Неужели заклинания?
Подойдя и взяв листок в руки, Кидо понял, что да, они самые. Начало второй главы, заклинания призыва. Стоит их тоже сжечь, уничтожить, стереть с лица земли, но… Акихиро свернул листочек и запрятали его между досками под ящиком, где хранилась их старая одежда, которую мать мальчика надеялась использовать для чего-нибудь, но никто не знал, для чего именно. А этот листочек будет маленьким секретом Акихиро. Кто знает, вдруг пригодиться?***
Именно в этот момент раздался истошный вопль, и Ли поняла, что не зря они так поспешно убегали: она высунулась из-за камня и ахнула: дом был окутан пеленой, туманом, только вот этот туман двигался, состоял из полупрозрачных летающих фигур, которые кружили, кружили вокруг дома, кричали громко, отчаянно, так, что от этого звука, казалось, сердце разрывалось на части. Они кружили, а после, словно вылетали с кольцевой, и подобно ракетам с бешеной скоростью устремлялись к сторону непрошеных гостей. И совершенно неизвестно, что бы случилось с этими непрошеными гостями, то бишь с Ли, Акихиро и Евой, если бы Джефферсон молниеносно не отреагировала бы:Ирэн Ли Джефферсон Способность: «Crier»
Плакать девушка умела. Даже больше: плача, она могла применять свой дар, но не только. Ирэн могла быть не расстроена, могла быть даже счастлива и весела, но, применяя свой дар, она с лёгкостью вызывала слёзы, то ли сама себя заставляла плакать для успешного применения способности, то ли этот дар выдавливал из её глаз слёзы. Но так или иначе, в мгновение ока слезы Ли сверкнули слабой голубой вспышкой и образовали над эдемами непроницаемый купол, который и защитил их от армады призраков: те бились, пытались напасть, но не могли проникнуть внутрь. Здесь, под куполом, созданным даром Джефферсон, все три человека были в полной безопасности. Ли так и не увидела, сколько времени показывают часы, зато заметила, что Кидо задумался. Парень тихо вздохнул, щёлкнул часами, закрыл их, вновь щёлкнул, открыл. Посмотрел, вздохнул, время не сменилось. Акихиро перевёл взгляд на слой белого снега, который уже начал таять вокруг них, ведь люди согрели его своим теплом. Детектив недоуменно смотрел на снег, и никто не смел нарушать его молчания, ведь лишь он мог сказать, как развеять эти чары призыва. Наконец, парень шевельнулся, дотронулся до снега. Холодный и мягкий, он тут же растаял на руке Кидо, а потом он почувствовал неприятную влагу: часть рукава рубашки была мокрой от снега. Неприятно…***
Неприятно… Перчатки промокли, стали влажными и замёрзли, превращаясь в некое подобие сосульки, от чего в них было ещё холодное. Акихиро скинул их. Они провалились в снег и растопили его. — Эээ, Аки, помоги! — возмущённо закричала Кэзуми, — ну помогиииии! — Маленькая, что ли?! — фыркнул Кидо, но всё же помог сестре поставить голову снеговика на место, — вот зачем такой большой лепила ком, ведь сама поднять его не можешь?! — Ну так получилось! — воскликнула Кэзуми, — ну получилось! Вот чего ты опять ворчишь? — Ну-ну, — усмехнулся Акихиро. Парень кайфовал, ему нравилось лепить этих дурацких снеговиков с сестрой, ему нравилось проводить с ней время и нянчиться. Но он никогда не признается в этом. Никогда. Почему? Акихиро и сам не знал. Стыдно, что у него есть привязанность. Но так и должно быть, это особенность подросткового возраста. — Давай ещё одного! — воодушевленно заверещала Кэзуми, — давай! Катай ком! — У нас их уже три снеговика, — спокойно заметил Кидо, — куда нам ещё одного? — Ну ты и зануда, Аки, — протянула девочка и, скатав небольшой ком снега, кинула его в брата: попала ровно в руку и крикнула, — ура! — Сейчас ты получишь! — весело прошипел Акихиро. Парень буквально спрятался за одним из снеговиков и, быстро слепив несколько снежков, начал обстрелял сестры, которая была за другим снеговиком. Но тщетно. Всё мимо. Лишь лицо снеговика пострадало. — Ох, ну ты и косой! — захихикала Кэзуми, попав в парня, — никогда тебе не быть снайпером! — А я и не хочу! — фыркнул Кидо, — я колдуном буду! А ты… Ты продавщицей! — Ага, мечтай больше! Я стану юристом! — Какие наполеоновские планы! — А ты что хотел? — рассмеялась Кэзуми, — я не ты, у меня всё получится! — Не отвлекайся! — парень кинул снежок в сестру, которая за разговором немного открылась. Попал в бок, — хей, попал! Еееее! — Ну ты! — кажется, Кэзуми даже разозлилась, — сейчас ты узнаешь кузькину мать! — Ой, того самого кузьки, которого зовут Рюнеске? Кажется, он к тебе подкатывал, а? — Чегооооо?! — Акихиро не видел, но просто почувствовал, как его сестра покраснела, — ты о чём?! — Да так, — протянул Акихиро, — а вы уже целовались? — Чегооооо?! Не неси чушь! Кидо засмеялся. Как же он любил свою сестру, но ещё больше ему нравилось то, как она беситься и радуется, смущается. Кэзуки — на три года младше его, ей всего двенадцать, но она такая веселая и Акихиро ни на кого её не променяет. Ни за что. — Акихиро! Кэзуми! — послышался голос мамы детей; Кидо заметил, что Мэдока выглянула в окно, — идите домой! Ужин уже на столе! — Идём, — Акикхиро вышел из укрытия и, подобрав превратившиеся в ком льда перчатки, отправился домой, — или ты Рождество будешь на улице встречать, а, дурашка? — Я тебе не дурашка! — Кэзуми сжала ручки в кулачки и догнала брата, — не целовалась. — Чего? — парень мягко улыбнулся и посмотрел на сестру, — я что-то не расслышал, повтори. — Да ну тебя, — фыркнула девочка, отвернулась и всё же сообщила, — мы не целовались. — Даже в щеку? — Даже так. — Отлично, — Акихиро улыбнулся и потрепал сестру по голове, — я и не позволю всяким там целовать мою сестру. — Ты и так навалял ему в тот раз много, — сообщила девочка, — а он