Сокровище

Осталось совсем немного, нужно набраться терпения, несмотря на то, что с каждым днем его остается все меньше и меньше. Мать, помнится, всегда повторяла, что никогда не стоит торопиться, особенно если тебе нужно «хорошенько обстряпать какое-нибудь дельце». — Главное, сын мой, не терять хладнокровия, — говорила она, — излишняя суета и торопливость лишь навредят. Этому меня научил твой покойный батюшка, мир праху его. Цертих, конечно же, понимал, что речь идет о его настоящем отце, а не о том, кто таковым считался. Его он помнил смутно, господин Катсорп остался в памяти совершенно невзрачным и неприметным человеком, который время от времени принимался учить их с братом играть в шашки или же вел их гулять в сад, рассказывая какую-нибудь глупую историю о любви розового куста к прекрасной бабочке. Цертиху казалось, что только маленькие глупые девчонки могут приходить в восторг от подобного бреда, да еще его младший братец. Недаром же его нарекли в честь того, кто, кажется, так никогда и не понял, что мать облапошила его самым невероятным образом, всю жизнь наставляла рога, а он и не догадывался. А вот «дорогого крестного», в честь которого Цертих получил свое имя, он помнил прекрасно. Все игрушки, которые они с братом получали в подарок, когда были детьми, дом, экипажи, прислуга, — словом, все, чтобы они вели жизнь, как любила выражаться мать, достойную, — все это обеспечил им господин Цертих-старший. Когда его казнили, мать рыдала так горько, то Цертиху-младшему даже стало немного жаль ее. Она кричала, что их жизнь теперь кончена, а виноваты во всем новый король и его первый министр вместе с маршалом Ргитом. И они дорого должны заплатить за это, уж мать позаботится. После этого она и сообщила Цертиху-младшему, что старший на самом деле приходился ему родным отцом. Цертиху исполнилось тринадцать лет, когда мать, вернувшись из столицы, забрала их с братом, увезла в какую-то дыру, поселила в небольшом доме и приставила слугу, который готовил, убирал и исполнял все мальчишеские прихоти. Мать наведывалась изредка, чтобы навестить их с братом, иногда она приезжала не одна, а вместе со своим новым знакомым, господином Нелютом. В один прекрасный день она обрадовала сына, что отныне его судьба — стать королем. Мать часто донимала Цертиха рассказами о том, как они скоро завоюют все Королевство, да и вообще весь мир будет у их ног. Но вскоре мать уехала, и… больше Цертих ее не видел. Им с братом сообщили, что ее схватили, и участь ее отныне незавидна. Пришлось Цертиху и Катсорпу возвращаться домой, где их ждало еще одно неприятное известие: все имущество матери отошло в казну, у них остался лишь тот дом, что достался от отца. Цертих возблагодарил покойного батюшку за сметливость, иначе пришлось бы им с братцем просить милостыню. Поначалу Цертих жалел мать, а Катсорп так и вовсе был безутешен. Но потом, чем больше проходило времени, тем чаще Цертих стал задумываться о том, что именно мать погубила их с братом будущее, ведь именно из-за нее они вынуждены прозябать в глуши и безвестности. Вскоре он и вовсе возненавидел ее, стал думать, что она получила по заслугам. Уж если ты взялась за такое дело, так нужно было подготовиться, продумать тщательный план и найти надежных людей, на которых можно положиться, а не брать в помощники недоумка Нелюта. Вскоре младший братец Катсорп вырос и вбил себе в голову, что обязательно должен отправиться в столицу. — Мне душно здесь, в этой глуши, — жаловался он. — Поезжай, — пожал плечами Цертих, — может быть, удача улыбнется тебе. Честно говоря, ему хотелось, чтобы брат навсегда исчез из его жизни, поскольку поместье, оставленное отцом, хоть и было довольно-таки большим и приносило неплохой доход, но… к чему лукавить, двоим там было тесно. Катсорп, как это бывает с молодыми повесами, оказавшись при дворе, пустился во все тяжкие, еще немного и Цертих мог бы праздновать