Сокровище

Госпожа Аретнап приподнялась на своей соломенной подстилке и попыталась сесть поудобнее. Кандалы, которые сковывали ее ноги, причиняли невыносимые страдания, ей пришлось потратить несколько минут, чтобы найти удобное положение, при котором железные браслеты не впивались в кожу слишком сильно. Аретнап подняла голову, посмотрела на зажигающиеся в вечернем небе звезды и зажмурилась. На самой верхней площадке Башни смерти гулял ветер, пробиравший до костей, поэтому она обхватила себя руками, хотя и знала, что это вряд ли поможет согреться. Она была одета в одну лишь тонкую шелковую сорочку, это было единственное, что ей разрешили оставить при себе из одежды. Поверх сорочки на нее надели холщовую тюремную робу, но она вовсе не спасала от холода. Аретнап вздохнула: ей было невыносимо вспоминать о том унижении, через которое пришлось пройти. Стражники привезли ее в Башню смерти, провели в полутемную небольшую камеру на первом этаже, к этому ужасному господину Фиргу. Он с порога заявил ей, что она здесь всего лишь узница, которую ждет королевское правосудие, и потому пусть не рассчитывает на какие бы то ни было поблажки. — Обвинения, которые вам предъявили, очень серьезные, сударыня, — усмехнулся он, разглядывая ее с ног до головы. — Надеюсь, вы понимаете это? — Я могу все вам объяснить, господин Фирг, — начала было госпожа Аретнап, — и если бы мне позволили поговорить с его величеством… — Слыхали мы эти сказочки, — хмыкнул господин Фирг, — любое отребье, которое попадает сюда, разумеется, ни в чем не виновато. Раздевайтесь! — вдруг резко бросил он ей. — Я… не понимаю вас! — в ужасе отшатнулась от него Аретнап. — Вы разучились понимать человеческую речь, сударыня? — вновь глумливо ухмыльнулся Фирг. Стражники, до той минуты неподвижно стоявшие в дверях, громко расхохотались. — Мы вынуждены обыскать вас. Так что не тяните время, у нас его не слишком-то много! Аретнап стало страшно; она была совершенно одна, и эти мужчины вне всякого сомнения могли сделать с ней все, что угодно. Дрожащими руками она стянула с себя одежду, осталась в одной лишь нижней сорочке. Господин Фирг, удовлетворенно кивнув, не спеша приблизился к ней, провел рукой по щеке, затем спустился ниже почти ласково погладил шею, плечо, чуть задержался на груди, отчего Аретнап передернуло от отвращения и заставило еще больше задрожать от страха. Господин Фирг тем временем продолжал «обыскивать» заключенную, хотя на деле он попросту ощупывал ее тело и вовсе не для того, чтобы найти, к примеру, оружие, которое она могла бы пронести с собой, а просто потому, что ему хотелось почувствовать свое превосходство над беспомощной женщиной. — Что ж, — проговорил он ей на ухо, — мне кажется, у нас будет довольно много времени, проверить, так ли вы горды и надменны, как кажетесь, госпожа Аретнап. Как только придет приказ от его величества начать допрос с пристрастием, а заодно и подписанный им же смертный приговор, мы повеселимся на славу, это я вам обещаю. Увести ее! — кивнул он стражникам. — И смотрите там, не балуйте! Помните, что до меня никто к ней и пальцем не притронется. А там уж видно будет. Перед тем, как ее увели, господин Фирг бросил ей тюремную одежду, мерзко ухмыльнувшись и пробормотав: — Это для тебя, чтобы не замерзла там, наверху. Но когда ты вернешься сюда для допроса, думаю, одежда тебе вряд ли понадобится! Аретнап почувствовала, что ее тошнит от его голоса, глумливого взгляда и улыбки, но стражники уже взяли ее под руки и повели наверх. К счастью, они проделали весь путь молча, если бы они снова принялись издевательски ощупывать ее, отпускать непристойные шуточки или еще чего похуже, Аретнап попросту не выдержала бы. Всю ночь она провела на верхней площадке, закованная в кандалы, с ужасом ожидая той минуты, когда стражники вновь явятся за ней и отведут к Фиргу. Однако же, день почти прошел, а об Аретнап все словно позабыли. Возможно, мелькнула