Хроники городских чудес

Каждый хотя бы раз в жизни слышал старинную легенду о Йольском коте, но слышал ли кто нибудь о его родственнице Снежной Кошке, что почти весь год обитает где-то далеко на севере? Она выуживает из огромных ледяных озер молочно-белых и прозрачно-голубых рыб, а порой и ныряет в них сама, дурачась с серыми усатыми нерпами и пушистыми бельками. Иногда кошка поднимается в небо и, гоняя по нему острые и колючие серебристо-синие звезды, провоцирует северное сияние. В ноябре же Кошка отправляется на землю, неся с собой пушистые снеговые тучи и свистящие озорные ветра, свернувшиеся в ее шерсти клубками мягкой серой пряжи. Спустившись в каком-нибудь крохотном городке, она превращается в молчаливую задумчивую девушку, прячущую под пушистый капор длинные косы, кутающуюся в длинный плащ и держащую в руке маленький чадящий фонарь, в котором всегда горит бледно-желтое подрагивающее пламя. С первого дня ее появления, в окне самого уединённого дома вспыхивает такой же подрагивающий огонек. У Кошки есть негласное правило: В выбранном ею месте, она остаётся лишь до тех пор, пока непролазная осенняя грязь не скроется под пушистым снегом. Как только по всей округе вспыхивают разноцветные огни, а воздух начинает пахнуть снегом и хвоей, огонек в окне домика исчезает без следа, как и его обитательница, с которой едва ли кто-то успевает перекинуться даже парой слов. К Рождеству же о ней и вовсе никто не вспомнит. Но иногда случается и иначе. Послушай же одну такую историю. Эта история произошла не так давно, всего несколько лет назад. Тогда выдался очень промозглый, темный и сырой ноябрь, плавно сменившийся бесснежным декабрем, больше напоминавшим продолжение осени, чем первый месяц зимы. Маленький городок на севере Англии. Канун Рождества. Обычно в это время повсюду уже лежат пушистые шапки сугробов, но на этот раз под ногами до сих пор хлюпает ноябрьская слякоть с виднеющимися кое где гниющими листьями и травой. В сером свете пасмурного дня, совершенно незаметно переходящего в туманный промозглый вечер в общем-то симпатичный городок превращается в откровенно безрадостное зрелище. Снежная кошка потягиваясь выбирается из складок наброшенного на старое рассохшееся кресло шерстяного одеяла, спрыгивает на пол и, чихнув от пропитавшего весь дом промозглого холода, оборачивается девушкой. Пригладив растрепанные после сна волосы подходит к окну и, выглянув в него, снова чихает и ежится. Выходить из дома этой ночью нет никакого желания, Благо, до момента, когда вылазка станет неизбежной, остается еще немного времени. Отойдя от окна, девушка зажигает плиту, пристраивая на ней старенькую помятую с одного бока, но блестящую турку, засыпает в нее кофе, кардамон и корицу и, спустя несколько минут, забирается с ногами в кресло, обхватив горячую чашку ладонями и понемногу отогреваясь. Допив кофе машинально щелкает пальцами и морщится, разглядывая впитывающиеся в деревянный пол капли воды, что даже на секунду не попытались стать снежинками, как положено. Затея выбираться сегодня из дома кажется все более бессмысленной, а неудачи в простейшей, привычной и обычно не требующей вообще никаких усилий магии пугают. Но Кошке как никому другому известно, насколько опасно и бессмысленно противиться Зову, поэтому она привычно закутывается в плащ, потуже затягивает повязки капора и выходит в туманную дождливую ночь, надеясь, что к утру на эти узкие улочки упадет хотя бы одна снежинка. Ожидания оказываются напрасными, все попытки призвать снеговые тучи оборачиваются страшным ливнем, от которого шерсть прилипает к телу, превращая обладательницу в жалкий дрожащий комок, у которого с наступлением утра не остается сил даже на то, чтобы перекинуться в человека. Все то время, что Кошка шлепает по раскисшей дороге в сторону дома, ей кажется, что за ней кто-то наблюдает, но сил на то, чтобы с этим разбираться откровенно нет. Их хватает только на то, чтобы доковыляв до дома, забраться в него через окно и, зарывшись в лежащее на старом кухонном кресле одеяло, моментально заснуть. Громкий стук в дверь выдергивает из сна мгновенно, правда первая же попытка открыть глаза вызывает в них такой приступ рези, что желание забиться под одеяло с головой на ближайшую вечность становится невыносимым