победу, и ему бы не пришлось даже пачкать руки самому. Но тут вдруг он узнал, что Катсорп (а брат, несмотря ни на что, был бесхитростным человеком, всегда делился с ними любыми своими секретами) близко сошелся с самой принцессой Азокертс. И вот тут Цертиху пришла в голову блестящая мысль: при помощи своего брата он сделает то, что не удалось его матери и отцу. Завоюет для себя трон. Конечно, придется потрудиться, будет очень тяжело, и риск огромен, но игра стоит свеч. Прежде всего он внушил (и без особого труда) Катсорпу, что они должны отомстить королевской семье за смерть матери. И начать стоит именно с принцессы. — Да, — пожал плечами Катсорп, — но я… кажется, прости меня, брат, люблю ее. — Ну и люби себе на здоровье! — расхохотался Цертих. — Я же не прошу тебя обманывать ее или что-нибудь в этом роде. Просто мы сделаем ее своей сообщницей. А раз у вас все так далеко зашло — тем лучше. Это только упрощает дело. Катсорпу и впрямь повезло, потому что принцесса, судя по всему, влюбилась в него по уши, и готова была за него в огонь и в воду. Все шло по плану: Катсорп убедил дурочку, что не может без нее жить, ее родственники дали согласие на свадьбу. Цертих получил письмо от брата, тот писал, что едет домой, дабы приготовить все к свадьбе. План созрел мгновенно, и он тут же выслал троих самых преданных людей навстречу милому братцу. — Все сделано, как приказывали! — доложили ему через несколько часов. — Прекрасно! — кивнул Цертих. Наемники были, разумеется, щедро вознаграждены, а самому Цертиху оставалось только ждать. По прошествии некоторого времени он «заволновался» и велел слугам прочесать лес. Труп королевского гвардейца нашли на узкой горной дороге, тело же самого Катсорпа — на дне ущелья. Второго гвардейца не нашли, что «навело на мысль» о том, кто именно все подстроил. На самом же деле останки этого несчастного нашли свой последний приют неподалеку от места трагедии, и вряд ли кто-нибудь отыщет их теперь… Цертих же отправился в столицу «требовать правосудия». Он мог гордиться собой, так как расчет оказался верным: королевское семейство возмутилось, услышав намеки на свое участие в подлом убийстве, а вот принцессе Азокертс его слова запали в душу. Ну, а дальше все было совсем просто: пара задушевных бесед с этой дурочкой о ее незабвенном Катсорпе, толика сочувствия ее горю, немного участия и готовность всегда и во всем помочь, — и девчонка бросилась в его объятия. Стоит признать, что это было одним из самых приятных моментов за долгое время и превосходная награда Цертиху за все волнения, что довелось пережить. Катсорп же, как выяснилось, оказался полным профаном и тюфяком, поскольку такой трофей сам приплыл к нему в руки, а он им так и не воспользовался. Оставалось совсем немного; Азокертс готова была на все ради него, а кроме того он сумел внушить ей настоящую жгучую ненависть к родному семейству. — Они отняли у вас жениха, ваше высочество, — постоянно нашептывал он ей, нежась в ее объятиях, — а теперь и вовсе забыли о вас. Им плевать на то, как сложится ваша судьба. Ваш брат теперь занят только собой. — И этой несносной Росинкой, — согласилась с ним Азокертс. — Она словно околдовала их всех. — Тогда, — протянул он, — нам пора действовать. Просто убить эту женщину было бы слишком рискованным, и Цертих решил действовать хитрее. Следовало сделать так, чтобы она сама покончила с собой, а все вокруг были уверены в том, что королева сошла с ума. Хвала всем богам, в спальне ее величества имелась небольшая потайная комната (Азокертс знала об этом и сообщила ему). Именно там по ночам прятался юный кузен Азокертс Алис, который, как только служанки удалялись к себе, а Росинка засыпала, на цыпочках пробирался в комнату, открывал окно, а потом возвращался в убежище и, приложив к губам глиняный кувшин, начинал звать королеву. Потом они с Азокертс приказали ему надеть белый плащ и, дождавшись темноты, выйти