«Я как-то слышал анекдот: «Мужчина приходит к врачу. Жалуется на депрессию, говорит, жизнь груба и жестока, что он чувствует себя одиноким в угрожающем мире. Врач предлагает простой рецепт: «Великий клоун Пальячи сегодня в городе, сходите, это вас подбодрит». Мужчина взрывается слезами. «Но доктор», — говорит он — «Я и есть Пальячи». Хороший анекдот. Всем смеяться. Барабанная дробь. Занавес.» Роршах
Унылая череда посредственных, однообразных, редко интересных событий. Рутина, серая и беспробудная, как болото поглощает всех. Но Питер даже не мог представить, что она хоть как-то могла коснуться его. Ведь жизнь Человека-паука никогда не шла по стандартному расписанию. Даже если Паркер и старался следовать плану, всегда что-нибудь происходило, что в два счёта разрывало посредственность. Что уж говорить, если однажды сам Железный человек, как по волшебству, оказался в их с Мэй квартирке, в Куинсе! Но это серое вязкое ничто оказалась проворнее и изобретательнее, чем предполагал юноша. Ненавязчиво и без спешки, все душераздирающие обстоятельства стали буднично-привычными. Попроси Паркера рассказать, что же с ним здесь происходило, и он будет многозначительно молчать. Даже не из-за ужаса перед воспоминаниями, хотя и не без него тоже, а по одной простой причине: Его жизнь — расплывчатое пятно, где каждый день ничем не отличался от предыдущего. Это словно банальный, сильно затянутый, от того уже не пугающий, фильм ужасов, что он вынужден наблюдать, будто со стороны. А от такого «разнообразия» подростковый мозг быстро устаёт и перестаёт запоминать что-либо. Питер смазано, даже не глядя, проскрёб восемьдесят шестую засечку. Смотреть на эту стену подросток не только не любил, но и раздражался всякий раз, как делал это. Ведь он тут же бездумно начинал пересчитывать дни проведённые в плену, и это не могло не давить на него. Порой ему казалось, что эта злосчастная стена упрекает его за бездействие. Но юноша только зря себя накручивал, любой на его месте не смог бы сделать и половины того, что он уже сделал. Во-первых, приёмник, что Паркер, по уже сложившейся традиции, включал, как только просыпался. Подросток радовался и чуть ли не плакал, когда собрал его из остатков мусора! Но устройство не только работало, но и выполняло свою функцию, а именно перехватывало волну Читаури 2.0. Правда, с пониманием у юноши возникли трудности, неясное скрежетание оставалось для него таким же непонятным, как и в первые дни пребывания на Космическом голландце. И Питер включал этот приёмник для фона, как радио. И сейчас, наслаждаясь относительной свободой, парень, сидя на полу своей несменной тюрьмы, разбирал третью по счёту пластину с челнока, которую тайком снял ещё сорок семь засечек назад. Порой он так погружался в процесс, что забывал, где находится. А со временем, даже намеренно стал воображать, что он на Земле и… Паркер поклялся никогда об этом не рассказывать! Одной из его вымученных фантазий было то, что он и мистер Старк вместе разбираются в этом инопланетном механизме. Подросток даже придумывал, что миллиардер мог сказать или даже, как мог пошутить. Это было глупо и так по-детски, но Паркер не мог лишить себя этих мыслей. Они дарили ему покой и какую-то тихую, давно забытую радость. А ещё подростку нравилось воображать своё возвращение на Землю. Он придумывал всякие возможные варианты событий, встреч и прочего. Но чаще всего сходился на ошеломлённых Мстителях, рыдающей Мэй и Капитане Америки с открытым ртом. Так же Паркера смущал тот факт, что теперь в любом аэропорту мира он будет пищать, проходя через металлоискатель. Но он быстро мотал головой, откладывая это на потом, ведь проблемы нужно решать по мере их поступления. Каждый день Питер усердно работал. Он надеялся, что с помощью пластин и прочего сможет собрать передатчик, ну или хотя бы выяснить координаты Земли. Но всё усложняло отсутствие необходимых знаний и навыков. Если с металлом он хоть как-то ладил, то инопланетные символы и язык были для него непостижимы. И никакие аналогии с Земным алфавитом не помогали. И эта своеобразная стена натолкнула его на изучение межгалактического