у нее мысль, королю стала известна правда: Аретнап невиновна. Единственное, что она хотела сделать — это выполнить приказ господина первого министра и разобраться в той чертовщине, которая творилась в королевском дворце. Она с юности привыкла добросовестно выполнять то, что ей приказывали, а господин Нушрок не просто отдал ей приказ, он попросил помощи. Аретнап устало прикрыла глаза. То, что ей удалось выяснить по поводу призрака, якобы являвшегося ее величеству королеве, прямо указывало: кто-то затеял грязную игру. Над юной королевой попросту издевались, во всяком случае, горничная лгала, это было видно невооруженным глазом. Прежде всего она заявила, что королева несколько раз будила ее среди ночи, кричала, будто видит привидение, требовала подтвердить ее слова. Когда Аретнап спросила, как давно это началось, и когда был последний случай, девица ответила, дескать, не помнит точно, но примерно пару недель назад. Но еще раньше, из разговора все с тем же господином Нушроком она узнала, что несколько недель подряд ее величество ночевала в покоях супруга, и там с ней ни разу не случалось «приступов безумия», как называли это доктора и горничная. Вывод напрашивался сам собой: кто-то из них двоих, либо королева, либо ее горничная, лжет. Королеве не было резона говорить неправду, к чему бы ей придумывать такое, к тому же у бедняжки всерьез пошатнулось здоровье, нервы не в порядке, и это явно следствие истории с «призраком». Выходит, лжет горничная Яилил. Обо всем этом Аретнап и доложила господину Нушроку и чрезвычайно обрадовалась, когда увидела, что он с ней согласился. Она могла гордиться собой. Сама не зная, почему Аретнап испытывала радость оттого, что оказалась полезна этому человеку. Кроме того, он выглядел весьма озабоченным, что было вовсе не удивительно, подобные неприятности кого угодно выбьют из колеи. В ту секунду, когда она рассказала ему обо всем, ей вдруг захотелось просто взять его за руку и сказать, что она — его друг, он может доверять ей. Когда на ее глазах ему сделалось плохо, она тут же со всех ног бросилась звать на помощь, потом помогала врачу, пока он проводил осмотр и делал все необходимое, чтобы помочь господину Нушроку. Когда же ему стало легче, и опасность миновала, Аретнап обстоятельно побеседовала с главным королевским лекарем и рассказала ему обо всем, что происходило в тот момент, когда она последний раз разговаривала с господином первым министром. Поначалу его бледность, воспаленные глаза, то, что он часто тер ладонями виски, будто у него болела голова, она списала на усталость и волнение. Но потом, когда ему стало хуже, и после, стоило врачу сказать о резко начавшемся жаре, ей вдруг стало понятно, что случилось на самом деле. В первый раз книгу о различных свойствах ядовитых растений Аретнап нашла в библиотеке мужа. В ту пору она только-только вышла замуж за господина Кусраба, он был знакомым ее родителей, знатен и довольно-таки богат. Положение же ее семьи к тому времени оставляло желать лучшего: отец был болен, к тому же о наделал довольно много долгов (он, увы, не отличался строгостью со своими слугами и управляющими, и подобная беспечность дорого ему стоила), а мать была в отчаянии. Больше всего на свете она боялась, что отец умрет, а кредиторы тогда сживут ее со свету. Когда-то давно, когда Артетнап была еще совсем маленькой девочкой, мать несколько раз писала своему брату, дядюшке Аретнап, и он присылал ей денег, которые, впрочем, тут же тратились все до копейки. Она, как потом поняла Аретнап, делала это тайно, и отец ни о чем не догадывался. Когда же он узнал, то поругался с матерью. Аретнап прекрасно помнила ту ссору: отец кричал, чтобы мать не смела унижаться и клянчить деньги. — Тем более, — бушевал он, — у этого подлеца и развратника! — Не говори так о моем брате! — возмутилась мать. — Он мерзавец, и я буду говорить о нем как хочу! — не остался в долгу отец. — Всем известно, что