Сокровище

— Я вас ненавижу, слышите! Всех вас! — принцесса Азокертс еле сдерживала слезы. Гнев, ярость и разочарование переполняли ее. Подумать только: ее собственная семья, кровные родственники решились на такое страшное предательство. Даже дед, человек, который, казалось, всегда любил и понимал ее, готов был прийти на помощь, и тот отвернулся от нее. — Послушай, сестра, — покачав головой, мягко произнес король, — давай поговорим спокойно, умоляю тебя, успокойся. — Я не желаю успокаиваться, — Азокертс топнула ногой, — и ты не надейся, что сможешь обмануть меня своей снисходительностью. Теперь я знаю цену всем твоим лживым речам, дорогой братец. — Азокертс, — строго взглянул на нее дед, — твой брат прав, прежде всего тебе нужно успокоиться. А потом — сделать над собой усилие и выслушать то, что мы хотим тебе сказать. — Я больше вас видеть не могу! — закричала она. — Как вы посмели вмешиваться в мои дела?! Да если вы хотя бы пальцем тронете Катсорпа, я… — Довольно! — не выдержала мать. Все время пока дед и брат тщетно пытались воззвать к благоразумию Азокертс, ее мать не проронила ни слова, она молча стояла, скрестив руки на груди и слушала разгоревшуюся перепалку. — Ты хочешь, Азокертс, чтобы об этом отвратительном скандале и твоем позоре уже сегодня к вечеру говорил весь дворец, завтра — вся столица, а через день — все королевство?! — Я хочу, — не помня себя, вскричала Азокертс, — чтобы вы оставили меня в покое! Повторяю: я ненавижу вас за вашу подлость! — Я прошу вас, — мать, отвернувшись от нее, обратилась к испуганно притихшим фрейлинам, — оставить нас с дочерью одних. И думаю, излишне напоминать: все, что вы только что услышали, не должно покинуть стен этой комнаты. Отец, и вы, ваше величество, вы тоже, если можно, оставьте нас, — улыбнулась она деду и брату, — я хочу поговорить с дочерью с глазу на глаз. — Как скажете, матушка, — отозвался брат. — Держи себя в руках, Анидаг! — глядя ей в глаза, произнес дед. Впрочем, он мог бы не тратить слов, поскольку Азокертс прекрасно видела: мать не на шутку разозлилась. Когда она смотрела вот так, чуть прищурившись и плотно сжав губы, это был верный признак того, что ничего хорошего от нее ждать не приходится. Юная принцесса не ошиблась: как только дед и брат вышли за дверь, мать резко повернулась к ней и отвесила пощечину. — Это тебе за то, что надерзила своему брату и наговорила гадостей деду! — отчеканила она. — И не надейся, что твоя мерзкая выходка на сей раз тебе сойдет с рук, мое терпение лопнуло, Азокертс! Она, разумеется, без обиняков заявила матери, что ей абсолютно наплевать, мать может сколько угодно пугать ее наказанием, бить, даже запереть на ключ, — это не поможет. Азокертс все равно найдет способ и сбежит отсюда куда глаза глядят, пусть она не будет больше принцессой крови, но зато она будет счастлива. Потому что рядом будет человек, которого она безумно любит! Катсорпа она впервые увидела во дворцовом парке. Это случилось примерно полтора года тому назад: Азокертс гуляла в обществе своих фрейлин и госпожи Орбод, своей воспитательницы. Азокертс уже собиралась вернуться во дворец, как вдруг к ним приблизился незнакомый молодой человек, учтиво поклонился и попросил разрешения побеседовать с одной из фрейлин. — Если позволит ее высочество, разумеется, — ответила ему госпожа Орбод. — Вы… так вот вы какая, юная принцесса! — кивнув Азокертс, он вновь поклонился чуть не до земли. — Простите меня! — тут же смешался он. — Но просто все дело в том, что о вашей красоте ходит столько слухов, и я мечтал увидеть вас хотя бы издали. — Вы мне льстите! — зарделась Азокертс, протягивая ему руку. — Катсорп. К вашим услугам. С этой минуты я ваш верный раб, ваше высочество! — отозвался он. — Вы, кажется, хотели поговорить с кем-то из фрейлин? — спросила Азокертс. — О, теперь это не имеет никакого значения, ваше высочество, ведь я вижу и говорю с вами! Потом они встретились на приеме у его величества; Азокертс впервые было позволено присутствовать там, раньше ей это не дозволялось, поскольку она считалась еще слишком юной. Катсорп приблизился к ней и незаметно отвел к окну, дабы перекинуться парой фраз. — Такая скука эти торжественные приемы, правда? — подмигнул он ей. — Вы так думаете? — мгновенно смутилась