Сокровище

Катсорп был совершенно сбит с толку: он-то уже обдумывал план побега из столицы, поскольку ему совершенно не улыбалось окончить свои дни в тюрьме за то, что вернулся в город без разрешения, да еще, в довершение всех несчастий, его застукали с поличным на месте преступления. И здесь, стоит заметить, опять все пошло наперекосяк. Ведь Катсорп получил четкое указание: довести, так сказать, дело до конца, и получить на свидании с принцессой свой трофей. Потом он уехал бы и тайно бежал за границу, и там уж никто бы его не смог достать. Честно говоря, Катсорп терялся в догадках, что именно задумал его старший братец, и зачем, собственно, все это понадобилось. Он тихо жил себе в имении, тратил наследство, оставленное ему родителями и крестным. Крестный, надо заметить, был у них с братом, судя по всему, человеком весьма дальновидным, а сверх того — богатым. Катсорп практически не помнил господина Цертиха, когда тот был казнен, он был еще слишком мал. Однако же, и матушка, и старший брат, названный, кстати сказать, в честь крестного отца, всегда отзывались о нем с почтением. — Он был очень умным человеком, — любила повторять мать. — И мы с мужем были всем обязаны господину Цертиху. Кроме того, он души не чаял в вас, мои дорогие дети! Помните же об этом и чтите его память. — Да, матушка, — кивнул брат, — вы можете быть спокойны, мы с братом не забудем доброту нашего крестного. Им с братом действительно было за что благодарить крестного отца, так как незадолго до смерти он тайно перевез почти все свои богатства (а мешков с золотом и ларцов с драгоценностями у него был предостаточно) в старый дом, который некогда принадлежал родному отцу Катсорпа, и который теперь принадлежал старшему брату. После казни крестного все его имущество, включая и родовой замок, отошло в королевскую казну, а чуть позже то же самое произошло и со всем состоянием матери. Ее дом, драгоценности и даже экипажи, — все было конфисковано. Дом же первого мужа, а равно и состояние крестного не тронули, поскольку ими к тому времени целиком и полностью распоряжался старший брат. — Наш отец, то есть, я хочу сказать, крестный отец, разумеется, — сказал Катсорпу старший брат, — действительно был очень предусмотрителен. Он обеспечил нам с тобой безбедное существование. — Это же дом нашего отца, — пожал плечами Катсорп. — Ну да, — согласился Цертих. — Но вот только порядок в нем поддерживается (и уже в течение многих лет) на деньги крестного. — Ты прав, пожалуй, — улыбнулся Катсорп, — нам с тобой несказанно повезло! — Именно, — усмехнулся брат, — у нас с тобой не отобрали этот дом только благодаря предусмотрительности крестного, а еще мы с тобой молоды, свободны, и… у нас развязаны руки. — О чем ты? Цертих снова как-то зловеще усмехнулся и положил руку ему на плечо: — Мы с тобой не станем просто так сидеть в этой глуши и довольствоваться своим положением. Если бы нашей матери повезло чуть больше, то… все было бы иначе! Поэтому мы с тобой, братец, обязаны сделать то, что не удалось нашей матушке. — Ты… ты… — у Катсорпа пропал дар речи, и натурально затряслись поджилки, — ты спятил?! Неужели тебе мало того, что случилось, ты так стремишься на плаху следом за матерью? — Нет, — расхохотался Цертих, — я не собираюсь устраивать заговоры и свергать короля. Я не такой идиот! В отличие от маменьки и ее любовничка Нелюта, я прекрасно понимаю: пока за короля стоит армия, его будет трудно победить. Тем более, что у меня даже и кучки вооруженных кретинов нет, как у Нелюта. А уж если за короля стоит и знать, и даже нищие голодранцы, то тут и говорить не стоит. Да, я помню честолюбивые мечты матери: она хотела посадить меня на трон, но… Я был бы круглым дураком, если бы питал ложные надежды. Нет, я не планирую заговор против короля, но это не означает, что я откажусь от мести. — Мести? — пролепетал Катсорп, глядя на брата с ужасом. — Что ты хочешь этим сказать? — Только то, что уже сказал! — раздраженно бросил ему в ответ Цертих. — Я хочу отомстить им всем: королю, его матери, господину первому министру и, разумеется, маршалу Ргиту, поскольку именно их стараниями была убита наша с тобой мать. И ты, Катсорп, обязан помочь мне! Неужели ты желаешь, чтобы смерть нашей дорогой матушки сошла мерзавцам с рук? — Конечно, нет, — принялся уверять брата Катсорп, — я целиком полагаюсь на тебя, если ты считаешь, что так нужно, я готов тебе помочь. — Вот и прекрасно! — обрадовался Цертих. — Ты напишешь его величеству письмо, сообщишь, что просишь прощения за свою вероломную мать, отрекаешься от всех ее