и поступить именно таким образом не дает только непрекращающийся стук в дверь, которую нежданный визитер очевидно намеревается выбить. Кое-как перекинувшись в человека, Кошка сползает с кресла, добравшись до двери открывает было рот, но при виде стоящего на пороге создания в горле застревают абсолютно все слова, оставляя только желание помочь. - Я добрался, слава Богам, успел до снега все-таки. - Едва слышно произнеся эти слова, визитер переступает порог и практически падает на оторопевшую хозяйку дома, едва успевшую его подхватить. *** - Ты же понимаешь, что такую просьбу я выполнить не могу? Не потому, что мне жалко или трудно, а потому что это убьет тебя. Ты ведь не выносишь снега. Именно поэтому здесь до сих пор ни единой снежинки не упало, хотя до Сочельника буквально несколько дней. К тому же, судя по тому, что было пару часов назад, тебе и дождя более, чем достаточно. - Кошка прищуривает глаза цвета замерзшей речной воды и пристально смотрит на просящего, горбящего тонкие плечи под теплым пледом и сжимающего порозовевшими наконец-то от тепла тонкими пальцами уже Боги ведают какую по счету пахнущую травами и медом чашку чая, по темной поверхности которого плавают лепестки васильков, сушеная малина и земляника. Кошке очень хочется добавить туда пион, мяту или лаванду, но для них время еще не пришло. - А может и... Пусть убьет? Может, так и должно быть? Еще лучшая гарантия того, что чувствовать больше будет нечем и нечего. - Голос тихий, вырвавшийся следом за ним смешок - тем более, но безнадежность и в том и в другом слышится так отчетливо, что в сердце вонзается сотня игл разом. - Не чувствовать говоришь... Что ж, это можно устроить. И для этого совсем необязательно замораживаться изнутри, поверь. - А как тогда? - Фейри поднимает голову от чашки, в черно-зеленых, почти болотных сейчас глазах впервые вспыхивает нечто, отдаленно похожее на любопытство. - А вот скоро узнаешь. - Хмыкает девушка и, не удержавшись, гладит его по голове, готовая впрочем отдернуть руку в любой момент. Но, к ее изумлению, шипения не раздается. - Так. Я думаю, ты уже сам все понял, но должна предупредить - дело это не быстрое и довольно неприятное, примерно как сращивать сломанные кости. Так что если ты не уверен... - Если бы я был не уверен, я бы не пришел, просто сделай уже что-нибудь, ради богов! - Восклицает Фейри, осекшись собирается было извиниться за внезапную резкость, но, к его удивлению, девушка улыбается. - Все хорошо. Проявляй эмоции сколько нужно. Любые. Только так сейчас и должно быть. Ставит напротив гостя на стол горящий ровным светом фонарь и белую свечу и ненадолго уйдя в дальнюю комнату, возвращается с коробком спичек и бутылочкой из темного стекла. - Вот так-то, теперь все готово. - Чиркает спичкой, зажигая фитиль и ставит свечу на прежнее место. Заметив, что фейри щурится и пытается отвернуться от пляшущего золотистого пламени, тихо хмыкает и полушепотом затягивает: "Приходи, я научу тебя вдыхать свет от свечи, по стенам пляшут славные сладкие тени и мы звучим." Тени по стенам конечно еще не пляшут, их время тоже наступит чуть позднее, а вот стайки мерцающих огоньков и правда разлетаются во всех направлениях. - Ну же, вдыхай. - Тихо просит Кошка, устроившись у юноши за спиной. - Я не причиню тебе зла, обещаю. - Я знаю. - Никс кивает кудрявой головой, делает глубокий вдох, впуская в легкие стайку огоньков и морщится: - Горячо. Слишком. И больно. Очень. - Знаю. Так и должно быть. Не отворачивайся и продолжай дышать. - Обойдя вокруг него, Кошка усаживается рядом, продолжая негромко напевать. "Приходи, когда ты ранен в самое сердце, приходи, когда зима застанет тебя в пути. Приходи. Приходи. Приходи." На последнем "приходи", юноша не выдерживает, заглушая песню сорвавшимся дыханием и редкими глухими всхлипами. - Только постоянно на меня не смотри. Пожалуйста. Мне так только хуже. - голос похож на сдавленное шипение, а сам фейри сползает с табуретки на пол и сжимается в комок, прижавшись спиной к стене. Поняв, что это значит, девушка прекращает петь и следующие растянувшиеся в бесконечность пару часов украдкой наблюдает, как окутывающий Никса темный туман понемногу рассеивается. К тихим рыданиям примешивается треск медленно крошащихся льда и мрамора. "Берег