Азокертс. — А вы считаете иначе? — просто ответил он. Азокертс не выдержала и рассмеялась. Она сама не понимала, почему, но рядом с этим человеком ей было удивительно легко. С того дня они виделись время от времени, когда удавалось улучить свободную минуту; Катсорп рассказывал ей разные веселые истории, она смеялась, а он говорил, что ее улыбка освещает все вокруг, точно солнце, выглянувшее из-за облаков. Азокертс и сама не заметила, как он прочно вошел в ее жизнь и в ее сердце. Она уже и помыслить не могла жизни без Катсорпа. Она почти перестала спать по ночам, неустанно думая о том, как ей признаться ему, сделать так, чтобы он сам, первый понял, как сильно она любит его. К счастью, ее чувства оказались взаимны, и Катсорп подтвердил это. Однажды, когда они встретились, по своему обыкновению, во дворцовом парке, она набралась смелости и осторожно намекнула Катсорпу, что не может помыслить жизни без него. Каково же было удивление Азокертс, когда и он решился на признание: — Я понимаю, что не пара вам, о прекрасная Азокертс! Вы себе не представляете, как тяжело у меня на сердце! Ведь если бы вы мне сказали, что не любите меня, было бы легче, поскольку в этом случае от разбитого сердца страдал бы я один. Теперь же я буду думать только о том, что разбил вам сердце! — Почему вы думаете, господин Катсорп, — дрогнувшим голосом произнесла Азокертс, — будто у нашей любви нет будущего? Ведь я люблю вас, а вы меня, кто или что может нам помешать? — Вы — принцесса крови, ваше высочество, — горестно вздохнул Катсорп, — а я… По сути я изгой, меня принимают тут из милости. Вы же знаете, какое пятно лежит на моем имени и репутации. До Азокертс доходили слухи, что, дескать, господин Катсорп — мот и игрок, но ей не было до этого никакого дела. Во-первых, думала она, каждый человек имеет право время от времени повеселиться, не думая о проклятых правилах этикета. Кроме того, она была убеждена, что оные слухи сильно преувеличены. Господин Катсорп очень добрый и сердечный человек, он никогда не сделал бы ничего предосудительного. — Все это глупости, господин Катсорп. Если вы… позволили себе, скажем, играть в долг, то это не преступление! В этом случае осуждения заслуживают практически все молодые люди, которые бывают при дворе. — Ах, ваше высочество, — горестно вздохнул Катсорп, — я говорю вовсе не об этом. Репутация моя запятнана гораздо больше, неужели вы не знаете, что произошло с моей матерью? Она же государственная преступница! Вот тот крест, который я несу, и увы, это является непреодолимым препятствием, стоящим между мной и вами! — Это все глупости! — отмахнулась Азокертс. — Вы — не ваша матушка, господин Катсорп, и потому не имеете ровным счетом никакого отношения к тому, что она когда-то совершила. Катсорп грустно улыбнулся и взял ее за руки. — Если вы все думали так, как вы, ваше высочество, — тихо произнес он, глядя ей прямо в глаза. — Но к сожалению, я очень часто слышу за спиной шепот, мол, я сын своей матери, и мне нельзя доверять. — Но мне нет дела до других, господин Катсорп! — воскликнула Азокертс. — Я рад, — улыбнулся Катсорп, — и поверьте, очень ценю вашу доброту. Знали бы вы, — помолчав немного, прибавил он, — как я устал от этого. Ведь по правде сказать, я почти не помню своей матери! Она жила в столице, оставив нас с братом на попечение слуг и гувернеров. Кроме того… признаюсь вам, я всегда чувствовал, что не нужен ей. Она больше любила и отдавала предпочтение моему брату. Говорила, он способный и умный ребенок, у него блестящее будущее… На меня же она всегда смотрела свысока, считала, будто я недостаточно умен, не слишком-то красив, не отличаюсь особым рвением к учебе. Словом, я разочаровал ее. У Азокертс дух захватило от этого признания, она будто бы слышала свое собственное эхо. — Боже мой, — произнесла она со слезами на глазах, — вы даже себе представить не можете, как мы похожи! Ведь все, что вы только что сказали — это и мои мысли и слова. Моя мать, как впрочем и все остальные, точно так же обожает моих брата и сестру, а на меня совсем не обращает внимания. И я с одной стороны могу ее понять: мой братец родился наследным принцем, всегда был умным и послушным, стал королем… Другими словами, он оправдал надежды моей матери. Тогда как я мало того, что