От: такси Тема: без темы «Как ты?» 01:03
Тсунаеши улыбнулся, ощущая в груди нарастающее тепло и думая о том, что пора бы Кею подписать нормально и вообще установить пароль. Не хотелось бы, чтобы Занзас однажды снова вместо реального такси позвонил Хибари. Тсуна решил не отвечать на сообщение и вместо этого набрал номер отправителя. Кея ответил мгновенно, отчего невольно закралась мысль, будто он ждал ответа. Остаток ночи они снова проговорили, как в тот раз, и вновь уснули, так и не положив трубку.***
— Что? Ты серьезно? — проснувшийся от утреннего звонка Сасагава сжимал телефон и пытался поверить в услышанное. — Киоко, ты и правда собираешься прилететь в Токио? — Конечно! Я так хочу увидеть свою будущую невестку! — весело сообщили в трубке. — Кстати, братик... Как там дела у Тсунаеши-куна? — У него все отлично, — скороговоркой произнес Сасагава, не успев даже подумать. Уж кого, а бывшей девушки в жизни Тсуны сейчас точно не надо, у него и без того жизнь на сахар. — А ты одна прилетишь или с мужем? — между прочим поинтересовался он. И облегченно вздохнул, услышав «одна». Одну ее Тсуна еще переживет, но вместе с супругом... — А почему без него? — тут же нахмурился Рехей, будя в себе старшего брата. — Что-то случилось? — Нет, у него просто много работы. Я и сама взяла отпуск за свой счет, двоим бы нам не дали. Да и должен ведь кто-то деньги зарабатывать, пока я тут разъезжаю, — посмеялась она. — Ну, смотри мне, говори, если что. — Обязательно! Спустя десять минут разговора Киоко все же отпустила брата, и тот засобирался на работу. Его начальница теперь хоть и его невеста, но это не значит, что за опоздание ему не прилетит. Натягивая кроссы, Рехей размышлял о том, как бы все рассказать Тсунаеши. И как он отреагирует. Если бы у Киоко не оказалось соулмейта, интересно, эти двое еще бы встречались? Может, тогда бы Тсуна не связался с этим гребаным Занзасом и его жизнь бы сложилась иначе? Рехей часто об этом думал, но не мог не замечать, что рядом с мужем Киоко во много раз счастливее, чем с Тсунаеши. Нет, с ним ей, конечно, тоже было хорошо, но это как сравнивать стакан холодной воды, скажем, осенью и стакан холодной воды летом. Прохладной осенью не так уж важно, есть ли у тебя стакан, а жарким летом без него невозможно. Размышляя обо всем этом, Рехей запер двери и грузным шагом направился к лифту. Как же все-таки трудно разрываться между важными для тебя людьми. «Может, у Тсуны тоже есть соулмейт? — пришла внезапная мысль. — Вон тот Хибари, к примеру, очень неплохо к нему относится. Нужно будет как-нибудь поговорить с ним об этом...» Выходя из лифта, Рехей и не знал, что сможет осуществить задуманное так скоро. Новость о приезде Киоко Тсунаеши воспринял спокойно. Даже обрадовался, кажется, возможности увидеть бывшую одноклассницу и свою первую любовь. Он даже вызвонил Кею и сорвал с него обещание в обозначенный день подбросить их с Рехеем в аэропорт и доставить до дома. Кея же был немного озадачен таким поведением Тсуны, ведь он отчетливо помнил, что сестра Сасагавы — его бывшая, променявшая Тсуну на соулмейта. Эта история была одной из самых веских причин, по которым Кея не стал вмешиваться в отношения Тсунаеши и Занзаса. Ведь Тсуна вряд ли хотел бы поступить со своим парнем так же, как с ним самим поступили когда-то. Хотя гораздо сильнее сейчас Хибари беспокоило поведение Сасагавы. Рехей словно наблюдал за ним, присматривался к нему, непонятно лишь только, зачем. И вот, настал указанный день. Хибари с долей любопытства разглядывал миниатюрную рыжеволосую девушку с обворожительной улыбкой, носившую скромный статус «бывшая». Вдоволь потискав братишку, Киоко замерла напротив