Сердце бури

— Рыцарь Кеноби, ты, верно, надо мной издеваешься! — строго сказала целительница Вокара Чо. — У меня полный медотсек раненых, и большинству из них хуже, чем тебе. Соберись! Так неумело в целительный транс ты не входила даже в детстве. А я хорошо помню тебя с тех пор, как в пять лет ты сломала ключицу на тренировке. — Простите, мастер… Оби-Ван ссутулила плечи. По-хорошему ей следовало сейчас плавать в бакта-камере, но мастер Чо была права: на борту корабля находилось около сотни раненых джедаев, и почти у всех травмы были тяжелее, чем у нее. Только Оби-Ван в этой битве сражалась с ситхом и получила свои повреждения от светового меча — остальные попадали под бластерный огонь дроидов и оглушающие волны импульсных пушек. Насколько могла судить Оби-Ван, находясь в медотсеке — потери были чудовищными. Джедаи всегда были хранителями мира и оказались попросту не готовыми к крупномасштабным военным действиям. Ох, если бы не клоны… — Да что же это такое! Вокара Чо легонько ударила ее раскрытой ладонью по лбу, и Оби-Ван распахнула глаза от неожиданности. — Не могу… простите, — виновато вздохнула она. — Сила неспокойна. Как только закрываю глаза, начинаю думать… о плохом. Мой мозг меня предает. Простите меня, я, наверное, пойду. — Куда! — целительница придавила ее к кровати, не давая шевелиться. — У тебя что плечо, что бедро с серьезными повреждениями мышечной ткани. Не можешь погрузиться в медитацию, так уж и быть, дам тебе просто снотворного, и лежи, отдыхай, долечишься уже в Храме. Она отвернулась к столику с медикаментами, зашуршала вакуумными пакетами для лекарств, и Оби-Ван наконец набралась смелости спросить. — Как там Энакин, мастер Чо? — Спит после бакта-камеры, — неохотно ответила целительница. — Тебе сейчас лучше не думать о нем, это только подточит твои силы. — Он спас меня… — А ты — его, когда помогла пережить боль от потери конечности, хотя сама-то была на пороге обморока. Оби-Ван с трудом могла вспомнить те несколько минут, когда Дуку сражался с магистром Йодой, а она изо всех сил пыталась удержать падающий на них погрузочный кран и одновременно закрыть сознание Энакина от обрушившейся на него боли. Это длилось и длилось, ужасно долго для ее измученного мозга. Потом им помогал магистр Йода, в ангар ворвались клоны под предводительством Падме с бластером наперевес, и началась такая суета, что более-менее Оби-Ван пришла в себя уже на борту корабля, когда мастер Чо взяла ее лицо в свои ладони и помогла войти в легкую медитацию для исцеления. К несчастью, как только на раны наложили бакта-повязки, и боль немного поутихла, сохранять концентрацию стало невозможно из-за шторма отрицательных эмоций в Силе. Сотня джедаев. Обескураженных, страдающих, смятенных. И один из них — Энакин. Как же она могла это допустить! — Оби-Ван! — Я должна его увидеть, мастер. Он мой ученик. «Мы так плохо расстались. Я так сильно его обидела. Но это не помешало ему нарушить Кодекс и провалить свое задание, только чтобы спасти меня. Я ему чуть голову не оторвала, когда увидела на арене. Я так за него испугалась. Я лучше умерла бы в одиночестве, чем подвергла его такой опасности, но все же… все же… это было так хорошо — быть не одной. Сила единая, почему же так больно?!» Вокара Чо неодобрительно посмотрела на нее через плечо. — Он спит, и ты ничем не сможешь ему помочь. Увидеть его — это эгоистичное желание. Это нужно тебе, а вовсе не ему. — Все на минуту, пожалуйста… Конечно же, это бы недостойный джедая эгоизм. Конечно же, она была полностью неправа, позволяя себе не то, что произносить такое вслух — просто думать. Но привычный мир рушился у нее на глазах, за день Орден потерял больше членов, чем обычно теряет за год, они стояли на пороге новой войны… И на фоне этого всего одна маленькая привязанность… … Оби-Ван даже не чувствовала себя виноватой. Когда она впервые поймала себя на подобной мысли, это… ужаснуло. Оби-Ван всегда была хорошим джедаем, без страстей и привязанностей. Она, не жалея сил, как старательный садовник, выкорчёвывала из своей души любые неуместные чувства, любые ненужные связи. Но в случае с Энакином ее хваленый самоконтроль дал сбой. Размышляя об этом дальше, Оби-Ван пришла к выводу, что все дело было в моменте. Энакин появился в ее жизни в то время, когда она потеряла наставника