он прижил бастарда от какой-то девки, выставил из дома родного сына, а ты унижаешься перед ним?! Да его ни один порядочный человек на порог не пустит. — Думай, о чем говоришь, — закричала мать, — и будь добр не повторять глупых сплетен при ребенке! — она кивнула на Аретнап, сжавшуюся в углу. Отец тут же позвал слуг и велел им увести Аретнап; больше они с мамой не ругались, а о своем брате мать практически позабыла. Когда друг отца, господин Кусраб, предложил отцу, как он выразился, «выгодную сделку», то есть, он заплатит все долги, а сверх того даст семье друга достаточную сумму, чтобы поправить дела, а взамен ему отдадут руку единственной дочери. Аретнап в ту пору только исполнилось восемнадцать лет, и она даже не подумала перечить отцу, несмотря на то, что господин Кусраб был чуть постарше ее отца, и она не испытывала к нему особой симпатии. Он казался ей чересчур хмурым и неразговорчивым. Кроме того, в мечтах она представляла своего суженого статным красавцем-военным, похожим на ее кузена Ргита или на его друга, с которым он однажды приезжал в гости. А господин Кусраб был невысоким, полным мужчиной с густыми седыми усами и бровями, из-под которых внимательно и недобро смотрели темно-карие глаза. От его взгляда Аретнап всегда становилось не по себе. Он не был с нею особо нежен, напротив, держался всегда строго, даже сурово, но Аретнап в ту пору, будучи еще слишком юной и наивной, полагала, что так и должно быть. Кусраб показал ей дом, представил слугам и заявил, что отныне она тут хозяйка, и ее дело — вести дом, как положено образцовой жене. Разумеется, если ей что-нибудь нужно, то стоит только приказать, и слуги выполнят любое ее поручение. Аретнап, признаться, растерялась, но решила, что управляющий мужа и экономка ей во всем помогут, да они оба, сухо кивнув ей и поклонившись, заявили, что молодой госпоже не о чем беспокоиться. Со дня свадьбы прошло около двух или трех месяцев, и вот однажды (мужа дома не было, а погода стояла прескверная) Аретнап, изнывая от скуки, зашла в библиотеку мужа. Там-то она и нашла книгу о растениях. Сначала она просто бездумно перелистывала страницы, но потом незаметно увлеклась и пришла в себя только когда хлопнула дверь и раздался возмущенный голос Кусраба: — Чем вы здесь заняты, сударыня? — Ох, простите меня, супруг мой, — смутилась Аретнап, — я… зачиталась. — Лучше бы ты, — рявкнул супруг так, что она вздрогнула, — занималась хозяйством! В доме творится черт знает что, слуги совсем распустились, а ты, хозяйка дома, прохлаждаешься! — Я вовсе не хотела, — принялась оправдываться Аретнап. — Я только… Я же не сделала ничего дурного! — вскинув голову, она с вызовом взглянула на мужа, до того ей стало обидно. — Ведь я не заключенная, и этот дом — не тюрьма, почему мне нельзя делать то, что я хочу? Муж, недобро прищурившись, замахнулся и наотмашь ударил ее по лицу. — Это чтобы ты не перечила мне и знала свое место! — процедил он. — Ты — моя жена. И потому будешь делать то, что я тебе приказываю, а если не будешь подчиняться мне, я сурово накажу тебя. Поняла? Аретнап, держась за горевшую огнем щеку, коротко кивнула. — А теперь иди и приведи себя в порядок, вечером я повезу тебя на званый ужин к моим хорошим друзьям. С той поры Аретнап не заходила в кабинет и библиотеку мужа без разрешения, и, помня его слова о том, что после него она как-никак главная в этом доме, занялась хозяйством. Очень скоро ей удалось завоевать доверие и уважение слуг: она была внимательна, быстро училась вести хозяйство, проверять расходные книги, следить, чтобы прислуга была вежлива и предупредительна, и добросовестно исполняла свои обязанности. Она редко повышала голос (в отличие от Кусраба), но ей было достаточно одного четкого и внятного приказа, чтобы слуги выполнили все в точности. Кусраб больше не поднимал на нее руку, но время от времени принимался ворчать, что хоть жена и ведет дом, как подобает, однако