Даже сейчас ты мой свет. Kenshi Yonezu (Hachi), «Lemon»
Ночной Токио прекрасен. Неоновые вывески развлекательных заведений призывно сверкают, приглашая войти, а улицы и парки оживают под ногами горожан, утомленных за эту неделю на своих работах. Иногда, глядя на все это, Мукуро жалел, что работает таксистом, а не сидит в своем личном кабинете. Может, он и сам виноват, что не выбрал воскресенье выходным днем при составлении рабочих графиков, но воскресенье — людный день и один из прибыльных, во многом из-за студентов, возвращающихся из родных городов на учебу или отрывающихся по полной перед новой неделей. Да и в этот день работает Хибари, а лишний шанс подоставать его Мукуро в жизни не упустит. В конце концов, это так увлекательно — наблюдать, как вечно спокойное и даже пофигистичное выражение медленно, но верно сползает с его лица. Именно поэтому сейчас Мукуро едет на парковку в прекрасной компании прекрасного соулмейта непрекрасного Хибари. Сперва Тсунаеши, конечно же, отказывался ехать с ним, но упоминание о том, что он друг Кеи, убедило его согласиться. Его доверчивость показалась Мукуро милой, впрочем, как и сам парнишка. И чем больше Мукуро наблюдал за ним, тем больше Тсунаеши ему нравился. — Рокудо-сан, может, не стоило говорить Кее, что Вы меня сбили? — немного взволнованно спросил Тсуна. — Я ведь в порядке, Вы меня совсем не задели. Как мило, даже сейчас он, в первую очередь, беспокоится за других. — О да, особенно в порядке твой локоть, — усмехнулся Рокудо, краем глаза наблюдая за своим неожиданным пассажиром. Когда видишь его таким — смущенным и немного встревоженным, настоящим, не фальшивым, — то можно понять, почему Хибари в него влюбился. Тсунаеши закусил губу от неловкости и покосился на пораненный и обработанный локоть. Рубашка испорчена, а рука все еще слегка кровоточит, но если бы не дорожная аптечка в такси, то на сидении и полу сейчас красовались бы алые пятна. — И вообще, Хибари полезно волноваться, — заметил Мукуро, с довольной миной созерцая удивление Тсуны. — Полезно? — растерялся он. — Ага. Для разнообразия. А то двадцать четыре часа в сутки одно и то же выражение лица. — Так значит, он всегда такой, — заключил что-то для себя Тсуна, задумчиво смотря на дорогу и бегущие мимо них фонари. Мукуро в очередной раз умилился открытости этого мальца. Такой общительный, простой и добродушный — полная противоположность замкнутого, непонятного и вечно угрюмого Кеи. — Но, думаю, ничего не получится, — улыбнулся Тсуна краешком губ. — Мы с Кеей не настолько близки, чтобы он за меня волновался. И вновь Рокудо восхитился этим интересным человечком. Хибари определенно повезло с соулмейтом, жаль только, что он сам этого никак не понимает. Будь на его месте Рокудо, то украл бы Тсуну прямо сейчас и уехал с ним на другой край земли. — Не близки, говоришь, — хмыкнул Мукуро, останавливаясь на светофоре. По переходу шла лишь напыщенная дамочка с собачкой, но чертовы ПДД¹. — Не думай, что это так, Тсунаеши-кун. В нашей фирме почти никому не выпала честь общаться с Хибари по именам. Меня-то он по имени зовет, потому что я очень убедительно просил. «Вернее, долго и жалостливо упрашивал», — добавил он про себя, припоминая, как фактически повисал на Хибари и скулил на эту тему дважды в минуту. Хибари до сих пор иногда забывался и звал его по фамилии. — А с тобой он с легкостью общается по именам, — хмыкнул Мукуро, — я даже завидую. — О... Нет-нет, мы просто сперва не знали фамилий друг друга, а теперь как-то привыкли уже... — Ого, и как же так вышло? — Мой друг назвал меня по имени при Кее, и он сказал мне свое... Мукуро чудом не прыснул со смеху. Хибари — и вдруг представился кому-то лишь только по имени? Сам? Еще и разрешил так к себе обращаться? Даже Мукуро получил за сие своеволие качественный убийственный взгляд. Во всем «Сокудо» безнаказанно называть Хибари Кеей мог разве что Колонелло-сан, да и то лишь потому, что Хибари его очень уважает. Ну, и еще Реборн, потому что все-таки начальство, хоть и негласное. Да и Реборн почти никогда не называл их по именам, только в особых случаях на тип «Дружок, да ты конкретно