***
Есть совсем не хочется, но в холодильнике и мыши повесившейся нет, а значит, ситуация — дерьмо. Не измором же себя брать. Ноябрь вступил в свои права пять дней назад, учтиво сообщает шторка экрана, и пора бы начать одеваться теплее — здоровой едва шевелишься, так ещё заболеть не хватало. Поиск свитера и куртки сопровождается недовольными уставшими выдохами: иронично, но это вдохновляет, и за плотными колготами ты тянешься с куда большим энтузиазмом. В довершение образа — рваные чёрные джинсы, носки с банальными жёлтыми листками, затёртые до серости кеды (которые греют ноги лучше половины сапог) и тонкий шёлковый шарф с контуром ромбов по краям. Да, это был один из тех подарков Этив, к которым ты относилась с трепетом как раньше, так и сейчас. В кошельке — скромные остатки налички, основная сумма — на карте. Ты мысленно благодаришь всех богов фриланса, благодаря которым твой аккаунт продолжает пользоваться бешеной популярностью, и хватает даже парочки заказов, чтобы немного прожить без волнений. Проверив всё по два раза, готовишься выйти. Выходишь. В дверях тебя останавливает высокий силуэт в серой одежде. «Что за?..» — с губ мысль не слетает, но по черепу бьёт сильным осознанием, что это опасно. Вбежать в квартиру? Вариант, если удастся схватить нож. А если нет — то что, прыгать? Тут седьмой этаж, не первый и даже не второй. Впереди тебя давно выставлена рука, словно шлагбаум, и волнение за собственную шкуру так очевидно возрастает, что для полного осознания нужно бросить — ни в коем случае не напуганный! — взгляд выше, в лицо силуэту. Бросаешь. — О мой… — сыпется из тебя тонко и тихо, а в ответ на утомлённо безумном лице расцветает кривая улыбка до ушей. Блеск льда из-под светлой чёлки не спутать ни с чем, хоть он и потускнел за годы. — Ну привет, птичка-Грора, — безжизненно, но с облегчением, выдыхает Шербет. В следующую секунду ты одариваешь нахальное лицо звонкой пощёчиной. — Ты что здесь делаешь, Шербет? — говоришь уже будничным тоном и, пользуясь растерянностью новоиспечённого собеседника, — «и это ты так рада меня видеть?!» — живо закрываешь квартиру на ключ. — Давно не виделись, — мужчина потирает лицо в полутрансе. — В гости хотел зайти. — Как мило с твоей стороны, но у меня совершенно нечего жрать. Вообще. Могу не гнать взашей, если пройдёшься со мной в магазин, — оборачиваешься и независимо от Шербета идёшь к лифту. — …Ты изменилась, — наконец, философски выдаёт он. Он, в чьих глазах почти не горит свет. Он, бледный, как смерть, с иссохшим видом, залёгшими мешками под глазами, впавшими скулами и обкусанными губами. В нагромождённой одежде, что скрывает всё тело раза по три, и с медленным шагом. Будто от человека почти ничего не осталось. — Ты тоже… изменился, — справедливо подмечаешь, хоть и мягко. Шербет это знает давно. Двери лифта открываются.***
— И как ты жил последние несколько лет? — Ну как жил. Существовал, — Шербет хохочет, в руках у него — коробка вафлей со вкусом пломбира. — Одновременно с твоим уходом одна ласковая особа заперла меня в психлечебницу, где я времени зря не терял. Сидел, например, и любовался видом из окна. Ещё книги были. И Йос. — Что за Йос? — любопытно смотришь, отвлекаясь от серьёзного выбора: творожная запеканка или медовый торт. — О, это… Йос. Йосафлейм. Такой ярко-зелёный был, когда мы встретились там, непонятный готичный панк. Удачно, но нас вызволили. По отдельности. Вроде бы я наконец свободен, а без него совсем скучно. Мы, конечно, пару раз чуть не убили друг друга, а потом разговорились как-то. Было хорошо. Странное чувство… будто с ним ушёл весь уют из жизни. Выбор делает сам Шербет, уверенно указав пальцем на холодильники. — Бери