просто домашку мне занёс. Я тогда болела. — Ну-ну, — фыркнул Кидо, — занёс. А в комнату к тебе зачем зашёл? А если бы ты переодевалась? И почему он занёс тогда, когда никого дома не было? Хорошо, что я раньше, чем обычно пришёл. — Он стучался! И вообще, — девочка скрестила руки на груди, — он просто после школы сразу занёс. Да и ты тоже хорош, среднюю школу заканчиваешь и костыляешь первогодкам*! — Нечего ему было идти к нам… — Ревнуешь! — Нет. — Да-да! Ревнуешь! — радостно завопила девочка, — именно! — А вот, да, ревную! — весело сообщил Кидо, — такую милую сестрёнку грех не ревновать! Парень схватил сестренку и обнял, потрепал по голове, устроив кипиш на её голове, и стал щекотать, от чего та радостно завизжала и стала вырваться. Когда же у неё это получилось, то Акихиро рванул за ней. Девочка скрылась за дверью и Кидо тоже нырнул дом. — С Рождествоооооом! — забежав, Акихиро увидел отца. Уже вернулся. Парень улыбнулся и разулся, скинул верхнюю одежду. В доме было тепло, Кидо тут же шмыгнул носом. Пахло аппетитно, Мэдока уже успела всё приготовить и накрыть на стол. Кидо неспешно подошёл к отцу, обнимающемуся с сестрой, и тоже обнял его. — У меня для всех подарки есть: и для Мэдока, и для Кэзуми, и для Акихиро… — Ой, что, что?! — с нетерпением воскликнула девочка, — что?! Покажи! — Не доросла сопля, чтобы получать подарки раньше времени, — хихикнул Кидо и ласково щёлкнул сестру по носу, — руки иди мой и за стол. Подарки после. — А ты как будто не сопля! — возмутилась девочка, — высокая и худая! Фу! — Зато постарше тебя будет, — усмехнулся парень и посмотрел на сестру, — что, руки мыть не хочешь? — Не-а. — Ну тогда пеняй на себя, — Акихиро чуть нагнулся, чтобы схватить сестру, но та убежала, нырнув между взрослых. Кидо не сдался. Он ловко преследовал сестру, и, в итоге, он всё же поймал её и под руки потащил в ванную под детский радостный визг. — Я завтра к подруге утром поеду, мы у неё решили провести… — сообщила девочка, пока её тащил брат, но была перебила Акихиро: — А с семьёй не хочешь провести завтрашний день? — Ну… — та мотнула головой, — хочу, но с друзьями, наверное, больше. Будет ещё время, верно? Кидо поставил сестру на пол в ванной и включил кран, начав мыть руки, девочка последовала за ним и намылила тонкие пальчики. — Верно, — кивнул головой Акихиро, — думаю, время ещё будет. Погуляй завтра с друзьями. Но к Рюнеске не на шаг! — Да ну тебя! — засмеялась девочка и брызнула водой в лицо брату, — достал!Тогда они ещё не знали, что время подходит к концу.
***
Акихиро дёрнулся, вздохнул. Не любил он вспоминать своё прошлое. Слишком оно было светлым, а потом тёмным, слишком чувствовался резонанс цветов и настроений, слишком было больно об этом думать. Парень предпочитал не вспоминать о детстве, не водиться с прошлым. Он оставил своё прошлое далеко позади, он просто вычеркнул всех и всё, что было с ним связано. Даже свою семью. — В общем вот, — заговорил парень, смотря на девушек, которые с любопытством взирали на него, — где-то в доме есть тетрадный листок с записью заклинаний. Его надо сжечь. Это раз. Не знаю, спадёт ли тогда проклятие или нет… Но если нет, то надо найти маму и сестру и уже дальше действовать по обстоятельствам. — Ага, — кивнула Ева, — а как мы до туда доберёмся? За куполом-то призраки! — А ты как будто не знаешь, как, — фыркнул Кидо, — выбора нет. — Оооо, — восторженно пропищала Ева и, схватив за рукав Ли, стала её трясти, — тебе выпадет уникальный шанс посмотреть на дар Кидо-куна! — А какой он… — хотела спросить Джефферсон, но её резко оборвали на полуслове Акихиро: — Увидишь ещё! — вздохнул, потёр виски, явно пытаясь что-то придумать, — так. Ли-тян, у тебя получиться добраться до дома и найти этот листок? И разорвать, естественно? — Вполне, — голубоглазка тут же посерьёзнела и с уверенностью посмотрела на парня, — можешь рассчитывать на меня. — Отлично, — Кидо вновь посмотрел на свои часы, — тогда сделай это. А я прикрою со спины и отвлеку призраков. Если уничтожение бумаги не поможет, то найди моих родственников, может, они знают, как это прекратить. Но надеюсь, уничтожение бумаги поможет. — Но как ты один выстоишь против целой армии… Нечисти?! — вскрикнула Ли, — как?! Ты один, а их много! — Выстою, — Кидо мягко улыбнулся, а Ирэн вспомнила, что он тот самый печально известный Бог Смерти, Аид, Некромант, который мог в одиночку уничтожить целый отряд спецназа. Девушка сглотнула. Пусть Акихиро сейчас играл на её стороне, но какой-то лёгкий ужас всё равно скрежетал в её сердце, в горле пересохло. — Хорошо, — медленно сообщила Ирэн, — думаю, можно начинать? — А я буду просто наблюдать! — воскликнула Ева, — за меня не беспокойтесь, я как-нибудь выкручусь сама! — Без вопросов, — усмехнулся Акикхиро, — никто и не сомневался, что ты у нас сама всё сделаешь. Ева кивнула, взяла за руку Ли и ещё раз утвердительно качнула головой, смотря ей в глаза. Можно начинать. Ирэн вздохнула, сосредоточилась. Купол, пол которым они скрылись, на миг засветился светло-голубым и преобразился в пистолет, который Ли тут же схватила и стала стрелять по призракам. Пока что от этого толку не было, призраки лишь шугались звука, но не исчезали. Девушка ждала поддержки Акихиро. А он тем временем защелкнул часы и отцепил цепь от брюк. Серебро ярко сверкнуло в солнечных лучах, звякнула цепь, и Акихиро отпустил часы. С лёгким звоном они упали в мягкий снег, крышка открылась, стекло треснуло, разбилось, часы издали последний «тик» и замолкли, сломались, остановились, и тихий, скорбящий голос Кидо разнёс по саду пугающие слова, декламируя:Как разбитые часы Время замерло Но смерть это не волнует.
