Сердце бури

Падме расслабленно лежала на кровати, укрытая тонкой простыней, которая только сильнее очерчивала совершенный контур ее фигуры. Энакин, с полотенцем на бедрах, пристроился рядом и поставил на подушку большое блюдо с засахаренными фруктами. — Что утомился? — шутливо спросила девушка. У нее после бурной ночи слипались глаза, но засыпать не хотелось. Они и так очень мало проводили времени вместе, тратить его еще и на сон было бы просто преступлением. — Да, непростой выдался денек… Она потянулась к нему, и Энакин, улыбаясь, наклонился, чтобы поцеловаться. Тонкие пальчики Падме зарылись ему в волосы, ероша короткие пряди. — Так непривычно, что ее нет, — улыбнулась она. Падаванская косичка сиротливо лежала на комоде. Энакин бросил на нее быстрый взгляд и рассмеялся, заваливаясь на спину. — Поверь, ты единственная, кто будет по ней скучать. Я очень рад, что наконец-то рыцарь, а Оби-Ван, наверное, вообще напьется. Энакин мечтал о совсем другом посвящении, но шла война, и все они получали не то, чего заслуживали, а то, что Орден реально мог им дать. В другие времена ему полагалось бы рыцарское испытание и длительная медитация в каком-нибудь уединенном месте, после которой его бы призвал к себе Совет. Йода произнес бы положенные слова и срезал падаванскую косичку, что символизировало окончание обучения. А за дверями зала Совета его ждала бы Оби-Ван, которую все вокруг теперь могли называть «Мастер Кеноби». Сейчас же перед Советом предстало сразу четырнадцать бывших падаванов, большинство из которых ради посвящения вырвали с передовой. Некоторые явились в зал сразу из космопорта, сам Энакин едва прихромал из палат исцеления. Никто не вызывал их по очереди, они все разом преклонили колени, и Грандмагистр вместо длинной ритуальной речи сказал: — Поднимитесь, джедаи. Властью Совета, волей Силы я объявляю вас Рыцарями Республики. Косички они срезали себе сами. Шла война, и Ордену были нужны новые джедаи взамен тех, что каждый день гибли на фронте. Мотыльков памяти в стеле становилось все больше, и все больше знакомых имен они шептали. — Скайвокер, что бы ты там ни говорил, твоя мастер славная. И она очень за тебя переживает. Энакин даже не успел заметить, как две его самые любимые женщины спелись. Видимо, это произошло во время их не слишком славного возвращения с Джеонозиса. Сам он тогда плавал в липком наркотическом забытье, а Падме и Оби-Ван пытались хоть чуть-чуть облегчить его жизнь. И, видимо, разговаривали. — Ты просто не жила с ней в одной квартире и не летала на дипломатические миссии! — Серьезно? За последний год они неоднократно были на миссиях вместе. За последний год джедаи вообще редко оставались на Корусанте дольше трех дней подряд, да и Падме из кабинетного работника стала чуть ли не полевым командиром. Они все очень сильно изменились. События Джеонозиса разделили их жизнь на до и после. Энакин не мог сказать (и боялся спросить), действительно ли он, лежа в полубреду, умолял мастера не бросать его и обещал никогда больше не тревожить ее своими чувствами. Так или иначе, слово свое он сдержал. За прошедший год он постарался стать идеальным, лучшим учеником для Оби-Ван. Он наконец-то с самоотдачей занялся медитациями, упрочнил свои навыки владения Силой, освоил базовый уровень Соресу и как проклятый пахал на миссиях. Это был непростой год войны и самосовершенствования. И ее покой, ее сдержанная радость и гордость за его успехи стали наградой для него. А еще была Падме, с которой он полетел на Набу, как только смог более-менее управляться со своим протезом. Физически на тот момент он был уже здоров, но Падме окружила его таким теплом и такой поддержкой, что впервые за очень много лет Энакин почувствовал себя здоровым душевно. То, что он старательно замораживал в себе все годы в Ордене, вдруг оттаяло, стало пластичным и нежным. Человечным. И это были прекрасные и удивительные ощущения. Она принимала его таким, какой он есть, и ничего не требовала взамен. Они могли часами валяться на траве и ничего не делать, даже не говорить, а могли гулять и спорить без умолку о каком-то пустяке, только лишь затем, чтобы было весело. Они засыпали в объятьях друг друга и просыпались, когда им хотелось. Они говорили друг другу комплименты и целовались, пока в легких не заканчивался воздух. Весь мир замер, позволяя им краткий миг счастья. В последний день перед отлетом они поженились. — Мы и правда сейчас будем говорить об Оби-Ван? — усмехнулся Энакин, отправляя в рот очередную сладкую дольку. — Мне скоро нужно будет возвращаться в Храм. — А мне в сенат, — вздохнула Падме, проводя кончиками пальцев по его плечу. — Когда же это все закончится, Эни? Войне не видно