накосячил»². — Скажи-ка, Тсунаеши-кун, — светофор дал зеленый свет, позволяя им ехать дальше, и Мукуро, словно будучи в сговоре с ним, возобновил их беседу, — что ты думаешь о Хибари? — Он клевый, — Тсуна ответил моментально. — Мне нравится с ним общаться, и я, правда, рад, что такой человек помогает мне и даже стал моим другом, — казалось, он и не задумывался над своими словами, впрочем, Мукуро почему-то верил, что Тсунаеши говорил то, что думал на самом деле. — Вот как. Это хорошо, — протянул Мукуро, расплываясь в улыбке. — Потому что ему тоже очень дорога дружба с тобой. Даже если он этого почти не показывает. Продолжай с ним общаться, ладно? — Конечно! — Тсунаеши улыбнулся. Так открыто и искренне, что Рокудо улыбнулся в ответ. «Дурак ты, Хибари, — думал он про себя, заворачивая на парковку. — У тебя замечательный соулмейт, а ты отказываешься за него бороться. Кстати, я так и не спросил у него про парня... Ну да ладно». На парковке в раннюю ночь машин немного, поскольку для таксистов ранняя ночь — золотая жила. Обычно промежуток в девять-десять вечера — самое время для различных поездок в клубы, бары, на всевозможные уличные тусовки. Ну, или на поезд Токио — Осака³. Вопреки наближающейся ночи, вокруг было довольно светло, и дело не только в многочисленных фонарях и неоновых вывесках. Просто середина лета не то время года, когда темнеет достаточно быстро. Впрочем, Токио с его фонарями и вывесками темнота даже зимой не грозит. Усадив Тсунаеши на скамейку на окраине аллеи, возле которой и расположилась парковка, Рокудо попросил его подождать и помчался искать Колонелло-сана: его машина припаркована здесь и сегодня они в одну смену, а значит, семпай тоже где-то рядом. Завидев нужную футболку военного стиля рядом с кофейным автоматом, Рокудо понесся туда. — Колонелло-сан! — крикнул он на середине пути. Мужчина обернулся и как всегда улыбчиво поздоровался. — Вы ведь говорили с Хибари о соулмейтах, верно? — спросил он, отдышавшись и убедившись, что поблизости никого нет. Он еще не записывался в окончательные самоубийцы, чтобы трещать о секрете Хибари на всю парковку. Тем более, что с минуты на минуту Хибари будет на ней. — Было дело, кора, — кивнул семпай, отпивая кофе. И, бросив в автомат еще монетку, выудил баночку и для Мукуро. — Спасибо. Так вот, — торопливо открыв и глотнув халявный напиток, Мукуро ткнул ладонью в сторону аллеи, — его соулмейт здесь, я его чуть не сбил, представляете? Хибари вот-вот приедет, и будет шоу... Но сейчас не об этом. Можно ли будет Вас попросить прикрыть нас перед Реборном-саном? Тсунаеши-кун — ну, соулмейт Хибари — еще не отошел от случившегося, и его нужно успокоить. — О, разумеется, кора, — Колонелло с готовностью согласился, не заметив и тени подвоха в словах кохая. А тень была, и еще какая, ведь Тсунаеши успокаивать вовсе не нужно. Но это же такая возможность оставить их с Хибари наедине, а потом... — Он повредил только руку, кора? С ним все в порядке, кора? — семпай, сам того не зная, оборвал в голове Мукуро свадебную церемонию двух идиотов. Впрочем, Мукуро не сильно расстроился по этому поводу, ведь эти двое определенно будут вместе, Мукуро все для этого сделает, даже соврет начальству. — О, не переживайте, — заулыбался он, — Хибари о нем позаботится. Как в довершение его слов, по стоянке пролетел визг колес, яркий обладатель которых замер точно у скамейки. Из машины выскочил Хибари, и лицо у него было страшнее любого антагониста Диснея. — Что я Вам говорил? — самодовольно изрек Рокудо и поспешил к эпицентру интересностей. Тсунаеши сильно удивился, когда к нему подъехало знакомое такси, а после из него вышел взъерошенный, как воробей, Кея и сломя голову бросился к нему. — Ты в порядке? — очень серьезно, почти встревоженно спросил он, хватая Тсуну за плечи и заглядывая в глаза. — Д-да, — не ожидавший такого Тсуна еле смог выдавить ответ. Кея за него волновался. Действительно волновался. Это как-то... смущающе. Но все же приятно... Тсунаеши прижал ладони к груди, чувствуя, как по сердцу медленно разливается тепло. О нем давно так не беспокоился кто-либо, кроме Рехея. Кея придирчиво осмотрел тело