Кидо Акихиро Способность: «Призраки прошлого»
«Хокку? — подумала Ли, — но зачем?» Не успели эти мыслей полностью проскочить в голове девушки, как раздался ужасающий треск — Ли не сразу поняла, что происходит, она быстро осмотрелась, но ничего: те же призраки, тот же Кидо и Ева. Откуда? И вновь хруст, от которого мурашки по коже, но на этот раз громче, Ирэн непроизвольно сжалась, а потом издала истошный вопль, отшатнулась, споткнулась и начала падать, но была поймана под руки Евой и поставлена назад. Трудно было не закричать, особенно тогда, когда из-под земли, прямо перед Джефферсон, разрывая землю, показалась рука. Страшная, коричневая, в некоторых местах уже прогнившая до костей и вонючая, перепачканная в земле. А за ней вырвалась и вторая. — Господи, ад развернулся, ворота открылись… — пролепетала Ли, смотря на то, как из земли выползает самый настоящий живой труп: несколько ошмётков мяса, но в основном просто скелет, пустые глазницы, грязные гости. Остатки одежды неряшливо свисали с мертвеца, отваливаясь. — Нет, это дар Кидо, — спокойно ответила Ева, — разбивая часы, он вызывает армию призраков. А хокку так читает… В знак уважения тех, кого он беспокоит. — Вообще-то, это не призыв, — возразил Акихиро, — я просто возвращаю их к жизни на пятнадцать минут. Можно сказать, останавливаю время и дарю его им. «Понятно теперь, почему Бог Смерти, — ошеломленно подумала Ирэн, смотря на то, как повсюду из-под земли показываются трупы людей, животных: обнаженные скелеты или же существа с ещё с гниющим мясом и одеждой. Все были здесь. Они медленно выползали из своих могил, осматривались и по приказу Кидо нападали на призраков. И уничтожали их. Очевидно, живой может убить живого, но не может убить мертвого. А мертвый может убить мертвого. Взаимная зависимость, — хотя Хронос подходит больше, учитывая суть действия способности. Как он и говорил». — Ну, чего стоишь?! — возмутился Кидо, — беги давай! У тебя пятнадцать минут! Через пятнадцать минут они пропадут! Так что вперёд! Ли сглотнула, посмотрела на Акихиро, словив на себе взгляд его изумрудных глаз, кивнула головой и рванула вперёд, обегая мертвецов и уклоняясь от призраков. На удивление, вызванные Акихиро трупы оказались быстрыми и ловкими, их почти было невозможно убить. На глазах девушки призрак разломался пополам, но вместо того, чтобы лежать на земле, верхняя часть встала на руки и пошла в атаку, когда и нижняя побежала ногами. Джефферсон лишь поражалась, ей казалось, это невозможным, словно она попала в какой-то фильм про зомби-апокалипсис. Вот задний двор, просторный задний двор семьи Кидо, похожий на поле, на котором сейчас и происходила битва между призраками и ходячими трупами. Полупрозрачные материи налетали на полугнилые скелеты и сносили им головы, а те в свою очередь ухватывались зубами за руки призраков и кусали их. Какой-то бред. Но факт. И этой армией мертвецов управлял Акихиро, что-то постоянно говоря и бормоча себе под нос. И самое удивительное, скелеты действительно прикрывали Ирэн: пробежав весь двор, она ни разу не вступила в сражение с призраками, от них её огораживали трупы. Очевидно, Акихиро приказал. Миновав поле битвы и подбежав к дому, Ирэн немного притормозила, заметила окно на чердаке. Она тихо прошла под окнами, прячась в колючих кустах, в конце концов, ей надо было попасть на чердак, а не вступать в сражение с ещё одной порцией призраков. Девушка смогла остаться незамеченной и добраться до окна на чердаке. Выдохнув, она осмотрелась. Никого. Основная битва позади. Прикрыв глаза, Ирэн применила свой дар: пистолет в руках издал лёгкое свечение и в мгновение ока трансформировался в лестницу. Девушка прислонила её к стене дома, вновь осмотрелась. На свечение могли отреагировать призраки, но нет. Они заняты борьбой с мертвецами. Джефферсон быстро взобралась по лестнице, посмотрела в окно: грязное и пыльное, ничего не видно. Ли фыркнула, чёрт. Тогда остаётся только рисковать. Схватившись за раму, Ирэн удостоверилась, что она выдержит её вес. И вновь лестница сверкнула и превратилась в молоточек, пока Джефферсон фырчала. Её способность достаточно универсальна, она может создать почти что всё, что захочет: главное — знать примерный принцип работы предмета и его внешний вид. Но есть одно значительное неудобство: лишь одна вещь. Девушка не может создать одновременно два пистолета или стул и стол. Что-то одно. Иногда это ограничение доставляло неудобства. Вот и сейчас, Ирэн уперлась ногами в стену, держась одной рукой за раму и вися на ней. В другой руке — молоточек. Раз, два — девушка зажмурилась; взмах — треск — стекло пробито. Ирэн отстранилась от окна, боясь нападения, но его не последовало. Выбив остатки стекла, Ирэн сделала из молоточка пистолет и, дотянувшись до окна, зацепилась за него руками, подтянулась и перевалилась внутрь. Тут же вскочила, пригнулась и взвела курок, готовясь в любой момент выстрелить. Никого. На чердаке была кромешная тьма, к которой глаза отказывались привыкать. Лишь из разбитого окна падал мягки свет, освещающий небольшую часть комнаты, из которой пока что Ирэн не решалась выходить. Когда же её глаза привыкли, то она неуверенно шагнула в тень, держа пистолет в руках, наготове. Но его использование не понадобилось. Ирэн вновь чуть не взвизгнула. Вот ведь ввязалась. Не дело, а какой-то фильм ужасов. К стене тонкой, блестящей паутинкой были пришиты две женщины. Одна — помоложе, лет двадцать пять, другая — уже с возрастными морщинками, но стройная, в чёрным, траурном платье. У обоих были тёмные волосы, очевидно, они и являлись матерью и сестрой Акихиро — Мэдокой и Кэзуми. Увидев их, Ли сперва решила, что они мертвы, слишком умиротворённо выглядели их лица, но подойдя поближе, поняла, что они ещё живы: она почувствовала их слабое дыхание. Быстро окинув небольшой чердак взглядом, Джефферсон не нашла листок с заклинанием и больше никого из людей не обнаружила, поэтому смело трансформировала пистолет в нож и стала отрезать эту паутину. А это действительно была паутина: липкая, она неприятно цеплялась за всё, что касалось её, даже нож и то её еле перерезал. Но в конце концов, Ирэн справилась с этим, и обе женщины оказались освобождены: Ли посадила их на пол, облокотив о стену. Похлопала сперва молоденькой по щекам, приводя её в сознание, потом той, которая постарше. Кэзуми очнулась первой. — Где листок? — тут же налетела на неё с вопросами Ли, — где он? Его надо срочно сжечь! Сжечь! — Зачем? — сонно пролепетала девушка, — Акихиро… Снеговики… — Именно! — воскликнула Ирэн, тряся руками в воздухе с