свой долг до сих пор не выполнила. Аретнап злилась, в такие минуты она почти ненавидела мужа, и ей с каждым днем все больше хотелось сказать ему об этом. Когда-то она мечтала о том, что будет любить и уважать супруга, но увы, он сделал все, чтобы этого не произошло. — Вы обязаны подарить мне сына, сударыня, — без конца повторял он. — И я бы рекомендовал вам задуматься об этом! — Мне казалось, — не выдержала один раз Аретнап, — что вы тоже должны бы, скажем так, постараться. Раз уж вам так нужен сын. — Не дерзи! — прикрикнул Кусраб. — Я даже и не думала, — парировала она. — Я лишь напомнила, что для рождения ребенка вы тоже, скажем так, должны проявлять инициативу и исполнять свой супружеский долг. Аретнап, разумеется, опасалась, что он вновь может ударить ее, но ей было все равно. Она не хотела больше бояться его, ей хотелось, чтобы он понял — она не глупая забитая девчонка, которой можно помыкать. И раз уж они стали супругами, тем более, что прошло достаточно времени, она повзрослела, и супруг должен если уж не любить и уважать, то хотя бы считаться с ней. — Ах, ты… — Кусраб сжал кулаки. Но Аретнап даже не стала слушать, усмехнувшись мужу в лицо и радуясь, что задела его за живое, она вышла из комнаты. — Я бы должен поучить тебя уму-разуму, — сказал ей Кусраб тем же вечером. — Но на первый раз прощу. Тем более, что если разобраться, ты в чем-то права. Но больше не смей так себя вести со мной. — Как вам будет угодно, — пожала плечами Аретнап. — Ну что ж, — усмехнулся Кусраб и притянул ее к себе, — думаю, настала пора исполнить уже, как следует, наши супружеские обязанности. Вдруг на сей раз нам повезет? Как ни странно, но им действительно повезло, и вскоре родилась их старшая дочь. Правда, муж едва взглянул на малышку, пробормотав лишь, что на жену ни в чем нельзя положиться. — Вместо наследника — лишний рот! — скривился он. — И головная боль. Думай потом, как выгоднее сбыть ее с рук. — Сударь! — одернула его Аретнап. — Это же ваша дочь! — И то правда, — пожал плечами Кусраб. Он склонился над колыбелькой, некоторое время сосредоточенно разглядывал малышку, потом усмехнулся и ушел. — Но вопрос с наследником нашего рода остается открытым, — бросил он через плечо, остановившись на пороге. Аретнап лишь развела руками: разве она в ответе за то, кто появится на свет. Супруг хотел, чтобы она родила ему дитя, и она сделала это. Какая разница, мальчик это или девочка, в конце концов, они же не король с королевой, которым непременно нужно передать трон по мужской линии. Ну что с того, что их с Кусрабом дочь не унаследует фамилию? Допустим, она выйдет замуж, когда придет время, и ее доля в наследстве будет превосходным приданым. Вслед за этим у Аретнап сжалось сердце, стоило только подумать, что ее кроха, когда вырастет, выйдет замуж за человека, который будет хоть в чем-нибудь походить на Кусраба. Такого же бесчувственного грубияна… — Ну уж нет, — прошептала Аретнап, беря девочку на руки и укачивая, — этому не бывать. Ты, моя дорогая, будешь гораздо счастливее своей матери. Впрочем, мне тоже грех жаловаться, ведь сейчас я очень счастлива! И я буду очень тебя любить, моя хорошая. К сожалению, счастье Аретнап оказалось недолгим, через три с половиной месяца девочка скончалась от лихорадки. Аретнап не отходила от нее ни днем, ни ночью, Кусраб, надо отдать ему должное, тоже был рядом. Он приказал слугам ехать в столицу и привести самого лучшего лекаря или даже двух. Увы, ничего не помогло, ни слезы и молитвы Аретнап, ни снадобья докторов; девочка угасла за несколько дней. — Я себя чувствую так будто это я умерла! — проговорила Аретнап, когда они с мужем вернулись с кладбища. У нее уже попросту не осталось слез, и она плохо помнила, как стояла у могилы дочери, принимала соболезнования… Единственное, что врезалось в память: муж, поминутно вздыхая, обнимал ее за плечи. — Я очень хорошо понимаю вас, — вздохнул Кусраб, беря ее за