Один плюс один

      Автоботы, окрыленные победой над Менэйсором, начали натиск по всем фронтам. Мегатрон отозвал с поля боя Девастатора, опасаясь потерять последний гештальт, и десептиконы резко перешли в оборону. Приказ был — накапливать силы и не давать врагам воспользоваться перехваченной инициативой.       Шоквейв так и не ответил, и Нокаут направился в Хелекс, презрев должностные инструкции. Там был Старскрим со своими сикерами, и появление его штабного медика никого не удивило. Ну, кроме самого Старскрима.       — Неважно выглядишь, — коммандер окинул его взглядом от колес до потускневшего за последнюю пару циклов пика на шлеме. — Объяснишься?       Нокаут глубоко провентилировал и солгал, что решил проявить инициативу и быть полезным там, где армии сейчас труднее всего. Старскрим выглядел взъерошенным, но уже не таким взбешенным, как в те клики, когда спешно срывался из Воса. Выразительный взгляд искоса был как в лучшие времена – едким.       — В таком случае, — протянул он тем приторным тоном, которого Нокаут успел наслушаться за время службы под его началом, — тебе и правда стоит поспешить в ремблок.       Нокаут открыл было рот, но насмешка Старскрима быстро растаяла, и выражение фейсплейта стало жестким. Он подошел ближе, наклонился, изгибая спину и отставляя крылья — от наметанного взгляда медика не укрылись оплавившиеся пластины, — и, едва касаясь, проследовал пальцем по царапине, которую Нокаут сам оставил на своем шлеме, пока пытался связаться с Брейкдауном.       — Или у тебя были другие причины сменить дислокацию без приказа, Нокаут?       Пожалуй, только что едва выправивший ситуацию у Хелекса коммандер — плохой мех, чтобы с ним шутить.       — Что ты, — Нокаут выдавил улыбку, уклонившись.       — Двое из моей эскадрильи ранены, — Старскрим выпрямился. — Займешься ими.       — Можно только один вопрос, коммандер? Я видел, как… как взорвался Менэйсор, — Нокаут сцепил когти за спиной. Он и правда видел. Как в яркой вспышке исчезает гигант. Как горящий силуэт разваливается на части. «Взорвался» не описывает случившееся даже на треть. — Его… детали ведь не достались автоботам? Было бы досадно, если бы противник получил доступ к тайному проекту.       Старскрим обожал эти игры. Нокаут старался соответствовать. Иначе удержать хорошее место в армии было нелегко.       Коммандер усмехнулся и поднес согнутый палец ко рту.       — Это очень трогательно, мой дорогой доктор. Я рад, что ты понимаешь, как жалко выглядит твоя привязанность.       Нокаут скривился. Последние циклы у Старскрима были непростые, но на больное он любил давить и раньше. Сейчас же он словно наслаждался едва слышным скрежетом дентапластин.       — Отвечая на твой вопрос: Шоквейв забрал с поля боя всех пятерых стантиконов, использовав личный кибермост. И я присутствовал при его сеансе связи с лордом Мегатроном вчера, — ухмылка стала невыносимой. — Помимо того, что он принес извинения за провал, — в это Нокауту верилось слабо; о провале речь шла едва ли, скорее уж автоботские ученые в этот раз превзошли сами себя, — он упомянул, что только один из членов гештальта остался жив.       — Кто? — воскликнул Нокаут раньше, чем спохватился, что сейчас его можно брать со всеми железными потрохами.       — Не знаю, — небрежно пожал узкими блестящими плечами Старскрим. — Я их и не помню по именам, знаешь ли. Предпочитаю не лезть в чужие проекты.       Нокаут едва сдержал желание врезать ему по фейсплейту. Шлак! Разумеется, он знал. Это читалось по изгибу губ и насмешливому блеску оптики. Старскрим издевался просто потому, что так можно было продемонстрировать свою власть.       Конечно, на самом деле он наблюдал за экспериментом Шоквейва так пристально, как мог! Это ведь была работа его главного конкурента. А имена конов, комбинировавшихся в Менэйсора, знали все. Их слава была доказательством того, что в армии десептиконов и простые солдаты могут добиться многого.       Старскрим продолжал улыбаться:       — Шоквейв отчитывается только перед Мегатроном. Но наш лидер прибудет в Хелекс с цикла на цикл, и, если хочешь, я попробую узнать о твоем друге.       