Тсуны на наличие травм, мимолетно задерживаясь на локте, а затем... Тсуна рывком потянулся к шее, стремясь ее закрыть, но Кея успел перехватить его руку. Под тяжелым и явно ждущим объяснений взглядом парнишке стало неуютно. Но оттого, что Хибари так внимательно изучал основание его шеи, неуютно становилось вдвойне. Потому что Тсуна знал, на что именно смотрел Кея. И что именно он там видел. — Он получен не сегодня. Откуда? — в глазах Кеи опасно сверкнули отблески чего-то, схожего с гневом. Тсуна настолько не ожидал такой реакции, что даже не отстранился, когда пальцы Хибари осторожно, словно к треснутому фарфору, дотронулись его кожи под синяком, пудра с которого давно уже осыпалась. Тсуна почувствовал, если бы Кея коснулся самой гематомы, — было бы больно. Но Кея и не думал трогать его синяк. Тсунаеши боялся чужих прикосновений благодаря Занзасу. Но от прикосновений Кеи чувствовался только легкий холод. Никакой боли... Вероятно, от прохлады его пальцев Тсунаеши задрожал, потому что Хибари тут же убрал ладонь и стянул свой пиджак. Лишь оказавшись в грубоватой, но все равно согревающей ткани, Тсуна осознал, насколько же замерз. Даже в середине лета ночи бывают холодными. — Спасибо... — тихо поблагодарил Тсуна, пряча лицо в великоватом для него пиджаке, все еще хранящем запах Кеи — тонкий аромат недорогого одеколона и совсем немного — сигарет. Мгновенно вспомнилась собственная квартира после набега пьяного Занзаса. Но Тсуна даже не дернулся, только сильнее втягивал в легкие этот смешанный запах. Почему табак, исходящий от Кеи, не раздражал, а напротив, действовал даже умиротворяюще? У него какая-то особая марка сигарет? — Спасибо, — снова прошептал Тсуна, обхватывая себя руками, будто в защите, — так гораздо теплее. «Не хочешь отвечать, значит», — вздохнул Хибари. И запустил пальцы в волосы парнишки, ободряюще их ероша. В этот раз Тсунаеши не дрожал. — Как же все-таки мило, — проворковал Рокудо, наблюдавший за всем этим со стороны.***
В небольшой конторе «Сора»⁴ рабочий день подходил к концу. Вообще сотрудники уже могли быть свободны часов этак шесть назад, но в «Соре» никто и никогда не работал по указанному времени. Глава конторы, Савада Тсунаеши, разрешал своим людям приходить и уходить когда угодно в обмен лишь на три правила: во-первых, отдавать работе все свои навыки, знания и энергию, во-вторых, не влезать в его проблемы, и в-третьих, чтобы в девять вечера в здании никого не было. Такой график был удобен, ведь каждый мог заработать столько, сколько ему нужно. Но не прийти на работу вовсе не смел никто: сотрудники «Соры» очень любили и уважали своего начальника, вместе с которым поднимали контору с самых низов, буквально из ниоткуда. И, разумеется, они понимали, почему он просил их уходить именно в девять. Чтобы никто из них не видел, как он здесь «ночует»: расстроенный и подавленный, заваливающий себя бумагами до потолка и заливающий себя кофе до головных болей от недосыпа. Спорить с начальством бесполезно, особенно с их — Савада в жизни не прислушается к их советам и не согласится, чтобы кто-либо остался с ним. И потому они вздыхали, ругали, грызли ногти, но уходили ровно в девять. И вот, сейчас как раз было то самое время. Сотрудники потихоньку собирали свои папки и допивали кофейные напитки, пытаясь не уснуть прямо за столами. Обещанные навыки, знания и энергия действительно утекали в «Сору» полностью, к вечеру снижая активность работников почти до нуля. — Сегодня он, похоже, ночует дома, — заметил Ямамото Такеши, доставая свой чемоданчик. — Как думаешь, с ним все в порядке? — Надеюсь, что да, — Гокудера Хаято смял ненужный листок и с чувством швырнул в урну, на удивление попадая. — Нам лучше уйти, уже семнадцать минут. — Да уж, задержались сегодня, — Ямамото хихикнул. — Пойдем, Хару-чан уже, вот, ушла, — добавил он, выглядывая в окно и наблюдая за их устало плетущейся секретаршей. Люди у них действительно трудоголики и вечно засиживались до последнего. Разве что кроме Бьянки, постоянно убегающей на свидания. Гокудера бы ее честно прибил на правах младшего брата, если бы мог смотреть ей в лицо без рвотных рефлексов. Что поделать, травма детства, ведь блюда авторства Бьянки явно родом из преисподней и прародители всех ядов вселенной. — Ой, — голос Такеши вдруг переменился, а сам он молниеносно прилип к окну. — Похоже, у нас неприятности, Гокудера-кун. Хаято поморщился. Ну, серьезно, что еще? Бьянки, что ли, пришла? — В чем дело? — Там на парковке этот... Вонгола Занзас.***
