Сокровище

Неужели он совершил ужаснейшую, фатальную ошибку и, подобно покойной матушке, проиграл по всем фронтам и разом лишился всего? Именно эта мысль пойманной в силки птицей билась в голове Цертиха все то время, пока их с Азокертс везли в королевский дворец. А он-то уже успел обрадоваться: принцесса полностью была в его власти, она готова была сделать что угодно, лишь бы только остаться с ним, а заодно и избежать наказания. Нушрок вот-вот должен умереть, королева — тоже. А там уж Цертих без труда довел бы дело до конца: казнил Ргита и Анидаг, придумал бы, как извести их младшего сына, и дело, можно сказать, в шляпе. И вдруг все сорвалось, причем, не понятно, по какой причине. Зря все же он доверился этой женщине, кажется, Азокертс первый и единственный раз оказалась права: Асырк предала его, нельзя было верить ни единому слову этой мерзавки! Как можно было так обмануться, потерять бдительность? Да, она рассказала Цертиху об отце, причем, отзывалась о нем с такой теплотой… Показала какие-то письма, бесспорно, написанные его рукой… Вот он и клюнул! Идиот! Дураку же понятно, что это был дешевый спектакль, к чему ей было так долго выжидать, работая у Нушрока, выполняя его приказы, прислуживая его дочери и ее детям? Цертих не склонен был верить в случайные совпадения, поэтому когда они так мило побеседовали с Азокертс, и вдруг двери его дома буквально содрогнулись от грохота, он моментально понял: кажется, их песенка спета. Азокертс побледнела, точно полотно, вцепившись в его руку, она повторяла, как заведенная: — Это ловушка, милый, не открывай! Мы можем с тобой бежать через черный ход. — Дура! — пробормотал Цертих. — Неужели ты думаешь, твои родственники не позаботились об этом. Нет, нам нужно придумать другой выход… Лихорадочно соображая, как выпутаться из западни, Цертих подошел к двери и как раз вовремя. Если бы он не открыл, солдаты наверняка выломали бы ее. Они разом заполнили практически весь дом, объявив им с Азокертс, что они оба должны немедленно отправиться под конвоем во дворец. — Какое вы имеете право? — заверещала Азокертс. — Отпустите немедленно, не смейте трогать меня! — Ваше высочество, — один из гвардейцев взял ее под руку, словно собирался предложить ей прогуляться, — вам надлежит пройти с нами! Таков приказ короля и господина главного министра. С Цертихом же эти отвратительные солдафоны не церемонились: грубо схватили, связали за спиной руки и потащили к выходу. — Не смейте так с ним обращаться! — вновь крикнула Азокертс, и Цертиху вдруг больше всего в жизни захотелось придушить ее. Проклятая девчонка, это все из-за нее; если бы она неукоснительно выполняла все его поручения, ничего не случилось бы. — Я люблю тебя! — время от времени шептала она ему, пока их везли во дворец. — Вот увидишь, милый, ничего не случится, они не посмеют тебя тронуть! Цертих лишь молча кивал, ему, честно признаться, хотелось верить Азокертс, однако же, надо быть круглым дураком, чтобы предполагать, будто их пригласили во дворец на праздничный ужин. Кроме того, они упомянули главного министра, выходит, Нушрок жив. А если он жив — дело дрянь. И опять — во всем виновата одна Азокертс! Ну ничего, он не станет покрывать ее, чтобы им не предъявили, решил Цертих, он будет обвинять Азокертс. Посмотрим тогда, — злорадно ухмыльнулся он, — что запоет семейка принцессы. Их с Азокертс провели прямиком в зал для аудиенций, тот самый, где когда-то Цертих встречался с его величеством и Нушроком, после убийства Катсорпа. Практически вся королевская семья была в сборе, и у Цертиха (он корил себя последними словами за это) подогнулись колени от страха, стоило ему перехватить не обещающий ему ничего хорошего взгляд Нушрока. Он попытался было вырваться из цепкой хватки королевских гвардейцев, но, разумеется, в этом не было ни малейшего смысла. Азокертс тоже была испугана до крайности, она оглядела зал, жалко всхлипнула и принялась причитать, что ни в чем не виновата, и родственники должны простить ее. Цертиха передернуло от отвращения: как можно так унижаться?! Мать, мир праху ее, всегда говорила, что нужно уметь