диалекта, но он быстро отказался от этой идеи, так как продвигался в этом катастрофически медленно. И тогда Питер принял решение, о котором только недавно перестал жалеть. Снова и снова он стенал, что если б всё было как в Докторе кто, всё было бы проще! Но это и суровая действительность, где пришельцы не подчиняются человеческим стереотипам. Двадцать три засечки назад он встроил себе в голову переводчик. Это решение далось ему тяжело, он долго думал, анализировал, взвешивал все за и против. И пришёл к печальному выводу, что своими силами уже не справляется. Но благодаря переводчику он стал понимать, то странное скрежетание-гоготанье, что издавали Читаури 2.0. И был сильно расстроен, ведь, как оказалось, пришельцы ни о чём не разговаривали. Их речь была лишь странным набором бессвязных слов и предложений. Единственно полезным было то, что они изредка сообщали о местонахождении членов ордена, что тоже было неплохо. Засечек становилось всё больше, а ничего особого не происходило, разве, что его «тренировки», но о них Паркер думать не хотел. Но донельзя смущало и сбивало его с толку другое, а именно то, что он хоть и находился в центре событий, так сказать на полигоне Вселенского Зла, ничего явно глобального и исторического не происходило. Первые двадцать семь засечек Питер был уверен, что от него всё тщательно скрывают, и проводят тайные встречи «клуба Зла» ночью, за закрытыми дверьми. Но это было не так, в космосе всегда ночь, а дверей никто не запирал, ну разве, что оружейную, но и не от Паркера. Тайных встреч «Клуба зла» не было, было что-то другое, более странное и непонятное, а именно аудиенции «Просящих», как их нарёк Паркер, примерно дважды или трижды в месяц. Сначала Питер страшно переживал, что его убьют из-за его присутствия там. Но почти сразу выяснилось, что Танос, как будто и не против. Это бы не напрягало юношу столь сильно, если бы титан не стал требовать его присутствия там. Близость к Таносу, восседающему на своём Троне зла, «слегка» пугала. Но больше этого, его раздражало всеобщее безразличие. Почему все вели себя так, будто его присутствие это норма? Он же Человек-паук, вражеский шпион в конце концов?! Так же мальчишку смущали и «просящие». Все, какая бы причудливая раса не была, и какой бы чудной не была их речь, говорили, в принципе, об одном и том же — о пощаде. А титан милостиво обещал подумать и на этом всё. И каждый раз Паркер силился понять, где же эти полные пафоса речи о превосходстве одной расы над другой? Где боевые кличи и истязания невинных? Где страшно мигающие лампы, угнетающе действующие на психику? Но всех этих злодейских штук, что так хорошо раскрыты в фильмах, комиксах и книгах, не было. Но тем не менее, мальчишка ощущал, что грядёт что-то воистину страшное и никакие мольбы не остановят Таноса, и все мучения «просящих» тщетны. И на этой весёлой мысли, Питер ткнул не туда, куда следовало, и кусок внеземного металла, что он стащил с челнока, заискрился. Ну что поделать, из отвёрток у него был только нож. — Нет! Да, что за дерьмо такое! — пытаясь спасти панель, шипел юноша: — Чёрт! — но как оно часто бывает, в попытке спасти, он сделал только хуже. И благодаря его стараниям, большая часть сгорела, и драматично вскинув руки, он расстроенный свалился на кровать. Но это не первая неудача в его жизни. И Питер тут же принялся выстраивать очередной план налёта на ангар. Но от обдумывания изъятия четвёртой панели, его отвлекло резкое изменение в настроении нечеловеческих голосов Читаури 2.0., от нейтрально мерзких, до фанатично восторженных. Питер ещё долю секунды вслушивался, а затем резко вскочил: — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — как мантру повторял подросток, носясь по комнате. Судорожно подняв с пола пояс, на котором покоились ножны с клинком, он быстро прикрепил его к костюму, тут же схватил брошенную на постели маску, и в панике оглядывал помещение в поисках миски с жижей. Приятно знать, что ничего не меняется, как на Земле, так и здесь, в его комнате царил хаос. Жижа оказалась на полу недалеко от двери. Хватая её и уже на бегу, делая три больших глотка: — Снова