Нокаут сжал кулаки.       — Ты меня очень обяжешь, — процедил он.       — О. Я знаю, дорогой доктор, — прищурил оптику Старскрим. — Я знаю. А теперь, займись моими сикерами. К прибытию Мегатрона они должны быть в совершенном состоянии.       Нокаут кивнул, пытаясь усмирить волнение. Загнать его поглубже.       Есть шанс, что Брейкдаун жив, и если Нокаут хоть немного успел узнать Старскрима, этот шанс велик. Стал бы коммандер так выворачивать Нокаута наизнанку, чтобы потом добить? Нет, ему нужны верные офицеры, крепко связанные долгами, иначе — какой смысл?       Можно рвать когтями, добираясь до истины, а можно поступить разумно. Так, как поступают десептиконы.       Выждать.       Нокаут заставил себя идти ровно. Ожидание обещало быть болезненным.                            — Твое упорство в стремлении получить доступ к закрытой информации переходит все разумные пределы.       Шоквейв казался стальным монолитом, а его единственный оптосенсор, отливающий желтым по краям, горел ровным светом. Никакого недовольства в голосе, только констатация факта. И все же сам факт ставил Нокаута на опасную грань.       — Ты, должно быть, знаешь, что Брейкдаун раньше… работал со мной, — начал Нокаут. — Под моим руководством.       Он слишком мало прежде лично общался со вторым коммандером Мегатрона, чтобы представлять, насколько замкнуты его эмоциональные контуры. Кажется, теперь становилось ясно, почему он слывет мехом, у которого даже топливо в баке ледяное.       — Теперь он подчиняется мне. Ты не несешь ответственности за его состояние. Твое беспокойство необоснованно.       Нокаут переступил с ноги на ногу. Говорить с Шоквейвом — хуже, чем с дроном. У вехиконов больше жизни в голосе. И им не нужно объяснять, что такое… товарищество. Партнерство.       В отличие от Старскрима, Шоквейв не издевался сейчас. Нокаут понимал это. Понимал, но все равно заводился. От встречи с Брейкдауном его отделяла только эта фигура. Но пройти дальше он сможет, только если его мотивы Шоквейв сочтет приемлемыми. Он как будто вылез из легендарных баек о доисторических полузвероконах, разрывающих на части за неверные ответы на вопросы…       Нокаут готов был вертеться, будто ему шины поджаривают, лишь бы пройти это испытание.       — Я беспокоюсь о том, что будет… какую функцию он будет исполнять теперь. Коммандер Старскрим сказал, что Менэйсор полностью уничтожен. Я подумал, — Нокаут положил одну ладонь на другую и вздернул колеса, стараясь скрыть волнение, — что он мог бы вернуться в восскую медицинскую часть. Его навыки будут там полезны.       Он внимательно наблюдал за Шоквейвом, но на его обезличенном фейсплейте не дрогнуло и детали при упоминании Старскрима, в то время как авиакоммандер выдавал свою неприязнь к Шоквейву всякий раз, когда имя всплывало в разговоре. Видимо, соперничество в их случае было односторонним.       Это приносило небольшое облегчение. В конце концов, Нокаут здесь, в одной из лабораторий Шоквейва, только благодаря Старскриму. Как тому удалось убедить Шоквейва пустить медика на порог, Нокаут не знал. Ясно было только, что он обязан Старскриму за это до конца дней, не иначе.       — Едва ли. Брейкдаун неэффективен как боевая единица. Доверять ему чужую функциональность — исключено.       Эти слова никак не переводились в голове Нокаута на нормальный язык. Неэффективен? Что это значит? Ранен, в стазисе?       — И что ты с ним собираешься делать?!       Пожалуй, сейчас положение Нокаута спасало только то, что в общем и целом Шоквейву было лить на повышение голоса.       — На данный момент я получил всю необходимую информацию, чтобы создать средство защиты против оружия автоботов, разрушающего гештальт-связь. В Брейкдауне больше нет необходимости, но его психологическое состояние делает его недееспособным. Мегатрону не нужны солдаты, которые не могут сражаться.       Нокаут часто заморгал, стараясь скрыть загоревшуюся в оптике злость.       — Но реабилитация…       — Мне известно, что ты поддерживал связь с Менэйсором, — перебил его Шоквейв. — Это было необходимо для его стабильного функционирования, поэтому я не вмешивался.       