Тсунаеши, чуть напряженно вглядываясь в его черты. В ее глазах едва заметно проскользнули тоска и печаль, практически мгновенно заменяясь огромным счастьем от долгожданной встречи. Сам же Тсуна улыбался почти искренне, но уголок его рта чуть заметно подрагивал. — Ты все такой же милашка! — воскликнула Киоко, буквально впечатывая Тсуну в свою грудь. Она обнимала так крепко, что читалось сквозь прикосновения, насколько сильно она скучала, как рада видеть и что все еще любит. Не как парня, но как друга. А Тсуна слегка растерянно обнимал в ответ и мог думать лишь об одном: Кея смотрит. Он сам от этого немного в шоке, ведь он должен думать сейчас о Занзасе. Но Занзаса здесь нет, здесь есть только Кея. И Кея смотрит на него ничего не выражающим взглядом. От этого взгляда... странно. Как только Киоко потащила Тсуну к парковке, Рехей схватил Хибари за рукав, вынуждая остановиться. — Знаешь, я наблюдал за тобой, — честно признался он, мимолетно удивляясь, что для Хибари его слова не новость, — и заметил одну важную вещь. Тебе нравится Тсуна? — скорее, даже не вопрос, а прямая констатация факта. Хибари развернулся к нему и посмотрел в глаза. Твердо и ясно, ничего не скрывая. Потому что от Рехея ничего и не хотелось скрывать. — Да. В ответ Рехей улыбнулся. — Тогда отбей его у Занзаса, — хмыкнул он, заговорщицки скалясь, — я на твоей стороне. Хлопнув Хибари по плечу, Сасагава пошел было догонять сестру и друга, как вдруг снова замер. — Если тебя это останавливает, то я скажу, — бросил он через плечо, — то, что у этих двоих — давно уже не любовь. Тсунаеши его боится. Однажды он чуть не убил Тсуну, знаешь? Он может попытаться повторить это. Хибари смотрел на удаляющегося парня и думал о его словах. Пытался убить... В груди медленно зарождалось чувство, очень схожее с гневом. — Ребят! Ну скоро вы там? — звонкий голос Тсунаеши, вполне живого и даже счастливого, вырвал его из нелегких размышлений и убедил пойти к машине. Хибари посмотрел на Тсуну, севшего с ним впереди и уже крутившего радио, и выехал с парковки аэропорта. Салон заполнился веселой японской музыкой. Расставшись с семейкой Сасагава у подъезда Рехея, Кея и Тсуна поехали к дому Савады. — Ты точно не хочешь остаться с ними? — уточнил Кея на светофоре. — Нет, пусть побудут вдвоем, они не виделись последние три года из-за учебы и работы, — Тсунаеши отмахнулся от него с улыбкой, продолжая настойчиво терзать несчастное радио. — Но ведь ты тоже давно ее не видел, разве нет? — Ну и что? О, нашел! — Тсуна довольно усмехнулся и повернулся к нему. Слуха мужчины достигла красивая японская мелодия. — Это ведь здесь тогда играли песни Кэнси! — Да, но сейчас играют не они, — скептично изогнул бровь Кея. — Ну и что! Хорошая же волна! — Возможно, — в последний момент скрытая ухмылка. Доехав примерно на такой ноте к дому Тсуны, они остановились. — Какие планы на оставшийся день? — спросил Хибари, покосившись на часы. Половина седьмого*. — Спать, — выдохнул Тсуна умирающим голосом. — Я так устал за последнее время! А ты? Работа? — А что же еще, — утомленный вздох. Хотелось бы и Кее прийти и просто поспать. — Жестоко вас, конечно, начальник — лишить выходного... Доживи до субботы, эй, — Тсунаеши рассмеялся, и Кея понял, что ему нравится этот смех. Жаль только, что Тсуна очень редко смеется. Если подумать, то ему вообще давно уже нравится все, что связано с Тсуной. Все, кроме его долбаного парня. Проследив, как Тсуна убегает в подъезд, Кея отправился на парковку. Впереди еще пять с лишним часов работы без возможности отдохнуть. А пока что можно просто спокойно ехать под красивую японскую мелодию. Хорошее настроение Тсуны неизбежно испортилось, как