конца… — Мы делаем все, что можем. — Ох, если бы все делали, то, что могут… У Падме в последнее время были серьезные столкновения с канцлером, и Энакин с недоумением смотрел, как между ними все глубже и шире становится пропасть. Сам он запретил себе вмешиваться, потому что ни криффа не соображал в политических дрязгах сената, но такое положение дел его расстраивало. — Обещаю, — он перехватил ее руку и поднес к лицу, чтобы поцеловать каждый пальчик. — Я буду сражаться за лучший мир для нас с тобой. Я ведь теперь Рыцарь Республики… Если Оби-Ван где-то в Храме, но никто не знает, где ее искать, можно смело идти в Зал Тысячи Фонтанов. Оби-Ван любила это место, по ее словам, еще с тех пор, как юнлингами, они с ее подругой мон каламари играли здесь в прятки. Было мило представлять, как маленькая девочка с рыжеватым ежиком волос прячется под большими листьями инопланетной флоры или прыгает по бортикам фонтанов, а грозный воспитатель ее постоянно одергивает. Энакину казалось, что Оби-Ван была тем еще сорванцом в детстве, но она не признавалась, а Бент Эйр — та самая мон каламари — лишь загадочно улыбалась на все его попытки выяснить какие-нибудь подробности. Они вообще были очень дружны, однажды Энакин даже слышал, как Оби-Ван назвала Бент сестричкой. У юнлингов из одного клана, как правило, была особая связь, которую они проносили через всю жизнь. Не семейные узы, но что-то очень похожее. Юнлинг. Оби-Ван сидела на бортике фонтана и с серьезным видом беседовала с маленькой тогрутой, которая сияла в Силе всем спектром положительных эмоций. Ну еще бы, рыцарь Оби-Ван Кеноби снизошла до общения с ней. Не рыцарь, а мастер… Энакин очумело мотнул головой, напоровшись на внезапную мысль. Если вчера он стал рыцарем, то Оби-Ван теперь мастер, и скорее всего в ближайшее время возьмет нового ученика, потому что с наставниками сейчас напряженка. Маленькая тогрута сразу перестала вызывать у Энакина хоть какие-то положительные чувства, и он поспешно отпустил в Силу волну темной удушающей ревности. Он был готов не претендовать на Оби-Ван, потому что та сама так хотела, но полностью отпустить… Вычеркнуть из жизни… — О, рыцарь Скайвокер! — она поспешно поднялась на ноги и быстро преодолела разделяющее их расстояние. — Прости, я спешила как могла, но все же опоздала на твое посвящение. — Ну что вы… — смутился Энакин. — Мастер Кеноби… Она крепко обняла его, хотя редко позволяла себе прикасаться к кому-нибудь. — Я так горжусь тобой, — сказала Оби-Ван шепотом. — Я всегда знала, что ты станешь выдающимся джедаем. Не знала лишь, что так скоро… — Что, хотела бы еще немножко меня поучить? — Энакин аккуратно положил руки ей на плечи. — Хотела бы, чтобы твое рыцарство не начиналось с гражданской войны, — она отстранилась и заглянула ему в глаза. — Мы живем в тяжелое время, Энакин, рыцари джедаи слишком часто умирают. Обещай, что раннее посвящение не вскружит тебе голову. Слушай Силу и не рискуй понапрасну. Он слушал очередную ее нудную лекцию и не мог сдержать улыбки. Теперь это ее ворчание вызывало только запредельную нежность и ностальгию. Нет, их связь не прервется с завершением обучения, слишком много между ними было. Наоборот — теперь уйдут формальности, а останется то, что делало их Оби-Ван Кеноби и Энакином Скайвокером. — Есть в мире вещи неизменные, Оби-Ван, — рассмеялся он. — И одна из них — твои нотации. Я обещаю, тебе не придется слышать мое имя от мотылька памяти. Я буду беречь себя и своих людей. — Это лучшее, что ты мог мне сказать, — кивнула Оби-Ван. — И коли уж мы так удачно встретились, разреши представить тебе, юнлинг Асока Тано. Девочка церемонно поклонилось, блестя глазами. Она была явно одаренной выше среднего, но пока мало что умела из-за своей эмоциональности. — Очень приятно, Асока Тано, — проговорил Энакин без особого энтузиазма. — Извини меня за бестактность, но мне нужно поговорить с мастером Кеноби наедине. По крайней мере, она была послушной и необидчивой. — Хорошая девочка, — задумчиво протянула Оби-Ван, глядя тогруте вслед. — Двенадцать с половиной лет. Сенсорика выше среднего, фехтование… ну, можно поправить, инициативна, высокий интеллект, хорошо сдала механику. — Ты возьмешь ее? Мастер удивленно обернулась к нему. Кажется, она не ждала такого вопроса. Хотя... зачем тогда вообще говорила? Энакин почувствовал странное волнение в Силе, будто Оби-Ван хотела что-то сказать, но все же смогла сдержаться, хотя и корила себя за это. — Я? Точно нет. Совет единодушен в том, что мне понадобится какое-то время отдыха, прежде чем зайдет речь о новом ученике. — Я был таким суровым испытанием? — полушутя спросил Энакин. И Оби-Ван совершенно серьезно ответила ему: — Да.