Необходимо? Нокаут не стал переспрашивать.       — В любом случае, тебе известно, что создание гештальта подразумевает формирование самостоятельной надличности. В результате искры членов гештальта прочно связаны. В природе такая связь встречается у дуоботов, однако для более надежной координации в гештальте она усилена искусственно.       — Ты имеешь в виду, что когда Менэйсор был уничтожен, Брейкдаун пережил… его смерть как свою? — неуверенно переспросил Нокаут.       — Шанс на успешную реабилитацию настолько мал, что может не рассматриваться.       Нокаут заложил руки за спину и крепко сжал, когти царапнули по запястью.       Шоквейв мыслит шансами. Цифрами. «Пережитая смерть» для него просто синоним коллапса искры, отрубающего поступление энергии в мозговой модуль и блокирующего нейросинапсы.       Не ужас, не боль, не пустота. Не отчаяние.       — Каков характер психологической травмы? — настойчиво продолжил Нокаут расспросы. В его камере, казалось, тоже вздрогнула искра. Незаконченного курса медакадемии вполне хватало, чтобы представить, как мехи переживают смерть братьев по искре. — Посттравматический синдром? Призрачные боли? Паранойя?       Шоквейв как будто пожал плечами. Его размеренный голос был лишен раздражения:       — Пять попыток самоубийства за десять циклов с момента возвращения в онлайн. Это показывает, что привязанность членов гештальта друг к другу настолько велика, что смерть одного является катализатором для других. Безусловно, слабая сторона комбинирования, — Шоквейв задумчиво повернул голову к экрану, выводя на него какие-то расчеты. — В следующий раз я устраню ее.       Нокаута совершенно не волновал следующий раз.       — Я могу с ним увидеться?       — Предполагаю, что ты хочешь попытаться оказать ему квалифицированную помощь. Это бесполезно. Физически он полностью восстановлен, но не поддерживает никаких контактов. В любом случае, я не позволю тебе узнать больше. Ты и так вышел за пределы допуска, Нокаут.       Квалифицированная медицинская помощь — может быть, она действительно Брейкдауну уже не нужна. Но медицина лечит не всякие раны.       — Я даю слово, что научный интерес здесь ни при чем, — наверное, теперь презрение Шоквейва сложно будет измерить, но Нокауту было лить. Он говорил отрывисто и громко, явно переходя границы субординации: — Брейкдаун мой друг. Я хочу быть рядом, когда ему тяжело. Это все. Наблюдай, если хочешь!       Шоквейв только мигнул линзой в ответ на резкость.       — Сканеры показывают, что он еще жив. Я не планирую мешать его деактивации, если этого требует его искра, — впервые в его словах прозвучало хоть что-то гуманное. — Разговоры — бессмысленная трата времени.       — Я предпочту попробовать, — отрезал Нокаут, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на коммандера. В тех редких случаях, когда они встречались раньше, старший научный офицер Мегатрона раньше навевал на него тоску. Теперь — скорее, ужас. А еще — невероятно злил.       Ни один мех не должен быть таким.       — Это приемлемо, — поразмыслив немного, подтвердил Шоквейв.       «Приемлемо, чтобы ты, наконец, отвязался», — мысленно продолжил Нокаут.       — Я очень благодарен, коммандер, — процедил он.                            Брейкдаун, тяжело ступая, медленно шел мимо платформ. Он не касался измятых, сгоревших, безжизненных корпусов, даже не смотрел на них, но как будто не мог сделать и шагу в сторону.       Беглого взгляда хватило, чтобы убедиться: смерть его согештальтников не была ни быстрой, ни легкой. Вывороченные детали, следы огня и разорвавшихся под броней пуль, лопнувшие оптики. Шоквейв разложил дезактивы, собрав оторванные детали и надежно прикрепив каждый корпус к платформе. Очевидно, он изучал их здесь. Теперь компьютеры были выключены, осталось только освещение, слабое, блеклое.       Нокаут прошел немного вперед. Створки на честплейте Мотормастера, раньше блестевшие бронированными стеклами, были продырявлены. Дверцы лежали рядом с корпусом. Толстый металлический каркас, защищавший голову от ударов, на этот раз не спас — ударом сверху фейсплейт был вдавлен внутрь, остался только треснувший подбородок. Но на фейсплейт Нокаут и не смотрел.       