этот вкус… — скривился подросток. — Индейка! Индейка у Лидсов! Думай о хорошо прожаренной индейке! — приказывал себе Паркер, но особого результата это не принесло, вкус собственной крови так и остался. Жижа была мерзкой, но выбирать не приходилось. Кто знает, вдруг ему придётся провести ближайшие трое суток в вентиляции, а силы были нужны ему в любом случае. Утерев губы тыльной стороной руки, Питер бросил пустую миску, и та с тихим звоном разбилась, но этого он не заметил, так как уже мчался прочь от своей камеры. Как назло, всегда унылые и пустые коридоры, сейчас были переполнены. И каждый раз Питер с замиранием сердца останавливался и ждал, когда очередная делегация «просящих» отпустит его после череды низких поклонов. Он судорожно переводил взгляд с каждого лица и молился: — Быстрее! — но те, как назло пытались подмазаться к Паркеру, совершенно не понимая, что Питер здесь ничего не решал. Впервые, когда перед ним раскланялись, мальчишка был шокирован, даже не самим этим действом, а глазами «просящих». Взгляды, которыми наградили его пришельцы были затравленные, отчаянные и напуганные, и в отличие от Паркера, они не сомневались, кто перед ними. Паучок, тогда ещё наивно полагал, что он пленник, но после череды подобных ситуаций, его самообман, как по волшебству рассеялся. И тогда он задал сам себе вопрос: «Кто же он? Или, кем его считают?» Ответ был донельзя прост: — Питер Паркер, мальчик с Земли, один из приближённых Таноса и член Чёрного ордена. Осознание было болезненным. Сначала его страшно злило ошибочное суждение о нём, ведь всё это неправда! Но долго винить пришельцев он не мог, да и обманывать самого себя тоже. Всё чёртов Корвус! Теперь у Питера Паркера был самый настоящий злодейский костюм. Чёрный, облегающий, с тонкими, но невероятно прочными металлическими пластинами, что надёжно защищали все жизненно важные органы. И как у самого настоящего плохого парня, злодейская маска с угрожающего вида красными линзами, что решали проблему светочувствительности. А так же бесполезный капюшон, что придавал ещё больше драматизма в его образ межгалактического гота. Но самым угнетающим во всём этом была именно маска, ведь за ней никто не видел потерявшегося в космосе мальчика, все видели свою предстоящую погибель. Питер со смешанными чувствами принимал костюм, ему всё казалось, что тем самым он отрекался от своего прошлого, будто он закрывал глаза на те костюмы, что сделал ему мистер Старк. И тогда ему приходилось утешать себя тем, что это всё же лучше тех лохмотьев, в которых он первое время был вынужден здесь пребывать. Больше не в силах терпеть уважительно приторные взгляды, Паркер вскочил на стену и, с силой оттолкнувшись, удачно приземлился уже в конце коридора. Своим резким поведением он напугал парочку пришельцев. Неприятно, конечно, но что делать, на вежливость времени нет. Питер передвигался быстро, но ему казалось недостаточно. Чёрт, как же он скучал по паутине! Поворот, ещё поворот. И вот за очередным углом, замаячила фигура, что вызвала мнимый приступ облегчения. Мальчишка ускорился, нагоняя воина, и состроив на лице невозмутимую физиономию, деланно беззаботно заговорил — Глейв, приятель! — «Боже что я несу» промелькнуло в голове подростка, но он так же коряво-невозмутимо продолжил — Помнишь, ты настаивал на ложном выпаде с захватом, — это мягко говоря «настаивал», на деле же Паркер думал, что Глейв просто вобьёт это знание ему в череп. — Так вот я его отработал… — улыбнулся мальчишка, но так напряжённо, что у него свело челюсть. Но Корвус проигнорировал его, и даже не посмотрел в сторону мальчишки. Подросток мысленно взвыл, но и не подумал отступить — Глейв его единственная надежда. — Корвус, у меня клинок затупился… — совсем по-идиотски пролепетал Питер, замолкая на середине, ведь мужчина внезапно растянул губы в ухмылке, и взглянул на мальчишку сверху вниз, таким непроницаемым взглядом, что слова сами как-то дальше не пошли. Конечно же мальчишка соврал, и воин понимал это, ведь Паркер редко доставал клинок, разве только на «тренировках», и тот затупиться никак не мог. — Маска, — протянул пришелец, вкладывая