Мама

      Нож опасно сверкнул, отражая солнечный свет, послушно погружаясь в масло и отрезая кусочек, чтобы слиться воедино с мягкой булкой хлеба. Привычный завтрак превратился в скрытое поле боя. Селена мягко улыбалась, наблюдая за тем, как любимый супруг готовит бутерброд, при этом не забывая поглядывать на собственную дочь. Лухан сегодня была слишком напряжена - нехотя ковыряла вилкой омлет, боясь посмотреть на мать.       Блас держался более непринужденно, но глаза не могли скрыть нервозности, а скрытный характер, был присущ ему ещё с детских лет.       — Милая, нужно быть аккуратнее, — заботливым голосом попросила Селена, когда ее дочь уронила чашку с черным кофе.       — Прости мама, я сегодня нехорошо себя чувствую, — девушка проводила взглядом разбитую чашку и с ещё большей виной опустила глаза вниз.       Даже и не скажешь, что прошлой ночью, она, подобно растопленную маслу скользила в крепких мужских руках отчима. Селена уже не раз замечала нездоровую заинтересованность своей дочери к Бласу и была зла на себя, за то, что собственными руками подложила ему этот сладкий, лакомый кусочек, чтобы потом поглядеть, как он плавно ляжет на горячий хлеб.       — Я сегодня буду поздно, у меня съёмки, — Селена, между делом, с аппетитом доедала завтрак, ведя обычные беседы и ничем не выдавая своё гневное состояние. — Милый, ты подвезёшь меня до работы?       — Я останусь дома. Решил взять выходной.       Минуту изучая лицо мужа, Селена накрыла его руку своей холодной ладонью и твердо сказала дочери:       — Лухан, собирайся, я отвезу тебя в колледж. ***       За окном мелькали деревья, фасады домов, проходящие люди, за которыми наблюдала девушка, пряча глаза в темных очках. Машина свернула с дороги, прячась на одной из улочек, и затормозила.       — Доченька, я хочу с тобой поговорить.       Лухан почувствовала, как нервные окончания, ожили внутри тела, поднимаясь к самому горлу. Она покосилась на мать, к счастью темные стекла позволяли сделать это незаметно.       — Ты у меня такая красивая, — мамина рука аккуратно пригладила волосы девушки, сопровождая свои движения добрым, родным голосом, — и ты заслуживаешь счастье, как никто другой. — Лухан услышала срывающий голос матери и сняла очки. По щекам самого близкого и родного человека текли слёзы, пробуждая в девушке самые светлые и тёплые чувства.       — Мама…       — Не надо — Селена убрала руку пытающуюся вытереть ее слёзы, — Я уже давно поставила на себе крест, а когда встретила Бласа, то словно ожила. Я же вижу, как ты на него смотришь. Ты влюбилась?       Вопрос повис в воздухе образуя неприличную тишину, и пока Лухан подбирала слова, которые можно сказать матери, Селена не стала дождавшись ответа, проложила:       — Я не хочу, чтобы ты обжигалась, ведь для него ты всего лишь новая игрушка. Он поиграет тобой и бросит. Просто Блас увидел девушку помоложе и решил поразвлечься. Я не раз его видела с другими девушками…       — Зачем тебе нужен этот бабник? — осмелилась спросить Лухан, чем вызвала новый поток слёз, — мама, ты у меня такая красивая. Да пошли ты его к черту, зачем страдать из-за него. Будем снова жить вместе, как раньше, я никогда не брошу тебя.       — Я очень люблю его, пожалуйста, оставь его.       — У нас ничего нет с Бласом и никогда не будет, — эта ложь далась ей не без труда. Было сложно врать маме и ее голос дрогнул, но Лухан точно знала - этот ответ сможет успокоить Селену, — я хочу чтобы ты была счастлива.       — Спасибо дочка, мне было важно слышать эти слова, — Селена обняла девушку, крепко прижимая к себе, — я могу показаться тебе эгоисткой...       — Нет, что ты, ещё не хватало, чтобы мы поссорились из какого-то мужика. Мы же как подруги. - уверила ее Лухан, ещё не зная,что следующая фраза матери обрушит все ее мечты и надежды. Не выпуская из объятий дочь, Селена серьезным тоном попросила:       — Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня ты забыла дорогу домой.       — Что? — девушка пыталась вырваться, но тщетно.       — У тебя ведь есть друзья, ты можешь остаться у Мариссы, или Глории       — Глории? — она не ослышалась; мать предлагает дочке пожить у той, которой, когда-то запретила приближаться к Лухан. - Почему я должна уходить из нашего дома?       — Ты сама сказала, что желаешь мне счастья, а я могу быть счастлива только с ним. Я не хочу, чтобы мой муж заглядывался на тебя. Пойми меня.       Чувство обиды накрыло девушку с головой. Как же так, ведь раньше они были не разлей вода, как лучшие подруги, пока не появился он. И пусть ей было сложно жить с ним в одном доме и делать вид, что у них ничего не было, но она готова была закрыть глаза на эту оплошность и не ожидала, что мать просит ее уйти.       Всю дорогу в колледж, девушка молчала, обдумывая слова матери. Обида стала исчезать, уступая место стыду за своё поведение. Совесть твердила, что другого пути нет. Она просто больше не сможет проходить мимо их спальни, прислушиваясь к звукам за дверью и уже не сможет ему отказать, когда он придет к ней глубокой ночью, не сможет спокойно смотреть в его глаза, и не забыться, боясь сорваться. Похоже решение матери стало для них единственным правильным. Словно господь послал ей испытание в наказание за то, что она влюбилась в своего отчима и забрала счастье матери. Она это заслужила. Выйдя из машины, Лухан обняла маму в последний раз.       — Я думаю ты сделаешь правильный выбор.       — Будь счастлива, мама.       Когда автомобиль скрылся за поворотом, девушка обернулась на колледж с желанием зайти и попрощаться со всеми, будто бы ее жизнь закончилась, но в последний момент передумала и зашагала прочь, к дому, где жила Глория. Няня из детства всегда поможет и приютит. И Лухан не ошиблась, Глория без вопросов разрешила ей остаться на неопределенное время. В тот день, когда Селена запретила Глории переступать порог их дома, она ушла лишь иногда встречая Лухан, а сейчас, принимает ее в свой дом, как родную дочь. ***       Щелчок. Яркий свет режет глаза, заставляя щуриться. Щелчок. Темнота заполняет пространство, не пуская даже блик луны, прячась за плотными шторами. Щелчок. Снова свет, падающий на документы, словно открывая глаза на происходящее вокруг. Остаться дома было лишь предлогом, чтобы поговорить с Лухан, ведь она вернётся из колледжа раньше, чем Селена закончит работу. Но, что-то пошло не так. Блас ждал ее, измеряя шагами комнату, наматывая километры на пути к важному решению и наткнулся на документы, которые обескуражили его.       А Лухан знает? Впрочем, для него эта информация особенно значима не была, однако его любимая, по-настоящему любимая девушка, должна знать, а у жены он попросит объяснений. Дверь громко скрипнула и Блас обернулся, в надежде увидеть Лухан, но на пороге появилась Селена. Одна. Мужчина был удивлен. Недовольно сложив брови домиком, он взглянул на нежданного визитера.       — Где Лухан?       — Посмотри что я купила, — женщина заинтересовано помахала перед его глазами нижним бельем, делая вид, что не слышала его вопроса. — Нас ждёт жаркая ночь!       Она подошла ближе, подняла руку, чтобы погладить его по щеке, но Блас перехватил ее руку на пол пути.       — Где твоя дочь?       — К сожалению я не могу иметь детей. — Блас не понял, к чему она сказала это: хотела вызвать жалость или поиздеваться?, — крошка Лухан уже выросла и захотела жить отдельно. Я не могу ей запретить.       — Возможно сейчас ты не можешь иметь детей, но семнадцать лет назад ты родила дочь и почему-то отдала ее в детдом. — твердо сказал парень, уверенно глядя на свою жену, — Я знаю Лухан с детства, она детдомовская. Но эти документы, — он поднял продемонстрировал ей найденные бумаги, — говорят о том, что ты её настоящая мать. Где Лухан?        — Я знала, что ты спишь с ней, но не думала что все зайдёт так далеко. Зачем она тебе? Я умею больше, чем она.       — Где Лухан? — крепкая рука сжала горло Селены. Дыхание на миг прервалось, воздуха хватало только для ответа, но женщина молчала, сквозь слёзы смотря на мужа. В ней умирала настоящая актриса. Блас смотрел на нее и жалел, что не рассказал об отношениях раньше, ведь Лухан боялась, что мама узнает и не могла признаться в своих чувствах даже себе. Если бы он открыл карты раньше, то, по крайней мере, знал, где его любимая.       Пальцы напрягались, сильнее прижимаясь к коже на шее, чувствуя пульс Селены. Если бы Блас ненавидел ее, то без разговоров задушил, но с его стороны было лишь равнодушие к ее персоне. Именно этот факт больше всего бесил женщину. Ей хотелось почувствовать любую эмоцию, но только не безразличие. Она готова была забыть, что такое дышать и умереть от его рук, но он отпустил ее, не подарив даже пощечину, как что-то личное, интимное отвечающее за неравнодушие с его стороны.       Эредия налил виски и отодвинул стакан в сторону, словно извиняясь за свои резкие действия, чем вызвал ещё большее раздражение, а сам сделал глоток из бутылки.       — Не противно было спать с проституткой? Заметь, она была не против торговать своим телом под прикрытием официантки. Наивная дурочка, надеялась найти чистенькую работу. Пусть сначала почувствует, что такое унижение.       Последний шанс, задеть Бласа за живое, утонул в бокале виски и растворился со льдом. Ведь он знал об этом. Только вот и не догадывался, что мать сама направила дочь на этот рынок, торговли своим телом.       — Где она? — в его угрожающем тоне проскользнула просьба о помощи. Не может же мать быть такой равнодушной к жизни собственной дочери, после всего, что она сделала.       — Наверное, уже к отцу побежала, — небрежно бросила Селена и осушила бокал. В ушах зазвенело от хлопка закрывающейся двери, а на столе остался чек на один миллион долларов на имя Селены, выписанный Бласом ещё вчера. ***       Дом Глории резко отличался от богатого особняка Селены. Лухан словно вернулась в детство, вдохнув аромат бедности. Странно, но на душе было тепло, только острые иголочки кололи сердце о воспоминании о нем, но девушка списывала это ощущение на переживания о маме.       Живя в обеспеченной семье, она хотела показать себя и пошла работать, чтобы доказать свою самостоятельность, но при жизни которую ей сулила судьба, работа стала необходимостью. Не хотелось сидеть на шее у Глории, к тому же, Лухан могла получать немалый заработок, только вот, ее единственный клиент больше не придет, потому что она отказалась от него, ради счастья мамы. Этот факт и стал ещё одним поводом вернуться к работе «официантки».       Когда она пришла, ее работодатель вальяжно расположился на кресле, широко расставив ноги, рассматривая попутно фотографии полуголых девиц.       — Какими судьбами? Твой клиент оплатил все ночи до конца месяца, ты можешь здесь не появляться.       — Он заплатил, но ты мне денег не давал.       — Так мы не договорились. Он платил мне за поставку товара, а с тобой расплачиваются отдельно. Разбирайся с ним сама.       