руку. Впервые в жизни Аретнап была благодарна ему за поддержку. Надо сказать, что с того дня его действительно будто подменили, он стал гораздо мягче, время от времени на него находил, если так можно выразиться, приступ сентиментальности. Он заводил с женой разговор, рассказывал ей о своем детстве, об отце, который держал его в ежовых рукавицах, внушая что главное в жизни — это приумножить свое состояние, и произвести на свет наследника. — А теперь я понял, что отец был не совсем прав, — вздохнул Кусраб. — То есть… конечно, все это важно, но еще важнее, чтобы рядом был кто-то, кто понимает тебя. Мне кажется, что я нашел такого человека, — он взглянул на жену. — Я всегда была готова быть вам другом, — отозвалась Аретнап. Хотя в ту минуту она и сама не знала, что чувствовала к нему. — Мне кажется, я был несправедлив к своей дочери. Но я, поверьте, это правда, очень полюбил ее. Аретнап лишь кивнула, слезы помешали ей ответить. — Надеюсь, — продолжил Кусраб, — у нас еще будут дети. — Даст бог! — вздохнула Аретнап. Вторая дочь родилась через год после печальных событий, но видимо, судьба решила вновь жестоко подшутить над Аретнап. Роды были тяжелыми, как ей потом сказала повитуха, поскольку Аретнап, устав мучиться от невыносимой боли, впала в забытье, и очнулась, когда все было кончено. Она лежала в кровати, рядом сидел бледный Кусраб, а врач и повитуха хлопотали над ней. Повитуха обмолвилась еще, что Аретнап сама чуть было не отдала богу душу, к счастью все обошлось, но вот ребенок не выжил. — Это была девочка, — вздохнул муж. Аретнап, не найдя в себе сил ответить, отвернулась, почувствовав, как по щекам потекли слезы. С того дня они с мужем отдалились друг от друга, то хрупкое взаимопонимание и доверие, возникшее было между ними, вдруг исчезло. А еще через несколько лет Кусраба не стало. В последнее время муж полюбил ездить в столицу, как он выражался, повеселиться. Аретнап недоумевала, когда до нее доходили слухи, что мужа и нескольких его приятелей видели в заведениях с сомнительной репутацией. Он ведь был уже далеко не молод, как можно вести себя подобно неразумному юнцу. Одно ее радовало: муж совершенно перестал обращать на нее внимание, и не притрагивался к ней. Она была рада, поскольку чувствовала: они совершенно чужие друг другу. — Я живу как хочу! Советую и вам делать то же, — отмахнулся Кусраб от жены, когда она попыталась воззвать к его разуму. Однажды он попросту не вернулся домой. Ей сообщили, что он скончался в гостиничном номере в столице; ночью у него случился сердечный приступ, и он не успел позвать на помощь. Однако же, Аретнап подозревала, что случилось это не гостинице, а в том заведении, где он так любил бывать. А впрочем, какая разница? Аретнап не хотела больше оставаться одна в пустом доме, который так и не стал ей родным. Она продала земли мужа, доставшиеся ей в наследство, часть вырученного пожертвовала монастырю Благочестивых Сестер, на оставшиеся же купила себе небольшой дом в столице. Она прожила там всего несколько недель, а потом сдала его в наем, и уехала в монастырь. Предварительно она написала настоятельнице, попросила приютить ее, и та с радостью согласилась. — Здесь вы сможете привести свои мысли в порядок и найти покой, дорогая, — улыбнулась ей настоятельница. — Благодарю вас, — отозвалась Аретнап. — Надеюсь, это действительно произойдет. — Время лечит, сестра моя, — развела руками настоятельница. — И вы обязательно поймете: это правда! Мать-настоятельница оказалась права, несколько лет, проведенных в святой обители, вернули Аретнап покой и желание жить дальше. Она много читала, наконец-то у нее появилась уйма времени, которое она стала посвящать любимому делу. Случайно она обнаружила в монастырской библиотеке книгу о лекарственных растениях, ту самую, из-за которой когда-то они поссорились с Кусрабом. За два дня она прочла ее от корки до корки, а вскоре в библиотеке не осталось ни одной