в это слово, всё то, что люди обычно вкладывают в длинные пояснения. Паркер закусил губу, и только бог знает как, не закатил глаза. Как же его раздражало это пресловутое требование надеть маску. Видете ли Корвус не переносил «излишне эмоциональную физиономию» подростка, и как утверждал сам воин, по одной простой причине, она вызывала в нём дикое желание причинить боль Паркеру. Игнорируя усмешку воина, Питер угрюмо натянул маску. И уже более взвинченным тоном продолжил: — Так вот, клинок… — Его не волновало побьёт ли его Глейв, он должен был задержать воина любой ценой! Питеру сейчас было противопоказано оставаться одному, а всё, потому что вернулась Проксима. Отсутствовала женщина меньше, чем надеялся Паркер, всего тринадцать засечек. А теперь, если она найдёт паучка, то даже Танос с перчаткой бесконечности навряд ли сумеет вернуть его к жизни. А всё из-за одной дурацкой случайности. Как-то раз, исследуя вентиляцию, паучок наткнулся на изголодавшихся Аутредов, премерзкие создания. И сбегая, натравил их на ведьму, но как у него это вышло, мальчишка не знал. Просто в особо щекотливый момент, он подумал об Проксиме, и той боли, что она ему причинила, и на удивление уродливые создания сразу же отстали от него. Собственно, всё. Только позднее Питер узнал, что те перекинулись на женщину… Да уж, неловко вышло. Собираясь сморозить очередную чушь, паучок вовремя остановил себя. Это уже превратилось в рефлекс — вовремя закрывать рот. Глядя на отстранённое лицо воина, в глазах которого плескалось доселе невиданная злоба, Паркер понял, что лучше его не провоцировать, а то Проксиме и утруждаться не придётся. Чутьё не переставало сообщать о нарастающей опасности, и это отнюдь не способствовало адекватному поведению подростка. Времени распинаться перед воином не осталось. И Питер нехотя отступил, развернулся, и уже собирался забраться на стену, что б в ближайшее время вообще никому на глаза не попадаться. И когда он уже в прыжке оторвался от земли, его, что есть сил, дёрнули обратно. Паркер чуть не задохнулся, садист Корвус схватил его за капюшон! И не давая подростку сделать глоток воздуха, потащил дальше по коридору. И паучок ощутил то, что ощущают маленькие декоративные собачки, которых тащат на поводке. Следующий полноценный глоток воздуха Питер сделал уже в челноке. И прежде, чем Паркер успел, что-либо подумать или что хуже ляпнуть, Корвус беззлобно процедил: — Запоминай. Обратно управлять будешь ты. Паучок округлил глаза, правда, за маской это было незаметно. И пока воин не передумал, мальчишка поспешно закивал и принялся внимательно следить, за каждым движением Корвуса, который, (о Господи, не верится, что это происходит!) показывал, как управлять челноком. Детский восторг постепенно сошёл, уступая место суровой реальности. Паркер не обольщался на свой счёт, он понимал, что действия Корвуса обусловлены иными мотивами, и навряд ли воин проявил благородство, спасая задницу Питера от Проксимы просто так. Но мысль, что Глейв оказал такую услугу, была приятной и слегка щекотала нервишки. Ведь каким бы Корвус не был кровожадным, Питер не признавался себе в этом, но воин был ему приятен. Ведь тоскующий по общению мальчишка, бывало, без умолку вываливал на Корвуса всякую ерунду. А воин молчаливо слушал, изредка вставлял комментарии, а когда Паркер ему совсем надоедал, то мужчина, всё так же молча, но с кривоватой усмешкой, пытался засадить нож пацану в горло. И Питер хорошо понимавший такие намёки быстро сваливал куда подальше. И это единственное подобие дружбы, что было здесь у Паркера. И порой он хватался за это непозволительно сильно, идеализируя пришельца. И сейчас, Питер не мог быть хладнокровным и здравомыслящим в полной мере, так как впервые за долгий период времени был счастлив, ну или по крайней мере рад. Он так устал от всей этой серой, почти что чёрной жизни в заточении, и мысль о приключении не могла не будоражить подростка. Тем более в такой относительно нормальной компании. Но здравый смысл настойчиво твердил: что Глейв летит отнюдь не в Диснейленд, и Паркеру необходимо быть осмотрительнее, иначе клинок и вправду может затупится.***