злодеяний, ну и в таком духе. Потом — поедешь ко двору, освоишься там, заведешь знакомства, а затем… У короля есть младшая сестра, и говорят, она весьма недурна собой, так что эта часть нашего плана не будет предоставлять для тебя неудобств. Катсорп выполнил все в точности, что приказал ему старший брат. Если уж начистоту, ему было наплевать и на мать, и на Цертиха, и на все его планы мести. Он просто подумал, что жизнь при дворе гораздо веселее и приятнее прозябания в провинции; он поедет в столицу и начнет вести светскую жизнь, а там уж, если брат станет слишком досаждать, найдет способ отделаться от него, если к тому времени Цертих сам не откажется от своего плана. Так оно и произошло: Катсорп очень быстро освоился при дворе, и ему, к чему скрывать, нравилась веселая и праздная жизнь, которая тут же затянула его в водоворот развлечений и наслаждений. Он почти и не вспоминал о брате, ему казалось, что их с Цертихом договор — просто глупость, которой не следует предавать значения. Он уехал из дома и теперь больше не зависит от Цертиха. Кроме того, вдали от брата Катсорп чувствовал себя гораздо увереннее, несмотря на то, что Цертих все равно контролировал каждый его шаг, присылая каждую неделю длинные-предлинные письма, содержавшие подробные инструкции по поводу того, как следует себя вести. Впрочем, Катсорп вскоре понял, что ему вовсе необязательно слепо следовать советам старшего брата, в конце концов у него и своя голова на плечах имеется. Правда, когда произошла та идиотская история с дуэлью, и его выслали из города, Цертих был крайне недоволен. Он даже ударил Катсорпа, крича, что тот безответственный мерзавец, который погубит все дело. Ну, а как еще было поступить Катсорпу, когда жена казначея сама была не прочь пококетничать с ним, ей до смерти надоел муж и хотелось новых ощущений. А Катсорпу нравился ее веселый нрав, не говоря уж о том, что она не была стеснена в средствах. Кто же знал, что муженек у красавицы просто бесноватый; он застал парочку в самый неподходящий момент, избил неверную жену, спустил Катсорпа с лестницы, а на другой день прислал ему вызов на поединок. Уклоняться Катсорп не стал, потому что его сочли бы бесчестным трусом, с которым зазорно даже рядом стоять. Разумеется, скандал дошел до самого короля; казначея посадили под арест, а Катсорпа попросту выслали из столицы. Цертих пришел в ярость и набросился на младшего брата с кулаками: — Ты просто болван! — кричал он. — Чуть было не погубил все дело, столько времени псу под хвост. Теперь нам придется начинать все с самого начала! Хорошо еще, — смягчился он, — что ты выполнил хотя бы первую часть моего плана. План Цертиха заключался в том, что Катсорп должен был влюбить в себя принцессу Азокертс, соблазнить ее и полностью подчинить себе. «Она должна стать послушной марионеткой в твоих руках, обязана в рот тебе смотреть. Если ты скажешь ей шагнуть в огонь, она обязана это сделать, если ты велишь ей зарезать родную мать — должна взять нож и зарезать! Разумеется, это небольшое преувеличение, но принцесса должна любить тебя слепо и бездумно, быть готовой ради тебя на все!» — таков был приказ Цертиха. Катсорпу удалось познакомиться и сблизиться с принцессой, и она, кажется, действительно очень привязалась к нему. Проблема была в том, что он сам не чувствовал к ней абсолютно ничего. Конечно, Азокертс была милой и доброй девушкой, прекрасно воспитанной, образованной, как и подобает принцессе. Ко всему прочему она весьма недурна собой, мало кто из придворных дам сможет с ней сравниться по красоте, и если она кому и уступает, то только собственной матери. Но несмотря на все это, Катсорп почему-то оставался равнодушен к ней. Возможно, если бы ему не приходилось постоянно думать о планах своего брата и дрожать от страха, что однажды их могут разоблачить, он смог бы взглянуть на принцессу по-другому. А может быть, все дело в том, что госпожа Аклеб, жена казначея, слишком уж запала ему в сердце. Ах, если бы только им удалось сохранить тайну и по-прежнему встречаться! Она была такой страстной, такой пылкой любовницей, вряд ли кто-нибудь сможет с ней сравниться. А как он любил, когда она распускала свои роскошные огненно-рыжие волосы, и они словно водопад струились по ее округлым белым плечам… Где-то она теперь? Ходили слухи, что после того как муж жестоко избил ее, он отобрал у нее все наряды и драгоценности, которые некогда подарил, а после велел убираться из дома. Ей, бедняжке, ничего не оставалось, кроме как уйти в монастырь. Цертих же рассердился на брата настолько, что пригрозил