проигрывать с достоинством, и теперь он должен постараться вести себя именно так, как она его учила. Азоекртс же, похоже, на все готова, чтобы спасти свою никчемную шкуру. Она все продолжала рыдать и просить прощения, пока королева Анидаг не отвесила ей звонкую пощечину. — Мама, я прошу вас! — вновь взмолилась Азокертс. — Выслушайте, я… я ни при чем! Я не хотела… — Довольно, Азокертс, — тихо проговорил Нушрок, подходя к ней. — К чему лишние слова, ведь ты бы не стала сейчас так плакать, если бы действительно была ни в чем не виновата. — Дед, — Азокертс виновато опустила глаза, — я бы хотела… — И у тебя еще хватает совести, — отчеканила Анидаг, резко повернувшись к дочери, — оправдываться? После всего, что ты сделала?! — Я ни в чем не виновата, мама, — разрыдалась Азокертс, — я говорю правду! Дед, дорогой, вы должны мне верить! — Пусть они войдут, — кивнул тем временем Нушрок стоящим в дверях слугам. Дверь распахнулась, и в зал быстрым шагом вошел король. Он впился глазами в плачущую сестру и Цертиха, которого по-прежнему крепко держали под руки солдаты, и его лицо исказила неприкрытая ярость. — Дрянь! — процедил он сквозь зубы. — Мерзкая негодяйка! — он подошел к Азокертс вплотную, грубо схватил ее за плечи и встряхнул. — Не надейся, что ты выйдешь сухой из воды. — Ваше величество, — начал было маршал Ргит. Король же лишь нетерпеливо дернул головой: — Не беспокойтесь, отец, — я держу себя в руках. Иначе я сразу придушил бы эту гадину. Но смерть для нее — слишком легкое наказание. Нет уж, я позабочусь, чтобы она страдала так, как никто и никогда в этой жизни, пусть поймет, что натворила! — Это все из-за тебя, ты понял? — Азокертс вернула брату взгляд, полный ненависти. — Да, я хотела отомстить тебе за то, как ты обошелся со мной и с человеком, которого я любила больше жизни! — С этим? — брезгливо поморщившись, король кивнул в сторону Цертиха. — Не прикидывайся! — голос Азокертс сорвался на визг, ее душили слезы, и она, ко всему прочему, не могла унять дрожь. — Ты знаешь… я любила Катсорпа, и он любил меня. Если бы ты не убил его, если вы все, слышите? — она по-очереди посмотрела на мать, дела и брата, — если бы вы не чинили нам препятствий… Катсорп был бы жив. Но он умер. Я хотела лишь одного: чтобы ты понял, как мне было больно! Чтобы ты страдал! И я все сделала одна! Я одна виновата, слышите? — Что тебе сделала бедная Росинка? — спокойно спросил у Азокертс дед. — Почему вы столь безжалостно издевались над ней? — Если ты на самом деле виновата… если довела свое черное дело до конца и убила ее, — король еще сильнее сжал руку сестры, — ты пожалеешь, что родилась на свет. Выродок! — вдруг выкрикнул он Азокертс в лицо и замахнулся на нее. От увесистой оплеухи принцессу спасло появление в зале племянника господина Нушрока и его воспитанника. — Вы приказали нам прийти, господин Нушрок, — почтительно склонил голову Гурд. — Ну, говори, маленький паршивец, что ты натворил! — обратился он к заплаканному Алису. — Я уже все сказал! — буркнул Алис. — Предатель! — презрительно бросила ему Азокертс. — Принцесса Азокертс приказала мне купить белый плащ, — принялся монотонно, будто отвечая зазубренный урок, говорить Алис, — я надевал его. Ночью приходил в покои королевы. Она увидела меня и испугалась. Потом принцесса дала мне яд. Она сказала, это лекарство, которое я должен дать господину Нушроку. И я решил все рассказать. — Дрянь! — Азокертс в ярости плюнула Алису в лицо. — Я не мог и не хотел никого убивать! — на глазах мальчишки выступили слезы. — Я больше так не буду! — Господин Нушрок, ваше величество, — развел руками Гурд, — позвольте я сам выпорю его так, что он целый год сидеть не сможет. И раз и навсегда забудет о глупостях! — Да, конечно, — кивнул король. — Хорошая порка ему не повредит. Только сделает это господин Фирг. На площади. Чтобы все видели! — Нет, нет! — затрясся Алис. — Я не хочу! — А потом пусть посидит в темнице несколько месяцев. Думаю, этого маленькой дряни хватит, чтобы усвоить урок. Алис разрыдался в голос, но Груд холодно взглянул на него, затем схватил его за ухо и попросил разрешения