Сердце бури

На заседании инквизитория было даже тише, чем обычно. В последнее время полный сбор имперских форсъюзеров стал чем-то вроде клуба по интересам: после краткого подведения итогов работы можно было обсудить новости, голокроны, техники фехтования и все то прочее, что раньше было принято обсуждать в Ордене джедаев. А на этот раз на заседании присутствовал Император, и весь зал будто сковало холодом. Никто не дурачился и не спал. Все, как и положено адептам Темной Стороны, ненавидели. К Дарту Вейдеру отношение в инквизитории было двоякое. С одной стороны его уважали как волевого и умного лидера, с другой — между ним (темным) и остальными (вынужденно примкнувшими) все равно сохранялась непреодолимая стена. Но так или иначе, он был своим. Дарта Сидиуса же все тихо ненавидели. Тот, впрочем, любви от них и не требовал, только покорности. На большом голопроекторе транслировалась запись с корабля сопровождения Неутомимый. Энакин впервые за последние полтора года видел Оби-Ван. «Она выбрала сторону, — жестко сказал ему Император всего несколько часов назад. — Теперь у нас нет в этом сомнений. Она не будет отсиживаться в тени и не придет проситься к нам в инквизиторий. Оби-Ван Кеноби бросила нам вызов». Энакину было все равно. Женщина, которую он любил и ради которой пал, была жива и здорова. Даже, пожалуй, слишком. — В СИБ сработали по-дилетантски, — Вейдер был очень благодарен Раму Коте за то, что он взялся озвучить очевидный для всех неприятный факт. — Из записи ясно следует, что целью Кеноби и Вентресс был вовсе не ребенок. — Тогда все вообще теряет смысл, — вмешался еще кто-то. — Нам сейчас надо поверить, что магистр Ордена и генерал Республики докатилась до обычного грабежа? Вейдер сверился с бумагами. — Обычный грабеж на сумму два с половиной миллиона кредитов — лихо даже для магистра Ордена и генерала Республики. — Иными словами, господа, — наконец-то подал голос Император, — наши враги собирают армию. Это было объяснение, которого придерживался Император, но Энакину оно не нравилось. Оби-Ван так бы не поступила. Не она. Не с ним. Она не стала бы вот так заочно объявлять войну, а пришла бы к нему сама. С миром или с активированным световым мечом — но честно, стоя перед ним лицом к лицу. — Опять же — в такой компании? Какова вероятность того, что Асажж Вентресс прониклась идеями Ордена и перешла на Светлую Сторону? — Ее воспитывал бывший джедай — почему бы и нет? При том нельзя забывать, что у магистра Кеноби выдающиеся дипломатические способности — она могла ее уговорить. Стала бы Оби-Ван уговаривать Вентресс? Вряд ли. Энакин чувствовал: тут что-то другое. Но его мнение по этому вопросу волновало Императора меньше прочих, потому что во всем, что касалось Оби-Ван, он не мог быть объективным. — В любом случае, все выглядит очень демонстративным. Кеноби вообще не доставала оружия, Вентресс лишь отбивалась, и только младший Марек палил во всех подряд — хорошо, что в силу возраста почти не попадал. Она как бы намекает, что может сделать целый имперский транспортник одной левой. — Оби-Ван в принципе не любит убивать, это не обязательно скрытое послание, — снова попытался вмешаться Вейдер. — Вентресс что ли тоже не любит? — Мне вообще неясно, как так вышло, что они работают вместе. По последним разведданным она приняла имя Баньши и берет заказы как охотница за головами. Как это может совпадать с этикой якобы несдавшихся магистров? — Лорд Вейдер, — в голосе учителя слышалось нешуточное раздражение, — «якобы»? Положение спасла Миана Арту: — Разведданные, по всей видимости устарели, — сказала она. — И мы ничего не знаем о какой-либо антигосударственной деятельности, за которой стояли бы джедаи. Более того, после подавления