Единственно правильное

Ночью я долго не мог заснуть. За окном во дворе иногда проезжали машины, светом своих фар разгоняя ночную тьму и, пробиваясь сквозь занавески, освещая потолок и стены моей небольшой, но уютной комнаты. Шум двигателей, шуршание колёс, а потом тишина, разбавляемая воем ветра, изредка бьющегося о стёкла… Честно, я пытался забыть и не думать. Но невольно я упорно выискивал доказательства и подбирал аргументы, чтобы пресечь все сплетни на корню. Искал в интернете фото с открытия магазина и понял, что я действительно «везунчик». Ни на одной из них меня не было. Разве что, если какой любитель снял как-то случайно, но в новостях ничего такого я не нашёл. Я мог бы сказать: «От меня же не пахнет ни Сэмом, ни Филом!». Но кого сейчас этим убедишь. От омеги, что тёрся неделю об альфу, тоже может не пахнуть им. Ведь, как говориться, до чего дошёл прогресс! Сейчас очень нужны средства, чтобы скрыть свои вечные измены и гуляния, омеги частенько раскошеливаются на специально разработанные учёными шампуни, мыло, спреи, таблетки. Выгодное дело — стоит дорого, покупают много. Да что уж говорить об обычном запахе, когда даже от метки можно избавиться. За большие деньги, а если без шрамов, то за ещё большие, но можно, а после, с помощью таблеток, избавиться от остаточного запаха альфы, слившегося с телом. Побочных эффектов уйма, но иногда это вещь нужная. Скажу, что, да, это создано не только для легкодоступных омег и изменников, но и для жертв насилия, например. Не раз случалось, что альфы насильно ставили метки, привязывая омег к себе, либо делали это необдуманно, а потом бросали свою пару. Ну, а ещё, всегда есть вероятность, что альфа может стать жертвой какого-нибудь несчастного случая. В общем, такие операции делают не всегда из-за ветренности пациентов или забавы ради. И зачем я ищу оправданий? Будто мне от этого легче будет. На Сэма я уже нарвался — тут ничего не упасёт. Фил тоже тот ещё баран, видимо, любой недоступный ему омега, бьет по его самолюбию, и он принимает это как вызов для себя. И мне ещё «повезло» привлечь его внимание своей индивидуальностью, чего я, в прочем, не хотел. А те, кто шушукаются по углам… Что ж, пусть лучше так, нежели они будут разочарованы скучной и вовсе не компрометирующей правдой и начнут придумывать что-то новое. Слухи могут ранить, испортить жизнь или вовсе её оборвать. Они иногда даже больней физических травм. Но шрамы и синяки не укроешь, тогда как чувства можно попытаться. Более того, физическая боль неизменно перетекает в душевную, так что следовало бы минимизировать урон и не настраивать ещё кого-то против себя. Всё же я не напрашиваюсь на роль мальчика для битья. Но, по ходу дела, за меня всё уже было решено. На следующий день я специально опоздал на урок, а после остался подольше, обсуждая с учителем мою успеваемость, домашнее задание и предстоящий экзамен. Вышел я уже со звонком и на следующий урок опоздал так же. Моя стратегия не могла долго работать, так что, когда я заметил раздражённость Фила моею изворотливостью и твёрдое намерение вытащить меня из класса следом за собой, вместо того, чтобы оставаться с учителем, я поспешил в туалет. Омежий. Мне же, по сути, и туда можно. Господи, мне было совершенно всё-равно куда и зачем, лишь бы не докопались. Под конец пятого урока Фил потерял терпение — каждый раз я ретировался в разные места, в том числе в учительскую и копи-центр. Как только я решил отправиться в медкабинет, передо мной в дверном проёме возник Сэм. Я посмотрел на него исподлобья, теряясь в чувствах к самому себе. С одной стороны — зачем надо было открывать рот и нарываться, это в любом случае ничего не дало бы, я только усложнил себе жизнь. С другой — нельзя ведь просто так подчиняться тем, кто сильней, надо иметь чувство собственного достоинства. Баранье стадо так и формируется — глупые, слабые и трусливые идут за тем, у кого есть сила, за тем, кто способен подчинить не особо сопротивляющихся. Остальные же идут в расход под гнётом большинства — изгои, которые пытаются противостоять, которые выказывают свои, а не чужие чувства и мысли. Многие думают, что такие люди — жалкие. Но лучше быть изгоем, нежели бараном в стаде. И альтернативы, к сожалению, нет. Человек не может без общества, без связей, без контактов. Да даже если бы и мог — современный мир не предоставит такой возможности. Нельзя не выбирать, кто