торт-мороженое. Залечивает любые раны. Проверено. На кассу вы идёте с тем самым тортом-мороженым, а ещё воздушными пирожными и — не одним же сладким закидываться, серьёзно? — пачкой риса, огурцами и помидорами. Друг старых дней осматривает тебя с оценкой и в последний момент докидывает в твою половину на кассовую ленту лоток яиц и пачку молока. Сам Шербет остаётся при пачке пломбирных вафлей. Автоматические двери супермаркета плавно закрываются за вами. — Кто тебя закрыл в белой клетке, гордый кенор? — Имеет значение? То, что к этому приложила свои крылышки наша сволочная с… Ну, ты поняла, — Шербет оборвал фразу на полуслове и принялся упорно втирать носочек сапога в асфальт. Просквозившее негодование говорило только об одном. Ах, Ригатона. — ...По правде, я не обижен. Ей тоже досталось, после нас отдувалась. Кажется, в итоге нашла место в каком-то теле-проекте, только телевизор я сто лет не смотрел и не собираюсь. Шербету не слишком комфортно говорить о Ригатоне, и лучше этот ворох не трогать. Перевести бы тему. — Давно выписали? — действительно интересуешься. — Месяца три назад. — Ну и совпадение, — ухаешь в ноги с горьким смешком. — Какой-то роковой август. — А у тебя что? — жутко улыбается друг. Мысленно отправляешь вверх маленькую просьбу, почти что молитву: хоть бы это не прозвучало как очередной сюжет мелодрамы, переполненный печалью и соплями. Будто это поможет. — Да… всё. Водилась с хорошим человеком, потом на голову обеих свалилось по счастью. Она своё не упустила, а я долго носом воротила. Журналюги в маразме пеной заходились и за меня всё решали. А мне что?.. Просто было комфортно общаться с ним, знаешь, проводить время вместе, делать что-то обыденное. А под конец — всё в трубу. Вообще. По большей части из-за меня. На твоём лице отражается желание чертыхнуться, на лице Шербета — «воу, сопли и драма, вот мы дожили» и немного понимания. — Расстались, значит, — тихо шепчет он. — Не встречались, — поправляешь. — Мы дружили. И поссорились. Так обидно. — …Ты ведь так и не извинилась, — со смехом в голосе подмечает Шербет. Всё же, он слишком хорошо тебя знает. — Не мне тебе читать нотации, конечно, ты и сама всё понимаешь. Наступить на горло ошибкам и гордости всяко лучше, чем киснуть в квартире. — Когда-нибудь, ха-ха. В следующей жи… в следующий раз, — осторожно произносишь. — Если будет шанс встретиться. А что насчёт твоих планов? — Разобрался с документами, чтобы сняли с учёта. С тобой наконец увиделся, — смеётся мужчина, приобняв тебя и чмокнув в макушку. — Остался Йос — а там как повезёт. Пожелай удачи, ангел. — Удачи тебе, — потрепать Шербета по волосам кажется самым естественным, что вообще можно сделать в данный момент. — А почему сейчас? На чай с пирожными не зайдёшь? — Чувствую, — подозрительно шепчет друг. — Что удача нужна сейчас. Взгляд его обостряется и режет льдом, скользит по улице и зданиям, и резко вонзается в чьё-то пальто бордового цвета с кровавым оттенком. — Грора, — Шербет бормочет безумно быстро, как в бреду, — я найду Йоса, и мы уедем из этого проклятого города. И ты уезжай со своим счастьем, подальше, и никому не говори — город-то проклятый, наверняка. Только потому, что я тебе доверяю, подруга, — напоследок хлопает по плечу и бежит через дорогу на красный. Через секунд пятнадцать наблюдаешь, как мужчина в бордовом пальто со всей дури заезжает по челюсти уж больно активному блондину. «День тумаков и встреч, да, Шербет?» — а на лице расцветает ироничная ухмылка. Остаётся только наблюдать, как за неизвестным потихоньку плетётся знакомая фигура в знакомом сером пальто. — Удачи, ангел Грора, — беззвучно шепчешь. Почему? Да так, на всякий случай.