Первый в жизни гиперскачок был неприятным, но не самым худшим, что происходило с Питером за весь период заточения. Так что, когда он смог выползти из челнока, мальчишка испытал самую настоящую радость! Подчиняясь порыву, он тут же стянул с себя маску, и почти что ослеп, но даже боль была приятной. Ведь здесь было Солнце! И плевать, что оно за густой пеленой, плевать, что оно не одно, а их два! Это же самый настоящий природный свет, а не холодные лампы на полигоне Вселенского зла. Юноша сделал глубокий вдох, но тут же согнулся пополам в диком приступе кашля. Смог на этой планете был не природного происхождения, и делать настолько глубокий вдох было опрометчиво, но Питер не мог поступить иначе, он был слишком рад, чтоб вести себя адекватно. Слегка восстановив дыхание, мальчишка с замиранием сердца уставился на, как он предположил, окраину города. Общее впечатление было смазано, из-за серого, неестественно плотного смога, но всё это никак не могло испортить настроение мальчишки, ведь всем телом он ощущал, что сейчас не на корабле. Гравитация здесь тоже была самая настоящая и это почти, что пробило подростка на слезу. Но ничто не могло омрачить его настроения, кроме внезапно выросшего из-за его спины Корвуса Глейва — Через триста тиков здесь. Иначе продам на рудники — серьёзно и в то же время, будто желая удачного дня, прокаркал воин, и в своей излюбленной манере, на полуслове, бросил Паркера у челнока. Мальчишка от удивления снова поперхнулся воздухом, и ни возразить, и ни уточнить ничего не смог. Зло чертыхаясь, паучок поплёлся за Глейвом, ведь всё это выглядело уж слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но так же парнишку одолевали сомнения иного рода: Глейв прибыл сюда не просто так, а значит Питер должен проследить за ним. В конце концов, он же Человек-паук и играет за команду хороших, а значит должен помешать Чёрному ордену с его «плохими» делами. Но Паркер даже со своим паучьим зрением умудрился упустить воина из поля зрения. Угрюмо блуждая по небольшой улице, подросток быстро выкинул Глейва из головы. Ведь это самый настоящий межгалактический рынок, с узкими проходами и толпами пришельцев. Всё это выглядело так, будто он оказался в Нарнии, только в её космической версии. Это будоражило и разгоняло привычную тоску. И даже те два с лишним часа, что ему отвёл Корвус, были самые настоящие часы свободы. Паркер затормозил у прилавка со странного вида едой. Здесь было море разнообразия и не всё выглядело столь отвратительно, как изначально подумал Питер. У него засосало под ложечкой, так как давно он не ел нормальной еды! И даже невнятного вида инопланетная хрень выглядела, как никогда аппетитно. Нервного вида пришелец, заприметив Питера, сказал ему, что тот может взять всё, что захочет. От этого заявления подросток стушевался, и как-то аппетит тут же испарился. Ведь до жути странный взгляд был у торговца, лишь мгновением позже Паркер понял, что не так с пришельцем. Так же затравленно на него глазели «просящие». Чёртов Глейв с гребаной маской! И Паркер испуганный, даже не до конца понимая, чем именно, отступил, при этом задев женщину с ребёнком. Те тут же бросились к нему в ноги, и просили прощение так надрывно и слезливо, что Питер шарахнулся от них, как от прокажённых. Окинув взглядом толпу собравшихся, паучок запаниковал. Окрылённый свободой, он только сейчас заметил, что все боятся его и обходят стороной. Глупо было думать, что кто-то видит его, Питера Паркера, за этой маской и зловещим одеянием Чёрного ордена. Не в силах терпеть эту звенящую тишину, где единственным звуком был безумный скулёж женщины, Паркер нырнул в узкий проход. Паучок совершенно не следил за дорогой, и сам не понял, как оказался в самом конце, у самой тёмной и неприметной лавки, что находилась рядом с откровенной свалкой. Питер трясущимися руками сорвал с себя маску и швырнул её прочь. Но тут же его охватил приступ удушья. Он кашлял и задыхался. И не знал, что больнее, быть без маски или знать, что его боятся из-за неё. Отдышавшись, вопреки горевшим лёгким, Паркер выпрямился. Медленно и с глубоким