родилась не наследником престола, но еще и постоянно разочаровываю ее, не понимаю и не разделяю ее мыслей и взглядов… Как хорошо, что теперь рядом со мной вы, господин Катсорп, вам я могу доверять как самой себе! — О прекрасная Азокертс! — вновь повторил Катсорп и, осмелев, обнял ее за талию, притянул к себе. — Вы не представляете, как я рад, что мы с вами нашли друг друга. — Да! — кивнула она. — Вы правы! Он поцеловал ее, и в ту самую минуту Азокертс поняла, что пойдет за этим человеком хоть на край земли. Они продолжали встречаться украдкой и всякий раз говорили только о своей любви. Катсорп уверял, что в ближайшее время обязательно поговорит с королем и первым министром. Катсорп обещал найти нужные слова и убедить брата и деда Азокертс в том, что он человек достойный и станет принцессе преданным и любящим мужем. Она радовалась и предвкушала скорую свадьбу, но тут случилась беда: Катсорпа отправили в ссылку. Разумеется, никакой склоки он не устраивал, все было подстроено, его попросту спровоцировали. Тот негодяй, которого Катсорп вызвал на поединок, насмехался над ним, оскорбил честь его покойной матери. Пусть она была преступницей, но все же, несмотря ни на что, Катсорп почитал ее, ведь она дала ему жизнь. За такое благородство он был достоин восхищения, а король не захотел ничего слушать и выгнал его! Азокертс тайком плакала по ночам, все ее надежды на счастье рухнули по вине бесчувственных людей и подлых завистников! Разумеется, просить брата пощадить Катсорпа она не могла, это означало бы выдать себя, и кто знает, чем все могло окончиться. Скорее всего, брат еще больше разозлился бы на Катсорпа, а Азокертс не желала причинить своему любимому вред. Пришлось смириться с разлукой; Катсорп писал ей письма, в которых клялся в любви и уверял, что непременно придумает что-нибудь, дабы они с Азокертс были вместе. Ей пришлось довериться Яилил, своей фрейлине, чтобы та стала верной помощницей и помогала ей отправлять и принимать письма, а заодно и Алису. Азокертс любила его, как брата, и справедливо рассудила, что он тоже станет ее сообщником и никогда не выдаст. Несколько дней назад Катсорп написал, что тайком вернулся в столицу и живет в доме, который некогда принадлежал его матери. Также он сообщил, что нашел выход из затруднительного положения, в котором они оба оказались. «Я все устроил, любовь моя, мое самое ценное сокровище, и если вы согласны довериться мне, — писал Катсорп, — то приезжайте ко мне, как можно скорее.» Азокертс, все тщательно обдумала и приняла решение ехать на свидание к Катсорпу, не раздумывая. «Наверное, — догадалась она, — Катсорп решил тайно обручиться со мной. Если так, я с радостью соглашусь, пусть он увезет меня хоть за тридевять земель, лишь бы мы были вместе!» Увы, ничего не получилось, поскольку Азокертс всадили нож в спину. Катсорп назначил ей свидание ровно в полночь, и она, тайком собрав свои вещи, предупредила Алиса, чтобы тот ждал ее с оседланной лошадью. Когда наступил вечер, она отпустила всех фрейлин, задула свечи, затем закуталась поплотнее в плащ и уже собиралась тайком покинуть дворец, как вдруг двери в ее покои распахнулись, и на пороге появились брат и дед в сопровождении дядюшки Гурда и заплаканного Алиса. Разразился жуткий скандал: брат заявил, что она — глупая, безмозглая девчонка, которая чуть было не опозорила свою семью, сделав ее посмешищем. — Ты собиралась тайком встретиться с этим человеком, — кипятился милый братец, — ночью! Ты хоть понимаешь, Азокертс, что могло случиться! Да этот человек только того и добивался, чтобы ты бросилась в его объятия, позабыв о своей собственной чести! — И он за это поплатится, — пригрозил дед. — Нет! — испугалась она. — Я прошу вас, дед, и вы, величество… дорогой брат, я прошу вас, не трогайте его! Я сама этого хотела! — Неслыханно! — воскликнули хором брат и дядюшка Гурд. — Если бы мы не перехватили их письма, — продолжил брат, — было бы поздно. — Я не виноват! — всхлипнул Алис в ответ на негодующий взгляд Азокертс. — А с тобой я поговорю особо! — повернулся к своему воспитаннику дядюшка Гурд. — Ты совсем распустился, Алис, думаю, хорошая порка пойдет тебе на пользу. — С тобой мы тоже побеседуем, Азокертс, — дед посмотрел на Азокертс так, что у нее холодок пробежал