нетерпением, — он там сражается с призраками, вызванными этим проклятием или заклинанием… Да не важно! Он там сражается! А время на исходе! Где этот листок? Я должна уничтожить его, чтобы избежать этих призраков! Девушка не ответила, лишь сонно моргнула глазами. Ли поняла, что от неё нет смысла. Она резко отошла от неё и стала перебирать вещи, сваленные в углу чердака. Сундук. Большой, старинный и пыльный. Может там? Но он на замке. Джефферсон попыталась вскрыть его ножом, царапая вещь, но неожиданно её руку вывернули и выхватили нож. Ирэн не успела ничего сделать, она лишь обернулась и увидела, как Кэзуми встала в какой-то начерченный мелом круг на полу — и почему Ли раньше не заметила этой пентаграммы? — и резанула себе ножом по руке, что-то пробормотав. Невольно Джефферсон подумала, что она действительно сестра Акихиро, тоже бормочет. Кэзуми сжала руку в кулак, точь-в-точь, как в фильмах, тёмная капля крови упала на пол, а Ирэн метнулась к ней, но тут же вокруг Кэзуми поднялся ветер, отталкивая Джефферсон с силой в сторону, от чего та отлетела в стену, благо, успела сгруппироваться и не получила травму. Прикрыв лицо руками от возможной атаки, Ли посмотрела на происходящее. Ветер кружил по черте мела, становясь всё сильнее и сильнее, в окно залетали призраки и присоединялись к этому потоку воздуха, от чего у Ли начался новый приступ страха. «Что за чертовщина?!» Наконец, кружащий ветер до такой степени стал наполнен духами, что потерял свою прозрачность, и через пару секунд раздался взрыв со вспышкой, Ли дёрнулась, сжалась, закрыла глаза. Умирать не хотелось. Но она и не умерла. Даже не поранилась. За всем этим послышался глухой удар о пол чего-то тяжёлого, и дикий вскрик женщины, Мэдоки, которая, очевидно, только сейчас пришла в себя: — Кэзуми! Кэзуми! Дочка! На полу лежало тело девушки. Длинные волосы почти что сливались с мраком на чердаке, глаза были закрыты, а её лёгкое белое платье выделяло черты девушки во тьме, делая её инородным телом, ненужным пятном, кляксой в сумраке. Мэдока подползла к Кэзуми, стала её трясти, рыдать, и что-то вскрикивать. Но Ли не обратила на них внимание. Она подбежала к окну, выглянула. На небе всё также светило солнце, только вот снег пропал и призраки тоже. Во дворе можно было увидеть лишь разлагающиеся и омерзительные трупы и поломанные скелеты. Вдалеке стоял Кидо и осматривался, рядом прыгала Ева и что-то верещала. Призраков не было, сражение с прошлым было окончено. Ли вздохнула и улыбнулась. Получилось. Хотя, это не её заслуга, а Кэзуми. Джефферсон повернулась и подошла к лежащей девушке, отодвинула от неё рыдающую мать, приложила два пальце на пульс юной колдуньи, свела бровь, сосредоточилась. Спустя несколько секунд Ли повернулась к Мэдока и тихо сообщила: — Жива.***
Как же Ли не хватало чая. Она сидела на крае мягкого кресла, поджав ноги, и с лёгким напряжением осматривала комнату. Красный ковер, диван, кресла, столик. Банальная гостиная. Разве что на стенах висели какие-то устрашающие вещи: черепа, разноцветные бусы, изготовленные из неведомого материла, какие-то листочки с надписями на непонятном языке за стеклом. Действительно, дом колдуна. Только телевизор, привинченный к стене, выбивался из образа. Ирэн вздохнула. Обычно, если она и оказывалась где-то вне дома, то ей предлагали чай. Почему чай? Ли никогда не понимала. Ей предлагали что-то выпить, естественно, не алкоголь, и она всегда просила чай. В этом виновата не Англия, а её любовь к чаю. Да уж… А сейчас дело было завершено. Все виновники собрались в гостиной и ждали главного героя дня — Акихиро, который сегодня выполнял роль великого детектива Шерлока Холмса. Джефферсон усмехнулась. Кидо будет рассказывать и разъяснять ситуацию для всех? — действительно, по всем канонам Шерлока. Даже чай есть. Вот и опять она о чае думает! Хотя, в общем-то, объяснять было нечего. И так понятно. Мэдока прочитала заклинание, чтобы оживить воспоминания, и что-то пошло не так. В итоге воспоминания овладели домом, стали разыгрывать нужные сценки, а сама девушка с матерью оказались в их плену: пока ожившие воспоминания гуляли по дому, настоящие владелицы этого места были окутаны патиной и погружены в своё прошлое. Именно этим и объясняется то, почему мать Кидо выглядела так молодо, когда встретила их на пороге, и почему в доме были и Акихиро, и его сестра в виде детей. А после того, как у Мэдока получилось обернуть заклинание, воспоминания рассыпались: исчезли тени прошлого. Мэдока сидела на диване и никак не могла успокоиться, смотрела на свою дочку, гладила её по голове и щебетала, боялась, что с той что-нибудь случиться. А Кэзуми только и успокаивала мать, она уже давно очнулась и чувствовала себя прекрасно. На кресле сидела Ли, молчаливо осматриваясь и ловя каждое движение воздуха, а на подлокотнике рядом с ней устроилась Ева, она что-то строчила в телефоне. Наверное, заметку к статье. Вот ведь, журналистка. Наконец, появился Кидо. Он ждал, пока его скелеты исчезнут. Джефферсон была довольно любопытной девушкой, так что помимо осмотра комнаты, она смогла подглядеть в окно весь процесс. По истечению пятнадцати минут с момента вызова, все мертвецы рассеялись в пыль, которая струйками устремилась к разбитым часам — семейной реликвии. И, очевидно, именно этот тёмный песок их и починил, ибо как только вся пыль была собрана вокруг часов, она исчезла, а часы починились: ни трещин, ни царапин, ничего. Они вновь стали ходить. Время прошлого прошло. И вот сейчас Кидо зашёл в комнату. Не успел он ничего сказать, как Мэдока подскочила и, шурша своим чёрным платьем, направилась к Акихиро, но тот моментально отстранил её от себя одним жестом руки и посмотрел на сестру. — Отдай мне листок, — кратко сообщил он, — я знаю, что он не уничтожен. Ли-тян его не нашла. Где он? Кэзуми беззвучно вздохнула, лишь её грудная клетка медленно поднялась и опустилась. Она встала и поправила свои чёрные волосы. На её бледных щеках появился лёгкий пристыженный румянец. Неуверенно, она сделала шаг к брату, даже с какой-то боязнью взирая на него. — Я… — Листок, — резко перебил её детектив, — живо. В её серых глазах плачем дождя сверкнула печаль. Девушка опустила голову, сжала руки в кулаки. — Брат… — Листок, — вновь Акихиро прервал сестру, — быстро. Девушка на миг посмотрела на детектива, но не найдя в его обжигающих непоколебимотью зелёных глазах и грамма сомнения, сдалась. Тонкая, бледная, какая-то призрачная, но всё же имеющая физическую оболочку, ведь была перебинтована из-за пореза, рука Кэзуми скользнула в карман на её белом платье. Через