Сидевший у радио Мукуро с любопытством заглянул в загоревшийся экран телефона Тсуны, пока тот, утомленный за день, дремал на заднем сидении. Когда история с аварией наконец прояснилась, Мукуро ожидаемо получил пару ласковых в свой адрес, а Тсунаеши — неимоверную усталость, и Кея отправил обоих в свою машину, все еще немного злясь. В основном, на себя, за то, что так легко купился на очередную ложь этого засранца и как результат заставил соулмейта думать о нем всякие странности. Тот факт, что, по мнению большинства, он и так странный, Хибари красноречиво опускал. Сам же Кея сейчас стоял в зоне для курения, размышлял над ситуацией и дымил во все легкие. Он взял сигарету в рот впервые за последние три дня и оттого теперь скуривал чуть ли не всю пачку целиком. По какой-то причине он не решался курить при Тсунаеши, хоть и не знал, как тот относится к этой вредной привычке. Но сам Савада точно не курил — Хибари бы уже заметил, к тому же, от Тсуны никогда не разило табаком. — Хибари! — Мукуро выскочил из такси с телефоном Тсунаеши в руках. Кее определенно не нравилось, что Мукуро начал шарить не только по его вещам, да и Тсуна хорош — оставил мобильник на сидении, словно звонка или сообщения ждал. Возможно даже, от этого самого Занзаса. Затушив сигарету, Хибари повернулся к Рокудо. — Какого черта ты... — Ты должен это видеть, — Рокудо рывком протянул ему телефон экраном вперед. На дисплее было открытое сообщение, в содержании которого обнаружился лишь небольшой текст: «Тсуна! Занзас ищет тебя и разносит сейчас наш офис! Ты в порядке?! На работу не приходи!» — Я так полагаю, Занзас — его парень? — спросил Мукуро, глядя то на Кею, то на сообщение. — Что будем делать? — Не говори ему пока ничего, — сказал Хибари. — И вообще, можешь вернуться к работе, дальше я сам разберусь. — Как скажешь, — было видно, что Мукуро против, но спорить почему-то не стал. — Я прикрою тебя перед Реборном, но постарайся уложиться до двенадцати, иначе нам всем влетит, а Колонелло-сану — особенно. — А он тут причем? — не понял Кея. — Я просил его прикрыть нас, пока Тсунаеши-кун здесь. — Понятно, спасибо. Махнув на прощание, Кея спрятал телефон в карман брюк и сел в машину. Вдумчиво проводив Мукуро взглядом, он обернулся к спящему Тсуне. Тот безмятежно дремал, сминая рукав его пиджака, накинутого сверху одеялом, и забавно жмурился. Хибари впервые видел его таким. Ранимым и беззащитным. Такого Тсунаеши не хотелось расспрашивать о случившемся, такого Тсунаеши хотелось оберегать. Хотелось уподобиться Сасагаве и просто взять и избить гребаного Занзаса к чертям собачьим. Чтоб больше не посмел и прикоснуться, чтоб больше на теле Тсуны не оставалось этих ужасных следов. Кея отчетливо видел тот синяк на его шее, хоть его явно и пытались чем-то замазать. Синяк полностью повторял контуры пальцев. Эта скотина его душила? В груди отчаянно закипала злоба, а в голове то и дело крутилась мысль: Тсуна действительно его любит или просто боится? — М-м... Кея? — Тсунаеши медленно сел, потирая заспанные глаза. — Я что, уснул? Я ведь только немного полежать хотел... — Это нормально, ведь сейчас полдесятого вечера, — Хибари вернул лицу обыденное равнодушие и отвернулся к рулю. — Куда тебя отвезти? — Полдесятого... — Тсуна рассеянно смотрел перед собой, пытаясь полностью проснуться. Но сон упорно одолевал уставший разум, заставляя прикрывать зевки и кутаться обратно в пиджак. В машине не холодно, но Тсунаеши мерз — обычное явление для только что проснувшегося человека. Более-менее оклемавшись, он поднял на Хибари слегка затуманенный взгляд. — О, об этом... Даже не знаю. Домой точно не поеду. — Вы поссорились? — максимально непринужденно спросил Хибари. Будучи еще немного сонным, Тсуна честно ответил: — Да. И сильно, — снова