по спине, — но думаю, лучше отложить важный разговор до завтра. А сейчас ложись спать! — Что вы с ним сделали?! — вскричала она. — Что с господином Катсорпом? Но ни дед, ни брат, ни господин Гурд ничего не ответили, а молча отвернулись от нее и вышли из комнаты. Утром ее почтенное семейство вновь явилось к ней практически в полном составе, за исключением господина маршала и младшей сестры. Все они принялись ругать ее на чем свет стоит. Однако, Азокертс не желала слушать их упреки, ее волновало одно: где сейчас ее любимый. Мать же вышла из себя, накричала на нее, а после, выставив деда и брата за дверь, ударила по лицу. Азокертс было безумно больно и обидно: разве она заслужила такое обращение, в чем ее вина? Только в том, что она полюбила?! — Где он? — потирая щеку, повторила Азокертс свой вопрос. — Что они с ним сделали, мама, я умоляю, скажите! — Твой брат распорядился покуда посадить этого человека под домашний арест, и это все, что я знаю, — ответила мать. — Тебя только это волнует? Ты и в самом деле не понимаешь, что натворила? — Я ничего плохого не сделала, мама, — закричала Азокертс, — я люблю его! — Не говори сейчас о любви, — воскликнула с негодованием мать, — ты в ней ровным счетом ничего не понимаешь! — Я все понимаю, мама! — с вызовом взглянула на нее Азокертс. — И потому ты готова была распрощаться со своей честью, точно какая-то… Ты подумала о том, как на тебя станут смотреть после такого? А ведь эта история мгновенно стала бы известна всем вокруг, и твое бесчестье, повторяю, легло бы на всех нас! — Мне плевать! — Но дело не только в этом, — вздохнула мать и протянула руку, чтобы погладить Азокертс по плечу, но та быстро отстранилась. — Пойми, этот человек не стоит таких жертв. Ты думаешь, он любит тебя, но если бы это было так, он никогда не посмел бы сделать ничего, что могло бы скомпрометировать тебя. Выходит, ему нужно было только одно. А потом он заставил бы тебя страдать, разбил бы тебе сердце. — Это неправда! — крикнула Азокертс. — Вы ничего не понимаете! Вы никогда не понимали меня, вам наплевать на мое счастье, вы думаете только о себе. — Азокертс не выдержала и расплакалась. — Я не хочу вас больше видеть, мама! Ни вас, ни брата, ни даже деда, — никого! А если с Катсорпом что-нибудь случится, я… прокляну вас! Ненавижу! Ненавижу! — повторяла она, закрыв лицо руками. — Азокертс… — мать снова протянула руку, на сей раз для того, чтобы погладить ее по голове. — Не трогай меня! — закричала Азокертс, не помня себя и не обращая внимания на то, что говорит матери «ты». — Не прикасайся! Иди лучше к Амуп, своей любимой доченьке, ее ты любишь, а на меня тебе плевать, поэтому не делай вид, будто тебя волнует мое счастье. Ты просто злишься, поскольку я не хочу делать то, что вы с братом мне приказываете, но я не ваша кукла! — Дочка, — вздохнув, тихо произнесла мать, — девочка моя… Скажи, где я ошиблась? Что я сделала, Азокертс, за что ты меня так наказываешь? — глаза матери заблестели. — Чем я заслужила твое презрение? Мне ведь… очень больно от этого. — Я тебя ненавижу, ты слышишь? — отчеканила Азокертс. — Можешь опять меня ударить, но ничего не изменится. Ты разрушила мое счастье, и я не прощу тебя за это! — она снова разрыдалась. — Если бы мой отец был сейчас здесь, он бы меня понял, он поддержал бы меня, а ты… я видеть тебя больше не могу. Лучше бы умерла ты, а не мой папочка! — вскинув голову, выкрикнула она в лицо матери. У матери задрожали губы: — Азокертс… — шепотом произнесла она и вдруг зажмурилась, сжав ладонями виски. Азокертс хотела крикнуть ей, чтобы убиралась и оставила ее одну, но мать вдруг резко побледнела, отступила на шаг назад и, пошатнувшись, опустилась в кресло, которое, к счастью, стояло поблизости, потому что иначе она упала бы прямо на пол. — Мама! — слезы моментально высохли, и Азокертс почувствовала, как сердце стремительно ухнуло куда-то вниз. — Матушка, что с вами? — Азокертс бросилась к матери, опустилась на колени, взяла ее руку в свои ладони. — Кто-нибудь, немедленно сюда! — закричала принцесса. — Мама, не умирай, — взмолилась она, — прости меня, мама! Я не то хотела сказать, мамочка, ты слышишь меня? Прошу тебя, только не умирай! Быстро вскочив на ноги, Азокертс бросилась к дверям, плача и зовя на помощь.