книги, которую бы Аретнап не изучила. Кроме того, она полюбила помогать святым сестрам готовить различные снадобья и лекарства; к ним приезжали иной раз даже из королевского дворца, заказать целительные кремы и притирания для красоты кожи рук или лица для какой-нибудь из знатных дам, или же за лекарством для их родственников. Вскоре Аретнап получила письмо от Ргита. Она чрезвычайно обрадовалась, поскольку давно не получала известий от своего кузена, он уехал из города, когда она была еще совсем маленькой, долго служил в самом отдаленном гарнизоне, потом вернулся в столицу, помогал первому министру разоблачить заговор, потом они оба возвели на престол нового короля Нотирта, а вот теперь, когда его величество скоропостижно скончался, Ргит, как оказалось, женился на его вдове. Аретнап ответила на его письмо; она была безумно рада за кузена, он бесспорно заслуживал счастья. О себе она написала сухо, лишь о том, что после того, как у нее никого не осталось, была вынуждена продать дом и уехать. Заодно Аретнап спросила кузена, не будет ли он против, если она навестит его, когда приедет в столицу. Она все чаще стала подумывать о том, что слишком уж злоупотребляет гостеприимством монахинь, а стать одной из них… Аретнап тщательно, как и советовала ей настоятельница, все обдумала и пришла к выводу, что все же ее место не здесь. Ответное письмо пришло быстро: Ргит предлагал ей место первой статс-дамы при дворе новой королевы, и Аретнап, еще раз все тщательно взвесив, приняла его предложение. Сейчас, сидя на верхней площадке Башни смерти, она думала, не совершила ли ошибку? Если бы она осталась в монастыре, то жила бы спокойно, и ей не грозила бы мучительная смерть. Но с другой стороны, если бы она не вернулась, то не встретилась бы с господином Нушроком. С тем самым, как она с удивлением обнаружила, сказочным рыцарем из детства. Ей было лет шесть, она играла со своими приятелем, сыном кухарки, а кузен и его друг сидели в гостиной, о чем-то беседуя. Аретнап, замирая от восторга, рассматривала гостей своей матушки, и они с приятелем без конца теребили их, требуя показать шпагу с блестящим эфесом. — Девушкам пристало интересоваться украшениями, брошками там, или бог весть чем! — смеялся Ргит. — Вот видишь, какая у тебя отважная сестра, — улыбался его друг. — Мне следовало привезти с собой мою дочь, думаю, они подружились бы. Аретнап вздохнула: хочется верить, что с ним все хорошо. Пусть он поправится окончательно, и никто больше не причинит ему вреда! О, пусть только ее выпустят отсюда, и она никому больше не позволит огорчить господина Нушрока, сделать ему больно. Она ни на миг не покинет его, будет рядом днем и ночью. Пусть даже он и не взглянет в ее сторону. На лестнице послышались тяжелые шаги, и Аретнап вновь затрясло: возвращались ее мучители. Сейчас они отведут ее к Фиргу, и он… — Боже, дай мне сил выдержать это! — прошептала она. — Пусть только все закончится побыстрее. А может быть, они все же проявят милосердие, и убьют ее прямо сейчас, не станут унижать еще больше? Как жаль, что она умрет опозоренной, не сумев оправдаться, но ведь справедливость обязательно должна восторжествовать. Ее кузен и господин Нушрок рано или поздно должны узнать правду, они не могли поверить в ее виновность. Значит, можно умереть спокойно! Если бы только увидеть его, хотя бы один единственный раз, — подумала она. Господин Фирг собственной персоной вышел на площадку в сопровождении стражников. Бросив беглый взгляд на съежившуюся то ли от холода, то ли от ужаса Аретнап, он кивнул своим провожатым. Не говоря ни слова, они приблизились к ней и принялись снимать с ее ног кандалы. — Вы… уже пора? — хрипло проговорила она. Стражники, закончив свою работу, по-прежнему не произнеся ни звука, отошли к лестнице. Фирг протянул ей аккуратно сложенный теплый плащ и, глядя в сторону, чтобы не встречаться с Аретнап взглядом, проговорил: — Вы свободны, сударыня!