Единственно правильное

И так, как уже говорилось… Бета. Такой своеобразный «диагноз» поставил мне один учёный-альфа, друг моих дедушек. Он был хорошим человеком, и, хоть я поначалу противился даже идее того, чтобы быть «подопытным кроликом» и давать себя изучать, но в подростковом возрасте понял, что даже мне это в какой-то мере необходимо. Более того, у нас были дружеские отношения, Арин не раз со мной общался и его дружелюбная, спокойная натура, располагающая к себе, быстро завоевала моё доверие. Арин — близкий друг Зака, моего альфа-дедушки. Вообще, у Зака с Кевином есть достаточно много связей и среди них в большинстве хорошие люди, как в возрасте, так и молодые и перспективные. Зак больше любит людей научного склада ума, а Кевин — натура творческая и ему нравятся такие же личности. До встречи друг с другом, мои дедушки работали в разных сферах, но были неизменно успешны в своих начинаниях. В какой-то момент их свела судьба. Зак, что не особо интересовался искусством, был не прочь истории, так что на выставке в недавно открывшемся музее истории, альфа с омегой и встретились. Кевин участвовал в оформлении и проводил экскурсию — это была не основная его деятельность, но и такая работа, тем не менее, нравилась. Омега много работ успел перепробовать, прежде чем окончательно остановится на модельере. Вот тогда-то и случилась «любовь с первого взгляда». Правда, только со стороны Зака. Кевин же в то время был рассеянным пареньком, не думавшем о семье, не увлеченный альфами, ищущим упрямо своё место в жизни. Для него творчество и фантазия имела большее значение, чем что-либо ещё. В общем, Зак на той экскурсии откровенно залипал на незнакомого омегу, пропустив мимо ушей весь смысл сказанного им. На следующий день он пришёл снова. И снова. Пока Кевин не приметил, что этот альфа ходит на экскурсии уже несколько раз, и не спросил у Зака с доброжелательной улыбкой, в чем причина. Ну, а альфа сказал, что он просто любит историю. После того у альфы с омегой завязался разговор. Простой разговор об увлечениях, работе, вкусах… Оказалось, они почти полностью разные. То есть, они любили разное, работали в разных сферах, но и тот и другой мог запросто интересоваться увлечениями другого и общение было лёгким, слова и вопросы лились одни за другим. Продолжили они разговор по пути домой к омеге. И Заку было совершенно не важно, что это в противоположную сторону от его дома, а машину он с собой не взял. Ну, а дальше, было больше — кафе, парки, кино и вечные разговоры. Правда, Кевин не понимал, что альфа не просто хочет быть ему другом, а стремится стать его любимым. Поэтому, когда прошёл год с их первой встречи, Кевин, услышав, что Зак предложил ему встречаться, несколько растерялся. Но альфа ждал терпеливо и дал омеге время на раздумья. Кевин ценил Зака и не мог просто так ему отказать. Ранее он и не думал о том, что Зак может быть его альфой, но, воображая себе, как они будут жить вместе, омега был счастлив. Поэтому его ответ был «Да». Так же, как и потом на предложение выйти за альфу замуж. Ну, а после, они начали работать совместно — альфа создал компанию по производству одежды, а Кевин работал над моделями. А когда появился Лео, они были счастливы, полностью отдавали себя ребёнку и, видимо, всё-равно недоглядели. Впрочем, это не совсем их вина, человеку тоже надо иметь свою голову на плечах, а папа мой, видимо, был из тех, кто идёт за «стадом». Он распоясался в подростковом возрасте, начал курить, а потом и пить, но даже не абы что, а вполне себе недешёвые сигареты и алкоголь с выдержкой. Видимо, по-определению был мажором. Однажды на глаза Заку попались эти самые сигареты. Он нраву не резкого и пытался объяснить сыну, что это вредно. Лео тогда лишь закатил глаза и пожал плечами, говоря: «Сейчас все курят, почему я не могу?». Ответить более альфе было нечего, он посоветовался с мужем и решил ограничить сына в средствах, давать меньше денег. Но и тогда Лео нашёл выход — покупал себе всё необходимое на деньги одураченных альф, водивших его по ресторанам, кафе, барам и клубам. Ну, а после появился и Брук. Дедушки надеялись, что альфа сможет изменить их сына в лучшую сторону, так же, как и, собственно, любовь, но нет — поздно уже меняться. А я для них стал вторым шансом, так сказать. Да и родная кровь, ребёнок, внук — дедушки не могли позволить отдать меня в приют. Но, когда начался восьмой класс, я понял, что им будет со мной тяжело, ибо проблемы в этой жизни, вероятно, должны сопутствовать мне беспрестанно. И так — в середине года у двух третей класса прошла пора гона и течки. Всплеснулись гормоны. Альфы начали приставать к омегам, омеги соблазнять альф. Рановато для четырнадцатилетних, неразумных ещё подростков, но такова природа и взрослели все рано. Альфы были высокими и сильными, у омег складывались изящные и привлекательные фигуры. А главное — запах. Он усилился в разы и привлекал представителей противоположного пола. А я обратился к Арину, чтобы подробней узнать о своём организме. Я ходил на УЗИ, к гинекологу, андрологу, психологу — и всюду с Арином. Он собирался изучить