Кашиика в Галактике вообще не слышно о какой-либо антигосударственной деятельности. — Они просто копят силы, это очевидно! Очевидно было и то, что собрание медленно превращалось в фарс. У них было слишком мало реальных фактов и непозволительно много домыслов и опасных в такой ситуации эмоций. «Поразительно, как бесполезно прошло полчаса моего бесценного времени. Я мог бы потратить его, общаясь со своим сыном, а вместо этого слушаю чужие размышления, которые все равно ни к чему не приведут. Прекрасно. Император, наверное, вконец разочаруется в инквизитории». Император. Действительно, а почему Император решил сегодня к ним присоединиться? Появление Оби-Ван, конечно, важное событие, но еще не такое чрезвычайное происшествие, как хочет показать учитель. Ну что эти два с половиной миллиона украденных кредитов против бюджета Империи? Какую армию на них вооружишь? И кто ее будет вооружать? Не сами же джедаи возьмутся микросхемы для бластеров паять! Тогда почему? Энакин, как всегда в сложных ситуациях подобного плана, приказал себе думать, как Падме. И тут же получил ответ: Император проверяет лояльность. И еще понял, что все они ходят по опасной грани. Он потратил много сил, чтобы Император остался доволен. Более-менее настроение учителю поднял только целый блок патентов, который благодаря сотрудничающим джедаям теперь будет пополнять казну Империи. Среди джедаев действительно было много талантливых ученых, и вот теперь, когда им не приходилось мотаться по Галактике, выполняя поручения сената, у них появилось время для научного труда. Когда Палпатин удалился, измотанному Энакину очень хотелось домой, к Люку, Падме и теплому ужину, но перед отлетом с базы он решил сделать еще одно дело. Кенто Марек встретил его хмурым взглядом и даже не пошевелился на своей койке. Вряд ли ему было так уж плохо, местный медперсонал свою работу знал, потому что джедаи редко когда попадали сюда целыми, просто, видимо, перспектива общаться с ситхом его все еще не прельщала. — Я в общих чертах представляю, о чем тебя вчера спрашивали, — начал Энакин, не размениваясь на пустые приветствия. — Не знаю, сказали ли тебе… твоего сына нашли на Кашиике. Что-то в лице джедая проблеснуло, но тут же спряталось под коркой обычного холодного спокойствия. — Будешь шантажировать меня ребенком? — прохрипел тот. Значит, прямо про Оби-Ван ему не говорили… Предсказуемо. Но Энакин считал — он имеет право знать. — Не буду. На корабль, который вез Галена на Корусант, было совершено нападение. Его возглавляла бывшая магистр Ордена Оби-Ван Кеноби, она забрала твоего сына с собой. На этот раз боль, страх и интерес задержались на лице чуть подольше. — И почему я должен тебе верить? Не желая вступать в длительные препирательства, Энакин достал из кармана туники портативный голопроигрыватель и включил запись, которую час назад обсуждали на собрании инквизитория. — Он так и не научился толком стрелять, — тихо сказал Марек, когда запись кончилась. — Дитя войны… — он посмотрел на Энакина долгим изучающим взглядом, и тот решился немного опустить ментальные щиты. Их чувства сейчас были очень схожи: тревога, тоска, страх и бесшабашная, абсолютно лишняя в такой момент надежда. — Я вчера ищейкам не сказал… тебе скажу, Скайвокер. Я дезертир. Мы с женой самовольно покинули Орден еще в войну клонов, и с тех пор не поддерживали связи ни с кем из джедаев. Мы просто хотели жить и растить своего ребенка на тихой, покрытой лесами планете, где Живая Сила течет, не спотыкаясь о трупы клонов на каждом шагу. Нам вообще не упал ни Орден, ни Империя, и мы бы спокойно сидели в стороне, если бы ты со своими штурмовиками не заявился прямо к нам на порог. Я понятия не имею, почему магистр Оби-Ван Кеноби