ты. Нельзя отстраниться от этой мирской суеты и мелочных забот возмутителей спокойствия. Либо тебе стать частью стада, либо изгоем. Можешь попробовать себя в роли лидера, правильного лидера, но создавать и творить намного сложнее, нежели разрушать и втаптывать в грязь. Правильных лидеров считают слабыми и ни на что не способными неудачниками. Строя что-то новое, человек не привлекает к себе столько внимания, сколько обращает на себя уничтожающий, который ещё и не побрезгует поглумиться над поверженными. Поэтому толковых лидеров так мало. Поэтому у них почти нет последователей. И именно поэтому чаще всего они оказываются в руинах своего же детища. Не потому, что слабы, не потому, что не старались, а потому, что люди не замечают дальше своего носа, потому, что многие падки на власть и богатство или слишком трусливы. Я смотрю на Сэма и вижу лидера бараньего стада. Но разве это честь? Руководить ненасытным или запуганным зверьём? Сколько уверенности во взгляде, сколько огня ненависти и льда презрения. Всё это бурлит и трещит в нём. Он не желает выглядеть не в лучшем свете. Он же гроза школы. Для учителей спортсмен, красавец, отличник. Лучший в своём роде. Будущее страны. Для школьников пример для подражания, лидер, акула, готовая наброситься и растерзать неугодного. Так почему какой-то недочеловек унижает его пощёчиной? А теперь, после заданного урока, смотрит с тем же презрением. Не страхом, и мольбой прекратить, а презрением, разочарованием и даже жалостью. Мать его, да альфа же сильней, его густой смолянистый запах пригвоздит каждого альфу в этой школе, заставит дрожать каждого омегу, а этот отброс… Он будто бросает вызов. Всем своим видом. Одним своим существованием. Сэм рычит и хватает меня за руку чуть пониже плеча, больно сжимая, так сильно, как только может. Я даже вскрикиваю и пытаюсь ослабить его хватку, но он ноль внимания и ведёт меня в сторону, противоположную от туалетов. Сегодня контрастный душ отменяется, да? Меня заталкивают в довольно просторную каморку, но заставленную всякими вещами для уборки, и тут же закрывают дверь изнутри на ключ. Двое альф с которыми я, якобы, провёл прошлую неделю, окружили меня с обоих сторон. С ними в тёмном помещении стало тесно. Фил пока оставался в стороне и, прислонившись к полкам, наблюдал за тем, как Сэм, ранее закрывший дверь, суёт ключ в карман джинс, а потом отвешивает мне пощёчину, от которой я чуть не падаю, устояв на ногах только благодаря тому, что ухватился за стену. Больно. И очень неожиданно. — Скажи спасибо, что не врезал со всей мочи, Клифф, — сказал моё имя, как сплюнул, альфа, сжав кулак. Я промолчал и приложил руку к щеке. Она сильно ныла, горела огнём, а в ушах звенело от неожиданного хлопка. — Слыш, Хант, — обратился ко мне парень. — Почему ты такой правильный? Ч-что? Этот вопрос выбил меня из колеи. Нестандартная трактовка вопроса для этого парня. Скорее, он хотел сказать: «Чё ты ломаешься, просто подставил бы задницу и жил бы дальше себе мирно». Я даже нервно усмехнулся. Ноги вдруг начали упрямо подкашиваться и я словно задыхался. Как тогда, в туалете. От шока. — А почему ты такой моральный ублюдок? — более мне было нечего ответить. Пусть задаёт конкретные вопросы, распинаться о вполне себе растяжимом понятии перед ним я не собираюсь. Сэм подошёл ко мне вплотную и резко ударил кулаком по животу. Я чуть согнулся и почти упал, потеряв равновесие, но вместо того уткнулся альфе лицом в грудь. Сэм придерживал меня за плечи, но молчал. В ушах у меня отдавался гул сердца, резко начало мутить, а ноги не держали вовсе. Я куклой висел в руках одиннадцатиклассника и приходил в себя. — Тебе предложили секс, но ты, девственный заморыш, которому более такой шанс не светит, решил отказаться. Да и как. Перед гоном альфы, ударив его… — смотря на меня сверху вниз, будто отчитывая, говорил Сэм. Я тем временем нашёл в себе силы встать и опереться о стену, прикрывая руками живот. — Не считаешь, что для урода ты слишком много нарываешься? — Нет никакого удовольствия в том, чтобы ложиться под того, кто считает себя центром вселенной. Это, по меньшей мере, мерзко. И терпеть оскорбления от парня с чрезмерно раздутым эго — тоже, — намекающе покосившись на старшеклассника, сморщился я, уже ожидая очередного удара. Вместо ожидаемого выпада со стороны Сэма, ко мне подошёл Фил и прижал к стене, фиксируя ослабевшие руки. Да