потер глаза. — Я думал, он меня убьет, — и тут же смолк. Поскольку понял, что именно сейчас ляпнул. — Это он тебя? — Кея кивнул на синяк. Он заранее знал реальный ответ, но Тсуна вряд ли ему скажет правду. Однако Тсуна сказал. — Да... Но ты не подумай, он на самом деле хороший! Просто если напьется... — И часто он напивается? — Кея смотрел пристально, ловя малейшие изменения в поведении Тсуны. А Тсуна смотрел куда угодно, лишь бы не на него. Вздохнув, Кея добавил: — Я не стану лезть в твои дела, раз ты против. Но если он снова поднимет на тебя руку, стоять в стороне не буду. Ты не должен позволять избивать себя, слышишь? — Не надо! — то ли попросил, то ли взмолился Тсуна, чуть подаваясь вперед. — Занзас, он... — Знаю я, кто такой Занзас, — прервал его Кея. — В тот раз я увидел достаточно. Хибари заткнулся, когда увидел подавленность Тсуны, который уставился себе под ноги с виноватым видом. Такой Тсунаеши ему совершенно точно не нравился. Нахмурившись, Хибари просунул руку между сидениями и осторожно коснулся опечаленного лица, мягко поднимая за подбородок, тем самым заставляя посмотреть на себя. — Я не хочу, чтобы твое тело было сплошным синяком, и если надо, я лично встречусь с твоим парнем, — проговорил он, глядя в большие глаза, теплый цвет которых будто бы тускнел с каждым сказанным словом. — А я не хочу, чтобы ты вмешивался во все это, — ответил Тсуна, уводя взгляд, — ведь ты можешь пострадать из-за меня. Занзас, он... — Плевать на Занзаса, — перебил его Кея, — ты мой... друг, и я не могу просто молча смотреть на все это. Я хочу помочь. Хочу, чтобы ты хоть немного мог на меня положиться, а не молчал о своих проблемах. — Ты говоришь, совсем как Рехей когда-то, — слабо улыбнулся Тсуна и обхватил обеими руками ладонь Хибари, все еще покоящуюся на его лице. В ответ Хибари несильно сжал его пальцы, отчего Тсунаеши чуть вздрогнул. — Потому что мы твои друзья. Не отказывайся от нашей помощи, не стоит всегда все решать в одиночку. Тсуна снова виновато понурил голову, в который раз уходя от его взгляда. — Я... понимаю, — пробормотал он, впиваясь в руку Хибари сильнее. — Понимаю, но... Я не хочу вас ввязывать во все это... — Мы уже ввязались. От этих слов Тсунаеши едва уловимо сжался. Было видно, что он пытался казаться сильным, но рядом с Кеей ему быть сильным необязательно. Как жаль, что Тсуна этого в упор не замечает. — Можешь не притворяться, — сказал Хибари, и паренек сжался еще сильнее. — Говорить о своих проблемах — это не слабость. Не бойся просить о помощи, когда нуждаешься в ней. — Хо...хорошо... — выпуская его ладонь, промямлил Тсуна. Он говорил слишком тихо, чтоб разобрать, но Хибари каким-то чудом его услышал. И, довольный ответом, убрал руку, возвращаясь к рулю. — Где планируешь сегодня ночевать? — О, точно... Я думал остаться на работе, но... Он бы легко меня там нашел, так что... Ну... — Тсунаеши снова уткнулся в пиджак, поближе к успокаивающему запаху. Черт возьми, ему ведь некуда идти. — Ты прав, — согласился Хибари, как будто в голову ему заглянул. — Рокудо случайно прочитал сообщение от твоих коллег. Этот ублю... Занзас ворвался в ваш офис в поисках тебя. — Что?! — Савада принялся хаотично шарить руками по карманам, не сразу заметив протянутый телефон. Дрожа, он включил его и забегал глазами по экрану. — Черт возьми, что он себе позволяет?! Его ребята умные, они не станут трогать Занзаса, не будут его бить... Он на это надеется. Тсуна наконец-то сам взглянул на Хибари. Взглянул так, как никогда еще не смотрел — с уверенностью, пропитанной отблеском гнева. — Кея. Помоги мне.***