только он оказался в квартире и увидел в прихожей знакомые дорогие ботинки. На долю секунды в голове скользнула мысль, что нужно к черту сменить замки. Занзас лежал на диване и скучающим взором пялился в экран телевизора. По ТВ шли новости, бубня что-то там о политике и договорах президента. Заметив хозяина квартиры, Занзас лениво перевел на него взгляд. — Йо, мусор. Тсуна не мог не вздохнуть с облегчением. Занзас не пьян. Когда он трезвый, то всегда всех обзывает мусором. Впрочем, по пьяни он иногда так зовет своих подчиненных, пару раз его самого, когда бесится, но остальных — никогда. Сейчас Занзас не бесится и совершенно спокоен. Но это только сейчас... Кто знает, что взбредет ему в голову через минуту. — Что ты здесь делаешь? — В гости, — хмыкнул Вонгола, выключая телевизор к черту. Все равно ничего интересного нет. — Иди сюда, — тянет к Саваде руку через спинку дивана. Тсуна невольно схватился за шею. Синяк только-только начал сходить, получить новые не хотелось бы. — Зачем ты вломился в мой офис? — Бухой был, говорил же. — А зачем сказал при всех... такое? Занзас задумчиво на него уставился, хмыкнув каким-то своим мыслям. — Такое? А-а-а, — вспомнил он, ухмыляясь еще шире, почти скалясь. — О том, что ты отпадно сосешь? А это не так? — Я не... не сосал тебе, — пробормотал Тсуна, давясь то ли смущением, то ли стыдом, то ли всем сразу. Но после все же нашел в себе силы поднять голову и посмотреть Занзасу прямо в глаза. Тсуна смотрел на него и честно-честно пытался не злиться. И не отвернуться. — Значит, это был не ты, — просто сказал Вонгола, ненадолго задерживая на Тсуне взгляд и отворачиваясь к выключенному телеку. — Что ты так смотришь-то? Или ты думал, раз ты мне не даешь, то я буду терпеливо ждать? Я мужик, Тсу, — едко заметил он, прикрывая глаза, — а мужику нужен секс. Я не ты, на стороне никого не имею, так что пришлось идти в бордель. К таким же шлюхам, как ты, мусор. — Я не шлюха, — сказано твердо и без тени сомнения. Тсунаеши смотрел на него и понимал... что толком ничего и не чувствует. По сути, Занзас только что признал, что изменил ему. И, возможно, не единожды. Но отвращения, или гнева, или, тем более, ревности не возникало. Ему было просто... все равно. Тсуна сам испугался своего равнодушия. К своему парню такого обычно не чувствуют. К любимому человеку такого обычно не чувствуют... Оглушенный своими мыслями и чувствами, вернее, их отсутствием, Тсуна не сразу заметил, что его схватили за руку и с силой потянули на диван. В себя пришел он лишь от запаха дорогого одеколона с легкой примесью виски, которым Занзас пропах буквально насквозь. И терпкого аромата возбужденного тела, заставившего задыхаться. Чужие руки на собственном, уже залезшие под рубашку, горячее дыхание, опаляющее кожу шеи и оголенного плеча. Почти безумный блеск в алых глазах, что пожирали пошлым взглядом каждую клеточку его тела. Тсуна закусил губу, чувствуя, как к горлу подступает... отвращение. Впервые в жизни он испытывал от близости Занзаса именно отвращение. — Нет, — слетело с уст на уровне дыхания, и Тсуна больно впился ногтями в массивные плечи мужчины. Тот сдавленно зашипел и попытался подмять сопротивляющегося парнишку под себя. Но не смог: Савада толкнул его, свалив с узкого дивана, перелез прямо через него и опрометью полетел в ванную, упав на керамический пол, ударив руку и расшибив лоб, но надежно заперев за собой дверь. От подступившего страха он не сразу понял, что бежать следовало в противоположную сторону, вон из квартиры. Но ноги были слишком ватные, навряд ли он смог бы спуститься с лестницы, не упав. Да и Занзас его бы с легкостью догнал... Громкий стук в дверь заставил сердце трусливо сжаться. — Мелкий, да че не так? — Е...