сожалением он подобрал ненавистную маску, но из упрямства не надел её, решив скорее задохнуться, чем испугать кого-либо ещё. И как никогда он ощутил страшную тоску по дому и по Земле. Конечно же это круто побывать на другой планете, но здесь всё так отличалось, что не могло не угнетать. И обводя хмурым взглядом свалку, он наткнулся на потрёпанный постер Майкла Джексона. Это слегка сбило его с толку. Питер снова огляделся, но уже внимательнее, и наткнувшись взглядом на сломанный скейтборд, а затем на шар для боулинга, его сердце пропустило удар, а затем зашлось в бешеном ритме и Питер понял почему — Это была самая настоящая Земная барахолка. Питер не задумываясь шагнул внутрь, и владелец, как чёрт из табакерки, внезапно выскочил, но к облегчению Паркера, искренне был рад его видеть. И это неудивительно, все товары были покрыты слоем пыли, а значит это не самое популярное место на базаре. Пришелец, лишь смахивал на человека, его кожа была розовая, почти фиолетовая, с коричневыми пятнами и голос, со странным неземным акцентом. Такой раздражающе пищащий. Питер сначала даже отступил под напором пришельца, а тот продолжал улыбаться и лепетать, порой даже бессвязный бред. Видимо, его лавку ОЧЕНЬ редко посещали. Владелец доверительно сообщил, что родом с Контраксии, Питер, не понимая имеет ли это значение, но на всякий случай многозначительно кивнул. От этого пришелец ещё шире улыбнулся, хотя, казалось, куда шире. Питер слушал его вполуха, речь была скорее сносной, чем раздражающей. Пришелец представился, но переводчик в голове Паркера услужливо исковеркал имя, и получалось, что на английском того звали Хорёк. И Питер не сумел сдержать смешка, что было несомненно грубо, но «Хорёк» не обиделся, а напротив воодушевился сильнее прежнего. Питер был поражён, здесь и вправду казалось было всё. Даже рояль! Правда он использовался как полка, но сам факт! Также внимание подростка не могла не привлечь гитара, конечно же она была расстроена, но Паркер, как и всякий нормальный мальчишка даже перебрал пару струн. Хоть звук и был корявый, но даже он вызвал море эмоций. Он так скучал по Земле, что даже не мог передать словами. Что Паркера удивило, так это то что здесь были и совсем новые вещи, такие как ноутбуки и телефоны. Чёрт, да даже на межгалактической барахолке компьютеры были лучше, чем у него на Земле! Питер внимательно изучил их, два из трёх ноутбуков сломаны. Но если по частям, то можно собрать один неплохой, а если это ещё совместить с технологиями то… Может всякий другой в этом хламе ничего кроме мусора не видел, то Паркер видел возможность. Это практически его билет домой. Вот только денег у него нет. Но бросив хмурый взгляд на владельца, Паркер быстро поборол в себе желание стащить что-нибудь в тихушку. Он же герой, а не злодей в конце концов! И пока Питер изучал товары мужчина жаловался, как трудно сейчас зарабатывать. Затем Контраксианец углубился в пространственные рассуждения о гибнущих солнцах, о снеге и вымирании честного предпринимательства, будто Питеру было это интересно, также рассказал о двух неудавшихся браках, и о том, что его вторая жена с Ксандра, где он неплохо приторговывал, до тех пор пока Танос не прорядил Корпус Нова. А теперь он, «любимец» судьбы, вынужден прозябать здесь, на Параматире, на остатках своего бизнеса. Питер не обратил бы на это особое внимания, ведь был больше увлечён товарами, чем слезливой историей пришельца, если бы владелец выразился именно так. Но тот, беззаботно улыбаясь, и как будто это была истина в последней инстанции, протянул, — Пока твой папаша не прорядил Ксандр. А Паркер, что листал комиксы об Оулмэне, так и замер. Мальчишке показалось, что он ослышался, и ещё не зная, что пожалеет об этом, переспросил, а Контраксианец без промедления повторил. У Питера было ощущение, что ему на голову уронили тот самый айсберг, что погубил Титаник. И он осипшим голосом выдавил из себя: — Мой кто? — Танос. Твой папаня, — кивнул тот, так будто это было самым распространённым явлением в галактике. — Ты же из Чёрного ордена, да и клинок у тебя говорящий, — так же беззаботно, но не шутя, прокряхтел