— Занзас-сан, успокойтесь, пожалуйста, — Ямамото ходил за Вонголой, пока тот матерился хлеще сантехника и сбрасывал вещи со столов, и совершенно точно с примирительными намерениями держал в руках бейсбольную биту. Ямамото и не думал, что его увлечение бейсболом сможет хоть раз в жизни пригодиться ему в иных целях. Занзас его в упор не слышал и лишь шатался пьяной походкой между мебелью, осыпая их босса последними словами. — Можно, я его прикончу? — прошипел Гокудера, громко хрустя костяшками пальцев. — Ты что? Нет, конечно! — громким шепотом откликнулся Такеши. Впрочем, он мог и не шептать, ведь Занзас реально их не слушал, будучи слишком занятым уничтожением всего вокруг. — Тсуна же расстроится! — Зато ему наконец станет жить спокойнее! — прошептал Хаято в ответ. — Джудайме не заслуживает терпеть такое. И знаешь, твои слова с битой наперевес звучат неубедительно! — Это для самозащиты! Я ведь не ты, с одного-двух ударов его не вынесу. — Заебало все, — сообщил им Вонгола, статуэткой разбивая окно. Сигнализация, надрывающаяся уже почти час, от звона битого стекла ударила по слуху еще мощнее. Гокудера и Ямамото зашушукались громче. — Черт возьми, где Ланчия? Ты сообщил ему? Он же охранник, мать его! — Я отправил ему сообщение, — Такеши перехватил биту покрепче и осторожно вылез из-под стола, за которым спрятался от осколков. — Тсуне я тоже написал. — Нафига?! — Чтобы он сюда не шел! — Бейсбольный придурок! Ты что, не знаешь Джудайме? Он же, наоборот, явится! Сейчас же напиши ему, чтобы он... — Поздно, — оповестил Ямамото, выглянув в свежеиспеченную оконную дыру, — Тсуна уже здесь. — Блять, — констатировал Гокудера, от нервов похрустывая костяшками сильнее. — О,и он не один, — заметил Такеши, удивленно рассматривая идущего рядом с их боссом мужчину. — Интересно, кто это? — Так он прише-о-ол, — как оказалось, Занзас слышал лишь то, что хотел слышать, и теперь хищно скалился в предвкушении желанной встречи. Желанной, конечно же, только им самим. — Наконец-то, шлюха мелкая. Занзас сделал шаг в сторону выхода, но Гокудера отважно преградил ему дорогу своим телом. «За Джудайме и умереть не жалко», — как говорил он сам, озадачивая своим «Джудайме» всех вокруг, и босса в первую очередь. В оправдание Гокудера бормотал что-то про сериалы об итальянской мафии. Впрочем, Тсуну волновало не странное прозвище от подчиненного, а его слова. Тсуна не раз его за эти самые слова — про умереть — ругал, даже наказывать пытался, урезая зарплату и ставя по работе в пару с Такеши (эти двое вечно спорили). Но все было безрезультатно, пока Тсуна не пошел на крайние меры и не прибег к запретному оружию — Бьянке и ее готовке. Говорить про умереть Гокудера перестал, а вот делать... Но вернемся в реальность. — Только попробуй, — рыкнул Гокудера Занзасу, угрожающе сверкая глазами. Он готов ударить в любую секунду, а Ямамото стоял за спиной Вонголы с поднятой битой. Занзас явно был окружен, но ему явно было до форточки. Примерно до вон той, что вылетела от удара вместе со статуэткой и упорхнула вниз с четвертого этажа. — Стой, кому говорю! Они никогда не трогали этого человека, чтобы не расстраивать Тсуну. Но если он попытается обидеть их начальника, то они ему все кости переломают и скажут, что так и было. Тсунаеши и без того регулярно ходил по конторе бледной тенью с тщательно, но все равно тщетно скрываемыми синяками и абсолютно не выспавшийся. А уж сколько раз он в конторе «ночевал»... Работники «Соры» ведь не глупые и два плюс два сложить могут. — Мелкий му-усор, я зажда-ался, — проскрежетал пьяный Занзас с насквозь фальшивой улыбкой, когда Савада вбежал на этаж немного злой и запыхавшийся. Огромными от ужаса глазами он осмотрел собственное детище, теперь выглядящее просто кошмарно. Казалось, по помещению промчался ураган. Бумаги разбросаны, посуда располовинена, еще и одного окна недостает. Лежавшая у парковки статуэтка, подаренная отцом и заботливо подобранная, наконец обретала смысл. «Сора» отчаянно рыдала сигнализацией, усердно жалуясь на обидчика, отзываясь вязкой болью в сердце своего родителя. Для Тсунаеши его контора — это святое, нечто маленькое, но любимое, созданное своими руками за эти несколько лет. Только она позволяла сбежать от реальности в работу, а теперь реальность сама пришла к нему, насмешливо сверкая алыми глазами и скалясь шрамированным лицом. — Зачем? — только и смог спросить Тсуна, глядя на треснутую рамку с фотографией Такеши и его отца, лежавшую на полу. — Зачем ты все это делаешь? — почти срываясь. Он поднял фото и бережно прижал к груди. Занзас обещал не приходить сюда. Никогда. Занзас давал ему слово. Тсуна давно уже понял, что слово Занзаса ничего не