миг девушка держала сложенный тетрадный листок. Она протянула его Кидо, который тут же его выхватил. — Послушай… Прости! — Прости? — переспросил с вызовом Кидо, — и как ты объяснишь такое поведение?! Ведь… Ведь папа тебе всё объяснял… — Это всё я! — воскликнула Мэдока, всё же подходя к сыну, когда Кэзуми окончательно поникла, — ты не общался с нами, мне было трудно это пережить, мне было больно от этого… А тут мы случайно нашли этот листок… И я… Я попросила Кэзуми попробовать… Я просто хотела, чтобы воспоминания ожили. — Да, — злобно огрызнулся Кидо, — только в итоге вы угодили в ловушку собственного же заклинания. — Но… — Мэдока опустила голову, — но ведь мне было больно… Это было невыносимо. — Невыносимо?! — закричал Кидо, от чего Ли вздрогнула, а на неё чуть не упала Ева, — больно говоришь?! А тебе не больно от того, что твоя дочь мертва? От того, что именно благодаря тебе твой муж покойник?! Нет, не больно?! — Но я… — Ты, — прошипел Акихиро, перебивая мать, — нет, вы обе. Из-за вас он умер в муках. Это всё вы.***
Акихиро смотрел на достаточно небольшой чёрный гробик в гостиной. Он сидел на коленях и пусто взирал на него, пытался понять, как же так вышло. Вот ещё вчера Кэзуми была жива, он с ней играл, они лепили снеговика. Было Рождество. Отец им подарил подарки, они веселились весь вечер. У них было время. А сегодня… Сегодня Кэзуми пошла к подруге и в остановку врезалась машина. И всё. Ниточка жизни оборвалась, время кончилось, а его сестра… Нет, бездыханное тело его сестры теперь лежит в этом чёрном ящике и заставляет его сердце холодеть и рыдать. Хотелось плакать, но слёз не было. Акикхиро не мог поверить в то, что его сестры-дурехи больше нет, что он никогда не услышит её возмущенный лепет и никогда не пошутит над ней и Рюнеске. Никогда. Руки сами собой сжались в кулаки, голова чуть дёрнулась, но не перестала смотреть в одну и ту же точку. На гроб. На последнее пристанище его сестры. На то, что осталось от неё. Акихиро сидел и смотрел. На большее он был просто не способен. Страшная реальность лавиной обрушилась на его, она накрыла его с головой, окатила льдом с ног до головы, заставила ужаснуться от себя. Она погрузила парня в его собственное море отчаяния, заставила стонать от нестерпимой боли. Жаль только, что Кидо тогда не понимал, что смерть сестры — это лишь капля в его персональном море горя. С кухни долетали приглушённые голоса. Акихиро не придавал им значения, не до родителей ему. Но через сутки он понял, от чём шла речь. — Она умерла… — рыдала Мэдока, — умерла, умерла… Разве ты не можешь ничего сделать?! Ты! Ты! Колдун! Шаман! Маг! Властелин времени и мёртвых! И ты ничего не можешь! Не можешь! — Но ведь я не могу идти против смерти… — попытался возразить Дейки, но был перебит истеричным воскликом жены: — Другим ты помогаешь! Помогаешь! Ради других — ты идёшь! А ради собственной дочери — нет! Ты… Акихиро опустил голову, он бы больше не в состоянии смотреть на гроб сестры, а с кухни послышались звуки борьбы, какие-то удары, пощечина, а потом приглушённый вопрос отца: — Чего ты хочешь? Тишина. Несколько соленых капель упали на руки, сложенные на коленях. Тихий всхлип, переросший в отчаянный плач, в крик души, в стон агонии и в звук боли, потери и страдания. — Верни Кэзуми. — Хорошо, — глухо ответил Дейки, а Акихиро в голову ударили молоточки. Он широко распахнул затуманенные зелёные глаза и посмотрел на свои руки, сложенные на коленях. Мокрые. И только сейчас он понял, что рыдала не мать — он рыдал. Соленые дорожки слёз обожгли его щеки. Как провёл весь оставшийся день Кидо не помнил. Кажется, просидел его у гроба и даже не поужинал. Ушёл к себе в комнату… — Акихиро? — в какой-то момент в комнату постучали, парень даже не знал, сколько время, может, уже утро? Но нет, за окном темно, — можно? В ответ — молчание. Но дверь всё равно беззвучно открылась и в комнату вошёл Дейки. — Надо поговорить. Акихиро вновь промолчал, лишь получше зарылся в своё одеяло с головой. — Я понимаю, что тебе больно, мне тоже… — отец вздохнул и сел на край кровати, — но понимаешь… Жизнь такая непредсказуемая шутка, в ней случается всякое и потери просто неизбежны. Мы должны их достойно принимать. Понимаешь? — Угу. — Когда-нибудь и я уйду от тебя с мамой, когда-нибудь я покину этот мир и тебе придется научить жить в нём без меня… — Угу. — Все мы когда-нибудь умрём, это естественно… — Угу. Дейки издал тихий вздох. Его сын был явно не настроен на разговор, но то и понятно: парень был в подавленном состоянии, его сестра умерла пару часов назад и он лишь пытался заглушить боль, прячась от всех под тёплым и мягким одеялом, которое, казалось, никогда не покинет своего хозяина. Но нет: даже оно не вечно — когда-нибудь оно протрется до дыр или его съест моль. И конец одеялу. Акихиро останется даже без него. — И тогда, когда я исчезну, ты станешь обладателем Книги, — продолжил Дейки, — её обладание сопровождается и новыми обязанностями для тебя. Ты будешь должен не только хранить её. С правом быть её хозяином ты обязуется её защищать, не допускать того, чтобы она попала в чужие руки, которые скорей всего будут за ней охотиться, ты обещаешь хранить тайну шаманства и помогать людям. Ты… — Я буду её хранителем, — тихо перебил Акихиро отца, — я стану посредником между миром живых и мёртвых, я стану тем, кому даровано манипулировать временем. Я знаю это, пап. Кидо-старший слабо улыбнуться. Акихиро запомнил его учения, запомнил его слова, запомнил эти принципы. И Дейки был рад этому. Теперь он не боится покидать этот мир. — С обретением Книги тебе придется исполнять все эти обязанности. — Да, я знаю. Я буду их исполнять. Я буду помогать людям, пап. Ты знаешь, что именно этого я и хочу. — Да… — задумчиво протянул мужчина и погладил поверх одеяла сына по плечу, — и ты должен помогать не только людям, но и своей семье. Твоей семье понадобиться твоя помощь. Твоя поддержка. Уже очень скоро. И опять это равнодушное, скрывающее под слоем безразличия боль в сердце «угу». — Ты всё это понимаешь, конечно, — немного озадаченно сказал Дейки, словно он и забыл, что его сын осознает всё это, — конечно. Отлично. Это хорошо, — на лице мужчины скользнула печальная улыбка, он наклонился и чмокнул своего сына в лоб, который был виден из-под одеяла, — люблю тебя. Дейки бесшумно встал и, прежде чем выйти, положил Книгу на тумбочку у кровати сына, глухо говоря: — Почитай на досуге. Мужчина покинул комнату, а Акихиро и не понял, что его отец также незаметно и бесшумно покинул его жизнь, и это было своего рода прощание… Ночью Кидо