меня и особенности моего организма, после чего представить сие исследование на каком-то научном сборе. Сначала я был против. Но Арин убедил меня, что, возможно, это поможет узнать, почему я таким родился, есть ли ещё такие люди (То бишь «Беты») или, быть может, есть вероятность, что могут родится ещё. Он даже хотел обратиться с кое-каким вопросами к моим родителям, но я пресёк его планы на корню — из этого не выйдет ничего хорошего, мало того, что ответов он не дождётся, так ещё и заставить моего отца вспомнить о нежелательном отпрыске. Это был единственный минус в его работе, но в остальном Арин был полностью удовлетворён. После походов по врачам, выяснилось — я не буду пахнуть, у меня нет органов, чтобы родить, гормональный фон вовсе не такой, как у альф или омег, у меня не будет ни гона, ни течки, а сам зачать ребёнка я так же не смогу. Сие меня тогда не сильно опечалило. Лишь с возрастом я начал сожалеть о том, что у меня не будет семьи. Ну, а тогда волновал больше запах и что делать с вечно пристающими альфами со своими извечными ехидствами и косо смотрящими омегами. — Эй, Хант! — запрыгнул на мою парту, комфортабельно разместив свой зад, Фил. Этот альфа тот ещё любитель поприставать к омегам с непристойными предложениями. Он был один из самых старших учеников среди нашего класса. — У тебя когда там «критические дни»? Может, мне прийти, помочь? — Ты хочешь подставить мне свой зад? — ощетинился я, ляпнув что-то явно не то. — А-а-а… Так ты у нас альфа? Мелковат, я погляжу. На такого ни один омега не клюнет, — видимо, моё высказывание нисколько не смутило этого дегенерата. — А дружок твой там как? Такой же щуплый? Покажешь? — Фил гоготнул, удовлетворённый моим замешательством. — Ты что, идиот? Достоинством решил померяться, самоутвердиться? — я опустил голову, скрипнув зубами и смотря на альфу исподлобья. — Вали отсюда, озабоченный. — И все же нихера ты не альфа, — утвердительно сказал Фил, не спрашивая моего мнения. — По-любому омежка, но левый какой-то, не пахнешь даже. Но, если что — зови, оприходую твою девственную задницу. Альфа гадко осклабился и ушёл к своим друзьям, ждавших его в школьном коридоре. Я же залился краской негодования. Ещё ни раз меня потом обступала его компания, вынюхивая мой запах и осматривая, всё с тем же предложением обращался Фил, иногда зажимая где-то в укромном местечке, а я только и мог, что безуспешно пытаться выкрутиться. Им, видимо, это доставляло удовольствие, так же они удовлетворяли (Ну, или пытались) свой интерес. У них была теория, что я какой-то больной омега без запаха. Их догадки только укрепились, когда мы перешли в девятый. У всех уже прошло минимум три течки или гона, а я всё ещё не пах, даже кем-то другим. Фил, казалось, был намерен это исправить, раз за разом зажимая меня в углах всё чаще, всё дольше. В один день он резко схватил меня за руку, когда убирался в классе после занятий и прижал к стене, вжимаясь всем телом в меня. Я уловил его запах, — запах дыма и гари — а так же приметил ненормальный блеск глаз. Мне ничего не стоило проанализировать, что это. У Фила скоро должен был начаться гон. — Теперь-то не уйдешь, — прошептал мне на ухо альфа, руки его без промедления забрались под мою рубашку. — Тебе же нравится мой запах? Хочешь меня? Я судорожно вздохнул, когда Фил укусил меня за шею, а руки прошлись вверх по рёбрам. Почему я? Почему именно он? Этот альфа домогался многих омег, параллельно со мной, он настойчиво «общался» ещё и с омегой из параллельного класса и с нашим одноклассником. Не понимаю! У меня даже запаха нет, но, видимо, это ему не мешает, вообще, во время гона не так уж и важно, кто будет твой партнёр, если у тебя ещё нет пары. Видимо, он просто решил уломать «недоступного омежку» — как он меня называл. Кажется, Фил посчитал, что от его запаха я не смогу устоять. Я схватился за плечи альфы и судорожно сжал их, пытаясь выпрямить руки и оттолкнуть Фила от себя. Он был очень близко, его бёдра прижимались к моим и я чувствовал его возбуждение. Чёрт! — Всё-таки, ты интересный, — зарычал Фил, сжимая один мой сосок, на что я лишь плотно сжал зубы и более напрягся. — Неиспорченный… Но это можно исправить. Он впился губами в мои и язык его противно обвёл сначала мои губы, потом и зубы, но уж их-то я не расцепил, начав вырываться из его хватки. Когда руки его прошлись вниз, до ремня брюк, я действительно испугался. Я открыл рот, позволив языку проникнуть в мой рот, лишь чтобы потом его прикусить. Фил резко от меня отстранился, я отпихнул его от себя, ударив ногой ему по низу живота и более в классе находится не мог — рванул к двери, на ходу хватая портфель, и выбежал из школы. Уже на улице я попытался отдышаться, судорожно хватая воздух ртом, чтобы унять дрожь в теле. Несколько раз сплюнул, рукавом до покраснения вытер губы и шею. Поёжившись, поспешил домой. Хорошо, что дедушек дома не было. Я не мог сдержать слёз прошедшего шока и испуга. Я отчаянно не хотел на следующий день идти в школу. Я знал, что через какие-то пять дней в класс вернётся Фил и мне придётся ответить за то, что произошло тогда.