если еще раз попробуешь меня изнасиловать... Мы... мы расстанемся... — Ты охерел, мусор? — искренне недоумевал Вонгола, ударив дверь снова. А после все же перестал насиловать несчастное дерево. — Ты че тут устроил? Выходи. Тсунаеши сидел на холодном полу, прижимаясь лбом к такой же стене, покрытой керамической плиткой. Чтоб заглушить рвущиеся наружу рыдания, пришлось включить воду. В самом деле, что он устроил? Его парень всего лишь хотел заняться с ним любовью, ничего противозаконного. Тогда почему ему так противно от одной лишь мысли об этом? От одних лишь воспоминаний, сколько раз Занзас делал с ним это? Почему перед глазами упорно возникает образ Кеи? Что, черт возьми, происходит с его гребаной жизнью и с его долбаными чувствами? Укусив губу до крови, Тсунаеши достал телефон и трясущимися пальцами набрал нужный номер. — Кея, забери меня, я дома. Объясню все при встрече. Скорее. Бросив трубку, он сильнее закусил губу, практически вгрызаясь. Кажется, по подбородку потекла кровь. Тсунаеши лишь надеялся, что его голос не звучал слишком отчаянно и не дрожал. Тсунаеши лишь надеялся, что Хибари приедет как можно скорее. Быстро осмотрев комнату, он наткнулся на пиджак Хибари, который тот оставил тогда у него в конторе. Постиранный, он теперь висел тут и сох, и Тсуна сам не заметил, как стянул его и прижал к себе, то ли чтобы согреться, то ли чтобы успокоиться. Привычного запаха Кеи на нем уже не было, но приятный аромат стирального порошка тоже действовал ободряюще. Или, возможно, просто даже его подсознание понимало, чей это пиджак. Внезапная боль вспышкой хлестнула руку, разгоняя все мысли. Уже заплывшими от слез глазами Тсуна посмотрел на запястье и зажмурился, вновь прислоняясь лбом к стене и стискивая пальцами ткань пиджака. До чего же больно. Болело не тело, болела душа. От осознания, сколько же времени он заблуждался. От осознания, что дверь в ванную только что выбили.***
Секунды две Хибари сверлил взглядом телефон, осмысливая услышанное. Голос Савады звучал очень не обнадеживающе, почти никак. Быть может, именно поэтому уже спустя двадцать с лишним минут он стоял у нужного подъезда и нервно всматривался в пустую улицу. Он то и дело косился на метку, с облегчением не находя на ней изменений и невольно вспоминая слова Мукуро. В тот день, после той самой «аварии» он все-таки выплеснул на Рокудо его долю гнева, на что Мукуро невинно ответил что-то, похожее на: «Хибари-кун, ты, видно, так волновался, что совсем не посмотрел на свою метку. Если бы с Тсунаеши-куном случилось что-то плохое, ты бы узнал об этом и без моего звонка». Сейчас Хибари понимал, что Мукуро прав. И сейчас он рад, что метка по-прежнему в порядке. Осмотрев подъезд еще раз, Кея пришел к выводу, что ждать дальше бессмысленно, и поднялся сам. Первым, что он увидел, стал Тсунаеши, пулей влетевший ему в живот и тут же, видимо, узнав, прижавшийся к нему всем телом. Тсуна весь дрожал, а за ним следом по полу тянулась кровавая дорожка. Проследив ее взглядом, Кея наткнулся на Занзаса, стоявшего у одной из комнат. — Опять ты, — плюнул Занзас, скалясь и разглядывая пришедшего. — Ты уже заебал, любовничек, вали отсюда. Кея не слышал его слов, он хотел врезать ему прямо сейчас и прихлопнуть нахер. Но Тсуна настойчиво цеплялся за одежду, руки и умоляюще заглядывал в лицо, шепча, как мантру, «не надо». Тсуна не позволял ему сделать в сторону Занзаса и шагу. Тсуна дрожал, и Кея сдался, прижав его к себе и запустив руку в непослушные волосы. Пальцы тут же почувствовали что-то влажное, краем глаза Хибари заметил, что это кровь. Поддавшись инстинктам, желающим