Драбблы по Les Miserables

История лепится руками людей. Руками холеными, утопающими в пене накрахмаленных кружев, и руками простыми, грубыми, перемазанными сажей и кровью - просто вторых надо куда больше, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Грантер тонет в пьяном мареве и тоскливым зверем глядит из спертого воздуха Мюзена; Анжольрас зовет людей на баррикаду. То, что происходит - попытка творить историю, и это те самые руки, что могут что-то изменить. - Ты позволишь? Своей рукой Грантер цепляет пальцы Анжольраса, липкие от подсыхающей крови, сплетает со своими, сжимает в последнем ободряющем жесте и дерзко смотрит в лица ощерившихся стволами военных. Смотрит с вызовом в лицо всему миру: я не верю в дело революции, но я верю в этого человека. Они исчезают с лица земли в грохоте выстрелов и клубящегося запаха отгоревшего пороха, который уже не чувствуют. Они умирают за дело революции, но в масштабе истории - это просто пылинка, встревоженная сквозящим в Европе ветром мятежных настроений. Они умирают за дело революции (по крайней мере, один из них), но это их личное дело. В следующей жизни они встречаются в мирное время, но жажда менять мир к лучшему горит в одном из них все так же сильно. А второй - второй отчетливо знает, чем всё это кончится. И собирается быть рядом.