои руки, Питер ощущал, что они запятнаны. Будто тем самым он теперь по-настоящему стал «Сыном зла». Титан сделал шаг в сторону мальчишки и протянул ему клинок со словами. — Ещё раз. Паркер резко вскинул голову и во все глаза уставился на титана, и впервые всерьёз задумался о его сумасшествии.  — Зачем? — хрипло выдохнул мальчик. — Зачем мне это делать? Межгалактический тиран со странной покровительственной улыбкой на губах, будто у него нет дыры в боку, сказал: — Ты, как и всякий ребёнок, испытывая сильные чувства, не можешь понять их. И то, что ты держишь их в себе, только мучает тебя. Дай этому выход. — И что это должно значить? Мне вас искромсать, что ли? — едко выплюнул юноша, поднимаясь с земли, игнорируя протянутый клинок. — Ты зол, — выдохнул титан всё тем же покровительственным тоном. — Это что, день озвучивания очевидных вещей? — огрызнулся паучок, и, наткнувшись на всё такую же спокойную физиономию титана, распалился вновь, отодвигая муки совести подальше. — Ещё бы мне не быть злым! Я в заточении, где каждый грёбанный день похож на другой! Благодаря вам у меня вместо руки железка! — он яростно взмахнул правой рукой в подтверждение своих слов, а затем так же яростно, тоном обиженного ребёнка, прошипел: — Меня калечат, пытают, и называют это «тренировками»! Ещё бы я не злился! — выдохнул он, а затем с ещё большим запалом продолжил: — Я здесь, с Безумным титаном, что верит в правильность вселенского геноцида! У которого мечта всей жизни уничтожить всё, что я люблю! И всех тех, кто дорог… — мальчишка резко запнулся, но всё-таки договорил, но не так как хотел это сказать. — Всех тех, кто дорог мне и кому дорог я. Воцарившаяся тишина не была напряжённой, Паркеру было как-то всё равно на происходящее, он хотел лишь поспать. И обозревая местность, ему на глаза попалась перчатка бесконечности. И мальчишеский мозг прикидывал, какова вероятность, что он не умрёт, если схватит, так и манившую его к себе, перчатку. Тиран, всё так же серьёзно глядя на паучка, выдохнул: — Твоя злость и твой страх… — Я не боюсь вас! — перебил титана Паркер, резко переводя взгляд на Таноса. Со странной смесью торжественности и обречённости в голосе он прохрипел: — Я ненавижу вас! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Но совершенно не боюсь! Танос сделал ещё шаг в его сторону, а Питер и не подумал отступить. — И снова ты ошибаешься, мальчик, — спокойно сказал титан. — Что за бред! — ощетинился Питер. — По-вашему, я к вам симпатию испытываю, что ли? Да как после всего, что вы сделали, вас можно не ненавидеть! Вы воплощение зла! Это всё из-за вас! — каждое слово, полное яда, срывалась с языка мальчишки, но титан так и оставался невозмутимым. А последнее обвинение было сказано тише всех предыдущих заявлений. И только на него Танос и отреагировал, но не так, как мог предположить подросток. — Что случилось, Питер? — обманчиво мягко спросил титан. Из Паркера вышибло весь дух. Ведь это был первый раз, когда Танос обратился к нему по имени. Паучок, даже не был уверен, что тот вообще знает, как его зовут. Паркер зло уставился на Вселенское зло. — Серьёзно? Вы действительно хотите знать об этом? Играете в заботливого «папочку»? — раздражённо выпалил юноша, а затем едко прошипел: — Ничего особенного, — пожал плечами, собираясь ответить по полной, но титан прервал его коротким: — Правду, Питер. Я хочу, чтоб ты сказал правду. И отчего-то именно это разъярило Паркера сильнее прежнего: Какая к чёрту правда? Проведя языком по обсохшим губам, Питер рассмеялся, взъерошил изрядно отросшие волосы и уставился на своего «повелителя».  — Одного я не могу понять. Может вы объясните мне, как «отец», — он скривился на этом слове, — может отдавать якобы своего сына на растерзание психам! Перекраивать его по образу и подобию своему и преспокойненько делать вид, что так и должно быть. Это ненормально! — воскликнул юноша, яростно искривив лицо. — Ты прав, — спокойно подтвердил титан. И Паркер снова стушевался: Да что здесь происходит? А титан продолжал, будто даже радуясь растерянности на лице мальчишки.  — Ты прав, Питер. И я понимаю, почему тебе больно, — паучок, всё ещё смутно понимающий, к чему ведёт титан, надеялся, что это не одна из излюбленных словесных ловушек Таноса. И в какой-то миг подросток почувствовал, что не хочет, чтоб титан продолжал говорить. — Отец не должен оставлять своих детей. В груди мальчишки неприятно сжалось сердце.  — Прекратите, — дрожащим голосом вымолвил он, но титан собирался довести свою речь до конца: — Отец не должен брать ребёнка на поле битвы ради мнимого превосходства… — Замолчите! — отчаянно прохрипел мальчишка, делая шаг назад. Но Танос уже злее продолжил: — Настоящий отец не бросил бы своего ребёнка на растерзание мне… — Я не хочу этого слышать! Замолчите! — повторял, как заклинание Питер, ему было больно, и больно уже давно. Пустота в сердце пугала, и он, в стремлении заполнить её, играл в салочки со смертью. А сейчас Танос подловил его. И самообман Питера рухнул на него, грозясь похоронить под собой. — Мистер Старк не мой отец, — охрипшим, будто и не своим голосом вымолвил Паркер. — Как будто это что-то меняет. Не обманывай себя, Питер. Признай, и тебе станет легче. — Да что вы знаете? — ощетинился мальчишка. Но титан так и не ответил. Воцарившаяся тишина была гнетущей, Паркер тяжело дышал, рана, что он лелеял в собственном сердце, открылась вновь. Питер был слишком мал, когда остался без родителей, и мал, чтоб в полной мере ощутить их отсутствие в своей жизни. Ему не хватало мамы и папы, потому что должно было не хватать. Но та потеря, что он ощутил со смертью Бена, была иной. Ведь он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что теряет. Дядя Бен был той частью его жизни, которая, как он думал, будет всегда. Так же он думал и о мистере Старке. Но в обоих случаях он ошибся. Ведь предательство - та же смерть, просто иного рода, гибель доверия и тех уз, что связывают одного человека с другим. А сейчас Питер был разбит и столь далёк от земли, что с полной уверенностью мог сказать, что это ад. Но он не мог понять одного, за что его наказывают, ведь он не сделал ничего плохого. — Почему? — скомканный вздох сорвался с его губ. — Почему они даже не искали меня? — подняв опустошённые глаза на титана, спросил Питер. Он весь этот месяц силился найти ответ на этот вопрос, но так и не смог. И был готов получить ответ от кого угодно. — Они верили, что этот выбор позволит им победить, — спокойно ответил титан. Паркер кивнул, хотя даже не слышал ответа Таноса. — Да, я знаю. Это моя вина, и ничья другая. Но они даже не пытались, — ему почти удалось побороть сдавленный всхлип. — Забыли! Избавились, словно от ненужного балласта! — просипел подросток, бездумно пялясь в тёмное и мрачное небо неизвестной ему планеты. — Бросили… Просто отказались от меня… Мальчишка ощущал себя второстепенным персонажем, которого вырезали из оригинальной сюжетной ветки без особой на то причины. — Я старался! Я боролся! Я думал, каждый важен, — всхлипывал подросток, — я думал, мистер Старк… Что мы… — и снова он беспомощно взглянул на титана, и, казалось, тому действительно не всё равно. — Что я не просто подросток со способностями. И что я не просто стажёр, а… — он судорожно втянул воздух и сказал то, что никогда не произносил вслух. — Что мы семья… Мальчишка, захлёбываясь, говорил, изливая всё, что накопилось за всё время пребывания в этом аду. Ему было больно, и он в силу возраста не знал, как справиться с этой болью. Ему было всё равно, что подумает титан, ему было так больно и, казалось, что боль не пройдёт никогда. — Герои так не поступают, — тихо просипел мальчик. Зловещую тишину пустыни, у подножия скалы, окутанной сиреневой дымкой, разорвал твёрдый голос тирана: — Героев не существует.