стоит, если так нужно самому Занзасу. — А зачем ты спишь со всеми подряд? — парировал Вонгола. И, ухмыльнувшись, пошел прямо к нему. — Пойдем домой, Тсуна, поговорим, так сказать, по душам. — Нам не о чем разговаривать, пока ты пьян, — отказался Тсуна, рассерженно посмотрев на мужчину. Как он мог? Как он мог сотворить такое с его конторой? Тсуна знал, что во многом сам виноват, ведь это он сказал Занзасу, где собирался ночевать. Но Занзас, мать его, обещал. — Ямамото, Гокудера-кун, оставьте нас, — предчувствуя долгий и очень, очень неприятный разговор, он попытался выпроводить подчиненных. Негоже начальству представать перед своими людьми в подобном свете и выяснять у них на глазах отношения. Тсуна редко когда им приказывал, почти никогда. Наверно, поэтому они и шагнули к выходу, но почти сразу остановились. — Мы не оставим тебя одного, — возразил Такеши, и Хаято согласно кивнул, не сводя при этом злого взгляда с Занзаса. — Я не один, все в порядке, — напомнил им Тсунаеши и умиротворяюще улыбнулся. Оба подчиненных синхронно покосились на стоявшего у двери незнакомца. Занзас его пока не заметил, поскольку все его внимание было приковано к Саваде. — Сейчас придет Ланчия, он только что прочитал сообщение, — сообщил Такеши, деловито глядя в телефон и поднимая биту повыше. — Он заберет его. — Давайте вынесем его, чтоб Ланчии было дел меньше, — клацнул зубами в оскале Хаято. — Ребята! — крикнул на них Тсуна. — Я же сказал вам ухо... Занзас резко подался вперед, ловко уходя от биты и кулаков, и в считанные секунды оказался перед Тсуной. Но сделать ничего не успел: его протянутую руку Кея вывернул и заломил за спину, вынуждая согнуться. Ямамото и Гокудера не растерялись и поспешили на подмогу. — Ублюдок, — прохрипел Занзас, подняв голову на своего обидчика. — Так вот ты какой, любовничек. Кея смерил его взглядом, не выражающим ничего. Такой отброс не достоин даже легкого холода в его глазах. — Ну и? — тем временем продолжал Занзас. — Как тебе Тсуна в постели? Шикарен, правда? Ты знаешь, как он умеет сосать? Кея сжал его руку сильнее, давя на позвоночник, из-за чего мужчина окончательно свалился на пол и больно стукнулся лицом о паркет. Занзас, планировавший рассказать куда больше, был вынужден прерваться на маты. В этот же миг подчиненные Тсуны вырубили Занзаса битой по башке и ногой в челюсть. Хибари никогда не забудет тот кайф, когда смог лично врезать этому ублюдку между ног. Чтоб сосать было нечего. Тсунаеши же просто стоял в стороне и давил внутреннюю обиду. Обиду, отвращение, стыд. За то, что Занзас сказал такое при его людях. При Кее. Последнее пристыживало его особенно сильно. А самым обидным было то, что Занзасу он никогда не... и вообще никому... почему он сказал такое... Максимум, что Тсуна позволял себе в постели, так это глушить стоны от боли и стирать слезы из-за насильственного секса и собственной беспомощности. По сравнению с Занзасом, физически он слишком слаб. Тсунаеши от самого себя тошно. Хотелось провалиться куда-нибудь сквозь пространство и время. Потому что ему казалось: его теперь ненавидят. Ему казалось: он теперь вызывал отвращение. Тсуна смотрел, как Хибари пинает Занзаса, а в глазах стояли слезы, спасительно укрывавшие таксиста от его взора. Он недостоин, чтобы такой человек заступался за него. Чтоб они все за него заступались. Почему они ведут себя так, будто ничего не слышали? Почему?.. От Вонголы за версту несло перегаром, и Кея сбросил пиджак, частично провонявший этим дерьмом из-за их потасовки. Не хотелось бы перенять на себя эту вонь и пугать потом ею Тсунаеши. Он и так сейчас стоит еле живой и боится лишний раз вдохнуть. Как будто одно его присутствие здесь отравляло воздух. Кее это не нравилось, но об этом они поговорят позже. А сейчас нужно позаботиться о Занзасе. Спустя пять минут явился охранник по имени Ланчия с дубинкой и электро-шокером и очень-очень злой, поскольку он как раз собирался плотно поужинать перед очередным ночным присмотром за зданием, а тут этот «посетитель» хренов. — Я его прикончу, — пообещал мужчина, изучая степень повреждений конторы. Шокер зловеще сверкнул в темноте