Под вырванными дверцами чернели обгоревшие пластины: пустая камера, слегка приподнятая Шоквейвом, отсоединенная от ложемента, чтобы он мог изучить ее.       Выгоревшая искра. Нокаут содрогнулся. Он такое видел раньше, но никогда изуродованный дезактив не был при этом… братом его друга.       Он перекинул взгляд на Брейкдауна. Слева серо-голубой металл потемнел, краска характерно облупилась, как будто вскипела от высокой температуры. Сеть трещин на плече поблескивала недавно нанесенным нановосстановителем. Следы сварки говорили о мастерском ремонте — Шоквейв не солгал, он починил Брейкдауну корпус, вот только…       На появление Нокаута ассистент никак не отреагировал.       — Брейкдаун, — позвал Нокаут. Ответа не последовало, хотя Брейкдаун остановился. — Привет… — он подошел и осторожно коснулся плеча.       Брейкдаун развернулся так резко, что Нокаут едва успел отдернуть когти. В полутьме желтая оптика полыхнула ярко, но — главное — осмысленно. Больше всего он боялся, что увидит во взгляде Брейкдауна неузнавание.       Но тот хмыкнул, громко, привычно.       — А. Я… тебя не услышал, — голос отдался под потолком. — Здорово.       — Я… узнал о том, что случилось, — слова вдруг показались дурацкими, смешными. — Мне очень жаль…       Брейкдаун скривил губы, а потом приложил широкую ладонь к шлему, почти полностью накрыв его. Сдавил так крепко, что Нокаут забеспокоился. Пальцы скрежетнули по металлу.       — У тебя что-то… я могу просканировать? — Нокаут перехватил его руку, пришлось встать на мыски. — Брейкдаун…       — Нет, просто… я их слышу, — прохрипел он в ответ и тряхнул головой. — Не все время, нет, — улыбнулся он криво. — Иногда слышу. Как эхо внутри.       — Они, — Нокаут запнулся. Разговор сразу пошел не так, как он ожидал. — Они тебя… зовут?       — Просто треплются, — он положил ладонь на платформу, по которой разложены были детали Дэд Энда, и опустил голову. — Ржут, знаешь… Они… как будто живы. Невыносимые, сам знаешь. Я… я немного отвлекаюсь и мне кажется, что так бы и врезал уже, чтоб заткнулись… а потом, — голос стал совсем глухим, — я прихожу в себя, и… вспоминаю, что на самом деле их нет.       Нокаут нахмурил надлинзовые щитки.       «Они собираются забрать тебя снова».       — Я не позволю, — процедил он.       — Что? А… — как будто сам себе ответил Брейкдаун и ухмыльнулся, коротко, резко, глядя на оплавленный фейсплейт перед собой, а не на Нокаута. Обращаясь не к живому другу, а к дезактиву. — Да пошел ты, знаешь…       — Брейкдаун! — окликнул его Нокаут. Ему все больше становилось не по себе.       Если ассистент все время шатается здесь среди дезактивов и болтает с ними, попыткам суицида удивляться нечего.       — Зачем ты… зачем ты приехал? — спросил Брейкдаун, выпрямляясь.       По его фейсплейту шел свежий шов, должно быть, его голову едва не разорвало. Нокаут пригляделся и увидел заплатку на месте встроенного комлинка. Должно быть, выгорел или взорвался от вспышки напряжения.       — Забрать тебя отсюда, — решительно ответил он. — Коммандер Шоквейв сказал, что ты ему больше не нужен. А мне, знаешь, отстойно работается без ассистента, — он выдавил улыбку. — Нас… меня теперь на передовую бросили. Нам там будет чем заняться…       — Нет! — Брейкдаун отшатнулся.       — Но… в чем дело? — растерялся Нокаут. — Ты же не будешь стоять тут вечно, а…       — Я не могу уйти, — он схватил Нокаута за плечи и так легко оторвал от пола, будто тот ничего не весил. Нокаут услышал скрип собственных пластин, датчики давления забили тревогу. — Я не могу их оставить…       — Они мертвы, Брейкдаун, — постарался он сказать как можно более четко, несмотря на сбоившую вентиляцию. — Мне жаль.       Сейчас ему и правда было жаль. Все-таки от стантиконов зависело благополучие Брейкдауна. И даже его рассудок. Нокаут хотел бы, чтобы хоть один из них еще был жив. Пусть даже Вайлдрайдер. Кто угодно, лишь бы не видеть этот в момент опустевший взгляд и не слышать жуткую тоску в голосе.       — Они горят, — Брейкдаун наконец-то отпустил его и прислонился к одной из платформ. Так близко к почерневшему, обуглившемуся изнутри корпусу Драг Стрипа, что Нокауту стало не по себе. — И кричат. Иногда я слышу… Они не хотят терять меня. А я не могу потерять их. Они — это я. Понимаешь?.. Я не могу оставить Менэйсора.       Нокаут растерянно потер плечи. Хватка у Брейкдауна осталась неслабой.       — Ты слышишь их в своей искре? Ты… понимаешь, что они больше не могут…       — Я все понимаю, Нокаут! Я ж не идиот! — огрызнулся Брейкдаун. — Я должен быть с ними, вот и все!       — Слушай! — Нокаут сердито ухватил его за зеркало, как всегда делал, когда ассистент смораживал глупость во время диагностики. — Ты говоришь, они — это ты. Но они только часть тебя, и они мертвы, а ты жив. Теперь ты — это они! Ты не должен умирать с ними.       — Дэд Энд оценил бы иронию, — пробормотал Брейкдаун.       — А Мотормастер отвесил бы тебе пинка! И не говори, что нет, — Нокаут развел руками, нервничая все сильнее. — Слушай, я их немного знал. Хуже, чем тебя. И они были теми еще ржавыми болтами. Но едва ли они хотели бы забрать тебя с собой.       Хотели бы. Конечно, хотели бы. Жадность мертвецов, зовущих искру присоединиться… вот что это был за зов. Нокаут не был суеверным, но сейчас, в этой лаборатории, в этом морге, готов был им стать.       Вот только для Брейкдауна они были братьями. Нокаут не хотел разрушать это.       — Я не знаю… — растерянно пробормотал Брейкдаун.       — Я знаю, что Вайлдрайдер хотел бы врезать отбраковку, который убил Менэйсора. И Драг Стрип ему бы добавил. Еще я знаю, что этот автобот, если он выжил, сейчас на хелексском фронте. Так что мы можем пойти и заняться им и его дружками немедленно, — Нокаут прищурил оптосенсоры.       Брейкдаун продолжал держаться за шлем. Нокаут осторожно взял его за предплечье:       — Прости. Я не уверен, хочешь ли ты… вернуться. Если не хочешь… — он запнулся. Нет, он упрямее стантиконов. Особенно — мертвых стантиконов. Он возьмет Брейкдауна с собой. — Просто, знаешь, тебе стоит забрать их отсюда. В своей искре или… как у вас это работает.       Работало. Раньше. Теперь они лишь программные призраки. Лишь воспоминание. Яркое, болезненное, но бесплотное.       — Ты их терпеть не мог никогда, — хмыкнул Брейкдаун негромко.       — Как-нибудь потерплю, — отмахнулся Нокаут.       — Выбор простой, жить или сдохнуть, верно? — он огляделся. Мертвый гештальт ничего ему не ответил. А может, и ответил. Нокаут даже приостановил вентиляцию. Он привык, что соперника можно ткнуть электропосохом или всадить ему пилу в горловые шланги, но уничтоженный Менэйсор был не из тех, с кем так легко бороться. — Коммандер Шоквейв разрешил?       — У него есть какие-то требования. Но я все улажу. Так ты идешь? — воодушевился Нокаут.       Ассистент пожал плечами. Посмотрел в сторону, в выбитую оптику Вайлдрайдера, и будто бы поежился.       — Ты говоришь громче, чем они, — на самом низком пороге вокалайзера произнес он.       — А? — Нокаут переспросил раньше, чем до него дошел смысл.       — Да ничо. Я… меня последний раз коммандер насильно заправлял. Я бы глотнул чего. Бак ноет.       — Положись на меня, — Нокаут хлопнул его по плечу. — Я надеюсь, ты не подрастерял тут свои навыки, пока топтал автоботов… не хочу, чтобы учить неповоротливых стантиконов врачебному искусству стало моим хобби!       — Да чо я непо…       — И мне из-за тебя пришлось в одиночку выслушивать болтовню Старскрима! Я думал, что рехнусь, — громче сказал он, замечая, что начинает тараторить от волнения.       Дверь за ними закрывалась, а Нокаут разрывался между искренней радостью и мстительным удовлетворением. Как будто Менэйсор мог его услышать. «Эй, ты не забрал у меня Брейкдауна, слышишь? Обломись!»       Брейкдаун снова незаметно потер шлем на месте вырезанного комлинка. Нокаут тревожно проследил за жестом. Что ж, он готов следить, присматривать столько, нужно. Когда-нибудь боль утихнет, голоса заглохнут… он всегда будет говорить громче, чем они.       В конце концов, главное — это выживание; так всегда было, для них обоих — и до войны, и во время.       Даже Менэйсор ничего не изменил.