спасла Галена от Империи, но она всегда казалась мне вменяемой. Может, она подыщет ему новую семью, где он будет в безопасности. — Где твоя жена? — зачем-то спросил Энакин. Он очень надеялся, что не убил ее лично. — В Силе, — неопределенно ответил Марек. Это было сложно, но он все же нашел в себе силы задать вопрос: — Я? Пленный джедай-дезертир хмыкнул, глядя в потолок, и покачал головой. — Пираты. Что, тяжело жить с нечистой совестью? И слава Силе, что не он… — А тебе? — Тяжело, — выдохнул Марек. Этот человек что-то задел в нем. Энакин уже и думать забыл, что в его душе есть такие места, которые могут так болеть. Все это было… мерзко, и он сегодня впервые это заметил. «Какое счастье, что Оби-Ван сейчас меня не видит, — подумал Энакин, уже сидя за штурвалом своего спидера. — Она сгорела бы со стыда. Она бы не простила. Как глупо было думать, что можно построить свое счастье на предательстве». Кенто Марек тоже оставил Орден, и тоже — чтобы быть счастливым с женщиной, которую любил. И тоже потерял ее, хотя смог сохранить ребенка. Видимо, сам этот путь был ошибочным, ведущим лишь в пустоту. Но какой смысл сожалеть о содеянном сейчас, когда ничего уже не исправишь? Ему очень хотелось сейчас обнять Падме, крепко-крепко прижать к себе Люка, чтобы убедиться: его жизнь не пустая, те, кто любят его, все еще рядом с ним. Сын становится похож на него все больше и больше с каждым днем, жена поддерживает его и не дает совершить еще более страшные ошибки. Оби-Ван жива и, кажется, полностью восстановилась после травм. Империя сделала жизнь многих людей лучше. У! Него! Все! Хорошо! Он старался верить в это изо всех сил. Падме встретила его удивленным взглядом. — У тебя все в порядке? А как же совещание по интендантским поставкам? Мы не ждали тебя так рано, сейчас попрошу С3РО приготовить закуски. Он обнял ее, подхватил на руки и закружил по комнате. — Эни? Ох, да что на тебя нашло! Крючки и молнии на платье были, конечно, сущим наказанием, но по сравнению с прошлыми ее королевскими нарядами, это платье снималось просто элементарно. Он старался ничего не испортить, но в некоторых местах ткань все же надсадно трещала. Падме, смеясь, откинулась головой на спинку дивана, и ее чудесные шоколадные локоны рассыпались по плечам. Они давно не были близки, но не смотря на явное взаимное желание, в этот раз все было очень нежно. Энакину хотелось насладиться ею, забыться в трепетных и хрупких объятьях женщины, которую любил. Она гладила его по плечам и спине, оставляла невесомые дорожки поцелуев от шеи до ключиц. Срывающийся шепот и общее дыхание, тихие вздохи, заверения в любви, звуки поцелуев и нежные пальцы в волосах. Весь мир перестал существовать. Даже Оби-Ван. — Оби… Падме сжалась вокруг него, переживая краткий миг наивысшего наслаждения. Она заснула, опустошенная, но довольная, а Энакин все же вызвал С3РО, чтобы тот принес чего-нибудь поесть. «Мы ведь даже дверь не закрыли, — алея ушами, подумал он. — Люк мог войти в любую минуту». Накинув себе на плечи тунику, он вытащил из-под Падме покрывало и укрыл ее. По полу зашуршала упавшая с дивана бумага. Обычный лист для каллиграфии, такие часто использовали в Храме. «Надеюсь, ему не две тысячи лет и это не какой-то редкий экспонат для нашего домашнего мини-музея…» Он поднял его и из любопытства все же решил взглянуть, что же там написано. Дорогие чернила, изящный, чуть резковатый почерк. «Так ждал любви — и ждал напрасно я, Мне не дождаться жребия иного! Люблю ее — то вся вина моя, И вот я изгнан в дальние края, Лишенный прежних милостей и крова…» К сожалению, служба велит мне оставить Корусант на неопределенный срок. Надеюсь, поэтический вечер принесет вам удовольствие. Ваш покорный слуга, Траун.