В этом мире

      Организм привыкает ко всему. Психика — вещь гибкая.       Вопросы об отношениях бесят, но вспыльчивость давным-давно переросла в язвительность, и выкручиваться перед журналистами становится всё легче и легче.       Ты привыкла к компании Водаса в своей жизни и даже к этим вопросам.       Ты анализируешь.       Жизнь всё больше напоминала рассказ с уклоном в романтику. Каждая новая встреча с другом всё больше ассоциировалась не с посиделками или прогулками, а с настоящим свиданием.       Как это ещё назвать, когда тебе дарят цветы с регулярной завидностью?       Как это ещё назвать, когда приветствие не обходится без объятий?       Это можно назвать дружбой, если бы только СМИ не гудели. В придачу начала гудеть голова.       — Вы не встречаетесь? — уточнила Этив, оставшись с тобой наедине.       — Ну, мы не начинали, — ты смотришь в окно. Последний день июля попрощался переливчатым закатом — и солнце скрылось за многоэтажкой.       — Стоит признать, что никому не удалось извратить ваши отношения даже в пересказе. Вы смотритесь хорошо и счастливы, как по мне. Может, стать парой — ваша судьба.       На губы наползает ироничная улыбочка.       — Магия дружбы, — смеёшься. — Хотя кто знает, как всё повернётся. Я была бы не про…       Ловишь на себе хитрый взгляд Этив. Кажется, глупость сморозила.       — О, действительно? — она щурится. — Ох. Действительно. Всё ведь уже повернулось.       — Эй-эй! — возмущаешься, — в перспективе! Не всё сразу!       Боже, дай сил переубедить Этив.       Женщина становится серьёзнее на пару мгновений.       — Будучи окрылённой, не дай всё испортить другим. Чувства в зародыше — самые нежные и самые хрупкие.

***

      Очередной наплыв журналистов — а этот ещё и запланированный, судя по настроенному выражению лица Калба.       Рядом снова оказывается Водас — просто потому что вас так оттеснили и окружили. На этот раз вопросы не кажутся странными — что-то о культурной деятельности, о вкусах в моде. Всё спокойно.       Девушка напротив поправляет юбку и влезает в кадр — на удивление это смотрится гармонично.       — Извините за такой вопрос… — журналистка совсем молодая, а ещё будто боится: догадываешься, что она не хочет нарваться на очередной колкий ответ. — Все гадают, состоите ли вы и мистер Водас в близких отношениях… До сего дня никто не получил точного ответа, и…       «Ах, никто не получил точного ответа. Вам как не отвечай — всё мало и мало», — думаешь ты, и даже хочешь высказаться.       Губы не шевелятся. Абсолютно.       Инстинкт самосохранения доведён до идеала. Научиться скрывать честность, искренность. Ты привыкла настолько, что в обратную сторону механизм работать отказался.       Ты застыла во времени.       Колкость не слетает с уст, ровно как и… правда? Нет, но это надежда.       Впервые тебе хочется сказать: «Да, чёрт возьми, состою, и что?»       — Позвольте ответить за неё, — вмешивается Водас, и ты понимаешь, что молчала так долго, что затихли абсолютно все.       Понимаешь, что всё это время отдувалась только ты.       — Мы не состоим в близких отношениях. Алела постоянно говорила это всем, так что перестаньте добиваться от неё иного ответа.       Кажется, на фоне что-то треснуло, и это вовсе не аппаратура.       — Н-но, эм… — девушка нервно перебирает складки пиджака свободной рукой, — к-как же фотографии, где вы проводите время вместе, и ваш летний отъезд… И подъём её популярности…       — Нет. Алела всегда добивалась всего сама. Между нами не было и нет ничего близкого. Разговор окончен.       — Но как вы… — загудела толпа, продолжая забрасывать вас бессмысленными вопросами. Водас отмахнулся на «без комментариев» и осторожно отвёл тебя подальше от назойливых лиц. Всё плывёт в глазах — не понимаешь, почему, пока пепельноволосый не смахивает с твоего лица слёзы.       Вы молчите.       Долго молчите, и всхлипываешь ты так тихо, что никто бы и не услышал.       — Что это… было? — потерянно и глухо выдавливаешь; взгляд упирается в носочки мужских туфель.       — Ты растерялась. Я сделал так, как ты и просила.       Сейчас так хочется вернуться в прошлое и врезать себе. А ещё каждому, кто смел подходить к тебе с микрофоном и камерой. Или от души вмазать Водасу, который продолжает стоять перед тобой как ни в чём не бывало.       — Раньше так сделать не мог? — повысив тон, отпихиваешь мужчину в последний момент – он явно собирался приобнять тебя. Водас вздыхает.       — Для них был лучший момент.       — Ох, но не для меня точно. Просто- просто давай не будем об этом. И вообще не будем.       Ты хочешь остановиться, пока не поздно, но чёрный ком в душе вовсю разрывает тебя. Критический размер обиды и непонимания.       — С тобой временами весело, Водас, но это продолжает приносить боль. Нам лучше расстаться и не видеться никогда. Никакого общения.       — Даже если мы не встречались.       — Мне всё равно, — выпрямив спину, бросаешь фразу ему прямо в лицо.       Уходишь.       Водас не останавливает тебя, потому что слишком хорошо понимает, и ты ему за это благодарна.