лишить его содержания, если тот откажется выполнять то, что от него требуется. Пришлось, скрепя сердце, подчиниться, поскольку, если бы Цертих лишил его содержания и отказался выплатить долги, Катсорпу пришлось бы несладко. Поэтому он принялся писать любовные письма принцессе, уверяя ее, что никого и никогда не полюбит кроме нее. Вскоре она ответила ему, а потом все чаще стала писать о том, что хотела бы вновь увидеться. — Это твой шанс! — просиял Цертих, узнав обо всем. — Немедленно отправляйся в столицу, поселись где-нибудь в тихом уголке и пригласи принцессу Азокертс на свидание. А там уж, будь любезен, доведи дело до конца. Она должна стать твоей! — Хорошо, — покорно кивнул Катсорп, — я все сделаю, не переживай! Однако, свидание не состоялось. Судя по всему, принцесса кому-то проболталась, или же среди ее людей нашелся предатель, который выдал их королю. К Катсорпу в дом явились солдаты и заявили, что он находится под арестом до особого распоряжения его величества. Несколько дней Катсорп был сам не свой и уже распрощался с жизнью. Если королю все известно об их с Азокертс свидании, его могут обвинить в оскорблении принцессы королевской крови и приговорить к смерти. Когда за Катсорпом явились, дабы отвезти во дворец, он пришел в ужас и уже мысленно попрощался с жизнью. Его привели прямиком к королю, и в присутствии всего своего августейшего семейства его величество объявил, что Катсорп, дескать, обесчестил его сестру. Катсорп пытался сказать, что все это неправда, он принцессу и пальцем не тронул, но тут первый министр господин Нушрок выступил вперед, сказав, что теперь Катсорпу остается одно — жениться на принцессе. Сначала Катсорп чуть было не рассмеялся от счастья: кто бы мог подумать, стать мужем принцессы, породниться с королевской фамилией, можно ли даже вообразить подобную удачу! Однако, пыл тут же остудили: Нушрок заявил, что после свадьбы Катсорп и Азокертс должны будут уехать в провинцию и жить там. Более того, титул принцессы крови Азокертс утратит, никакого сказочного богатства за ней в приданое не дадут, ну и в довершение всего, во дворце ей и ее супругу будут не рады. Стоило только представить, что им придется окончить свои дни в провинции, в родовом замке Катсорпа, где, к тому же, с ними под одной крышей будет жить и Цертих, сразу же хотелось выть от тоски. Ко всему прочему, Цертих вряд ли придет в восторг, ведь опять его план пошел прахом. И что теперь делать? Необходимо все обдумать и обсудить с братом, а значит, нужна отсрочка. Катсорп попросил у королевской семьи позволения остаться с предполагаемой невестой наедине, дабы поговорить с ней. — Милый! — Азокертс обняла его за шею, принялась исступленно целовать. — Я так счастлива, ты себе не представляешь! Все разрешилось наилучшим для нас образом, правда? Теперь мы станем мужем и женой, уедем… Почему ты молчишь? — она отстранилась от него, заглянула в глаза. — Ваше высочество, — улыбнулся он, — я… да, конечно, я счастлив. Но поймите, не стоит торопиться, следует хорошенько все обдумать. — Тут нечего думать, — пылко воскликнула она, — мы же с тобой любим друг друга. и нам никто не нужен. Я поеду с тобой хоть на край света. Даже если мы вынуждены будем жить в землянке, все равно я не откажусь от тебя! У Катсорпа чуть было не вырвалось, что он-то вовсе не горит желанием жить с Азокертс в землянке, но вовремя прикусил язык. Он молчал, глядя в глаза принцессе, отчаянно пытаясь найти выход из ловушки, в которую сам себя загнал. — Когда же мы уедем, дорогой? — Азокертс снова прижалась к нему, нежно провела рукой по волосам и поцеловала. — Я хочу как можно скорее стать твоей женой по-настоящему. — Послушай меня, сокровище мое, — Катсорп чуть отстранился от нее, — ты только не волнуйся. Мы обязательно поженимся, как ты того желаешь. Но сначала… нужно все подготовить для нашей свадьбы и, разумеется, для твоего приезда в мой замок. Я же не могу привезти тебя в пустой и заброшенный дом, верно? Это недостойно тебя. — Раз ты так считаешь… — И поэтому мне нужно сейчас уехать. Нет, не надо грустить, сокровище мое, — заметив, что глаза Азокертс наполняются слезами, Катсорп вновь привлек ее к себе, — это всего на несколько недель! Я подготовлю нашу свадьбу и вернусь. И тогда уже никто нас не разлучит, клянусь! — Раз ты так хочешь, — вздохнула Азокертс, — пусть так и будет. Твое слово — закон для меня, но молю тебя об одном: не задерживайся! Катсорп вздохнул в облегчением: кажется, он получил отсрочку, у него есть время посоветоваться с братом, все обдумать и принять окончательное решение.