пришелец. Паркер медленно покачал головой, и сказал владельцу, что тот ошибается. Но тот будто и не расстроился вовсе, так и продолжил болтать о себе и о своей загубленной жизни. Паучка замутило, он снова помотал головой. Мальчишка не мог понять какое желание в нём сильнее засмеяться или заплакать. Это же бред! Абсурд! Какой к чёрту отец! Но тут в голове услужливо зашевелилось сомнение. Действительно, он не раз слышал подобное от «просящих», но особого значения этому не придавал или не хотел придавать. И в этот миг относительно радостное приключение стало такой же частью несменной рутины его заточения. Даже здесь он не был свободен. И что б хоть как-то отвлечься, он с усиленным рвением принялся изучать лавку, уже откровенно игнорируя болтливого и недалёкого «Хорька». Но каждое движение сопровождалось дрожью, его трясло. И у него родилась убого не смешная мысль: Питер, я твой отец! — голосом Вейдера заговорил Танос в голове мальчишки. Паркер расхохотался, но в этом смехе не было веселья, он был пронизан отчаянием. Отсмеявшись, он уже спокойнее обратился к Контраксианцу, спрашивая его о том, кто поставляет ему всё это. Владелец, глупо почесав голову, ответил, что всякий сброд подвозит хлам, кто-то перекупает у других, а кто-то непосредственно с Земли. Правда, теперь никто туда не суется. — Почему? — удивился юноша. Эта новость взволновала его не на шутку. Но пришелец неопределённо пожал плечами и махнул рукой в сторону. Питер перевёл взгляд туда, куда указывал «Хорёк», и тут же забыл о своих душевных метаниях, когда среди этого хлама, в самой малоосвещённой части лавки, он увидел то, что никак не ожидал. Подросток почти снёс на своём пути выстроенную пирамиду хлама. И совершенно не обращая внимание на возглас Хорька, вплотную подлетел к разбитому, обтекающей формы дрону, на котором красовалась эмблема Мстителей. — Откуда это у вас? — отчаяннее, чем хотел, прохрипел Питер. Владелец снова пожал плечами, вроде бы Опустошители, а вроде нет. Он уже ни черта не запоминает. — Когда именно он к вам попал? — всё также напряжённо спрашивал Паркер. — Этот месяц назад, а три предыдущих ещё два месяца назад, – ответил владелец. А затем стал жаловаться, что тащат уже откровенный хлам, который никто в здравом уме и покупать не станет. Подобное замечание неприятно резануло слух. Всё, что делает мистер Старк по определению хламом быть не может! А Питер был уверен, что этот дрон как раз был детищем миллиардера. Питер ощутил облегчение, груз, что месяцами лежал на его плечах исчез — Два месяца! Мистер Старк жив! И вернулся на Землю! Выдохнув слова благодарности вселенной, мальчишка прислонился лбом к холодному металлу. Ему было плевать, что мог подумать «Хорёк», он просто ощущал необходимость в этом. Такую же острую необходимость, как в солнце. Обследовав дрон, который был скорее радаром и передатчиком, Паркер испытывал волнение. Он знал, что там есть не только координаты, но и новости из реального мира — сведения с Земли. Питер был столь увлечён, что полностью утратил связь не только с реальностью, но и со временем. И когда нашёл, то что искал, а именно блок памяти, иными словами чёрный ящик, он радостно выпрямился и тут же ощутил на своём плече тяжёлую руку. Ему даже не надо было оборачиваться, он и так знал, кто позади него. Паркер старался сохранить всё самообладание, на которое был способен, и медленно, так что б Корвус не заметил, сжал в кулак блок памяти, благодаря мистера Старка, что тот сделал его таким маленьким. Корвус всё так же молчал, а Паркер уже собирался раскрыть рот, чтоб произнести бесполезное оправдание, как хватка на его плече из ощутимой превратилась в болезненную. И над самым ухом мальчишки раздалось: — Шшшш… — Питер поморщился, стараясь подавить ком подступивший к горлу. Несколько мучительных мгновений ничего не происходило, Корвус всё так же молчал, а Питер пытался справиться с охватившей его паникой. Воин снова наклонился к его уху и страшным шёпотом приказал смотреть. И мальчишка затылком ощутил, как Глейв растягивает губы в ядовитой усмешке. Питер снова и снова обводил взглядом помещение, но не видел, того