Глупо было полагать, что Джони заплатит. Он и подумать не мог, что обычная проститутка влюбится в своего клиента, ведь за все ночи, проведенные с ним, она брала с него деньги только два раза. Потеряв присущее ей самообладание, Лухан вздохнула, как перед прыжком и стойким деловым тоном проложила:       — Я закончила с ним и мне нужны новые клиенты.       — Посмотрите на нее, невинное дитя сама просится на член.       — Мне нужны деньги.       — Если помнишь, то у тебя плохая репутация в этом заведении, и ни один клиент не станет спать с тобой.       — Да, я знаю, но ведь ты можешь повлиять на них.       — Не знаю, стоит ли верить тебе. Однажды ты меня уже обманула.       — Больше мне не в чем и незачем тебя обманывать, ты же знаешь, — голос дрогнул вспоминая ту ночь, когда он изнасиловал и избил ее, — я готова делать всё.       Джони положил фотографии на стол, и довольно затянулся сигаретной. В его глазах появился нездоровый блеск. Затушив окурок, он откинулся на спинку и потянулся к ширинке, на кожаных штанах. — Вы же все мне как дети, а ты особенная, как я могу оставить тебя без работы? — его рука оттянула трусы, откуда показался ещё вялый розовый стручок. Лухан почувствовала ком в горле, от подступающих слез, — я обещал твоей матери, что помогу тебе, а ты для начала, помоги мне.       Лухан оторвала взгляд от его ширинки и затуманенными глазами посмотрела на его лицо. Он улыбнулся, демонтрируя жёлтые зубы и возбуждённо-заинтересованным взглядом, красноречиво указал вниз.       Ватные ноги неуклюже согнулись и девушка чуть не рухнула, но смогла взять себя в руки и встать на колени. В голове образовалось густое облако тумана, накрывая глаза пеленой. Она, словно побитая собака, поочередно делала шаг за шагом, на коленях подбираясь к креслу. Сглотнув ком в горле Лухан разомкнута губы. Во рту разом пересохло, захотелось пить и, как по волшебству, из горла полилась слюна. На секунду ей стало противно, что при виде мужского члена у нее текут слюни. Лухан наклонилась ниже и сильно зажмурила глаза, при этом открывая рот, уже готовая принять его условие, как вдруг почувствовала небывалое просветление в голове, а облако едкого тумана вылилось рвотной массой на кожаные штаны Джони.       Мужчина вскочил, брезгливо посмотрев на кашицу, образовавшую пятно на темной ткани.       — Сука, что наделала? — он огляделся по сторонам в поисках салфеток и не найдя ничего подходящего, открыл дверь уборной.       В этот момент в другую дверь, вошёл Блас и только заметив Лухан, в ту же минуту бросился к ней.       — Тебе плохо?       Обескураженная его появлением, девушка уткнулась в грудь Бласа и тихонько заплакала:       — Что ты здесь делаешь?       — Я искал тебя. А ты здесь? — он обернулся по сторонам и в его жилах вскипела ревность. Мысль о том, что к его девочке мог прикоснуться кто-то, кроме него, приводила в бешенство.       — Мне нужны деньги, чтобы жить дальше. - Черт,- Блас выругнулся, виня себя в том,что раньше не сказал ей про наследство отца, - мой отец оставил тебе половину наследства. По достижении совершеннолетия,ты сможешь его получить.       Оба обернулись на дверь из которой вышел Джони. Бросив на Бласа пренебрежительный взгляд, он заинтересованно посмотрел на девушку.       — Ты готова продолжить наш разговор?       