из тайной комнаты, встать в оконной нише, как раз напротив зеркала. Напуганная королева, осветив его фонарем, увидела закутанную в белое фигуру, и это должно было окончательно убедить ее в том, что она повредилась рассудком. Она бросилась бы бежать, а Алис должен был следовать за ней по пятам и помочь королеве — она упала бы с лестницы и разбилась. Но это на крайний случай, если Росинке все же не хватило бы смелости сделать все самой. А дальше все совсем просто: король не вынесет горя от потери любимой жены и покончит с собой (за щедрое вознаграждение найдется немало головорезов, готовых поднести ему яд), и трон займет его младшая сестра. Он же, как ее законный супруг, станет королем. Прежде всего он подпишет указ о том, что младшие брат и сестра Азокертс не могут быть признаны наследниками, так как не имеют отношения к королевской семье. Потом они с женой прикажут выслать Анидаг с детьми из столицы, маршал отправится служить к самым дальним границам. Что же касается господина Нушрока, то он отправится в ссылку вместе с дочерью и внуками. А если будет выказывать недовольство… что ж, Цертих придумает способ расправиться и с ним. Всему свое время. Цертих досадливо поморщился: все же все-таки это мучительно тяжело — сидеть и ждать. Если бы он только мог, то со всех ног помчался бы во дворец. В это самое время слуга доложил ему о приходе Азокертс, и Цертих вздохнул с облегчением: наконец-то! Все всяких сомнений она принесла добрые вести. Цертих довольно улыбнулся, от его недавней досады не осталось и следа, и вышел навстречу принцессе. — Дорогая моя, — улыбнулся он, — я ждал вас. Ну, как наши дела? — Хуже некуда, — тяжело вздохнув, ответила она. Цертих чуть было не взвыл от злости! Неужели все полетело в тартарары, и по чьей, интересно, вине?! — Что такое? — голос подвел его, предательски дрогнув. — Мой дед все испортил! — всплеснула руками Азокертс. — Он случайно увидел, как она выбежала из своей спальни, пошел за ней… Она уже собиралась броситься вниз с башни! Все как мы задумали, милый, — в ее голосе зазвенели слезы. — Ты — гений, все блестяще придумал. — И какой черт принес туда господина Нушрока?! — процедил Цертих, скрипя зубами от злости. — Черт бы его побрал! — А хуже всего то, — продолжила Азокертс, — что Алис подвел нас. Он случайно оставил плащ на видном месте. И теперь все знают, что она не спятила, а кто-то пытался напугать ее. — Идиот! — взревел Цертих. — Проклятый мальчишка! — Ума не приложу, — поддакнула Азокертс, — как он мог так оплошать! — Мы сами во всем виноваты, — скривился Цертих, — никому нельзя доверять, все нужно делать самим. — И что теперь делать? — растерянно взглянула на него Азокертс. — Мой брат рвет и мечет… — Ничего, — осклабился Цертих, — просто… наш с тобой триумф, сокровище мое, — с этими словами он обнял Азокертс за талию, — немного откладывается. Начнем все с самого начала. Нехотя он отпустил Азокертс, прошел к своему бюро и принялся рыться в ящиках. Наконец, на самом дне одного из них он отыскал что нужно. — Вот, — он протянул Азокертс небольшую серебряную табакерку, — внутри этой премилой вещицы наше с тобой спасение. — Что это? — не поняла Азокертс. — Ты знаешь что-нибудь такое, что ест или пьет только королева? — вопросом на вопрос ответил Цертих. — Надо подумать, — протянула Азокертс. — Кажется… да, верно! Ежевичный мармелад. А еще — засахаренные орехи. Брат же терпеть их не может, дед вообще сладкого не ест, потому что говорит, что в нем хорошего. Мать точно так же мармелад на дух не переносит. Что же до орехов, то ей от них становится плохо, начинают слезиться глаза. Поэтому она к орехам не притрагивается. А сестра унаследовала от матери этот недуг. — Прекрасно, — обрадовался Цертих. — Тогда нужно регулярно подмешивать порошок, который находится в этой табакерке, в сладости ее величества. И через каких-нибудь пару-тройку недель мы избавимся от нее.