что могло вызвать такую усмешку у воина. Подумаешь, у прилавка стоит и ругается говорящий енот, забавно, конечно, но Корвуса обычно забавляет насилие, даже по меркам Питера, говорящий зверёк был скорее милым, чем пугающим. — Ты, тупоголовый Котраксианец, думал, я не замечу, что ты подсунул мне бракованный товар! Я, по-твоему, сурок, что ли? Мозгов у меня по-боле твоего будет! Возвращай юниты, иначе твою харю только за маской показывать можно будет! — самым, что ни есть человеческим голосом ругался зверёк. — Я есть грут! — Паркер, признаться даже не сразу сообразил чей это голос. Только мгновением позже он заметил говорившего. Это было дерево! Как правило на земле они не разговаривают, ну разве только в фильмах. Но даже в этом не было ничего такого. Мальчишка всё ещё не понимал, что здесь забавного, но озвучивать свои мысли Корвусу он не рискнул, ведь вероятность того, что воин воткнёт ему в спину нож, была крайне высока. А комедия за прилавком продолжалась, ни Енот, ни дерево и тем более владелец не могли прийти ни к какому решению, каждый настаивал на своём, обстановка накалилась так сильно, что вытащивший лазерную пушку Енот как-то сразу перестал быть милым. И когда казалось, что начнётся самая настоящая бойня, появился новый участник этого театра абсурда. А именно высокий, одноглазый воин, с секирой на перевес. И появился он так же эпично, как и все — Кролик! Нам пора — а затем тише, но всё так же громогласно, добавил — Местные поговаривают, что Чёрный орден здесь! Питера ошарашило не столько такое земное понятие, как «кролик», а сам вошедший. Паркер не мог не узнать громовержца, хоть тот и выглядел иначе, но ошибки быть не могло, это был Тор, сын Одина. Мальчишка дёрнулся, напрочь позабыв о Корвусе, что продолжал сжимать его плечо. Боли Паркер не ощущал, по крайней мере он не думал о ней. Расстояние, тридцать шагов, представлялось непреодолимым. Питер и Корвус были в дальней, самой тёмной части лавки, со входа их видно не было. Но если он подаст знак, у него будет шанс. Времени было катастрофически мало! Паркер предпринял попытку вырваться, страх упустить свой шанс, был страшнее, чем страх перед смертью. Корвус усмехнулся шире, и снова наклонившись к самому уху мальчишки, прошипел: — Если сдвинешься с места, Контраксианец умрёт — и разжал плечо Паркера. Свобода была оглушающе болезненной. Мальчишка было сделал рывок в сторону Тора, но тут же отступил обратно. Чёрный орден научил его тому, чему не удалось мистеру Старку, а именно думать прежде чем принимать решение. Питер никогда не шёл на компромисс с собственной совестью, ведь так поступают только злодеи! Он герой, и жизнь превыше собственных желаний. Но как же подростку не хотелось быть героем в этот момент, а стать обычным потерявшимся мальчишкой. Но он так и не шевельнулся. Комедия абсурда закончилась быстро. Тор и Стражи исчезли так же внезапно, как и появились, унеся с собой надежду Паркера на возвращение домой. Питер перевёл беспомощный взгляд на воина, мальчишка силился понять, правильно ли он поступил. С одной стороны, ни потасовки, ни жертв не было, но тогда почему ему так больно? — У тебя два тика, бери столько мусора, сколько пожелаешь. Ты заслужил, — кивнул воин, и отошёл к владельцу лавки. О чём они разговаривали мальчишка не слышал, точнее не слушал. Вакуум в голове постепенно стал заполняться: А вот и награда! Печенька, такие дают собачкам, когда они отлично справились с командой. «Бери сколько пожелаешь»! ХА! Хороший мальчик Питер! Скоро и лапку давать будешь, ведь молчишь уже по команде. Молодец Питер, ничего не скажешь! Двигаясь, как во сне Паркер машинально брал всё до чего дотягивалась рука, без разбора. Затем двинулся вслед за Корвусом, что, как и прежде невозмутимо шёл впереди, а Паркер, словно послушный пёсик семенил следом. Он почти подавил в себе желание обернуться на злосчастную лавку барахольщика, но всё-таки обернулся. Резь в глазах усилилась, и он отвернулся, натягивая капюшон максимально на глаза. Не такой уж и дурацкий капюшон, как оказалось. Неплохо так скрывал глаза от солнца. — Да, от солнца — сама собой возникла ехидная мысль.