даже будь я полон сил и энергии, он был в разы сильнее меня. Настолько, что это ещё более подавляюще подействовало на меня. Внутри себя я метался, снаружи же мой затравленный взгляд был направлен в пол. Не представляю, что в таких ситуациях чувствуют омеги. — Итак… — протянул задумчиво Сэм. — Всё же, поведай нам, что ты за чучело такое? Или нам самим узнать? Я вздрогнул. Не могу ничего сказать. И не могу ничего сделать. Всё тело онемело. Я приоткрыл рот и не смог выдавить из себя ни звука. Руки мелко дрожали, грудь сдавило, я снова задыхался. Это уже нездорово. Звонок вывел меня из судорожных размышлений. Я вздрогнул и, наконец, вздохнул. — Н-на уроки надо, — неуверенно пробормотал я, очнувшись, а мой взгляд шарил по темноте. — Задрот, — фыркнул Фил и отпустил меня. Сэм завозился у двери с ключом, а я не понимал, зачем они всё это затеяли. Но шанса терять я не собирался, и выскочил из тесного душного помещения, как только Сэм расправился с замком. На прощание он прошипел мне, чтобы я не смел рта раскрывать. Стоило бы, конечно, чтобы поставить их на место, но тут мне никто не помощник. На уроке я понял, чего добивались эти двое, заперев меня вместе с собой. Шушуканья и смешки в мою сторону возобновились. Сам я не чувствовал, но подозревал, что от меня пахнет этими двумя. И, как назло, урок биологии. Учительница-омежка была явно не в духе — от неё на этот раз не пахло, видимо, обломилось очередное свидание. Она решила пройтись по классу с вопросами по прошлым темам, чтобы отыграться на нас. С каждым опрошенным она всё больше кричала и приходила в тонус. А я в который раз искренне удивляюсь технике её релакса. Очередь дошла до меня. Она повела носом, сморщилась, но промолчала. Задала вопрос, на который ответить я хоть и смог, но взамен получил ещё один, да посложней. Эдак вопроса четыре я держался на плаву, а на пятом с треском провалился. Ну не далась мне тема функций органических веществ, что я поделаю. Сей пробел в моих знаниях она оценила на очередную «два». Все в классе знали, что двойку, так или иначе, получит каждый, но она их ставить не будет. Никому не будет. Разве что только на следующем уроке нас ждёт проверочная с материалом за год. — Учись, Клифф, а не по альфам гуляй, — бросила наставительно омега, после чего прошла далее по партам. От её заявления я опешил. Да я… Чёрт! Как же ненавижу. Более Фил и Сэм в этот день за мной не охотились, так что на следующий урок я пошёл спокойно, но в смешанных чувствах. По приходу домой надо будет выстирать всю одежду и отмыть запах альф. Только вот специальных средств для этого у нас дома не водится. В магазин что-ли сходить за небольшим флаконом мыла? Но, что меня ещё больше возмутило, нежели обвинительная реплика в мою сторону нашей учительницы биологии, так это наставительная беседа со мной один на один с нашей классной. Тоже омега, правильная, волевая, серьёзная, ответственная, среднего возраста, но уже с сединой в волосах. Она меня знает хорошо, мы много с ней общаемся по школьным вопросам, но от чего-то и она повелась на рассказы о моих множественных беспорядочных связях. Это был последний урок, она долго вещала мне о морали, будущем, правилах жизни и так далее. Прочитав целую лекцию, омега вроде успокоилась, а лично я был с ней не совсем согласен и даже, наверное, разочарован. Теперь и учителя были посвящены в слухи обо мне. У Сэма была цель, и вполне себе конкретная — отравить моё школьное существование и не дать мне забыть о том, кто я такой сам по себе и перед ним. Перед ним — пыль под ногами. Сам по себе — ничтожество. Каждый день он придумывал что-то новое. Запирал в каморке или кабинетах, чтобы я прогуливал или опаздывал на уроки. За это мне делали многочисленные замечания. Выкрадывал мои тетради, учебники или принадлежности, пока не закончится урок. Учителя теряли ко мне доверие и гоняли к директору. Посылал альф из своей банды, чтобы запереть где-нибудь на время перемены, дабы я постоянно пах. Мне всё-таки пришлось купить специальное средство для устранения запахов, хоть Сэм и регулярно обновлял их. Все, абсолютно все — не исключая учителей и даже уборщиков — начали коситься на меня, а потом и откровенно принимать за ветреную потаскуху. Даже учителя, которые любили меня за сообразительность и ответственность, говорили, что я безбожно испортился. В итоге, дошло до того, что Зака с Кевином вызвали к директору…