не мог заснуть. Он грустно усмехнулся и уткнулся носом в подушку, вспоминая, как Кэзуми дразнила его «Аки-тян», а потом получала за это от него, когда он ловил её и начинал щекотать. Парень повернулся на своей кровати и шумно выдохнул, пытаясь сдержать свою боль в сердце и не дать ей расползтись по всему телу. Но получалось плохо. Пятнадцатилетний мальчик не могу уснуть. Слишком больно, слишком мучительно. Да и ещё этот странный разговор с отцом. К чему он? Жуткие мысли обволакивала его, затягивали и поглощали, словно болото. Большое, липкое, тягучее. Болото из карамели — такой блестящей, привлекательной и опасной. Стоит дотронуться и всё: ты труп. Липкая карамель затащит тебя в болото, захлопнет ловушку и утопит в сладком, липком, обворожительном и вязком сиропе. Противное состояние. Вот и мысли точно также затягивали Кидо. Сперва более-менее светлые, отвлеченные, они соблазняли его своим блеском и возможностью побега от боли, но в итоге он попадал в это самое болото и ловил порцию ещё более острой, тягучей и вязкой, не отпускающей боли. Ловушка собственных чувств и желаний. Однако, путь по этой мощенной самим путником дороге в ад прервала вспышка за окном. Кидо вздрогнул. Что это? Он быстро спрыгнул с кровати и подбежал к окну. На улице было темно, не разглядеть. Парень накинул толстовку и побежал на улицу, на задний двор. Но, наверное, лучше бы он не выбегал. Очутившись на улице, Акихиро застыл. На земле была нарисована пентаграмма: парень не разглядел рисунка, но точно знал, что это она, ведь в её центре стоял его отец, а в соседней пентаграмме — гроб. Тот самый чёрный гроб Кэзуми. Дыхание парня перехватило. — Что за чертовщина?! — воскликнул он. Обычно, это фраза казалось ему смешной, ведь он принадлежит к роду чёрных магов, но сейчас он прокричал её с ужасом и трепетом в груди, он понял, истинный смысл этих трёх слов, — что за… Отец не сразу обратил на него внимание. Сперва он что-то сказал — слова заклинания — и лишь потом грустно посмотрел на сына. — Прости. Глаза Акихиро расширились, на их зелёный цвет наложились алые блики от вспыхнувшего огня вокруг Дейки. За миг до парня дошло, что происходит: обмен душ, отец хочет воскресить Кэзуми. Пятая глава. Заклинания, требующие крови. И кровь будет. Прольётся кровь Дейки. Он обменяет свою жизнь на жизнь дочери, он пойдёт по велению своей жены, он переступит границу разумного, он нарушит порядок вселенной и понесёт за эту кару. — Нет, стой! — закричал Акихиро, подбегая к отцу и желая вытащить его из этого костра магии, — нет! — Не приближайся! — наверное, это было последним, что услышал Акихиро. Новый взрыв огня оттолкнул его раскаленным воздухом и откинул на пару метром от места действия. Парень приземлился на землю, сильно ударившись рукой. В последствии окажется, что он её сломал. Но сейчас ему было не до руки. Акихиро кое-как поднялся и смотрел на смерть своего отца. Огонь метался, пожирал, вырывал крик адской боли из горла Дейки, наказывал колдуна за то, что он пошёл против самой смерти, против самой Природы, против порядка сего мира. Он наказывал смертного человека: сдирали кожу, оголяя алеющие соединительные ткани, разрывал их, запекал кровь и увеличивал градус. Акихиро ещё долго в кошмарах снилось, как отец посмотрел на него кровавыми глазами, как те буквально взорвались и вытекли, а протянутая рука мужчины, лишилась кожи, а потом и мяса: сперва появился запах поджаренной плоти, и лишь потом она сгорела дотла, появились белые кости, которые в последствии обуглились и безжизненно упали на землю, в самом центре этой чудовищной пентаграммы. Акихиро всё ещё смотрел на это место добровольной казни, он сидел на траве, облокачиваясь на одну из рук и взирал на черный скелет отца. На останки того человека, которого любил больше всех, на того, кто был ближе всех ему, на того, кто был целым миром для Акихиро и кто только что исчез, унося с собой и этот мир. На его месте в сердце парня осталась огромная кучка пепла. Но хоть пепел, а не пустота. Раздался стук. Раз-два-три. И детский, возмущенный и испуганный голос. Акихиро слов не разобрал, но понял, что кричит его сестра из гроба. Ожила. Нервно, дёргано парень перевёл взгляд испуганных глаз на чёрный ящик. Не двигался. Смотрел. Смотрел и понимал, что ради Кэзуми отец принял такую страшную смерть. Из-за глупости Кэзуми, из-за её смерти отца больше нет. Кэзуми — воскрешенный призрак. Она должна быть мертва, а Дейки должен жить. Она умерла, а не он. Она мертва, она призрак. Акихиро не сдвинулся с места. Он в шоке взирал на гроб. Он даже не знал, сколько так просидел, но очнулся он лишь тогда, когда увидел у гроба мать, которая быстро открыла его и достала оттуда дочь, обнимая и плача. «Отвратительно». — Ненавижу, — прошипел Кидо, медленно вставая и еле держась на ногах, одной рукой он схватился за другую, которая болела и отказывалась шевелиться, — ненавижу! Мэдока всё ещё плакала, она посмотрела на своего сына, её губы беззвучно что-то зашептали, а Кэзуми с испугом взирала на разъяренного брата: она не понимала, что произошло, ещё не знала. Но Акихиро не дал шанса не одной из них, он закричал: — Вы обе виноваты в смерти отца! Кэзуми, он спас тебя, он погиб из-за тебя! Он отдал своё время тебе… Всё своё прожитое и которое он мог бы ещё прожить время он отдал тебе! Ты живешь за счёт его смерти! Ты самая мерзкая нечисть, которая только может существовать! Ты… — на глазах парня навернулись слезы, а руки сжались в кулаки, — а ты, мама… Да как ты могла! Он… Он был твоим мужем, разве, разве… Разве ты его не любила?! Разве нет?! Так как ты могла сделать выбор в пользу Кэзуми?! Почему ты не пожелала подчиниться миру и его правилам?! Ты заставила отца пойти против всего этого. И как?! Как?! В одиночку! В одиночку! Ты не видела, как он умирает, ты не захотела помогать ему, поддержать его… Ты просто бросила его! Ты предательница! Вы обе предали отца! Вы обе виноваты в его смерти! Вы обе! — по щекам потекли горячие слёзы, Акихиро шмыгнул носом, вытер лицо о рукав, — ненавижу вас обеих! Знать вас не хочу! — и убежал. Убежал навсегда. Он забрал с собой Книгу и исчез. Мэдока и Кэзуми искали его, но безрезультатно. Лишь спустя пару лет он появился. Появился, как один из основного, убойного отряда спецназа Японии. Но даже так, Акихиро не собирался общаться с семьёй, с сестрой и матерью. И даже когда Кидо стал детективов, когда его жизнь приобрела другой оттенок, то он всё равно не шёл на контакт. Не был намерен.Он до сих пор не простил им смерть своего отца. Он вычеркнул мать и сестру из собственной жизни.