тебя остролист от любого зла." *** - Лучше? - Девушка нарушает молчание только после того, как стихают последние всхлипы, но ответом ей служит неопределенное мычание. Идея превратиться в кошку в таких обстоятельствах кажется оптимальной и немедленно воплощается. Еще какое то время в кухне слышится только тихое потрескивание огня в плите и мурлыканье. Окончательно придя в себя, Никс перебирается поближе и принимается поглаживать шелковистый мех. Пальцы у него оказываются неожиданно холодными, но Кошка не подает виду, тихонько водя ушами из стороны в сторону и зажигая в шерсти теплые золотые огни. - Благодарю. - Шепчет юноша спустя какое-то время и осторожно отодвигаясь в сторону. Ответом ему служит тихое фырканье, а через пару минут хозяйка дома перекидывается в девушку и осторожно усаживается напротив него. - Что ж. А теперь, если ты позволишь, моя очередь немного помочь тебе. Дождавшись согласного кивка наклоняется и осторожно кладет руки Никсу на грудь, направляя поток золотистого огня сквозь нагревшиеся ладони. Под действием искрящегося золотистым теплом потока магии, растворяются последние клочья темного тумана, застрявшие в сердце Фейри осколки льда тают окончательно, а нанесенные ими раны медленно затягиваются. За все это время Кошка не говорит ни слова, лишь притягивает юношу ближе к себе, снова услышав сбившееся дыхание, да добавляет к золотым огням серебряные. - Тише-тише. Первое время еще будет болеть, но уже остаточно. - Поглаживает золотисто-русые кудряшки и чуть подумав все таки добавляет: - Мы справимся. Я с тобой. А сейчас время выпить вот это и немного отдохнуть. Пойдем, я покажу тебе комнату. Крутая деревянная лестница чуть слышно поскрипывает под ногами и заканчивается в небольшом сумрачном коридоре с тремя выходящими в него дверьми. - Дом у меня в этот раз маленький, так что ночевать будешь в моей спальне. Я ей все равно можно сказать не пользуюсь, так что жить там будешь сколько потребуется. - Благодарю. Я очень признателен. За все, что ты для меня сделала и продолжаешь. - Шепчет Никс, вяло оглядывая маленькую и скромно обставленную, но уютную комнату. - Не за что пока благодарить. - Кошка обнимает его за плечи и ласково улыбается. - Устраивайся и забирайся под одеяло, я скоро вернусь. Ягода года - малина, горло лечи, ничего не бойся, станем молитвенно милы хором смеяться с земною осью, Рано зарыли могилы, самое время тянуться выше, крылья ли мы? Корабли мы. Станем по-новой живыми, станем по-новой живыми. Мелом ломали суставы, били, сдавались, устали, больше не буду пустая, пиши мне! Белым ли выдохом стали, гранями синими стали, сердце своих не бросает, слышишь? В закипающее на плите какао сыплются лепестки лаванды и сушеная малина, тихая песня сливается с потрескиванием огня. Руки сами собой выполняют нужные действия, ловко нарезая толстые ломти хлеба и сыр и устраивая все необходимое на подносе. Несколько полос марли и пузырек с маслом чайного дерева перекочевывают в карман домашнего платья, вместе с парой плотных шерстяных носков. Поднявшись обратно в спальню, девушка обнаруживает то, чего и ожидала - спрятавшуюся в одеяльный "панцирь" улитку, почти невидимую в пляшущем пламени свечи. Садится на край постели и, спустя некоторое время, осторожно гладит лежащего по спине, вынуждая высунуться из кокона. Никс предпринимает было попытку просто утянуть к себе какао и бутерброды, но у него ничего не получается. - Э нет, дорогой мой, так не пойдет. Садись-ка нормально, погреешься перед сном, а то тебе еще только земной осенней хвори и не хватало. Никс в ответ сердито шмыгает носом, бурчит что-то неразборчивое и, энергично пережевывая хлеб с сыром, обхватывает чашку ладонями. - Вкуфно, благодарю. Но тебе не фтоило... - Стоило-стоило, ешь на здоровье. - Кошка улыбается ему в ответ, снова проводит рукой по коротким, но очень мягким волосам и вплетает в обрамляющие виски и лоб пряди тонкие полоски марли, пропитанной маслом чайного дерева. - Вот и все. Теперь отдыхай. - Проводит по кудряшкам ладонью в последний раз и гасит свечу. Когда юноша наконец-то перестает сопеть и возиться под одеялом, бесшумно вспрыгнувшая на одеяло Кошка сворачивается клубком у него на груди и засыпает. В эту ночь на город наконец опускаются первые снежинки.