удалиться. — Я запру его в своей комнате, он не сбежит, господа, не переживайте, — заверил он короля. — Иди, мерзавец, — приговаривал Гурд, пока вел Алиса к выходу, — и перестань ныть, сумел напакостить, умей и отвечать! — Ну и конечно же, мы не должны забывать о вас, господин Цертих, — почти дружелюбно проговорил Нушрок, пристально взглянув на него. — Мне кажется, этот разговор будет долгим. — Что с ним разговаривать, дед, — скривился король, — в Башню смерти его! И пусть господин Фирг побеседует с ним по душам. — Вы оказываете мне слишком высокую честь, ваше величество, — осклабился Цертих. — Он еще и издевается! — покачал головой Нушрок. — Одно из двух: либо вы слишком самоуверенны, господин Цертих, либо… — Либо же круглый идиот! — хмыкнул маршал Ргит. — Отчего же? — пожал плечами Цертих. — Я готов признать все свои грехи и, может быть, даже с достоинством ответить за каждый из них. Но я надеюсь, ваш праведный гнев, а равно и королевское правосудие будет действительно справедливым. Я хочу сказать, — гордо вскинул он голову, — что не намерен отвечать за все один. — Что ж, — пожал плечами король, — давайте доведем спектакль до конца. Пусть говорит. Если вам есть, что сказать, Цертих, мы слушаем вас! Это последний шанс, — промелькнуло у него в голове. Теперь ему уже нечего терять. — Я действовал по приказу вашей дражайшей сестры, ваше величество, — начал Цертих, игнорируя негодующие взгляды и возгласы Азокертс. — Она нашла меня вскоре после смерти Катсорпа, прислала за мной слугу и велела явиться во дворец. Сказала, ей известно, что убийство моего брата спланировали его величество, господин первый министр и королева-мать. И Азокертс заявила, что если я любил своего брата, я обязан помочь ей отомстить. В противном случае, она грозилась извести меня, дескать, кто знает, вдруг меня обвинят в смерти брата, дескать, я получил наследство… Я согласился, потому что у меня не было иного выхода! Кроме того, — Цертих глубоко вздохнул, — признаюсь, в первый момент я поверил ей. Я очень любил моего милого брата, и я действительно хотел, чтобы его смерть не осталась безнаказанной. — Это ложь! — пронзительно закричала Азокертс. — Молчи! — оборвал ее король. — Когда до тебя дойдет очередь, ты сможешь сказать несколько слов в свое оправдание. — Вскоре принцесса соблазнила меня, — продолжал между тем Цертих, — я… Что скрывать, господа, человеческая плоть слаба. Я поддался искушению… Принцесса придумала план: сначала избавиться от королевы, вы, ваше величество, не вынесли бы горя и покончили с собой, либо просто отреклись от престола. Потом пришел бы ваш черед, господин Нушрок, она сказала, что знает, как подсыпать вам яд. Затем в вашей смерти обвинили бы маршала Ргита и госпожу Анидаг, принцесса велела бы их казнить, малолетний сын ваш тоже скончался бы… от какой-нибудь болезни, а маленькую принцессу Амуп она планировала отправить в монастырь. Таким образом принцесса Азокертс намеревалась расчистить себе дорогу к трону. Цертих вновь вздохнул и тяжело опустился на колени: — Она угрожала мне, ваше величество, и я вынужден был подчиниться. Но клянусь, на страшное злодеяние — убийство ребенка — я никогда бы не пошел. Я потому и сговорился с вашей служанкой Асырк, потому что хотел предупредить вас! Поверьте, я тоже жертва обстоятельств! — Ах ты дрянь! — Азокертс бросилась на Цертиха с кулаками. Захлебываясь рыданиями, она выкрикивала оскорбления, пытаясь ударить Цертиха как можно больнее, пока гвардейцы не оттащили ее. — Какая грязь, — прошептала Азокертс, с отвращением глядя на Цертиха. — Как ты можешь… после всего, что было?! — И ради этого, — горько усмехнулась Анидаг, — ты предала свою семью, Азокертс, и погубила ни в чем не повинного человека? — При этом, — в тон ей отозвался Нушрок, — останавливаться ты ведь не собиралась, верно? Король, не отрываясь, смотрел на сестру: — Может быть, — предложил он, — теперь выслушаем ее оправдания? Просто ради интереса. Азокертс была полностью раздавлена, она затравленно смотрела на своих родных и наконец, не выдержав, закрыла лицо руками и, как подкошенная, рухнула на колени.