защитить, он снова дернулся к Вонголе. И Тсуна снова его остановил. — Это не он, — пробормотал Тсунаеши, вжимаясь в него сильнее. — Я сам упал и ударился... Это не он. Не он... — Тише, тише, — проговорил Кея, гладя его по волосам и осторожно разворачиваясь к выходу, прижимая Тсуну к себе, — мы уходим. — Какого хера? Ты кто такой ваще, нахер? — нахмурился Занзас, последовав за ними. — Просто таксист, — усмехнулся Хибари краем губ. Стараясь не сорваться и не врезать этому подонку прямо здесь и сейчас. — Типа я взял и поверил, — буркнул этот подонок. Вонгола явно собирался что-то сделать, как-то остановить, но Кея просто вскинул руку над головой, и взору Занзаса предстало запястье с меткой. Весь запал Занзаса тут же сошел на нет. Тсуна этого не видел, поскольку Кея уткнул его лицом себе в грудь, и, успокоенный долгожданным запахом, он притих. Квартиру они покинули без препятствий. — Ты точно в порядке? — спросил Хибари, изучая тело паренька, когда они уже сели в машину. — Да... Я, правда, сам упал. Когда пытался запереться от него в ванной... — Давай сперва обработаем все это, — вздохнул Хибари и достал дорожную аптечку. Когда все ссадины и раны Тсунаеши были подлечены, Кея наконец сел за руль и уехал оттуда. — Странно, что Занзас не пошел за нами, — заметил Тсуна, то и дело оглядываясь на свой дом. — Он не пойдет за нами, — сказал Хибари, и в его голосе было столько уверенности, что Тсуна даже удивился. Ведь он не видел, каким взглядом их провожал Занзас, когда они уходили из квартиры. Взглядом, в котором не нашлось и капли гнева или насмешки. Там было что-то другое. И если бы Кея верил, что этот человек способен испытывать такое, то он бы сказал: там была боль. Но в тот момент Кее было не до выяснения смысла чужих взглядов. — Кея, — позвал его Тсуна, врываясь в мысли маленьким бумерангом, — спасибо тебе. — Пожалуйста, — хмыкнул Кея. — Куда тебя отвезти? — К Рехею. Все же наведаюсь к Киоко-сан. Интересно, как она там... — Хорошо. — А еще интересно... Почему ты мне помогаешь? — взгляд его глаз стал в разы серьезнее и смотрел, казалось, в самую душу. — Потому что мы друзья? — ...Да. Поэтому. Савада засмеялся своим привычным звонким смехом, который Кея так любил. А затем вдруг прислонился к нему плечом, устремляясь взором за стекло, далеко вперед, к мельтешащим туда-сюда машинам. — Рад, что сел тогда в это такси, — сказал он, улыбаясь. — Сядь нормально, мы же в дороге, — буркнул Кея, скрывая смущение и вслушиваясь в дико стучащее сердце.***
Сасагава удивился неожиданному визиту друга, но особенно его удивило большое наличие пластыря на его лице. — Ты что, слетел с лестницы, тормозя головой? — поразился он, впуская Тсуну в свою квартиру. Хибари с ним уже не было — умчался на очередной вызов, напоследок попросив быть осторожнее. — Почти, — улыбнулся Тсуна, рассеянно потирая затылок. — Можно сегодня у тебя переночевать? — Да, конечно... Спустя минут пятнадцать они пили чай, по просьбе Савады всячески делая вид, что никаких пластырей они не замечают, и Тсуна наигранно весело отвечал на вопросы Киоко, глазами веля Рехею подыграть ему в этой пьесе под названием «Все хорошо». — А сейчас тебе нравится кто-нибудь? — поинтересовалась Киоко, с нескрываемым любопытством наблюдая за ним из-за чашки. — Да, — пробормотал Савада, созерцая свое отражение в чае. — Я слышала от братика, что ты с кем-то встречаешься, — просияла девушка. — Это здорово. Это ведь он, да? Человек, что тебе нравится. — Нет, — ответил Савада, и Рехей подавился печеньем. — Я тут вспомнил, у меня осталось одно дело. Рехей, я отлучусь ненадолго, ладно? — Тсу... — Не волнуйся, я быстро, — успокаивающая улыбка и мягкий взгляд. Дверь громко хлопнула, оставляя Рехея растерянно смотреть на пустую прихожую.***