***
— Я помню всё это, — прошипел Кидо, смотря на мать и заставляя Кэзуми всхлипнуть, — я помню. Ты сидела дома, а я видел. Я видела как он сгорал в огне. Ты слышала его крики и не пошевелилась. Ты заставила его воскресить мертвого. Ты обрекла его смерть. А Кэзуми была лишь поводом. Вы обе виноваты, но на тебе, мама, большая часть вины. — Но… — Заткнись! — Акихиро закричал с такой ненавистью, что у Ли, молча наблюдающей за всем этим разговором, сердце от страха гулко ухнуло, — я никогда вас не прощу! Ненавижу вас и знать вас не хочу! Я всё сказал. Кидо резко развернулся и отправился к выходу. Джефферсон переглянулись с Евой и пожала плечами, тихо встала и последовала за Акихиро, даже боясь прощаться с хозяйками дома. — Я просто!.. — тихий вскрик раздался за их спинами; Кэзуми посмотрела на брата, который так и не остановился, — я просто хотела увидеть тебя… Я хочу, чтобы ты хотя бы знал: ты стал дядей! Ей уже пять лет. Её зовут Мидори, и она хочет увидеть тебя. Она спрашивает про тебя. На наших старых фотографиях ты есть, а в нашей жизни тебя нет… Вместо ответа громко хлопнула входная дверь, показывая всё раздражение и злость уходящего. Лишь сейчас Ли вместе с Евой сбивчиво пролепетали хозяйкам «до свидания» и бесшумно выскользнули из дома, понимая, что невольно стали свидетелями семейной драмы. Не желая того, они оказались немыми наблюдатели отчаяния и боли, они увидели то, что не должны. Они попали в чужую жизнь, они познали чужие чувства, они посмотрели фильм, не предназначенный для глаз зрителей, они случайно попали за кулисы. И не были этому рады. — Ева, подвести тебя? — неожиданно спросил Кидо, походя к своему автомобилю, — или у тебя дела? — Да, давай, — согласилась девушка, быстро запрыгивая на переднее сидение, рядом с водителем. Джефферсон же села на заднее место, но она была даже этому рада. Девушка тяжело переживала то, что видела сейчас, слышала эти слова ненависти, понимала, какой ужасный раскол произошёл в семье Кидо: она хотела бы помочь, но не знала, как, и поэтому боялась причинить лишь ещё больше боли. Она прекрасно понимала мужчина: уж кто-кто, а она прекрасно знала, как терять близкого человека, она знала, каково это, видеть, как умирает член твоей семьи и не иметь возможности помочь, спасти, хотя бы облегчить смерть или что-нибудь сделать — она слишком хорошо всё это знала: она испытала это на себе. И именное поэтому понимала, что лучший способ поддержать Акихиро — невмешательство в чужие дела. И именно этим Ирэн и решила заниматься. Когда все уселись, Акихиро не спеша завел мотор, и машина тронулась, поехала в свой долгий путь по дороге обратно в самый центр портового города Нитоши, созданным кровавым перемирием. — Ты включишь в своей репортаж всё произошедшее? — неожиданно прервал тишину Акихиро, — или нет, Ева? — Нет, конечно, — девушка мягко улыбнулась и посмотрела на свой исписанный блокнот, — ты уж извини, но твоя личная жизнь и семейные проблемы мир пока что не интересуют. Я лишь напишу то, что интересно и что есть правда. Не больше. Твои семейные неурядицы мне ни к чему. Они лишь запутают моих читателей. — Пххх, — на лице Акихиро появилась слабая улыбка, тон усмехнулся, — спасибо. А теперь осталось лишь сжечь листочек…***
Огонь плясал в глазах детективов. Алые блики выплясывали греховные танцы на погнутом и потрёпанном, обмякшем от времени листке бумаги. Огонь, словно инквизиция, словно священный, уничтожал слова чёрной магии. Цветок пламени всё рос и рос, пожирая тетрадный листок, заставляя его скукоживаться, как будто от боли, и чернеть, пропадать. Ева была оставлена на одной из улиц, а потом Кидо с Джефферсон вернулся в Отдел, где одолжил зажигалку у Маю и поджёг этот проклятый листок. И вот теперь, собравшись всем отделом, детективы стояли и смотрели, как огонь пожирает белый исписанный некогда самим Акихиро лист, как пропадают иероглифы, как изменяется листок, превращаясь в кучку пепла. Ужасающее зрелище, поражающее своей красотой. Наконец, листочек полностью сгорел, от него остались лишь обуглившиеся ошметки, которые были брошены в мусорное ведёрко и залиты водой. — Вот и всё, — сообщил Кидо, — с призраками прошлого покончено. — Отлично, — кивнула Сакура, смотря в мусорное ведёрко, — надеюсь, ты сам вынесешь сегодня мусор? Не хочу, чтобы эта каша стояла в нашей комнате отдыха. — Да, да, конечно, — сказал Акихиро, но тут же был нагло перебит счастливым голосом Араи: — А мы свободны? — Э, да, вполне, — растеряно протянул зеленоглазый детектив, но не успел он договорить до конца фразу, как Осами уже смылся из офиса: лишь дверь хлопком оповестила всех об его уходе. А Джефферсон резко вскрикнула: — Спасибо большое за заботу! Я могу идти?! Спасибо! До свидания! Она даже не уловила ответ, так быстро схватила свой рюкзак с вещами и выбежала из помещения, рванув вдогонку обладателю кровавых глаз. План был прост: напроситься на ночлег. Первую зарплату ещё дождаться надо, а жить негде, денег нет. Ирэн надеялась, что, может, Кидо позволит ей пожить пару дней у него, но у Акихиро есть девушка, которая явно будет против такого поворота. А Ли не хочет, чтобы из-за неё у Кидо были проблемы с его половинкой. Так что вариантов нет — только Араи. По крайней мере, он был единственным, с кем Джефферсон была более-менее знакома в этом городе. — Араи-са-а-ан! — закричала девушка, увидев мерно шагающего по тротуару парня с сумкой-планшетом, — подожди-и-и! Осами плавно остановился и обернулся. В его серых глазах на миг отразилось удивление, но он быстро его подавил, и его взгляд вновь заблестел кровожадным алым по периметру радужки. — И что тебе надо? — У меня просьба, — Ирэн подбежала к парню и остановилась. Помолчала и жалобно сообщила, — можно я у тебя поживу? — Чего? — и опять злобный огонёк куда-то исчез, и вновь появился через секунду, — что это ты удумала? — Просто ты единственный, кого я знаю… — А Кидо-кун? — У него девушка, не хочу быть причиной их ссор. — А Маю? — Она же… — Ли съежилась и отвела взгляд, — как бы помягче сказать… Такая… Пугающая? — Понятно, — Араи отмахнулся рукой, — а что насчёт директора? — Ему явно не до меня, — Ирэн покачала головой, — да и боюсь я его! Не знаю! А ты… Тебе можно доверять. «Знала бы ты, — подумал Осами, покачав головой, — какую глупость только что ляпнула». И даже так, пусть первым чувством после этих слов