и так поддалась эмоциям, что едва не пала. Ее душа обливалась кровью, мир вокруг казался ужасно зыбким, и ей нужно было хоть что-нибудь, чтобы снова почувствовать себя живой. Квай-Гон, великий учитель, словно почувствовав это, своими последними словами дал ей цель в жизни. Энакин стал ей не только учеником, но и бакта-пластырем, который она, как могла, приложила к своему сердцу. И что же тут удивительного, что он намертво к нему прирос… — И что прикажешь с тобой делать? — нахмурилась целительница, разглядывая бледное упрямое лицо. — Привязывать к койке или ждать, пока ты самостоятельно отправишься на поиски неприятностей? Да ты и стоять сейчас не сможешь, глупышка, и от любого лишнего движения могут разойтись швы. Видимо, Оби-Ван смотрела на мастера Чо как-то особенно жалобно, потому что та все же разрешила ей коротко навестить Энакина, хотя и была ужасно недовольна. Что она ожидала увидеть? Зачем сюда так рвалась? Глупая-глупая эгоистка. Позор Ордена. Видел бы мастер. Энакин был бледный-бледный, неподвижно лежал на койке, укрытый по грудь термопростыней. Вместо правой руки осталась замотанная бинтами культя где-то по середину предплечья. Оби-Ван, стараясь не шуметь, тяжело опустилась в кресло рядом с кроватью. Бедро прострелила боль, но она этого почти не заметила. — Прости меня, — тихо вымолвила она. — И спасибо. Ее ученик стал совсем взрослым. Еще импульсивным, но уже способным принимать самостоятельные решения. И удивительно сильным. Он сражался с Дуку почти на равных, и тому понадобилось все его мастерство, чтобы победить. Она бросила быстрый взгляд на поврежденную руку. Теперь способности Энакина управлять Силой ухудшатся. Теперь Энакину заново придется учится фехтовать. Теперь ему придется жить с заменителем руки, чувствовать мир не собственными нервами, а нейроимплантом с датчиками на протезе. Теперь его жизнь изменится. Это моя вина! Оби-Ван закрыла рот рукой и тихонько всхлипнула. По лицу Энакина пробежала тень. Он нахмурился, стал сглатывать, задышал мельче и чаще. — Мастер… — его голос был осипший и едва слышный. — Ох, Энакин, потерпи немножко, я сейчас позову кого-нибудь! — Нет, нет… Он открыл мутные от наркотиков глаза, долго смотрел в потолок, потом будто сообразил что-то, зашарил взглядом по комнате, наткнулся на Оби-Ван, попытался улыбнуться обескровленными губами. — Мне не больно, — сказал он с непонятной интонацией. — Только немного холодно. Никого не зовите, пожалуйста. — Я не буду… Оби-Ван дотянулась до термоодеяла в нише и накинула его на ученика, тот благодарно прикрыл глаза. Она думала, что Энакин уснет и сидела в ожидании, когда его дыхание снова изменится, но прошло совсем немного времени, и он заговорил. — Прости меня, пожалуйста. Я очень тебя подвел. — Это не так. Дуку убил бы меня, если бы не ты… — горячо возразила Оби-Ван. — Нет, — между бровей у него появилась упрямая складка, — все так. Мне бы не пришлось тебя спасать, слушай я твои советы. Я повел себя, как дурак. Я почти всегда веду себя, как дурак. Мне не хватает терпения, я сначала делаю глупости, а потом геройски их исправляю. — Энакин… — Нет, дослушай меня пожалуйста… Я знаю, я не идеален, — он горько шмыгнул носом, — а теперь и вообще калека. Я тебя достал с этой своей любовью. Ты не виновата, что так получилось. Ты лучший джедай, лучший наставник. Это я, я во всем виноват, но пожалуйста… Оби-Ван, не бросай меня! Не отказывайся от меня, прошу… Его и без того слабый голос стих до еле различимого шепота. — Я буду лучше, обещаю! Освою продвинутый курс медитации. Я больше никогда тебя не потревожу, только не уходи. Пожалуйста… Энакин горько плакал, не в силах удержать в себе напряжение и боль от всего пережитого и очень быстро выбился из сил. Оби-Ван легонько подтолкнула его обратно в сон, так ничего и не ответив. Он и не ждал, вряд ли до конца осознавая, что перед ним действительно мастер, а не очередная наркотическая галлюцинация. Оби-Ван молчала и гладила его по голове кончиками пальцев. Что она могла сказать? Конечно же, она его не оставит. Никогда. Разве можно добровольно вырвать себе кусок сердца? Оби-Ван любила Энакина. Как ученика, как брата, как лучшего друга, как самого умелого спарринг-партнера. Как того, о ком Квай-Гон, умирая, сказал: «Он из числа избранных». И совсем немного как мужчину.