Следующие несколько часов, до отказа заполненные клиентами, пролетели незаметно. Утомленный непрерывной ездой и болтовней двух последних пассажирок-подружек, Хибари стоял в зоне для курения и с наслаждением затягивался третьей сигаретой подряд — час потраченных нервов на каждую. Мукуро все еще пропадал на вызове, так что спокойствие его никто не нарушал. Давненько он не отдыхал так душой от чьего-либо общества. Впрочем, от общества Тсунаеши он бы не отказался. Хибари не считал себя романтиком или сентиментальным, но в дни, когда увидеться с Тсуной не получалось, он смотрел на свою метку и будто заочно заполнял его временное отсутствие в своей жизни. Мукуро точно бы по асфальту от смеха катался, если б узнал. Но у Хибари словно образовалась некая необходимость видеть Тсунаеши как можно чаще, даже больше походило на зависимость. И бороться с ней не возникало никакого желания. Вместо этого Кея смотрел на метку и отправлял Тсуне заурядные сообщения. И Тсуна всегда либо отвечал на них, либо звонил. И Кее больше нравились звонки, ведь так он мог слышать его голос, по которому тоже успевал соскучиться. Хибари собирался затушить сигарету и вернуться к работе, когда внезапная боль в руке заставила его выронить всю упаковку. Наспех затоптав упавший огарок, чтоб не спалить все к чертям, он потянулся к запястью и застыл. Рукав рубашки был пропитан кровью. Резко задрав его, Кея уставился на метку. Он не слышал, как оторвавшаяся от рукава пуговица упала на землю, со стуком откатившись. Он не слышал, как где-то рядом один из таксистов весело крикнул: «На этот вызов еду я, отдыхайте!» Он не слышал и не видел ничего, кроме кровоточащего имени и числа двадцать семь. Тсуна его не отвергал, по крайней мере, пока что. И на рану еще не похоже. Значит, он жив... Уже хорошо. Но раз он жив, значит, он в опасности... Кею как валуном ударило.Он в опасности.
Кея звонил ему, но абонент оказался недоступен. И сколько Кея ни пытался, дозвониться не мог. Он ехал к дому Сасагавы сломя голову и набирал номер Рехея по дороге, моля, чтобы хоть он ему ответил. — Алло? — Это Хибари Кея, — быстро представился он, припоминая, что его номера Рехей не знал, и с ходу начал настраивать парня на важный разговор. Потому что по не останавливающейся крови он понимал: времени у них нет. — Тсунаеши сейчас у тебя? — Нет, он ушел пару часов назад. Что случилось? — спросил Рехей настороженно. — Просто поверь всему, что я скажу, потому что времени в обрез, — Рехей молчит, значит, согласен слушать и верить. — С Тсунаеши что-то произошло, я его соулмейт и точно знаю, — на этих словах он посмотрел на свою руку, кровь с которой давно капала на колено и стекала на пол. — Метка не перестает кровоточить, дозвониться к нему не могу. Сейчас поеду к нему домой. — Тогда я позвоню ему на работу, держи меня в курсе дела. — Хорошо. Квартира Тсуны оказалась пуста, а по словам соседей, он не возвращался сюда с того самого момента, как уехал тогда на такси. Сбегая вниз по лестнице, Хибари снова набрал Сасагаву. — На работе его тоже нет, — с ходу сказал Рехей, — мне написал Ямамото, Тсуна не приходил к ним, — голос Рехея звучал серьезно и периодически перекрывался инородными звуками — похоже, он тоже отправился на поиски Тсуны. — Блять, — резко выругался он, будто вдруг вспомнил что-то важное, — вот, о каком деле он говорил... Разворачивай машину немедленно, — велел Рехей, — он у Занзаса. — Диктуй адрес. Где-то вдали прогремело небо, прячась за толстыми тучами. Наверно, будет гроза. __________________ *Киоко прилетела рейсом Киото — Токио, 16:00-17:15