Эредия смотрел в глаза Лухан и ждал объяснений, хотя и без них было все ясно. А как же чувства? Ему не показалось, что прошлой ночью она была по-настоящему нежна и искренне, когда сказала, что любит. Что же происходит сейчас? В груди что-то больно кольнуло, призывая вырвать ее из этого плена, во что бы то ни стало. Прерывая зрительный контакт, Блас перевел взгляд на Джони и внезапно замер в немом шоке. Ему показалось, что ещё секунду назад он смотрел в эти же глаза, только они были совсем ясные, влюбленные, живые, но с оттенком горечи, нежели глаза, а которые он смотрел сейчас — прожженые многолетним опытом, бесчувственные, мертвые. На мгновение Эредиа потерялся в пространстве. После разговора с Селеной он поехал в колледж и узнал, что Лухан прогуляла уроки. Бордель был последним местом, где он стал искать ее. И сейчас, глядя в глаза, он опешил вспоминая слова Селены: Наверное уже к отцу побежала - «Отец» - Одними губами прошептал Блас и ужаснулся от собственных слов. — Пошли отсюда. — Крепко взяв Лухан за руку, он вывел ее из этого проклятого, грязного места. Прохладный ветер ударил в ноздри, возвращая девушку в реальность.       — Постой… Куда ты меня ведёшь?... Мы не должны, ты должен вернуться к маме, ведь она любит тебя.       — А ты?       — Я…я…я не должна стоять на пути к счастью родного человека, — от волнения Лухан стала заикаться, пряча глаза в однообразном орнаменте на асфальте, — ведь мама тебя очень любит и не сможет жить без тебя.       — А ты меня любишь? — совсем серьезно спросил Блас, подняв ее лицо за подбородок.       — Я не могу наступить на горло счастью мамы.       — Я должен сказать тебе одну важную вещь, которая может изменить твое мнение, — Блас замолчал на секунду, чтобы убедиться, что Лухан его слушает, — я сегодня нашёл документы с анализом ДНК. — девушка не совсем понимала к чему он ведёт, но стала внимательно изучать мимику его лица. Даже не услышав его слова, она уже верила ему, ведь с каждым днём знакомства, он раскрывался для нее по-новому и обязательно с лучшей стороны. Его голубые глаза стали влажными и заблестели. — В них сказано, что Селена твоя настоящая мать.       — Мама? — внутри нее словно отломился кусок ее ещё детского сердечка. — но почему она тогда…       — Почему она отказалась от тебя? — зачем уточнил Блас. - Наверное, он хотел, чтобы эта информация возымела больший эффект, и Лухан перестала витать в облаках, видеть в маме лучшего в мире человека. - Потому что она перестала нравится мужикам. Мой отец хотел отблагодарить тебя за доброту. Помнишь, в детстве? Я стал встречаться с ней, чтобы быть ближе к тебе, но оказалось, что эти отношения только вредят тебе. В ее жизни нет места одиночеству. Пока у нее есть мужчина, ты ей не нужна. Однажды она просто забыла забрать тебя из садика, потому что подбирала платье на свидание к моему отцу. Он понял это и ушёл. Когда она остаётся одна, — он уточнил, — без мужика, — ты становишься ей нужна. Она использует тебя.       Лицо Лухан обдало ветром, оставляя кожу обветренной от слез.       — Это ведь она отправила тебя работать в этот бордель?       — Она думала, что я работаю официанткой! — Лухан попыталась ее оправдать, но Блас очень жестоко оборвал ее.       — Она знала кем ты работаешь, она целенаправленно отправила тебя туда, и я даже не удивлюсь, что это случилось в день нашего с ней знакомства.       — Но… за что она так… со мной?       Лухан задрождала, обнимая себя холодными руками. Она почувствовала внутри пустоту, из ее глаз словно вытекала жизнь, через солёные капли. Блас наконец-то перестал просто смотреть, как угасает его девушка и обнял ее, крепко прижимая к себе.       — Клянусь, что никогда так не поступлю со своим ребенком, — Лухан уткнулась в его плечо, чувствуя тепло по-настоящему родного и любимого человека.       — А ещё…       — Что ещё? — с тревогой переспросила девушка и Блас не рискнул рассказать кто ее отец, а только крепче обнял, прошептав.       — А ещё я люблю тебя и всегда буду рядом.