была злость, но чуть остыв, Араи понял, что испытывает ещё что-то. Что-то мягкое, пугающее и тёплое. Приятно. Девушка ему доверяет. Это говорит о многом. В том числе и о том, как же легко заполучить расположение таких вот глупеньких девчонок. Использовать их в своих целях в нужный момент не составит труда. — Зря ты так, — сообщил Араи и обречённо вздохнул, — ладно. Айда. Но у меня условия. — Ага, — Ирэн двинулась за Осами, — что за условия? — Значит, квартплата пополам, — начал он, — еду каждый сам для себя покупает. В мою комнату не заходить, а я, естественно, не буду в твою заходить. Кухня и зал — общая территория. Понятно? — Вполне. — И ещё одно, — добавил Араи, уже заходя в квартиру, — мне понадобиться твоя услуга. — Услуга? — настороженно переспросила Джефферсон, следуя за Осами, который подошёл к крайней комнаты по правой стороне коридора. Та самая комната, в которой Ли так и не побывала. Араи взялся за ручку и медленно нажал на неё, открывая комнату, а Ирэн затаила дыхание. Что там, что за дверью? Что за услуга? Может, что-то неприличное? Всё же, Осами точно не производит впечатление ангела, быстрее, как раз наоборот: приспешник дьявола, если не сам Сатана во плоти. Дверь медленно распахнулась и Джефферсон смогла узреть, какой там кошмар: пыль в три слоя, отчего все вещи, наваленные кучей, казались серыми. Кровать, тумбочка, шкаф, какие-то коробки, ящики, разбросанная одежда и обувь. Настоящий завал. — Что это? — От старых хозяев осталось, — пожал плечами Араи, — можешь пару вещей для твоего пользования оставить. Вообще, всё хотел выкинуть этот хлам, да лень. В общем, я могу тебе сдавать эту комнату, по сути, бесплатно. Только за коммунальные услуги и квартплату пополам. И я не буду лезть в твою личную жизнь, по этому поводу не волнуйся. Ты мне очень не нравишься, так что этот момент оспариванию не подлежит. — Но раз я тебе не нравлюсь, то почему ты всё равно пускаешь… — Потому что, — фыркнул Араи, скрещивая руки на груди, — потому что я вижу, что я тебе не симпатичен. Джефферсон густо покраснела. Неужели её неприязнь так заметна? — И мне это нравиться, — продолжил всё в том же раздражённо тоне Араи, — у нас взаимная несовместимость характеров. А значит, я не буду лишний раз докучать тебе, а ты — мне. Именно такого ненавязчивого сожителя я и искал. А да, услуга: помоги мне разобрать этот завал и комната твоя. Ирэн усмехнулась. Этот парень в митенках удивлял её. Казался демоном, был злобным и агрессивным, но при этом требовал от неё таких пустяков. Это её и смешило, и радовало, и поражало. Но, определенно, ей это нравилось так же сильно, как и Араи то, что он с ней несовместим по стилю жизни и темпераменту. — По рукам! — Ли ярко улыбнулась, — можно приступать сейчас? — Да, вполне, — кивнул Араи, ставя свою сумку на пол. Через секунду рядом с ней оказался и рюкзачок Ли. Араи улыбнулся и тоже приступил к работе, время от времени чихая от переизбытка пыли в воздухе. Он распахнул окно в комнате, впуская свежий воздух. Вздохнул. Раздался лёгкий дзынь. Осами удивлённо обернулся и посмотрел на свою сумку, оставленную в коридоре. Быстро дошёл до неё и достал телефон, думая, послышалось ему или нет. Достав телефон, Араи понял, что нет, не послышалось, ему пришла СМС от Ивао:«Привет! Не хочешь сегодня выпить?»
Осами вздохнул и улыбнулся. Кажется, у него появился настоящий друг. И эта мысль грела ему душу, словно ненавязчивые и беспричинные объятия, словно маленький комплимент, как тёплый летний ветерок, глоток свежего воздуха, возможность покинуть эту тину самоуничтожения. Он ответил:«Сегодня занят. Давай завтра?»
— Э, не отлынивай! — возмутилась Ли, заметив, что Араи сидит у сумки, — тоже работай! — Ага, уже иду, — кивнул сам себе Осами и, встав, вернулся к фронту работы, — та-а-ак, что теперь разбираем? А телефон вновь тихо звякнул, оповещая Осами об ответе:«Да»
***
Фонари блекло освещали узкие улицы Нитоши, редкие люди шныряли туда-сюда, кажется, прошёл сонный полицейский, выискивая нарушителей правопорядка, но, пожалуй, только он и был нарушителем в этом районе: нарушителем законов природа — желающий спать, он вышел в ночную смену, изнуряя свой организм. Так не должно быть. Но должно или нет — Ивао не волновало. Он сидел в ночном кафе и тихо пил виски, уже давно покончив со своим обедом. Парень планировал провести этот вечер с Араи, но у того дела. Не сложилось. Оставив немного на дне стакана, Ивао достал телефон из кармана и, набрав номер, стал слушать гудки. Наконец, они прекратились и на том конце послышался мелодичный и нежный, но определенно мужской голос: — Да? Какие новости? — Контакт установлен, — зевнув, сообщил Ивао, — мы обменялись номерами и подружились. Завтра пойдём вместе пить пиво. — Хорошая работа, — собеседник был молодым, ещё совсем пацан, судя по голосу, — продолжай в том же духе. Ты знаешь, чего я хочу. — Да, да, — Ивао непонятно для кого закивал нетрезвой головой, — сперва стать частью его жизни, а потом предать, стать его половинкой, иными словами, влюбить его в себя, а потом разбить сердце и предать. Оставить у разбитого корыта. Понял я. Следую вашим указам и плану. — Отлично, — невинный голос мягко согласился, добавляя, — удачи. Жду новостей. — Хорошо. Но почему вы так хотите… Этого? — Почему? — интонация стала задумчивой, — так надо. Это мой долг. — А точнее? — За прошлое. За настоящее. За всё. И ради будущего. Я должен уничтожить его во имя мира. Он опасен. — Но ведь… — Хватит, — Ивао уловил лёгкое раздражение. Он видел своего заказчика лишь раз, но даже так, сейчас мог с лёгкостью представить, как негодующие свелись белые брови парня, а в его сиреневых глазах загорелся огонёк злобы, — тебя не должна волновать причина. Я просто хочу причинить ему боль таким способом — через тебя. Араи заслужил. Так выполни заказ, морально уничтожь его. Ты знаешь, что я не буду скуп в случае удачного выполнения. — Конечно. Послышались гудки. Ивао усмехнулся и убрал телефон обратно в карман. Информировать своего заказчика он будет достаточно часто. Может, он узнает об Араи что-то такое, за что получит неплохие чаевые? По крайней мере, ему это виделось не лишним. Улицы были всё так же темны, а полицейский слонялся туда-сюда, выискивая людей, которые почти пропали. Лишь Ивао медленно брёл в свете фонаря, покидая душную забегаловку и вынашивая план на завтра…