коридора, исчезая вместе с охранником и вырубленным Вонголой. Только когда все оказались на улице, а в голову ударил свежий ветер, Тсунаеши успокоился. Он знал, что дальше Ланчия передаст Занзаса варийцам, которых тоже пришлось потревожить, а Гокудера и Ямамото наконец отправятся домой без беспокойства о нем. Но злость, обида и стыд от пережитого до сих пор клокотали в груди, грозясь вырваться наружу от одного лишь взгляда на оконные осколки, лежавшие на асфальте. На своей памяти, Тсуна еще никогда не злился на Занзаса так сильно и так часто. — Ты в порядке? — рядом замер Хибари, внимательно изучавший тени на его лице. — Кея, я... — необходимые слова упорно не лезли с языка, прилипая к небу. — То, что он сказал... неправда. Я не делал ничего... такого. Не делал! Правда, — влага с достойным упорством возвращалась на глаза, но Тсунаеши держался. Он не заплачет из-за каких-то слов Занзаса. Ни за что в жизни. — Тише, тише, — Хибари, на секунду удивившись, погладил его по голове. На удивление нежно и абсолютно без отвращения. — Я тебе верю, не реви. — Я не... — Тсуна усердно затер глаза и щеки, избавляясь от возможных улик. Вот еще, реветь из-за такого. — Все хорошо, не волнуйся, — краем губ улыбнулся мужчина и кивнул куда-то за его спину. Как оказалось, Ямамото и Гокудера еще были здесь. Савада бросил на них быстрый взгляд, не в силах посмотреть им в лица. — Забей на слова этого Вонголы, Тсуна, — лучезарно усмехнулся Такеши. — Ты слишком невинен, Джудайме, для такого, — подтвердил его немой намек Хаято. — Ребята... — Тсунаеши обрадованно улыбнулся, хоть и совсем слабо. Сил не оставалось буквально ни на что. — Кстати, спасибо за помощь, но кто ты? — немного грубо поинтересовался Гокудера, в открытую разглядывая Хибари. — Друг, — просто ответил тот, а Ямамото методично наступил Хаято на ногу. — Позаботьтесь о Тсуне, — сверкнул улыбочкой он и, бросив что-то о том, что им пора, потащил приятеля к остановке. В отличие от подозрительного ко всем и каждому Хаято, Такеши, хоть и выглядел дурачком, но ситуацию всегда понимал правильно. И потому, заметив, какие взгляды кидал на их босса этот самый «друг», он поспешил удалиться. Такеши не собирался мешать Тсуне налаживать свою личную жизнь. Если Тсуна расстанется с этим отбросом Занзасом, Такеши будет только рад. Да что там он — вся контора вздохнет с облегчением. Потому что пошел он лесом, этот Занзас. — Я предполагал, что ребята будут здесь, — сказал Тсуна Кее, когда Ямамото и Гокудера почти исчезли из виду, — но одному идти сюда мне было бы страшно. Спасибо, что... пришел. Без тебя они бы, наверное, подрались. — Понимаю их, я бы тоже ему врезал, — сказал Хибари, также переводя взгляд на удаляющихся парней, уже о чем-то активно споривших. Впрочем, ничего необычного. — Ты и так врезал, — заметил Тсуна, изогнув брови в шутливом упреке. Хибари фыркнул, как бы намекая, что одного удара еще мало было. — Ладно, — вздохнул он, покосившись на наручные часы — уже почти одиннадцать, — куда тебя отвезти? — Никуда, — усмехнулся Савада, — я решил остаться здесь. Все равно не смогу спать дома, он задымил мне всю квартиру... А так хоть будет чем себя занять, — кивнул на выбитое окно. — Этим займись лучше завтра и с коллегами, — не одобрил его затею Хибари. — Сейчас тебе нужно отдохнуть. Кея помог Тсуне немного прибрать его стол и вскоре был вынужден попрощаться: Мукуро в панике капсовал, что Реборн нагрянул с проверкой и заметил его «прогул», и Колонелло вот-вот влетит, если Хибари не найдется. Подставлять семпая в его планы не входило, поэтому, убедившись, что Тсунаеши успокоился и вообще с головой ушел в бумаги, пожелал ему доброй ночи и поторопился к машине. Он не знал, что Тсуна, оставшись в полном одиночестве, тут же отложил все папки и схватился за голову, рухнув ею на стол. И не знал, что в ту ночь Тсуна думал о нем и его действиях и словах до самого утра. ___________________ ¹Сомневаюсь, что кто-то не знает, но на всякий: ПДД — правила дорожного движения ²Ох уж эти японцы с их обращениями... ³Последний рейс в 22:00. Мукуро думает об Осаке, потому что по сюжету фика это его родина ⁴Сора (яп. 空) — небо