Сердце бури

Она тонула; вокруг была лишь темнота и тишина. Энакин чувствовал, как медленно воля Оби-Ван слабеет, как ее борьба все больше превращается в панические беспорядочные метания. Оби-Ван хотела жить, но у нее осталось слишком мало сил. «Я слышу тебя, Оби-Ван. Дыши» В первое мгновение Энакина обожгла волна горячего, всепоглощающего ужаса. Так, как его, связи с ним, она не боялась даже смерти. Но прошло еще мгновение — и тонкая ниточка старой связи расширилась до размеров бурного горного потока и ворвалась в его сознание, сметая все на своем пути. Боль, страх, нежность, снова боль, «как ты мог, Энакин?», «Все ли с тобой в порядке?», всепоглощающая радость и толика истинно джедайского смирения: «Знаешь, я совсем не боюсь умирать…». Она была с ним. Полностью, как раньше, и только сейчас он понял, как же скучал по Оби-Ван все это время. «Как мне тебя не хватает…» Энакин должен был ее спасти! Он не мог позволить ей умереть сейчас, когда прервалась череда долгих месяцев ее молчания. Тьма окружала Оби-Ван, Темная Сила места, где никогда не могло случиться ничего хорошего, тянула ее на дно холодного болота, но теперь она не была одна. С ней был человек, который любил ее больше всего на свете — самый сильный форсъюзер в Галактике. Покой — ложь, есть только страсть Собрать весь гнев, всю боль, воззвать к самым глубинным своим эмоциям, к самым темным уголкам своей души. Вытащить их на поверхность, раствориться в них, стать чистой Силой. В страстях черпаю я Силу Потянуться к Оби-Ван, преодолеть многомиллионный холод вселенной, сотни световых лет, и прикоснуться к ней, окутать собой, закрыть от всего мира самое ценное, что у него есть. Самое ценное его сокровище. Лучшую его половину. Самую желанную на свете женщину. Сила дает мне могущество Оттолкнуть, разжать чужие тиски, не обращая внимания, как испуганным крольчонком дрожит в его руках сама Оби-Ван, как плохо ей от контакта с такой темной Силой. Могущество — путь побед… В организме Энакина было двадцать тысяч мидихлориан на клетку. Чудовищно, ненормально много для человека. Но даже такой выдающийся человек не может тягаться в Силе с целой планетой. Каждая травинка, каждый камень на Дагобе хранил в себе печать Темной стороны, и все они желали Оби-Ван смерти. Она уже с головой ушла под воду. «Энакин… Я хочу, чтобы ты знал. Ты — лучшее, что случалось со мной в этой жизни» Оби-Ван прощалась. Сколько бы силен ни был Энакин, чему бы ни научился за прошедший год — он все равно не мог спасти ее. Все было зря. «Нет!» Он не знал, против чего протестует. Против ее слов? Против горькой их судьбы? Оби-Ван была не только лучшим, что случилось с ним в жизни; она сама была его жизнью. Как когда-то давно на Джеонозисе, он просто не мог позволить ей умереть. Нет эмоций — есть покой Тихая, смиренная радость, когда она засыпала на его плече. Гармония молчания в их маленькой квартирке. Невинные прикосновения рук, от которых внутри у него рождались сверхновые. Их поединки, их споры, их редкие минуты отдыха. Энакин любил Оби-Ван, и это приносило ему покой. Нет неведенья — есть знание Ее нотации, ее усталое ворчание, ее советы, ее поддержка во всех его начинаниях. Его восторг, его первые успехи и первые провалы, его старание. Ее терпение, бессонные ночи, первые миссии и зарождающееся доверие. Оби-Ван научила его всему, что он знал. Нет страстей — есть ясность мысли Их жертвы, их самоотдача, их чувства, которые никогда не были выше их воли. Ее преданность, его доверие, ее вера в идеалы Ордена и его вера в нее. Нет хаоса — есть гармония Отринуть Тьму, дотянуться до Оби-Ван и передать ей все свои силы. Все, что только осталось в нем хорошего. Подтолкнуть ее вверх, позволить самой сделать последний шаг. Нет смерти — есть Великая Сила На Корусанте джедай Энакин Скайвокер открыл глаза. За сотни световых лет от него из болотной жижи вынырнула Оби-Ван Кеноби. Энакин почувствовал, что по щекам у него катятся слезы и с удивлением провел рукой по лицу. Что-то случилось с ним. В реальном мире прошло едва ли несколько секунд, но в Силе его противостояние с Дагобой растянулось на годы. Он победил. И теперь остался один на один с тем, что сделал. — Падме? Она сидела на полу, держась за шею. — Не подходи ко мне, Скайвокер… — хриплый злой шепот. — Падме, прости… — он попытался сделать хоть шаг к ней навстречу, но напоролся на вспышку паники в Силе, и остановился. «Что же я наделал…» Они смотрели друг на другу, кажется, целую вечность. Энакин молча плакал, а Падме все пыталась отдышаться. С тихим звуком отъехала в сторону входная дверь. — Мам? На пороге стоял Люк, и их маленький мальчик был в ужасе. Энакин стоял между ним и Падме, и тот нерешительно замер, боясь идти вперед. — Иди ко мне, дорогой… Падме обняла сына, стараясь не смотреть на Энакина, и, наконец, расплакалась. — Тише, мам, тише… Энакин с замиранием сердца узнал жест, который в исполнении годовалого ребенка выглядел просто ужасно. Люк, конечно же, еще не умел манипулировать чужим сознанием, но… Кажется, он просто слишком часто это видел. Родители могли тешить себя иллюзией, что он не замечает и не понимает, но это была лишь защита перед суровой реальностью. Люк все видел, просто считал это нормальным. «Очень многие мужья поступали бы так, умей они влиять на чужой разум» Кем его сын вырастет рядом с ним, рядом с Императором? Энакин тяжело сглотнул и отвернулся, боясь, что Падме что-то прочитает по его лицу, и собрал всю свою волю, чтобы сухо сказать: — Собирай вещи. Вы улетаете. Сегодня же.